Духовное распознавание

В этой статье речь пойдет о духовном распознавании согласно св. Игнатию Лойоле. Основной пункт его учения — поиск Бога в каждом моменте. Искать нужно не только в молитве, но и, прежде всего, в действии, учитывая как внешний опыт (события собственной и/или общинной жизни), так и внутренний (своей совести). Для того чтобы уделить внимание обоим видам опыта, идеально подходит испытание совести. Автор, аргентинец, был духовным отцом Хорхе Марио Бергольо.

***

Опорный пункт, ось, вокруг которой вращается все учение св. Игнатия Лойолы о духовном распознавании, — поиск Бога в каждом моменте. Очевидно, что св. Игнатий тут не одинок; этому учит и Ветхий Завет (ср. Ам 5, 4, с примечанием из Иерусалимской Библии), и Новый (ср. Мф 6, 33, с примечанием из Иерусалимской Библии): искать Бога — значит взывать к Нему, расспрашивать Его… искать Его слова, Его лица, Его воли… искать Его Царства1. Эту библейскую мысль подхватывает св. Игнатий, когда говорит о «человеке действия», или «деятельном человеке», который, не прекращая искать Бога в затворе или молитве, прежде всего ищет Его в действии2.

Деятельный человек ищет Бога прежде всего в действии. Кроме того, он направляет молитву на действие, а не наоборот, в отличие от человека созерцательного. Поэтому само действие подготавливает его к молитве. Об этом «круге: молитва-действие» часто говорит Херонимо Надаль, один из первых учеников св. Игнатия3. Мы должны точнее описать этот поиск Бога, осуществляемый прежде всего в действии. А для этого поговорим об опыте, как о нем говорит св. Игнатий.

Что Бога следует искать в опыте распознавания — базовый принцип игнатианской духовности. Но опыт распознавания двойствен: он одновременно внешний (исторический, в отношениях с другими людьми) и внутренний (в собственной совести).

Согласно св. Игнатию, есть тесная внутренняя связь между этими двумя типами опыта: отправная точка игнатианского распознавания — внешний опыт, то есть события повседневной жизни; но «круг» не замкнется, если не учитывать внутренний опыт одновременно с внешним.

Внешний опыт

Что касается важности внешнего опыта в игнатианской духовности, можем процитировать о. Симона Родригеса, одного из первых «товарищей» св. Игнатия. В письме к св. Игнатию он говорит о Конституциях, которые основатель Общества составляет в Риме: «Думаю, неплохо будет подождать несколько дней, прежде чем их подтверждать [или объявлять завершенными], потому что часто время — а с помощью времени Господь наш Бог — наставляет Своих служителей»4.

Св. Игнатий учитывал внешний опыт, когда составлял Конституции Общества Иисуса: он не завершил их — то есть не счел подтвержденными, — пока не заручился как личным опытом, так и опытом Общества, уже распространившегося по миру5.

Внутренний опыт

Однако внешнего опыта недостаточно: нужен и внутренний, всегда его сопровождающий.

Св. Игнатий привлекает наше внимание ко внутреннему опыту, или опыту совести, когда, знакомя нас с испытанием совести, говорит: «Начинаю с предпосылки о том, что у меня [внутри, или в моей совести] есть мысли трех родов, а именно: одни — мои собственные […] и еще два рода, приходящие извне: одни — от доброго духа, а другие — от злого» (Духовные упражнения [ДУ], 32).

Кроме того, он разрабатывает самый настоящий «код» истолкования, чтобы «некоторым образом ощущать [то есть отдавать себе отчет] и познавать [то есть знать, от кого исходит мысль] различные движения, возбуждаемые в душе [то есть внутри]» (ДУ, 313).

Св. Игнатий в Духовных упражнения помогает упражняющемуся получить этот внутренний опыт, применяя нечто «внешнее»: созерцание жизни Христа, Господа нашего, «по плоти».

Внутренний опыт побуждений (привязанностей, чувств, мыслей…) — особенно в ходе Упражнений — вызывается созерцанием «тайн жизни Христа, Господа нашего» (ср. ДУ, 261-312): как сказано в Апокалипсисе символическим языком, только Агнец, который стоит, «как бы закланный» (символ Христа в Его страстях и воскресении), достоин «раскрыть сию книгу и снять семь печатей ее» (Откр 5, 1-6; о «книге» как символе «откровения Божия» ср. Ис 29, 11).

Здесь достаточно процитировать один-единственный текст Игнатия; вводя тему избрания — или поиска воли Божией, — он говорит: «Уже рассмотрен пример, данный Господом нашим Христом для первого образа жизни […], а также для второго […]. Начнем же, попутно созерцая Его жизнь [от крещения до вознесения], исследовать и спрашивать о том, при каком образе или состоянии <нашей> жизни Его Божественное Величество желает иметь нас в услужении Себе» (ДУ, 135).

