Формы общественного признания старообрядчества после принятия указов 1905-1906 гг., легитимировавших веротерпимость. Островский А. Б.

Исторический период 1906-1917 гг., то есть после принятия указа о веротерпимости (1905 г.) и указа, регламентировавшего нормы об­разования и действия старообрядческих общин (1906 г.), и вплоть до отмены каких-либо вероисповедных ограничений после Февраль­ской революции 1917 г., может быть охарактеризован как период институциализации старообрядчества в условиях ограниченного общественного признания. Проблема притеснения/признания ста­рообрядчества теперь зависела, главным образом, от позиции одного из трёх социальных субъектов: местного чиновничества; местного «пра­вославного» духовенства; прихожан православной церкви.

 На страницах журнала «Церковь», выходившего в 1908-1914 гг., и преемственно сменившего его журнала «Слово Церкви» в 1914-1917 гг., издававшихся старообрядцами, приемлющими священ­ство Белокриницкой иерархии, можно обнаружить обширные све­дения, поступившие из многих губерний России, как о формах притеснения, так и формах нового для российской действительно­сти признания старообрядчества как христианской конфессии. Жур­нал в течение всего этого периода выходил еженедельно, и значи­тельная часть сведений об актуальном взаимодействии старообрядцев с тремя вышеуказанными субъектами была представлена в разделе «Приходские вести», позднее названном «Церковно-общественая жизнь». При том, что выходили и другие старообрядческие журналы, мы ограничиваемся анализом публикаций только журналов "Церковь" и "Слово Церкви", во-первых, потому что только издания этого журнала охватывают весь рассматриваемый исторический период и, во-вторых, поскольку именно белокриницкое согласие (в силу обладания иерархией священства и организованностью в масштабе России) объективно выступало главной альтернативой официальному православию. Приведём результаты контент-анализа публикаций журнала, описывающих факты гонений (притеснений), всё ещё имевших место, а затем - факты общественного признания.

 Оставляя в стороне словесные оскорбления, совокупность в прочих ситуаций притеснения можно, полагаем, разбить на группы:

• препятствия к отправлению службы: противодействие сбору средств на храм, строительству, открытию и функционированию храма или моленной (упомянуты 2 ситуации); препятствия в проведении крестных ходов (12 ситуаций - во Владимирской, Вят­ской, Екатеринославской, Калужской, Московской, Саратовской, Смоленской, Томской, Ярославской губерниях, Донской облас­ти), в проведении публичных процессий при венчании, погребе­нии (4 ситуации); преследования за ношение облачения старообряд­ческими священниками (3 ситуации); за именование себя духовным званием (2 ситуации) и др.; всего 25 ситуаций;

• притеснения в ситуациях межконфессионального характера: взыскания средств на содержание «православного прихода» (3 ситу­ации - в Архангельской, Московской, Нижегородской губерни­ях); привлечение к суду, запугивание за то, что священник присо­единил к старообрядчеству «православного» или единоверца (7 си­туаций - в Вятской, Калужской, Пермской, Смоленской, Тобольской губерниях, Донской области); преследование за венчание «православным» (5 - в Вятской, Калужской, Пермской, Сара­товской губерниях, Донской области); отказ в отпевании по дониконовскому обряду того, кто лишь числился принадлежащим гос­подствующей церкви, или преследование за проведение отпевания (4 ситуации) и др.; всего 23 ситуации;

• дискриминация экономического или социального характера преследование учителей-старообрядцев (отказ выплачивать жалованье и др.); запрет на открытие старообрядческого училища; отказприёме документов в военное училище, отказ произвести в прапорщики ввиду принадлежности к старообрядчеству и др.; всего 12 ситуаций.

 Более половины - 49 из 60 - ситуаций притеснения приходится на предвоенные 1908-1913 гг., но и в военные годы такой тип гонений, как социальная дискриминация, не снижается (6 из упоминаний по этой рубрике). Наибольшее число притеснений определялись нежеланием местных властей и «православного» духовенства признать право публичного изъявления - старообрядческие крестные ходы и другие процессии.

