Евангелие о Страшном суде. Александр Ткаченко

Евангелие от Матфея, 106 зач., XXV, 31-46.

31Когда же приидет Сын Человеческий во славе Своей и все святые Ангелы с Ним, тогда сядет на престоле славы Своей, 32и соберутся пред Ним все народы; и отделит одних от других, как пастырь отделяет овец от козлов; 33и поставит овец по правую Свою сторону, а козлов — по левую…

 
Когда я только пришел в Церковь, мысли о Страшном Суде у меня были совсем простые: нужно постараться жить так, чтобы на этом Суде не оказаться на стороне осужденных. Но потом, чем больше я читал духовной литературы, тем яснее понимал, что шансов на это у меня совсем немного. Если уж великие подвижники перед самой своей кончиной говорили, что не положили даже начала покаянию, на что могу рассчитывать я, со своей никудышней жизнью?

Это были очень грустные мысли, жить с ними было тяжело и безрадостно. Видимо, нечто подобное переживали и другие люди моего поколения. Во всяком случае, примерно лет пятнадцать назад в церковной публицистике наметилась и стала довольно популярной тенденция, которую можно было бы обозначить словами переиначенной детской песенки:

«Нам не страшен страшный суд, страшный суд, страшный суд».

Появились статьи, в которых говорилось, что двери ада могут быть заперты только изнутри, и что в геенну огненную люди идут исключительно по собственной воле.  Страшный суд парадоксальным образом для многих вдруг перестал быть страшным. Ну, или скажем так – перестал быть страшным настолько, чтобы всерьез относиться к нему именно как – к суду Божьему.

Наверное, это была такая коллективная попытка избавиться от навязчивого чувства собственной обреченности. В дальнейшем она породила целый шквал сетевых споров на тему: « — Спасутся ли все люди без исключения, или же спасение – удел избранных, а большинство людей будут осуждены на вечные муки?»

Эти споры продолжаются по сей день, хотя и с меньшим накалом. Каждая из сторон приводит свои аргументы, цитаты святых, богословские тезисы.  И, на мой взгляд, как те, так и другие уходят в этой полемике от главного для каждого из нас вопроса: — А спасусь ли я сам?

Первые, прячась от собственного страха, растворяют этот вопрос во всеобщем спасении. Вторые уповают на погибель грешников так, будто именно в этом и заключается Благая Весть. И, судя по риторике, себя погибающими отнюдь не считают. Иначе, наверное, всю энергию таких споров перевели бы на заботу о спасении собственном.

Возможно, кому-то мои слова покажутся странными, но для меня теперь не таким уж и важным представляется любое рассуждение на тему – спасутся ли все, или нет.  Куда более значимым стал другой вопрос – могу ли я погубить себя собственными грехами? Ответ на него вижу только один – да, могу, увы.

Бог всех любит и желает спасения всем людям, но я могу погибнуть! Не какие-то абстрактные еретики, язычники или атеисты, а я – верующий, крещеный человек, могу услышать на Суде Божьем эти страшные слова – иди от Меня, проклятый, в огонь вечный.

И что мне будет проку от того, что Бог есть любовь и только любовь, если сама же эта Божественная любовь и станет для меня обличением моей черствости, жестокости, корыстного и безразличного отношения к другим людям? Что хорошего ждет меня в аду, даже если я, действительно, сам запру его изнутри?

Читайте также:

Притча о блудном сыне

Притча о мытаре и фарисее

Что мы знаем о Страшном суде

Иллюстрация: Коллаж foma.ru, Мария Иванова (использован фрагмент росписи В. М. Васнецова)

http://foma.ru/evangelie-o-strashnom-sude.html