Но созерцаемый нами Иисус — не только персонаж из прошлого: Он сейчас живет среди нас и ведет нас в будущее6. Иными словами, не только «исторический Христос», но и «Христос веры» мотивирует наш внутренний опыт, в свете которого мы должны распознавать Его волю о нашей внешней жизни.

Опыт распознавания

В конечном итоге искать Бога надо не только в молитве, но и, прежде всего, в действии, учитывая одновременно оба вида опыта: внешний (события собственной и/или общинной жизни) и внутренний (своей совести).

И если мы говорили отдельно о двух видах опыта, то для того, чтобы привлечь внимание к охотнее всего забываемому в опыте распознавания — ко внутреннему опыту.

1) Пытаются оправдать эту забывчивость, обвиняя, например, внутренний опыт в том, что он «солипсический», индивидуалистический, субъективный и т. д.

Так и было бы, будь он отделен от внешнего опыта, но он не отделен, если рассматривать оба вида одновременно.

События нашей жизни — учителя, которых Бог нам предлагает, чтобы нас направить на верный путь. Следует ли это понимать так, что Бог берет в Свои руки некоторые события и делает их знаками Своей воли, а прочим предоставляет следовать своим естественным ходом? Вовсе нет. Понимать надо так, что события, переживаемые нами, вызывают в нас — во внутреннем мире, или в совести — реакции: в разнообразных событиях или в одном из них мы довольны или унижены, тревожимся или чувствуем себя свободно; испытываем всякого рода желания или отвращение; формулируем суждения или принимаем решения. Иными словами, события, переживаемые нами в отношениях с другими людьми, приводят нас в движение.

Если мы направим внимание на это внутреннее движение, то заметим, что Святой Дух учит нас различать, то есть распознавать, какие из всех этих чувств, реакций, суждений и решений, исходят от Бога и сообразны Иисусу Христу, а какие нет. Иными словами, найти Бога в событиях нашей жизни — значит распознать, чтобы событие стало знаком от Бога (или «не-Бога»), тот знак, которым Бог нас призывает7.

Следовательно, распознавание, хотя и базируется на внутреннем опыте, не «чисто внутреннее дело», потому что ему сопутствует одновременный внешний опыт8.

2) Вот всего один пример. Св. Игнатию передали — в качестве вполне достоверной — информацию касательно его ученика, св. Франциска Борджиа, — вот внешний опыт. «Император предложил вашу кандидатуру, и Папа был рад назначить вас кардиналом», — пишет он заинтересованному лицу9. Св. Игнатий сразу ощутил — вот и внутренний опыт — «склонность или побуждение воспрепятствовать этому всеми силами. Тем не менее я не был уверен в Божественной воле из-за многих доводов за и против, которые приходили мне на ум», то есть склоняли его выбрать то одно, то другое, так что «я взял себе три дня на размышление и молитву». «В течение этих трех дней, в какие-то часы, […] я ощущал некие страхи, а не ту свободу духа, чтобы говорить [с Папой] и помешать этому замыслу. Я говорил себе: откуда я знаю, что хочет сделать Господь наш Бог? […] В другие моменты […] я ощущал, что эти страхи отдаляются. Не раз испытав это смятение, то со страхом, а то с противоположным чувством [то есть в свободе духа], наконец на третий день […] вот он я […] с суждением столь решительным и волей столь спокойной и свободной, чтобы возражать, насколько могу, Папе и кардиналам […]. И я до сих пор уверен, что, если бы так не поступил, то не дал бы доброго отчета о себе Господу нашему Богу, а напротив, дал бы отчет всецело дурной».

Да и что такое Автобиография св. Игнатия, если не одновременное повествование о внешнем опыте (выздоровление в Лойоле, чтение, путешествие в Святую Землю, учеба в Барселоне, Алькале, Саламанке и Париже и т. д.) и о внутреннем опыте (желание подражать святым или вести светскую жизнь, страхи и т. д.)?

То же можно сказать о Духовном дневнике и письмах (связанных с управлением и духовным руководством): во всех этих текстах св. Игнатия мы сможем обнаружить, если посмотрим внимательно, «опыт распознавания», который, в свою очередь, включает в себя «внешний» опыт и отдельный от него «внутренний» опыт.

* * *

До сих пор мы говорили о распознавании, для которого, согласно св. Игнатию, характерно внимание одновременно и ко внешнему, и ко внутреннему опыту.

Это внимание в игнатианской духовности называется испытанием совести.

Это способ молиться, и нам следует рассмотреть его получше, что позволит подчеркнуть важность внутреннего аспекта в опыте распознавания, при этом не пренебрегая внешним аспектом.

