Главное чудо батюшки Серафима. Александр Моисеенков

Преподобный Серафим Саровский очень любим в народе, но если попытаться выяснить, за что именно его так высоко чтут, то суть ответа большинства людей будет сводиться к фразе: «за чудеса». И действительно, читаешь житие этого удивительного человека – и тут же перед тобою возникает образ доброго старичка, который лично беседует с небожителями, дружит с пчелами, кормит медведей, исцеляет больных, дает наставления... Такая вот, трогательная картина. Однако на самом деле история христианского подвига батюшки Серафима гораздо богаче и многогранней, чем это кажется на первый взгляд…

…Будущий подвижник родился 19 июля 1759 года в благочестивой семье курского купца Сидора Мошнина и его жены Агафьи. При Крещении мальчика нарекли Прохором. Поначалу его жизнь мало чем отличалась от жизни купеческих детей того времени, особенно учитывая тот факт, что семейное дело Мошниных было налажено очень хорошо – Сидор владел несколькими кирпичными заводами и брал подряды на строительство крупных каменных зданий. Старший брат Прохора – Алексий – уже вырос и тоже пошел по стопам отца, занявшись торговлей. К этому планировали приобщить и Прошу, но Господь чудесным образом указал, что мальчику уготован совсем иной путь.

В семью Мошниных внезапно пришла беда: скончался отец. У купеческой семьи остались подряды, которые пришлось выполнять его вдове. Однажды,  Агафья, взяла маленького Прошу с собою на строительство Сергиевского собора Курска. И вот, она вместе с сыном забралась на недостроенную колокольню, проверяя качество работ. Отвлекшись, женщина не заметила, как ребенок перевесился через строительные леса и рухнул вниз с огромной высоты. Мать, уже не надеясь увидеть сына живым, в считанные секунды сбежала по лестнице на улицу. Вся в слезах, она вылетела из храма и тут же застыла на месте – то ли от радости, то ли от шока. Проша был жив! Он стоял посреди двора – целый и невредимый! Его уже успели окружить люди, которые тоже видели эту трагедию и ее счастливую развязку. Все поняли, что ребенок – необычный, и что его ожидает особая судьба.

Шли месяцы, и подробности того тревожного дня потихоньку стали забываться. Но в 9 лет от роду Проша снова сподобился Божьего посещения. На этот раз мальчик заболел. Причем, так сильно, что доктора не могли сказать матери ничего утешительного. Ребенок угасал на глазах. Но в самый критический момент Проше во сне явилась Богородица и пообещала исцелить его. Слова Пречистой Девы сбылись – состояние мальчика стабилизировалось, а спустя несколько дней через двор Мошниных проходил крестный ход с чудотворной иконой «Знамение». Прошу вынесли на улицу, и он приложился к святыне. Вскоре болезнь отступила окончательно.

После этого случая жизнь потекла своим чередом. Молодой купчина осваивал грамоту, часто бывал в конторе матери и брата, посещал церковные службы. Обычное детство. Но проницательный взгляд в поведении мальчика нечто особенное – уже в раннем возрасте Прохор часто уединялся, молился, позже всех уходил из храма после богослужения. День сменялся ночью, месяц сменялся годом, ребенок становился юношей. Все чаще и дольше оставался в храме, все больше молился, все проникновеннее становился его взгляд. А в 17 лет Прохор попросил у матери благословение уйти в монастырь. Агафья давно уже понимала, что ее сын избран Богом, что Господь зовет юношу к Себе, и не стала препятствовать этому избранию – она благословила сына и подарила медный крест. Этот бесценный дар подвижник носил на себе до самой своей кончины. Но одно дело – иметь желание, а другое дело – это желание исполнить. И Прохор решает пойти в Киев на богомолье, чтобы там, на месте подвига первых русских монахов Антония и Феодосия, сделать окончательный выбор.

 

Казалось бы – чего проще? Найди подходящий монастырь и принимай там постриг! Но XVIII век был временем кризиса и упадка русского монашества. Оно рассматривалось обществом как чисто утилитарный институт, который должен был нести, прежде всего, социальную и просветительскую функцию. Монашество как путь личного спасения и как молитвенное стояние за весь мир оказалось на грани преследования – для государства иноки-молитвенники стали, по сути, тунеядцами, обители массово распускались, число монахов и послушников сокращалось, количество новых пострижений жестко регламентировалось. В итоге человеку, жаждущему духовного подвига, было трудно найти себе наставника. Прохор это знал. Поэтому он горячо взмолился Богу и печерским подвижникам, чтобы они указали ему нужную дорогу. И Господь послал юному Мошнину человека, который сказал ему, что под Киевом живет отшельник, славящийся прозорливостью и высокими духовными дарами. Звали отшельника Досифеем. Он-то и благословил Прохора идти в глухие нижегородские леса: «Место это тебе будет во спасение, с помощью Господа. Тут окончишь ты и земное странствие твое… И вселится в тебя Дух Святой, источник всяких благ…». Досифей рассказал, что в Саровской обители подвизается монах Пахомий – воспитанник Киево-Печерского монастыря. К нему и направился Прохор, перед тем несколько месяцев погостив напоследок у матери в Курске.

