ГРЕКОКАТОЛИКИ ПОСЛЕ ЛЬВОВСКОГО СОБОРА 1946 ГОДА. ЧАСТЬ 2

Современные коллизии межконфессиональных отношений в Украине, особая роль в них грекокатоликов с их исторически сложившейся своеобразной тактикой и  менталитетом вызывают необходимость обстоятельного учета и понимания событий 70-летней давности.

Аргументы топора

Приближался и трагический жизненный финал писателя Ярослава Галана, известного острой публицистикой, направленной против Ватикана и унии. Нападки Галана на УГКЦ и публикации вроде «Плюю на Папу» расценивались как святотатство. Устранение писателя, очевидно, санкционировано лидерами ОУН в Западной Украине, о чем есть немало свидетельств. Так, МГБ вело розыскное дело «Бегемот» на руководителя Краевого провода ОУН в Галичине Романа Кравчука («Петра», погиб 21 декабря 1951 года на Станиславщине). В камеру к арестованному отцу «бандглаваря» поместили агента-«наседку». Арестованный доверительно рассказал внутрикамерному агенту, что его сын Роман обещал – за святотатские писания Галана ждет неминуемая расплата.
Непосредственной организацией теракта занялся руководитель Жовковского надрайонного провода ОУН Роман Щепанский (Буй-Тур), сын священника-униата, нелегал ОУН с 1943 г. За несколько лет его боевики ликвидировали около 250 сотрудников силовых структур и совпартактивистов. Буй-Тур и нашел исполнителей «казни» Ярослава Галана.

Илларий Денисович Лукашевич родился в 1931 г. в селе Петранка Перегинского района Станиславщины. В его роду клирики УГКЦ были известны с 1623 г. Парень поступил во Львовский лесотехнический институт, примкнул к оуновцам. Илларию Буй-Тур поручил следить за Галаном и войти к нему в доверие. Непримиримый к идейным противникам пламенный трибун Ярослав Галан, по отзывам приближенных, был тонким эстетом, человеком мягким, внимательным. На этом и сыграл Лукашевич. Наведываясь в дом писателя, студент жаловался на «притеснения» институтского начальства, и депутат областного совета Галан хлопотал о «сельском хлопце».

Полной противоположностью Илларию был Михаил Васильевич Стахур. Родился в 1932 г. в селе Ременув Новоярычевского района на Львовщине. С трудом окончил пять классов. Вырос в семье баптистов, но, судя по всему, был явно патологической личностью. В подполье по поручению боевиков Нечая и Тигра убил директора сельской школы, его жену, трех участковых милиционеров. В декабре 1948 г. зарубил двух заготовителей скота из райпотребсоюза. Вооружившись пистолетами и гранатами, Стахур и Лукашевич переночевали в селе Сороки-Львовские. Стахур прихватил кухонный топорик с короткой рукояткой, прикрыв его наброшенным на руку плащом. К 11 часам 24 октября 1949 г. злоумышленники явились к месту жительства писателя на улицу Гвардейскую, 18.

Галан работал за письменным столом. 23-летняя домработница Екатерина Довгун, знавшая Лукашевича в лицо, впустила гостей в квартиру. Хозяин радушно их принял. Илларий завел разговор об «обидах» по месту учебы, а тем временем Стахур из-за спины писателя обрушил на голову жертвы топор. Медэкспертиза насчитала 11 рубленых ран головы, десять из них признаны смертельными, не менее пяти ударов убийца нанес, когда потерпевший уже лежал на полу.

Иллария «взяли» 28 октября. На заседании 3-4 января 1951 г. военный трибунал Прикарпатского военного округа приговорил Лукашевича к расстрелу. Приговор привели в исполнение во Львове 15 марта. Длительные сроки заключения получили два его брата и некоторые другие родственники, которым было известно о причастности Иллария к убийству.

Поиск продолжался. Стахур к тому времени уже руководил кустовым (группа сел) подпольем, место его укрытия установили. Агент МГБ передал подпольщикам продукты, в компот подсыпали снотворно-паралитический спецпрепарат «Нептун-47», и 8 июля 1951 г. боевиков удалось захватить.

Открытое заседание военного трибунала началось 15 октября того же года во Львове, в зале присутствовало свыше тысячи человек. Убийца вину признал. Приговор – смертная казнь через повешение. В 23 часа 16 октября Стахур взошел на эшафот. После этого продолжалась разработка «Звери» по  розыску  Р. Щепанского – организатора убийства. Захватили его лишь летом 1953 г. при помощи агентурно-боевой группы – бывших подпольщиков ОУН, сотрудничавших с органами госбезопасности – и приговорили к высшей мере наказания[1].

Ни эллина, ни кацапа?

