ДУХОВНАЯ ЖИЗНЬ В ПРАВОСЛАВИИ И ЗАПАДНОМ ХРИСТИАНСТВЕ. Зайцев А. А.

ДУХОВНАЯ ЖИЗНЬ В ПРАВОСЛАВИИ И ЗАПАДНОМ ХРИСТИАНСТВЕ

Хотелось бы получше понять, как понимается духовность в Православии, и как – в западных конфессиях. Каковы различия, и насколько они важны? С этими вопросами мы обратились к преподавателю  Московской православной духовной академии Алексею Алексеевичу Зайцеву.

- Духовная жизнь предполагает исцеление человека, восстановление в нем падшего образа. Однако пути или рецепты исцеления в различных религиозных традициях, в том числе в христианских конфессиях, подчас принципиально разнятся.

Говоря о западно-христианской духовности, нужно в первую очередь иметь в виду духовность католическую. Во-первых, потому что протестантизм в целом духовной жизнью просто-напросто не особенно озабочен, а во-вторых, потому что те отдельные опыты протестантской мистики, которые все же имеют место, есть «плоть от плоти» мистики католической.

Итак, в чем же особенность католической духовности в ее сравнении с духовностью православия.

Первое, что бросается в глаза, это крайний субъективизм в самом понимании, что есть духовная жизнь и почему она необходима. Почти все почитаемые в Католической Церкви великими святыми мистики были «изобретателями» каких-то новых методов духовной жизни, «открывателями» своих собственных духовных путей.

Православные подвижники, напротив, поражают своим единомыслием и единодушием. Духовный опыт, например, преп. Серафима Саровского, жившего в XIXв., по сути тождествен опыту святых отцов древности: он ничего не изобретал, он только следовал по пути спасения, проложенному Христом и пройденному сонмом предшествовавших ему святых. Святитель Игнатий (Брянчанинов) в своей автобиографической работе «Мой плач» пишет, что когда он был юношей и начал искать в религии определенности, то он взялся за изучение духовной литературы. Он познакомился с трудами модных в то время западных мистиков – и католических, и протестантских, – и был крайне разочарован их произвольным обращением с Евангелием. Затем он обратился к чтению древних аскетических писателей Православной Церкви, и первое, что его поразило, это их чудное единство и согласие, согласие с Евангелием и согласие между собой.

Итак, первое важное различие: в западной Церкви – субъективизм, в православии – объективное, основанное на опыте тысяч и тысяч святых единство.

- Получается, что у каждого католического «святого» свое мнение о том, что есть спасение и  как его достичь?

- Получается так. У каждого католического «святого» свой путь, свои особенности духовной жизни, свой опыт. Это проистекает не из того, что Православие пытается как-то подвести всех под единый шаблон, исключить индивидуальность. Нет. Как выразился св. Марк Подвижник, святость не упраздняет естественных особенностей человека – веселому остается его веселость, а суровому его суровость. Поэтому дело здесь, скорее, в том, что в католической аскетике просто отсутствуют какие-то четкие критерии духовного здоровья, а соответственно и критерии путей его обретения.

Вот один пример, касающийся самого существенного духовного делания – молитвы. Отцами-аскетами древности был сформулирован один из важнейших принципов духовной жизни, который гласит, что во время молитвы ум надо держать безвидным. На обязательном соблюдении этого принципа настаивали все православные подвижники. Ни в коем случае нельзя представлять в уме своем какие-либо зримые образы. Иначе, в конце концов, мы будем молиться не Богу, а своим мечтам. Наше воображение будет стеной, наглухо закрывающей доступ божественной благодати. Бог открывается только очищенному уму. Поэтому необходима борьба с помыслами, борьба с рисующимися в сознании образами, какими бы благими они нам не представлялись. Безвидность ума – одна из первейших задач духовной жизни.

Однако католические «святые» это положение совершенно игнорируют. Более того, многие из них призывают к прямо противоположному – к развитию воображения, к умственной «живописи», так что молитва перестает уже быть молитвой и превращается в медитацию. В результате место духовной жизни занимают явления психического порядка, а чистота ума подменяется его блужданием среди собственных фантазий.