Оказалось, Пахомий хорошо знал Мошниных. Он принял Прохора с любовью, и начались годы его послушничества – подготовки к постригу. Здесь он обрел то, что искал – место было дикое, мало обустроенное, приходилось много работать. Прохору очень пригодились те навыки, которые он приобрел в детстве – основным его занятием в обители стали столярные работы. А в короткие минуты отдыха любил юный послушник вырезать кресты. Потом эти ручные распятия раздавались верующим на память о посещении монастыря. Но важнее всего была молитва – ее Прохор творил ежеминутно, боря в себе лень, уныние, рассеянность и другие душевные страсти. Здесь, вдали от цивилизации, шума и гонки за материальными благами душа подвижника наполнялась миром и спокойствием. Казалось бы – что еще нужно – живи и молись! Но Господь уготовал новое испытание своему угоднику, и оно последовало на второй год послушничества.

Прохор тяжко заболел, его тело распухло до неузнаваемости. Ни один местный доктор не мог ни диагноз точный поставить, ни лекарство подобрать. Три года продолжался недуг, и более половины этого срока Прохор провел в постели. Болезнь его не озлобила, а, наоборот, сделала еще более мягким и внимательным к себе и окружающим. Подвижник все переносил с радостью и терпением, а когда игумен Пахомий предложил пригласить высококлассного врача, сказал: «Я предал себя Истинному Врачу, Господу нашему Иисусу Христу и Пречистой Его Матери; если же хотите мне помочь – просто причастите меня». Больного причастили. И через пару суток он стал совершенно здоровым! Все только удивлялись. И лишь спустя несколько лет батюшка Серафим открыл тайну – в день причастия к нему приходила Богородица, коснулась своим посохом его бедра, и оттуда вылилась вся жидкость, столько месяцев не дававшая покоя молодому послушнику. Богородица была не одна – с нею стояли апостолы Петр и Иоанн Богослов. Указывая на Прохора, она сказала им: «Этот – нашего рода!», намекая на особое избранничество будущего святого.

Послушничество Прохора длилось до 1786 года, когда, наконец, Синод издал указ постричь его в первую степень монашества – в иноки. Имя новоиспеченному подвижнику дали соответствующее – Серафим, что в переводе с ближневосточных языков означает «пламенный». А пламя любви Христовой в душе Серафима с каждым днем разгоралось все сильнее, и все крепче становилась эта любовь к Богу и к людям. В 27 лет его рукоположили в дьяконы, а в 34 года он стал священником. Еще будучи дьяконом, батюшка сподобился видения самого Господа, который стоял посредине храма во время Литургии и благословлял молящихся. Это явление Христа еще больше укрепило веру подвижника, и его служение стало ревностнее. Апогеем подвига отца Серафима было пустынножительство, длившееся 15 лет – с 1794 по 1810 год). Батюшка построил себе келью в глухом лесу, редко появляясь на людях, проводя все время в трудах и молитве. Многие братия пытались жить вместе с ним, но тех экстремальных условий, в которых протекала жизнь старца, не мог выдержать никто. Только Серафиму Господь давал силы для несения этого креста. Но и дьявол не дремал. Он хотел вывести подвижника из леса, лишить его возможности продолжать путь духовного совершенствования. Для этого бесы насылали на монаха разные страхи. Простой человек наверняка сбежал бы подальше от кошмаров, которые посещали отца Серафима. Но тот действительно был не от мира сего, потому что отгонял бесовские видения, невзирая на нагнетаемый бесами страх. И тогда темные духи решили применить к подвижнику физическую силу.

В 1804 году трое местных крестьян решили, что у подвижника в избушке хранятся деньги. Грабители пришли к старцу и, не сказав ни слова, избили его до беспамятства, оставив умирать. У батюшки был при себе топор, но обороняться он не стал – во всем полагаясь на волю Божью. Естественно, денег в избушке не оказалось. Посещение грабителей сильно отразилось на здоровье старца – он всю оставшуюся жизнь ходил полусогнутым… Однако преступники не остались безнаказанными – их дома и имущество через несколько лет полностью уничтожил огонь. Сами же они раскаялись в содеянном, а заступничество батюшки спасло их от уголовного преследования. Отец Серафим их простил от сердца и других всегда учил прощать всех и за все.