О том, насколько искренним был переход в православие значительной части грекокатолического клира, какие настроения и острый внутренний диссонанс царили во внутреннем душевном мире даже новопоставленных архиереев РПЦ, перешедших из священников УГКЦ, красноречиво свидетельствует сообщение агента-архиерея МГБ УССР Петрова (имевшего широкие возможности для непринужденного общения с епископатом) о беседе с бывшим членом Инициативной группы по воссоединению униатского клира с православием (!), епископом Станиславским Антонием (Пельвецким, ставшем еще в 1945 г. конфидентом МГБ Шевчуком). Как сообщало в Киев УМГБ по Одесской области, епископ Антоний, прибывший в июле 1952 г. на отдых в Одессу,  в разговоре с Петровым откровенно «проявил свою враждебность по отношению к русскому народу», называя его представителей «кацапами» и «москалями». Русский язык, по его словам, «перевернутый украинский», смешанный с иностранными словами. Архиерей РПЦ, в прошлом пять лет проучившийся в Ватикане, восхвалял Папу Римского: «это хороший и добрый человек», делился он с Петровым. Высоко Антоний отозвался и о покойном митрополите Андрее Шептицком, с которым имел длительную беседу в 1936 г.: «Это был батька всей молодежи и покровитель всех бедных студентов, замечательный человек, великан духовной силы».

Интеллигенция и народ на Западной Украине, заявил епископ Антоний, не любят титула Патриарха – Московский и всея Руси, достаточно говорить «Патриарх Кир Алексий». Хотелось бы, подчеркивал он, чтобы в Украине была «православная незалежная церковь», а не «московская». Кроме того, станиславский архиерей выказал негативное отношение к просоветским «странам народной демократии» Восточной Европы и колхозному строительству. Правда, раскритиковал он и националистическое движение: после арестов интеллигенции «бандеровцы потеряли идею», а их «движение превратилось в бандитизм». По данным УКГБ по Станиславской области (1956 г.), епархиальный архиерей Антоний (Пельвецкий) «активных мер по укреплению православия не осуществляет и борьбы с униатскими священниками, не перешедшими в православие, не ведет», а некоторым оказывает материальную помощь.

«Сам Пельвецкий среди духовенства авторитетом не пользуется, по своим убеждениям является украинским националистом, к тому же в морально-бытовом отношении нечистоплотен». В области перешло в православие 247 грекокатолических священников, 47 из них находятся в оперативной разработке (работает 33 агента), 74 – перейти отказались (из них до 1956 г. 34 вернулись из лагерей), ряд «неприсоединившихся» «нелегально ведут враждебную работу по распространению католической веры»[2].

Шокированный Петров прямо предупредил Патриарха о том, что Антоний «не друг Православной Церкви», на что получил ответ: сейчас нет другой кандидатуры, уже в Москве подумаем о замене. Однако многолетний управляющий делами Патриархии протоиерей Николай Колчицкий наедине пояснил Петрову, что владыка Алексий благоволит к епископу (симпатии Предстоятеля РПЦ к оппозиционным советской власти священнослужителям многократно подтверждены в мемуарах и литературе). «Изучением епископа Антония Пельвецкого, – резюмировали в результате чекисты, – установлено, что он действительно является по убеждению украинским националистом и сторонником католицизма»[3].

«Непримиримые» уходят в катакомбы

Разумеется, среда бывшего и катакомбного духовенства находилась под пристальным агентурно-оперативным вниманием органов МГБ-КГБ. К 1 сентября 1949 г. по ним «работали» 201 агент и 554 осведомителя, только за этот год чекисты провели в регионе три «кустовых» совещания по вопросам совершенствования оперативной деятельности против «непримиримых» униатов[4].

Ориентировка МГБ УССР (1950 г.) прямо указывала: «…Униатское духовенство, формально воссоединившись с православной церковью, продолжает богослужения по униатским обрядам, проводит активную антисоветскую деятельность и поддерживает связь с подпольем ОУН и его бандитскими группами»[5].  Соответствующие настроения бытовали и среди бывшей паствы УГКЦ. Доходило до курьезных просьб мирянок Закарпатья (Хуст) в епархию РПЦ «дайте нам православного священника, но только чтоб он бороды не носил, был всегда бритым»[6].

Уполномоченный по делам РПЦ при СМ УССР Корчевой в конце 1951 г. отмечал: «…Прошло более пяти лет со дня ликвидации унии, а в деле внедрения православных обрядов сделано мало. Процесс ликвидации унии протекает медленно, причем большинство воссоединившегося с православной церковью духовенства вводит православные обряды крайне неохотно… Многие воссоединившиеся священники до сих пор поминают православную иерархию так, чтобы верующие не расслышали и не поняли, кто упоминается». Ему вторил известный львовский протоиерей Ванчицкий: «…Акт был в общем формальный. Правда, часть духовенства искренне воссоединилась, но большая часть сделала это только для людского глаза»[7].

