Гребешок на тот свет, или Размышления о борьбе с погребальными суевериями. Протоиерей Константин Ровинский

– Батюшка, – обращается ко мне, как к старому знакомому, после службы в храме дама средних лет в черной косыночке – мне надо передать маме гребешок.

Напрягаю память и узнаю в женщине одну из дочерей, погребенной мною недавно старушки. В ответ на мое вопросительное молчание, она продолжала.

– Мама-покойница позавчера приснилась. Стоит вся такая растрепанная, нечесаная и ничего не говорит. Я проснулась вся в холодном поту. А утром соседка успокоила, сказав, что мама явилась неспроста – надо "туда" передать ей гребешок.

Из дальнейшей речи женщины получалось, что это именно мне надлежит передать через "ближайшего" покойника передачку на тот свет. И вот уже женщина протянула вместе с небольшим пластмассовым гребешком десятигривневую бумажку.

Я даже успел представить, как по завершении очередного погребения, когда все будут подходить прощаться с усопшим, я, сделав невинное лицо, достану из кармана своего подрясника гребешок и положу его под локоть покойного, а на недоуменные взгляды собравшихся вокруг родственников и знакомых новопреставленного, взглядом дам понять – "так надо!.."

***

Старые суеверия на новый лад

Каждому священнику приходится почти ежедневно не только сталкиваться с народными суевериями, не только опровергать их, не только разъяснять их суетность и вредность, но и… нередко чувствовать свое бессилие перед их живучестью.

Конец восьмидесятых – начало девяностых прошлого века, на которые выпало начало моего священства, были годами духовной всеядности нашего общества. Вырвавшись на свободу после атеистического "нельзя", народ окунулся с головой во все, что только "можно", не спрашивая даже – а "нужно" ли.

Каждые похороны сопровождались расспросами женщин, которые помоложе, о том, "как сделать, чтобы все было правильно". А после выяснения, какая должна быть иконочка на груди покойного и кто должен класть "венчик" на его лоб, уточнялись подробности, связанные с возрождающимися и новоявленными суевериями.

Мои деликатные замечания, что зеркала занавешивать было не обязательно, и что нет необходимости класть под усопшего родителя "сменный" комплект нижнего белья, да и "заземление" медным проводом тянущееся от мизинца усопшего к ведру с землей, стоящему под гробом, никакой пользы не принесет, – воспринимались не однозначно. Женщины, которые постарше, перешептываясь, с упреком смотрели на меня, молодого священника, и в их взгляде читалось: "А еще, говорят, духовную академию закончил… Чему их там только учат?.."

Бабушки, рожденные в предвоенные богоборческие годы и взращенные советским комсомолом, в перестроечное время причислили себя к единственным и безальтернативным хранителям погребальных (и не только) обрядов и традиций. Они ревностно защищали свое неписаное право поучать – что и как "делать" – и при малейшей возможности им пользовались. Причем большинство простого народа воспринимали эти проявления суетной и ложной веры (сопровождаемой набором примет и обрядов) как раз за проявление глубокой набожности.

Борьба священников с суевериями имела определенный успех, но нередко она заканчивалась тем, что суеверные уходили из храма, а суеверия оставались. Правды ради отмечу, что эта борьба приносила определенные положительные плоды, но они были явно несоизмеримы с неимоверным разрастанием магического и оккультного мировоззрения насаждаемого в нашем обществе.

Прошли годы. Уже и бороды борцов с ложными верованиями поседели, а вот сами суеверия живут и пленяют сердца все новых поколений. Почему так получилось? Может отцы-пастыри недостаточно обличали, может брошюры тематики "о вреде суеверий" издавались малым тиражом, а может суеверия таят в себе некоторые грани, на которые не обращали внимания?

Погребальные суеверия – забота о покойном или страх перед смертью?

Набор погребальных суеверий условно можно разделить на два вида. К первому отнесем своеобразное проявление любви к покойному и заботы о нем.

Не зная достаточно о загробной жизни (а кто из нас может похвастаться, что он достаточно осведомлен?), люди все же ее не отрицают. А, иначе, зачем класть усопшему в гроб принадлежавшие ему очки и протезы, носовой платок и запасную пару нижнего белья? Зачем ставить перед его портретом граненый стакан с водкой и куском ржаного хлеба? Ведь даже, когда несут в храм на панихиду коливо, хлеб, сахар и другое съестное, то искренне верят, что тем напитают своих усопших. Мне приходилось видеть, как кладут в гроб молодой женщины с изуродованным лицом, погибшей в автокатастрофе, набор дорогих теней, а в ручку маленькой девочки, умершей от рака – пачку жевачек.