 На фоне этого противодействия, отчасти обусловленного инерцией, отчасти сознательной борьбой за паству, числившуюся за господствуюшей церковью, приведём результаты анализа того, как освещены в журнале формы признания старообрядчества:

• присутствие представителей власти и/или господствующей церкви на старообрядческой службе - на храмовом празднике, при закладке или освящении храма - упомянуто в 11 ситуациях (Виленской, Калужской, Курской, Московской, Пермской, Самар­ской, Томской губерниях, Донской области);

• заказ, предложение со стороны властей старообрядцам провести общественный молебен (от бездождия, при освящении места для постройки училища, нового фабричного здания и др.) или при­нять присягу выбранных должностных лиц - всего 11 ситуаций (во Владимирской, Московской, Оренбургской, Пермской, Сара­товской, Томской, Херсонской, Черниговской губерниях, Дон­ской области);

• содержание земством старообрядческих школ (2 упомина­ния — в Донской области и ряде губерний);

• устранение конфликта, возникающего при конфессиональ­но-смешанном браке (2 ситуации - в Казанской, Ковенской губерниях).

 Общее число обнаруженных нами ситуаций признания старооб­рядчества со стороны местных властей, священства РПЦ составля­ет 26, причём значительная часть (21) приходится на предвоенные 1908-1913 гг. Если сопоставить факты общественного признания с происходящими в основном в тех же губерниях фактами притесне­ния, то можно заключить, что на местном уровне признание ин­ститута старообрядчества сочетается с попытками ограничить его публичное функционирование.

 На уровне деревенской общины, где сосуществовали две и более христианские конфессии, появлялись новые формы противостояния, где субъектом выступил или священник господствующей церкви, или таковым оказывались крестьяне-«православные» Приведем материалы журнала.

 Межконфессиональное противостояние. Типичные ситуации.

 а) «Православный» (или единоверческий) священ­ник выказывает противо­стояние старообрядцам

 1911 год

 Попытка «православного» свя­щенника воспрепятствовать своей пастве участвовать в торжественной встрече ико­ны, написанной старооб­рядцем (список с иконы XIV в.) и переносимой из Ярославской губернии (Костромская губ.).

 «Православный» священник приказал разрушить здание церкви - только оттого, что её посещали старообрядцы-беспоповцы, а мотивировал тем, что будет построена новая (Архангельская губ.)

 При встрече в праздник Преполовения крестных хо­дов - старообрядцев и единоверческого (там только несколько человек) едино­верческий священник выка­зал злобу и затем окропил старообрядцев водой своего освящения (Кубанская обл.). По мнению местного кор­респондента, «православные» священники «готовы растер­зать всех старообрядческих священнослужителей за то, что те не пренебрегают своими обязан­ностями» (Саратовская гу.) (1).

 Хотя в новом училище боль­шинство составляют дети старообрядцев и его здание уже освятил старообрядческий священ­ник, приехал назначенный законоучителем новообрядческий иерей и заново освя­тил училище, заявив, что он здесь хозяин (Тобольская губ.).

 1912 год

 Попытка миссионера запре­тить последователям гос­подствующей церкви приходить на освящение старообрядческого храма, совершаемое приехавшим московским епископом (не удалась, Владимирская губ.).

 Приехавший миссионер, уз­нав, что «православные», по­сетившие старообрядческое богослу­жение, получили большое по­ложительное впечатление, по­требовал со старообрядцами не здороваться; придя в ста­рообрядческий храм, заявил там: «ваша церковь - фальшивая бумажка»; по мнению корреспондента, миссионер «разор­вал прежнюю тесную связь двух обществ - старообряд­ческого и никонианского» (2) (Кубанская обл.).

 1913 год

 Старообрядцы, встретив­шись на Иордани с крестным ходом единоверцев, вынужде­ны дожидаться, пока единоверческий священник не произнесет речь против старооорядчества (Черниговская губ.).

 Архиерей прислал миссио­нера, чтобы тот не допустил присутствия «православных» на освящении старооброобрядческого хра­ма (Владимирская губ.)