В декабре 1949 г. Священный Синод РПЦ по докладу архиепископа Львовского, Тернопольского и Мукачевско-Ужгородского Макария, епископа Станиславского Антония и Дрогобычского Михаила рассмотрел вопрос о состоянии богослужения в вошедших в РПЦ бывших униатских приходах. Было решено «решительно приступить» к очищению храмов и богослужебной практики от «латинских нововведений», категорически запретить поминовение на службах Папы Римского. По своей линии органы госбезопасности тут же отдали распоряжение областным Управлениям – тех, кто сопротивляется «проведению в жизнь указанных решений Синода, рассматривать как сторонников Ватикана, лишь формально воссоединившихся с православием», вести их оперативную разработку в направлении причастности к униатскому подполью и связям с Римом[8].

Немало хлопот контрразведке доставляли ушедшие в оппозицию «неприсоединившиеся» бывшие священники УГКЦ, подпольный епископат, стремившийся установить связь с Ватиканом и проводивший нелегальные богослужения согласно инструкции Восточной конгрегации Ватикана, а также нелегальный руководящий центр РКЦ в Украине – четыре ксендза, связанные с Понтификатом через Польшу. Временно подпольный епископат возглавил нелегальный викарный епископ УГКЦ Николай Хмелевский, в 1948 г. получивший от осужденного митрополита Слепого (через бывшего настоятеля монастыря де Вохта) письмо о назначении генеральным викарием УГКЦ.

Уже в конце 1949 г. органы МГБ ликвидировали «униатское подполье» во главе с арестованными нелегальным епископом В. Балагураком и бывшим настоятелем монастыря ордена Редемптористов Р. Бахталовским, которое поддерживало отношения с нелегалами ОУН, пыталось наладить канал связи для передачи информации и получения инструкций из Ватикана. Аресту подвергли группу «неприсоединившихся» священников-униатов, собиравших разведданные, медикаменты и хирургические инструменты для националистического подполья. Более того, бывший пастырь УГКЦ Р. Яценкив оказался членом ОУН с 1944 г. и командиром УПА под псевдонимом Гром-Громенко. Бывший священник из Дрогобычской области М. Блозовский с 1946 г. ушел в подполье, участвовал в боевых акциях и терактах, собирал разведданные для Ватикана для переправки их с курьерскими группами ОУН в англо-американские зоны оккупации Германии[9].

10 января и 27 марта 1950 г. УМГБ западных областей УССР провели операции по «изъятию грекокатолического духовенства, поддерживающего связи с оуновским подпольем», при этом арестовали 78 парохов (приходских священников), 10 подпольщиков ОУН, 47 семей священников выселили в восточные регионы СССР. Всего же лишь в 1949–1950 гг. лишили свободы 80 священников и 38 монашествующих ликвидированной конфессии (в т. ч. 4 игуменьи женских обителей).

Особое внимание чекисты уделяли ликвидации монастырей, поскольку, как считалось, они являются «местами концентрации антисоветского элемента из числа монашествующих и остатков униатского духовенства, проводящего активную работу по укреплению католицизма» и связанного с ОУН. Как сообщалось в отчете о работе Уполномоченного Совета по делам религиозных культов при Совете Мнистров УССР П. Вильхового (10 сентября  1948 г.), «все грекокатолические монастыри… враждебно отнеслись к воссоединению грекокатолической церкви с русской православной церковью». Как пример приводился Креховский мужской монастырь ордена Василия Великого (василиан) во Львовской области, имевший типографию, при немцах (именовавашихся «освободителями украинского народа») выпускавшую газету антисоветской направленности, печатавшую портреты А. Гитлера 10-тысячными тиражами[10].

К июлю 1950 г., сообщал министру госбезопасности СССР В. Абакумову первый секретарь ЦК КП(б)У Леонид Мельников, оставалось действующими 4 униатских монастыря с сотней насельников, около 300 монахов осело по частным квартирам, до 100 вело бродячий образ жизни и проповедовало[11].

На глубокую перспективу

К 1957 г. КГБ полагал пребывающими в «униатской оппозиции» (не воссоединившихся с РПЦ, но и не имевших возможность легально править богослужение) 364 священника и до 500 монашествующих УГКЦ (немало из них группами по 3-5 человек жили «по-монастырски» в миру), к концу 1959 г. – соответственно 327 и 469 (из них в Закарпатье – 108 и 40)[12]. По радио, через поездки родственников в Польшу, по почтовым каналам они умудрялись получать указания и литературу из Ватикана, чей Понтифик Пий ХII 26 января 1956 г. выступил с посланием об укреплении католицизма в мире. Благоприятной средой для катакомбной УГКЦ являлись бывшие участники движения ОУН и УПА, тем более что к июню 1955 г. в регион уже вернулось после досрочного освобождения из лагерей 12 275 лиц, осужденных за участие в националистическом движении[13].