Оправившись от страшного удара, старец освоил новую форму подвига – молчание. Вообще-то, эту форму аскезы монахи знали всегда, и все же батюшка внес в нее свое – неповторимое. Он тысячу ночей провел на небольшом валуне под сосенкой, молясь Богу с воздетыми руками. С камня Серафим сходил только по естественной нужде и в минуты редкого непродолжительного отдыха. В избушке у него тоже был камень, и днем старец также не упускал возможности проводить так свое уединение.

Все святые, которые несли подвиг молчания, говорят о том, что этот подвиг самый трудный, ведь он предполагает контроль не только над словами, но и над мыслями. Постоянно держать в бодрствовании свой ум – такое под силу только тем, кто полностью открыл свою душу 
Господу, очистив ее от зла и страстей. Зато и плоды этого подвига огромны – молчание дарит человеку подлинное видение мира и людей, а в очищенное от греха сердце поселяется Дух Святой, и сам человек становится сосудом Божьим.

Таким сосудом и стал батюшка Серафим. Он запросто мог продолжать подвиг молчания до самой смерти, не выставляя наружу своих благодатных даров. Однако старец хотел поделиться с каждым человеком той великой любовью, которая наполняла его сердце. В 1810 году батюшка снова пришел в монастырь, но еще 5 лет находился в молчании. И, наконец, в 1815 году, по повелению Богородицы, старец распахнул двери своей кельи. Не гнал он от себя никого – наоборот, для каждого находилось у него нужное слово, которое выражало самое сокровенное, касающееся конкретного посетителя. Ко всем старец обращался «радость моя», и действительно, наивысшей радостью для Серафима был именно человек, потому что в нем батюшка видел не генерала или крестьянку, богача или бедняка, а, прежде всего, образ Божий, который нужно было очистить от копоти греха.

Любимым выражением преподобного были слова: «Стяжай (приобретай) Дух мирен, и тысячи вокруг тебя спасутся». Дух мирен – когда все свои мысли ты растворяешь любовью, когда тебя не угнетают никакие греховные заботы, когда твоей единственной надеждой и упованием является Бог. Дух мирен – когда воспринимаешь мир целостным, как его и задумал Господь. Дух мирен – когда в твоей душе поселяется благодать Христова, и любовь, наполняющая твое сердце, изливается с избытком на всех, с кем бы ты ни общался.

Перенесение мощей, 1991 год

Таким был батюшка Серафим – чистым ребенком, с возрастом не утратившим своей детской чистоты, но, наоборот, умножившим ее во много раз. Даже претерпев от людей осмеяние и побои, он продолжал верить человеку и в человека – ибо понимал, что зло несвойственно нам, что оно – мираж, разогнать который нам попросту не хватает сил. У нас не хватает, а у Бога – хватает! И старец всегда подчеркивал это и буквально со слезами на глазах просил своих чад всегда быть с Богом и доверять Ему всем сердцем. Всегда.

Отец Серафим мирно отошел ко Господу 2 января 1833 года. Его нашли стоящим на коленях в молитве, со сложенными крестообразно руками. Мощи старца были обретаемы дважды – в 1903 и в 1991 годах. Первое обретение и канонизация были ознаменованы небольшими прениями в Синоде:  обер-прокурор Константин Победоносцев был против канонизации. В то же время народное почитание старца было уже очевидным для всех фактом. В рассмотрение этого дела включилась сама императорская чета, которая и настояла на канонизации Серафима Саровского. Второе обретение мощей состоялось уже в самом конце советской эпохи. Около 70 лет они пролежали в запасниках ленинградского музея истории религии без каких-либо сопроводительных документов. Только серьезное расследование и медицинская экспертиза позволила подтвердить, что найденные  останки – действительно великая святыня, утраченная в годы безбожия.

Батюшка Серафим вошел народную память как чудотворец. Но самое главное чудо его жизни состояло не в тех необычных событиях, которые происходили с ним, а в той встрече Бога и человека, которая произошла в сердце подвижника! Господь зовет к себе каждого, вопрос лишь в том –  каким образом мы откликнемся на этот призыв. Можно отозваться, но не пойти. Можно пойти, но не дойти. А можно и вовсе не услышать зова Божьего, заглушив его другими звуками. Батюшка Серафим этот зов услышал, отозвался, и пошел!  И пришел к Богу, преодолев все трудности и оставшись до самого конца верен своему принципу – «Стяжи дух мирен, и вокруг тебя спасутся тысячи». 

http://www.foma.ru/glavnoe-chudo-batyushki-serafima.html