Второй вид погребальных суеверий связан со страхом перед смертью. Где еще, если не на похоронах наш современник может стать перед лицом смерти? Где ему, погруженному ежедневно в суету жизни, еще осознать, что смерть и для него реально неотвратима и неумолима?

Вот и приходится отпугивать и отводить ее, "костлявую", то топором, положенным под гроб с умершим, то занавешиванием зеркал (теперь это умудряются делать даже в автомобилях-катафалках на зеркалах заднего вида), непременным переворачиванием табуретов из под гроба и усердным замыванием полов после выноса тела с покойником.

К этому же разряду относится запрет выносить гроб близким родственникам усопшего, а также "смертельная опасность" для оказавшегося впереди похоронной процессии или смотрящему из окна своего дома на оную.

Духовные предрассудки как сорняки – чем больше рубишь их корень, тем более они разрастаются

Суетную и ложную веру недостаточно победить в человеческом сердце, поврежденном грехом. Этот духовный сорняк имеет свойство всех сорняков – чем больше рубишь его корень, тем более он разрастается. На месте разгрома одних суеверий очень скоро вырастают новые. И они непременно спешат облечься в овечьи шкуры подлинной религиозности или научной доказанности.

На месте ложной и суетной веры, необходимо терпеливо и очень настойчиво насаждать и укоренять веру истинную и спасительную. Там, где будет вера в воскресшего Христа и восприятие собственной жизни как подготовки к вечности, там, где будет чаяние воскресения из мертвых и уверенность в жизни будущего века – там не будет места паническому страху перед смертью. Там, где будет навык общения через молитву с Богом, у Которого нет деления на мертвых и живых, поскольку у Него все живы – там не будет страха потерять связь с близким человеком. Там, где свою любовь к почившему и заботу о его загробной участи, человек сможет проявить через Святое Причастие на Божественной литургии и жертвенное участие в жизни нуждающегося ближнего – там отпадет необходимость через покойника-соседа "передавать" гребешки матери и сменное белье отцу.

И все же.

Искореняя зло, не забудь насадить добро

Живой человек состоит из души и тела. Тело и душа тесно переплетены и неразрывно связаны. Ничто не способно их разлучить, кроме смерти. И пока человек жив, его душевное состояние отражается в телесных действиях, а проявления жизни тела ищет себе оправдания в состоянии души. Этой истины нельзя забывать, искореняя суеверные традиции и обряды при погребении. Здесь принцип простой и общеизвестный – искореняя зло, не забудь насадить добро.

Суетная вера, так или иначе, наряжается в соответствующие глупые, пустые, ненужные, а, нередко, и зловредные правила, обряды и традиции. Без них она существовать не может.

Привнося в умы и сердца людей веру истинную, наполненную светом Божественного участия в нашей жизни, глубиной Евангельской вести о Боговоплощении, Крестоношении и Воскресении, нельзя забывать о ее внешнем, символическом, обрядовом отражении.

Традиции и обряды Церкви, появлялись постепенно и были красноречивым свидетельством единения тела и души в проявлениях религиозной жизни человека. Напомню, что начало внешнему обрамлению Евангельской веры положил Сам Христос и когда через помазание брением исцелил слепого (Ин. 9,11), и когда в Гефсиманском саду "отошел . на вержение камня, и, преклонив колени, молился" (Лк. 22, 41), и когда "взял хлеб и, благословив, преломил и, раздавая ученикам, сказал: приимите, ядите: сие есть Тело Мое. И, взяв чашу и благодарив, подал им и сказал: пейте из нее все, ибо сие есть Кровь Моя Нового Завета" (Мф. 26, 27-29).

Сейчас многие пишут и еще больше говорят о необходимости возвращения сознания православных людей к истокам евангельской духовности, о второстепенности, а порой и ненужности обрядовой стороны и внешних проявлений в религиозной жизни.

Мы действительно имеем бесценное духовное сокровище – благую весть о воплощении Бога Слова, веру в спасительную крестную жертву Христа и неземную радость о Его Воскресении. Эта вера подобна драгоценному миру, способному наполнить благоуханием каждый дом. Эта вера подобна ключевой воде, способной напоить каждое жаждущее сердце. Но миро для хранения нуждается в сосуде, и вода для употребления не может обойтись без него. Сосуд, конечно, вещь внешняя, второстепенная, но такая необходимая – куда же без него. Подобно, и вера в жизни человека, имеющего не только живую душу, но и облеченного в плоть, нуждается во внешнем обрамлении. Этой истины нельзя забывать, искореняя суеверия и связанные с ними обычаи.

Журнал «Самарянка»

№ 4/2012

http://orthodoxy.org.ua/content/grebeshok-na-tot-svet-ili-razmyshleniya-o-borbe-s-pogrebalnymi-sueveriyami-62358

http://rusk.ru/st.php?idar=58710