«Оттепель» ускорила возвращение осужденных грекокатолических клириков на Западную Украину, что всерьез беспокоило секретно-политические подразделения КГБ. «Являясь убежденными сторонниками идей Ватикана, – отмечалось в ведомственных документах, – после возвращения из мест заключения устанавливают между собой связь и проводят активную работу по возрождению униатской церкви и распространению католицизма… блокируясь в своей враждебной деятельности с украинскими националистами». Подчеркивалась ведущая роль посланий митрополита Слепого, направляемых им из ссылки «униатскому подполью» Галичины во главе с епископом Николаем Чарнецким (наладившим канал связи с Ватиканом)[14].

Свои назначенные Ватиканом «провинциалы» были у монахов ранее разогнанных духовных орденов. Создавались организационные звенья («округа»), по агентурным данным на Западной Украине верные Папе униаты образовали «Ассоциацию священного единства». В лагерях Воркуты создали «Коалицию католических священников».

Свою роль катакомбное движение УГКЦ и его симпатики играли в реалиации долговременной стратегии подполья ОУН(б), направленной на укоренение в советскую действительность на перспективу. Контрразведка располагала проверенной  информацией о том, что в 1951 г. провод ОУН(б) на Западной Украине приказал формировать «запасные сетки» из нестарых мужчин с большим жизненным опытом, авторитетом, ничем себя не скомпрометировавших перед властью, и внедрять их на перспективу в официальные и учебные учреждения, снабжая паролями[15]. «Юнацким» звеньям при ОУН с 1949–1950 гг. предписывалось продвигать участников на обучение в вузы и техникумы, сержантские школы при срочной службе в армии, поощрять вступление в комсомол и Компартию. Борьба за молодежь и продвижение своих позиций на Восток Украины, наставлял в 1949 г. руководитель подполья ОУН(б) Роман Шухевич, главные задачи, остальное второстепенно. Только за 1949–1951 гг. Управление МГБ по Львовской области выявило 103 «юнацкие» организации и 48 «запасных сеток» ОУН.

Следовательно, грубый административно-репрессивный механизм «самороспуска» униатской конфессии в Галичине и Закарпатье в 1946–1949 гг. сопровождался системными нарушениями свободы совести и прав граждан, гарантированных самим же законодательством СССР. Часть грекокатолического клира продолжила окормление паствы в катакомбных условиях, и эта коллизия стала одним из факторов накопления латентного протестного потенциала у части жителей региона и после подавления вооруженного подполья ОУН. Болезненное наследие «воссоединения» (что хорошо представлял еще тогда и Предстоятель РПЦ Алексий I)[16] с 1990 г. стало одним из факторов политизированного насилия уже по отношению к верным РПЦ в западных областях Украины, что привело к образованию непреодоленной пока проблемной ситуации в диалоге между православием и Ватиканом.

Дмитрий Веденеев, доктор исторических наук

Смотрите так же часть 1

Примечания:

1.Подбробнее обстоятельства трагедии описаны нами по архивным материалам: Веденеев Д. Украинский фронт в войнах спецслужб: Исторические очерки. К.: К.И.С., 2008. С. 379–390.
2. ОГА СБУ. Ф. 2.Оп. 27. Д. 6. Л. 137–140.
3. ОГА СБУ. Ф. 2. Оп. 20. Д. 10. Л. 236.
4. ОГА СБУ. Ф. 3. Оп. 261. Д. 2. Л. 50–53.
5. ОГА СБУ. Ф. 2. Оп. 20. Д.10. Л. 5.
6. ОГА СБУ. Ф. 2. Оп. 20.  Д. 14. Л. 42.
7. ОГА СБУ. Ф. 3. Оп. 261. Д. 5. Л. 41–42.
8. ОГА СБУ. Ф. 2. Оп. 4. Д. 13. Л. 5.
9. ОГА СБУ. Ф. 2. Оп. 4. Д. 13. Л. 6–8.
10. ОГА СБУ. Ф. 2. Оп. 4. Д. 14. Л. 16–17.
11. ОГА СБУ. Ф. 2. Оп. 4. Д. 11. Л. 19–20, 33–41.
12. ОГА СБУ. Ф. 1. Оп. 21. Д. 2. Л. 28.
13. ОГА СБУ. Ф. 2. Оп. 21. Д. 4. Л. 229.
14. ОГА СБУ. Ф. 65. Д. С-9113. Т. 1. Л. 24–25.
15. ОГА СБУ. Ф. 2. Оп. 21. Д. 4. Л. 260.
16. См.: Одинцов М. И. Русская православная церковь накануне и в эпоху сталинского социализма. 1917–1953 гг. М., 2014. С. 355. 

https://pravlife.org/ru/content/grekokatoliki-posle-lvovskogo-sobora-194...