 Не сумев отговорить свою паству от присутствия на ос­вящении старообрядческого храма, «православные» священники при­шли сами и вступали в споры и пререкания со своими при­хожанами, «которые указыва­ли отцам на несоответствие их слов с делом» (3) (Сарат. г)

 1914 год

  Упомянуто, что в 1910 г. «православный» священник вымо­гал деньги за место на клад­бище для похорон старооб­рядца (сначала 4 р., а узнав, что отпевает старообрядческий свя­щенник, в облачении, 10 и 25 р.). Возмущённые этим поступком, крестьяне-нико­ниане заявили сторожу: «Зем­ля не ваша, и вы не имеете права требовать даже что-ни­будь», — отшибли топором запор на воротах, и старооб­рядцы предали тело земле (Яросл. г.)(5).

 1915 год

 Старушку, которая ранее перешла из старообрядчества в «православие», а ещё через 20 лет присоединилась опять к старообрядчеству и вскоре умерла, по настоянию «пра­вославного» священника похоро­нили не на старообрядческом клад­бище, а на «православном»; читать по покойнице «пра­вославный» отец разрешил старо­обрядкам, а на кладбище ве­лел убрать у покойницы лес­товку, венчик, рукописание и сам вёл отпевание; eго при­хожане возмутились таким поступком (Донская обл.)

 Епископ господствующей церкви, посетивший старо­обрядческий храм, не лобызал икон, и этот факт он акцен­тировал в миссионерской газете.

 «Казённые миссионеры», при встрече с крестным хо­дом - переносившим, во главе со старообр. митропо­литом, чудотворную икону - не сняли шляп, сделали это только при окриках публики (Владимирская губ.)

 б) Прихожане РПЦ выказывают противостояние старообрядцам

 1911 год

 Старообрядцев-поморцев лишают земельного надела, не дают им из общественной лесной дачи дровяного леса для отопления молитвенно­го дома (Нижегородская губ.)

 Погром на старообрядческом клад­бище: намогильные кресты сломаны, памятники поби­ты; по мнению местного кор­респондента, кощунство со­вершено «казёнными право­славными» (Костромская губ.).

 1912 год

 Под влиянием единоверческого священника члены его па­ствы не снимали шапок, ког­да мимо них шествовал кре­стный ход старообрядцев во главе с епископом, приехав­шим на освящение старообрядческого храма (Донская обл.).

 1913 год

 В ответ на просьбу старообрядцев-поповцев (они со­ставляют треть населения, остальные - «православ­ные», единоверцы и беспоповцы) о выделении площади для постройки храма сель­ский сход отказал (Екатеринбургская губ.).

 Под влиянием миссионера прихожане РПЦ на сельском сходе отказали старообрядцам в выделении земли для храма (Московская губ.).

 Местное духовенство так на­строило «православных» кре­стьян, что те отказали старо­обрядцам в отведении места для храма (Архангельская губ.).

 «Много грубых насмешек со стороны врагов старообряд­цев» (4), когда те из-за бо­лезни священника не смогли совершить крестный ход на Иордань (Калужская губ.)

 1914 год

 В течение 4 месяцев сельское общество отказывало в выде­лении земли для постройки старообрядческого храма; позднее во время постройки препятство­вали, «никониане всячески над нами издевались, а их свя­щенник нашу церковь обзы­вал совсем неприличными словами» (Симбирская губ.)(6).

 Противостояние обычно выражалось в конкретных поступках, но иногда ограничивалось злобой в адрес старообрядческого свя­щенства и неуважительным отношением к старообрядческим свя­тыням. Весьма показательны все случаи, когда субъектом размеже­вания общества по конфессиональному признаку выступали сами крестьяне-«православные», что часто проявлялось в отказе наделить старообрядцев землёй для постройки храма (5 случаев по 5 губерни­ям). Даже если подобные ситуации инициировались священством, именно крестьяне-«православные» выступали субъектом притеснения старообрядцев и раскола деревенского общества.