Испытание совести

Это не только нравственное осознание греха, тяжкого или легкого, но нечто более глубокое и богатое. Разумеется, мы не исключаем первого значения, но и не сводим испытание совести к усилиям, предпринимаемым «для ее очищения и лучшего совершения исповеди» (ср. ДУ, 32-42). Когда в игнатианском контексте распознавания духов мы говорим о «совести», то понимаем ее как «поле духовной битвы», где, как говорит св. Игнатий, даны «мысли [побуждения, привязанности, чувства…] трех родов, а именно: одни — мои собственные10 […] и еще два рода, приходящие извне: одни — от доброго духа, а другие — от злого» (ДУ, 32). При таком понимании совести ее испытание — как молитвы, так и действия, как частное, так и общее — есть то, что в Евангелии называется «бодрствованием»11; это один из способов молиться.

Итак, испытание совести — это способ молиться. Есть и другие способы (прошение и благодарение, например), евангельские и столь же действенные, но игнатианская духовность, преимущественно активная, предлагает испытание совести как предпочтительный и наиболее часто применяемый способ молитвы12.

***

ПРИМЕЧАНИЯ:

1 Эта статья, впервые опубликованная в Boletín de espiritualidad, № 80, апрель 1983 г., 1-16, сейчас входит в сборник M. Á. Fiorito, Escritos, V, Roma, La Civiltà Cattolica, 2019, 176-190. Здесь мы предлагаем вниманию читателя вторую часть. Первая часть, под названием «Духовное отцовство», была опубликована в Civ. Catt. 2021 IV 430-438.

2 В Церкви есть только два типа призваний: созерцательное и активное; каждому из них присущи установления, какими оно обычно пользуется (средства, времена и т. д.). Второй Ватиканский собор утверждает: есть «институты, целиком предназначаемые к созерцательной жизни, так что их члены посвящают себя только Богу в одиночестве и молчании, в прилежной молитве и усердном покаянии […], сколь бы настоятельной ни была нужда в деятельном апостольстве» (Perfectae caritatis, 7); также есть «множество институтов […], посвященных различным делам апостольства. […] В этих институтах апостольская и благотворительная деятельность относится к самой природе монашеской жизни как священное служение и дело любви, поручаемое им Церковью и осуществляемое от ее имени. […] [И в этих институтах] необходимо, чтобы их апостольская деятельность проистекала из тесного единения с Ним» (там же, 8). Второй Ватиканский собор нам открыто говорит, что, хотя в Церкви есть два типа призваний, «созерцательное измерение» принадлежит им обоим.

3 Ср. M. Nicolau, Jerónimo Nadal S.I. (1507-1580): sus obras y doctrinas espirituales, Madrid, Consejo superior de investigaciones científicas, 1949; см., в оглавлении, выражение «созерцательные в действии». Однако нам представляется, что доходчивее объясняет «круг молитва-действие» св. Петр Фавр, знакомый со св. Игнатием еще с более давних пор. Вот что он говорит в своих Духовных воспоминаниях: «Твоя жизнь [он обращается к человеку, ведущему, как и он сам, деятельную, а не чисто созерцательную жизнь] должна следовать за Марфой и Марией вместе [классические образцы деятельной и созерцательной жизни] […]. Если же один из образов жизни ты должен вести ввиду другого, а не для него самого, как часто случается, то есть если ты применяешь молитву как средство для лучшего действия, или, наоборот, действие подчинено молитве, в целом будет уместнее, если ты направишь молитвы к сокровищам добрых дел, а не наоборот, и напротив: в действии будешь стремиться к сокровищам, добываемым молитвой. Иное дело — тот, кто ведет чисто созерцательную жизнь: его цель — собрать сокровища познания и любви Божией, и ему не нужно просить при любых обстоятельствах о благодати, необходимой тем, кто живет деятельной жизнью» (P. Favre, Memorie spirituali, n. 126). Незадолго перед тем Фавр сказал: кто ищет Бога духовно в добрых делах (это свойственно деятельному человеку), потом лучше находит Его в молитве, чем если бы изначально искал в молитве, чтобы затем найти в делах. Итак, Фавр решает духовную проблему соотношения между молитвой и действием двояко: во-первых, подчинять молитву действию; во-вторых, искать и находить Бога изначально в действии, прежде чем в молитве (этот последний элемент — самая оригинальная мысль св. Петра Фавра). Ср. M. A. Fiorito, Escritos, цит., V, 56-59.

4 S. Rodrigues, Epistolae, 531. Мы сегодня сказали бы так: история — учительница жизни, или: Божии знаки следует искать в знаках времен (ср. M. A. Fiorito, Escritos, цит., IV, 7-66). Через какое-то время св. Игнатий, взяв на вооружение принцип, провозглашенный Родригесом, пишет настоятелю одной из иезуитских общин, находящейся в стадии формирования: «Конституции, или правила, присланные вами, одобряю. И думаю, что они будут полезны в начале вашей общинной жизни. Со временем опыт вас научит, что прибавить или изъять» (Игнатий Лойола, s., Epistolae, I, 661).