Еще один пример. Православная аскетика предписывает благоразумную осторожность в отношении к каким бы то ни было сверхъестественным явлениям. Пока человек подвержен действию страстей, а действительного бесстрастия достигали очень и очень немногие, он легко может быть обманут действующими посредством этих страстей бесами. Апостол Павел говорит, что и сатана является в образе светлого ангела. Поэтому уже само желание видений, откровений, чудес признается святыми отцами признаком духовного заблуждения, признаком начинающейся прелести. Внимание подвижника должно быть сосредоточено на собственных страстях, на борьбе с ними. «Не велико увидеть ангела, – сказал об этом св. Исаак Сирин, – велико увидеть свой грех».  А кто действительно видит свой грех, свои страсти, тот уже никогда не сочтет себя достойным божественных откровений, никогда не возжелает их и потому никогда не прельстится.

Для католических мистиков этого важнейшего предостережения святых отцов, похоже, не существует. Визионерство становится для большинства из них едва ли не повседневным занятием. Получается странное противоречие. Даже самым величайшим из древних святых Господь, Богородица, ангелы зримо являлись только в исключительных случаях и эти явления всегда сопровождались ощущением священного страха, трепета, благоговения, приводили к еще большему осознанию собственного недостоинства. А западные мистики недавнего относительно прошлого, причем нередко только-только обратившиеся от грубых грехов,  вдруг начинают запросто, целыми днями напролет общаться с ангелами, святыми, Девой Марией, созерцать Троицу, постигать тайны божественной жизни и т. п. Может ли это все не настораживать? Может ли это не вызывать сомнений в доброкачественности такого духовного опыта?

- А в результате чего они уклонились в этот субъективизм? И как нам избежать подобных уклонений?

- Опасение совершенно оправданное. Ведь никто из нас не застрахован от уклонений в духовной жизни только на том основании, что мы православные, а не католики или протестанты. Мало называться православным, православию нужно соответствовать.

Причина всех духовных уклонений – человеческий произвол. Нужно твердо помнить, что христианство – это религия спасения, а не мистического творчества. До Христа человечество находилось в состоянии духовной смерти и не могло оживить себя само. Христос духовно оживил человека, даровал ему вечную жизнь, указал путь к ней. Этот путь был пройден великим множеством святых подвижников Церкви. В своих сочинениях они в мельчайших подробностях описали все характерные признаки этого пути,  все возможные преткновения на нем, все подстерегающие нас опасности и искушения. Поэтому следование учению святых отцов, воплотивших евангельский идеал в своей жизни, является надежным гарантом от духовных уклонений. Более того, следование духовно-аскетическому преданию Церкви, причем, не просто декларируемое, а действительное, на деле, – это едва ли не единственный надежный признак истинного подвижника (а ведь только истинный подвижник, а не всякий подвижник вообще, может быть для нас ориентиром). Все остальные признаки – совершение чудес, исцеления, предсказания, человеческая слава, даже внешне праведная жизнь – вторичны и не безусловны, а нередко и прямо обманчивы. Вот как решительно говорит об этом св. Симеон Новый Богослов: «Господь хочет нас научить не обманываться одними словами и не верить всякому человеку, называющему самого себя духовным, но удостоверившись сначала его жизнью и действиями, а особенно – согласны ли слова его и дела с учением Господа и апостолов и святых отцов, тогда принимать и слушать его слова, как слова Христовы. А если нет, то, если он и мертвых воскрешает, если он и тьму других чудес покажет, отвращаться от него, как от беса и ненавидеть».

Увы, в католичестве о необходимости точного следования пути святых отцов было забыто. Католические подвижники стали «творцами» новых сомнительных рецептов. И можно уверено сказать, что здоровья по этим рецептам не обрести.

Хотя, справедливости ради, стоит оговориться, что не все в духовной жизни Католической Церкви есть одно только заблуждение. Встречаются и исключения. Например, в XVIIIв. афонский монах св. Никодим издал широко известную теперь в Православной Церкви книгу «Невидимая брань». Однако это не авторский текст самого св. Никодима, а только свободный перевод одноименного аскетического трактата итальянского католического монаха Скуполи. Тем не менее этот факт совсем не говорит о том, что Никодим Святогорец находился под влиянием католической духовности, и что книга «Невидимая брань» носит католический характер. Совсем нет, ведь ничего специфически католического мы в ней не найдем. Этот факт говорит о другом: даже в Новое время среди западных подвижников, хотя и крайне редко, но еще встречались те, кто в своей духовной жизни руководствовались не новоизобретенными рецептами Бернарда Клервосского, Франциска Ассизского или Игнатия Лойолы, а духовно-аскетическим наследием древней неразделенной Церкви, тем наследием, которое и поныне еще является сокровищницей нашей Православной Церкви.     