 Однако, как отмечается на страницах журнала, ведущей тенденцией в ряде местностей становится не противостояние, а сближение, взаимопонимание крестьян, принадлежащих различным христианским исповеданиям: «...после провозглашения религиозной свободы в России, отношения новообрядцев к старообрядцам стал дружественными и братскими. Не говоря уже о том, что теперь более не слыхать со стороны их насмешек над старообрядчеством, они восхищаются уставностью старообрядческих богослужений, которые им приходится видеть при открытых церковных процессиях старообрядцев» (7).

 Ещё в одной публикации 1911 г. из Нижегородской губернии противопоставлены эмоциональные аспекты отношения к старо­обрядцам «православных» крестьян и духовенства: миряне «только в редких случаях проявляли враждебное отношение к старообряд­честву, и не общей массой, а какой-нибудь один выскочка, пропитанный миссионерско-полицейским духом. Народ же ... очень благожелательно и добросердечно относится к старообрядчеству и его священнослужителям, с благоволением прислушивается к их богослужению и нередко открыто высказывает свою радость, видя истовое, уставное совершение служб старообрядческим духовен­ством. За весь прошлый год, как и за всё последнее время религи­озной свободы, не произошло между старообрядцами и новообрядцами какого-либо столкновения или просто недоразумения во время публичного совершения старообрядцами богослужения. Враждебно к старообрядчеству только духовенство господствую­щей церкви и главным образом - её миссионерство, а миряне-народ мирно уживаются со своими братьями-старообрядцами» (8).

 Пожалуй, наиболее ярким подтверждением тенденции к исчез­новению неприязни к старообрядчеству как к иной христианской конфессии служат многочисленные случаи присутствия прихожан «православной» и единоверческой церквей на богослужениях, кре­стных ходах старообрядцев.

 Отметим, что наибольшее число упоминаний об участии офи­циально православных и единоверцев в церковной жизни старооб­рядцев приходится на предвоенные 1912-1913 гг., более трети всех за 10 лет (41 из 121). Если рост числа упоминаний от 1908-1909 гг. (21 случай) к 1912-1913 гг. (41) вполне может объясняться усиле­нием тенденции к терпимости и сближению, то заметный спад в числе упоминаний в годы войны, в 1914-1917 гг. (26) вряд ли свидетельствует о возникновении обратной тенденции. Похоже, это происходит ввиду снижения внимания корреспондентов с мест к данному аспекту церковно-общественной жизни, да и этот раздел занимает в военные годы весьма скромное место, помещаемые там сообщения довольно кратки.

 Обращает на себя внимание, что в целом за 10 лет, в том числе в предвоенные годы, преобладает такая форма участия «православных» и единоверцев в церковной жизни старообрядцев, как присутствие при закладке, освящении храма или поднятии крестов и колоколов (в с.Верея Московской губернии «православные» даже помогали поднимать колокол старообрядцам. По-видимому, возникновение, довершение старообрядческого храма воспринималось и официально православным населением как знаменательное событие, обладающее духовной значимостью. В ряде случаев упомянуто, что прихожане РПЦ присутствовали, невзирая на противодействие этому со стороны "православного" священника. Наиболее деятельно их участие проявлялось в крестных ходах; здесь встречается упоминание о "представителях господствующей церкви", или "никонианах", "новообрядцах", как о молящихся, а не только как о зрителях.

 Итак, наряду с инерцией притеснений, выявляются две тенденции в общественном признании института старообрядчества (в условиях сохраняющегося статуса "господствующей церкви" у официального православия): а)противоречивость этого признания, и в основном только права старообрядчества на определенную общественную роль, - со стороны местных властей и господствующей церкви; б) духовное признание со стороны "православного" населения.

 Примечания

1. Ведомость о количестве народонаселения по вероисповеданиям в Могилевской губернии за 1899 год // Памятная книжка Могилёвской губернии на 1901 г. Могилев, 1901.
2. Российский государственный исторический архив. Ф.1405. L 542. Д-1518. Л. 1-2.
3. Там же. Л.2-4.
4. Там же. Л.4-8об.
5. Национальный исторический архив Республики Беларусь. Ф. 1595. Оп.1. Д.50. Л.155-156.

 Об авторе: Александр Борисович Островский, доктор исторических наук, Российский этнографический музей

http://www.anti-raskol.ru/pages/1330