5 Мы собираемся говорить о подтверждении собственного личного опыта. Что же до подтверждения со стороны Общества Иисуса, для этого основатель позвал Надаля и отправил его распространять Конституции в разных странах.

6 Поэтому св. Игнатий побуждает нас в начале каждого молитвенного часа возноситься «разумом горе, думая, что Господь Бог наш наблюдает за тобой и т. п.» (ДУ, 75): взгляд Христа, воскресшего и прославленного, обращен на нас и нашу жизнь (ср. M. A. Fiorito, Escritos, цит., IV, 371-385).

7 Ср. C. Flipo, Trouver la décision, в Vie chrétienne, n. 175, 1975, 4-7.

8 Оно и не «натуралистическое», поскольку не довольствуется чисто внешним опытом — социологическим, психологическим, экономическим и т. д., — но учитывает и внутренний опыт благодати и искушения (ср. M. A. Fiorito, Escritos, цит., IV, 7-66). Впрочем, есть особая ситуация, когда можно абстрагироваться от внутреннего опыта, не потому что мы его отрицаем, а потому что он «спокойный», то есть «когда душу не обуревают различные духи, и она пользуется своими природными силами […] спокойно» (ДУ, 177). Это то, что св. Игнатий называет «временем третьим», когда благодать проявляет себя именно в спокойствии, или отсутствии «различных духов». Тогда нужно применить разум и рассудить, «сколько удобств и пользы […] я получил бы […] <от обладания данным предметом>. С другой стороны, так же рассмотреть неудобства и опасности, кроющиеся в обладании этим. Точно так же сделать […]: рассмотреть удобства и пользу отказа от этого; и напротив, точно так же — неудобства и опасности, кроющиеся в отказе» (ДУ, 181). Составив эту «общую картину», где учтены только доводы за и против, нужно «отметить, куда более склоняется разум; и таким образом, согласно более сильному разумному побуждению, а не по какому-либо побуждению чувственному, нужно принять решение относительно предложенного» (ДУ, 182): какова воля Божия.

9 Игнатий Лойола, s., Письмо от 5 июня 1552 г., в Monumenta Historica Societatis Iesu, Epistolae, IV, 283-285.

10 Чтобы исповедаться, достаточно позаботиться о «своей собственной мысли», в которой грех: мы не ответственны за то, что «приходит извне», отвечать надо только за то, что исходит «единственно из моей чистой свободы и произволения» (ДУ, 32).

11 Ср. Мф 26, 41; Мк 14, 38; Лк 21, 36. В этих текстах бодрствование связано с молитвой. По-видимому, лучшее «бодрствование» — это «молитвенный настрой»; то есть это способ молиться, как для св. Игнатия испытание совести — тоже способ молиться. Поэтому Ксавье Леон-Дюфур так завершает свои рассуждения о библейском термине «бодрствовать»: «Итак, бодрствование […] характеризует христианина […]. С другой стороны […], христианское бодрствование требует от ученика постоянной молитвы и трезвения: „Бодрствуйте, молитесь, трезвитесь”. Применение двух глаголов («бодрствовать» и «молиться») может быть «гендиадисом» (буквально „одно через два”); то есть из двух глаголов один подчинен другому, и они обозначают действие одного, главного. Если так, Господь нам рекомендует определенный настрой (бодрствование) в форме молитвы. В тексте Луки это выражено яснее, поскольку глагол „бодрствовать” употреблен в повелительном наклонении (главный глагол), а „молиться” в герундии (подчиненный глагол, который объясняет, как бодрствовать)» (Ср. X. Léon-Dufour, I Vangeli e la storia di Gesù, Milano, Paoline, 1967).

12 «Еще одна черта внутренней жизни св. Игнатия — сосуществование в нем, до конца жизни, вдохновенных даров […] с аскетическими практиками, которые многим показались бы годными только для начинающих. Во-первых, частое испытание совести, до конца жизни. […] Рибаденейра уточняет: у него всегда была эта привычка исследовать во всякий час свою совесть. […] Далее следует забавная история, пересказанная много раз: встретив священника […], <св. Игнатий> спросил, сколько раз он испытывал совесть в тот день. Поскольку священник ответил, если не ошибаюсь, что семь раз, наш отец [Игнатий] возразил: так мало? А впереди еще была большая часть дня» (J. de Guibert, La espiritualidad de la Compañia de Jesús, Santander, Sal Terrae, 1955).

Мигель Анхель Фиорито SJ

22 февраля 2022 г.

Источник: La Civiltà Cattolica