- В заключение хотелось бы задать Вам вопрос практического характера. Что нужно делать, какие шаги предпринимать, чтобы уяснить для себя, что есть путь духовной жизнь в православии и как не уклониться с него на иные ошибочные пути?

- За ответом на этот вопрос следует обратиться к тем, кто этим путем уже прошел – к тем, кого мы именуем святыми отцами. Как мы можем это сделать? Через изучение их духовного опыта, который они сами изложили в своих писаниях. Еще 150 лет назад великий систематизатор святоотеческого учения св. Игнатий (Брянчанинов), говоря о состоянии современного ему монашества, отмечал, что по причине почти повсеместного оскудения истинных наставников в духовной жизни преуспеяние в ней возможно только в тех монастырях, в которых нормой является постоянное и систематическое изучение святоотеческих творений. Тем более это замечание относится к нашему времени, когда непосредственная, от учителя к ученику, преемственность духовного опыта фактически прервана. Поэтому сейчас только те из искренне ищущих спасения христиан могут хоть что-то понять в духовной жизни и хоть сколько-нибудь преуспеть в ней, кто постоянно и систематически изучают духовный опыт святых отцов Православной Церкви, изложенный в их творениях, и пытаются хотя бы в малой мере осуществить его. То есть едва ли не первостепенное значение для решившихся идти по пути спасения в наше время приобрело чтение книг о духовной жизни.

- Но таких книг издается сейчас, кажется, немало. Все ли они в равной степени полезны? Как разобраться в этом изобилии духовной литературы?

- Действительно, на первый взгляд может показаться, что книг о духовной жизни очень много. Однако среди этого множества не так-то просто выбрать то, что, во-первых, действительно соответствует нашему очень невысокому духовному уровню (например, нельзя же делающему первые шаги в Церкви и к тому же живущему среди мирской суеты христианину применять к себе практические духовные советы, относящиеся к тем, кто многие годы провел в отшельнической жизни), и во-вторых, то, что действительно является литературой о духовной жизни, а не ее подделкой.

Увы, но сам факт приобретения книг в православных храмах и магазинах еще не гарантирует положительного результата. На наших прилавках нередко можно встретить такие книги, которые ни только не учат пути духовной жизни, а даже уводят с него во тьму псевдодуховных блужданий. И, как это не прискорбно, эти книги пользуются спросом. Это и «Богом данная» о схимонахине Макарии, и «Придите ко мне все труждающиеся и обремененные» о пензенском «старце» Алексии, и ряд книг о «старце» Сампсоне (Сиверсе), и «Подвиг любви» о монахине Гавриилии, и т. п. Похоже, что пора уже составлять список антидуховной литературы, рядящейся в православные одежды.

Напротив, книг, которые бы открывали путь спасения применительно к нашим силам и нашим условиям жизни совсем немного. Но, слава Богу, они есть. Это – «Нам оставлено покаяние. Письма о духовной жизни» игумена Никона (Воробьева), «Загляни в свое сердце» схиигумена Иоанна (Алексеева), «Тайна царствия Божия» прот. Иоанна Журавского, «О тайных недугах души» архимандрита Лазаря (Абашидзе), «Путь немечтательного делания» игумении Арсении (Себряковой), письменное наследие Оптинских старцев, дневники св. Иоанна Кронштадского и, конечно же, собрание творений св. Игнатия (Брянчанинова). Только через внимательное изучение опыта этих, близких к нам по времени, подвижников мы сможем понять и без вреда для себя усвоить великое наследие древних святых отцов Православной Церкви. А тем самым твердо встать на путь духовной жизни и уверено пойти по нему к своему вечному спасению.

Беседовала Юлия Белкина

Источник: psevdo.net