Дары волхвов в богослужении и иконографии

Последуем же и мы волхвам, совершим
великое путешествие, чтобы узреть Христа.

Святитель Иоанн Златоуст

Уже в самом тропаре праздника Рождества Христова упоминаются таинственные волхвы, звездам служащие и звездою научаемые восточные мудрецы, которым - первым! - воссиял свет познания пришедшего в мир Единородного Сына Божия. Кто же были они, волхвы, неоднократно упоминающиеся в праздничных песнопениях и святоотеческих творениях, - при том, что в Священном Предании нет даже достоверного свидетельства об их именах? [Ил. 1] 

То, что евангельские волхвы не были последователями монотеистической традиции, сомнения нет. Святитель Иоанн Златоуст замечает: "Звезда приводит к поклонению не простых язычников, но мудрейших из них" [9].

А.П. Лопухин в "Толковой Библии" приводит различные мнения как о самих волхвах, так и о Вифлеемской звезде. Профессор КДА М.Н. Скабалланович (посвятивший одну из своих статей звезде волхвов), также суммируя извлеченные из множества источников сведения, сообщает следующее [18]. В узком смысле греческое слово "магос" (маг, волхв, волшебник) обозначало название привилегированного сословия священников у персов и мидян. Они входили в число ближайших тайных советников царя, занимались астрологией, медициной и оккультным естествознанием.

Маги нередко упоминаются античными писателями (Геродотом, Диогеном Лаэртским, Цицероном, Плинием, Сенекой); есть упоминания о них и в Священном Писании. Сословие магов существовало в Вавилоне во времена халдейской династии (VI-VII вв. до Р.Х.): И вошли все князья царя Вавилонского... Нергал-Шарецер, начальник магов, и все остальные князья царя Вавилонского (Иер. 39:3); титул начальника магов имел пророк Даниил: Тогда возвысил царь Даниила... и поставил его над всею областью Вавилонскою и главным начальником над всеми мудрецами Вавилонскими (Дан. 2:48).

Во времена земной жизни Спасителя занятия магией было распространено у сирийцев, арабов, греков, римлян - дело было довольно прибыльным. В Деяниях святых апостолов упоминается Симон Волхв, некоторый муж, который перед тем волхвовал и изумлял народ Самарийский, выдавая себя за кого-то великого (Деян. 8:9). Но упоминаемые в Евангелии волхвы принадлежали не к тем магам (по большей части шарлатанам, каковых и в нынешнем тысячелетии немало), которые "изумляли народ", эксплуатируя его суеверия. Их искания в мире таинственного не носили корыстного характера [18]; следуя естественному откровению, их религиозное сознание (еще языческое), как говорил архиепископ Иннокентий (Борисов), "прояснилось, очистилось и усовершенствовалось до того, что сии люди в сравнении с другими могут почитаться светилами".

Царями в Священном Предании они, видимо, названы на основании пророчества Исайи: И придут народы к свету твоему, и цари - к восходящему над тобою сиянию (Ис. 60:3), а также псалмопевца Давида: цари Фарсиса и островов поднесут ему дань; цари Аравии и Савы принесут дары (Пс. 71:10).

Число пришедших поклониться Богомладенцу Христу волхвов Евангелие не называет, поэтому мнения на этот счет у святых отцов расходятся: святитель Епифаний Кипрский считал, что их было 15, Иоанн Златоуст и блаженный Августин называли число 12 [ил. 2]. Обычно считается, что волхвов было трое - по тройственности принесенных ими даров. Беда Достопочтенный считал, что одного из них звали Мельхиор и он был потомок Сима (он был старцем с длинной бородой); другого - Каспар (это был потомок Хама - румяный и безбородый юноша); третьего звали Валтасар - это был потомок Иафета, смуглый человек среднего возраста. Волхвы выступают представителями трех рас земли и трех возрастов человеческой жизни.

Позднее западноевропейское предание говорит, что черепа их с коронами из золота и драгоценных камней были найдены в XII в.; ныне они находятся в Кельнском соборе [ил. 3] и считаются у западных христиан одной из почитаемых святынь [16].

Мнения относительно места, откуда именно с востока пришли волхвы, также расходятся: святой мученик Иустин Философ и Тертуллиан считают, что это Аравия; апокрифическое Протоевангелие Иакова, а следом за ним святитель Иоанн Златоуст, Феофилакт Болгарский и песнописец праздника преподобный Иоанн Дамаскин говорят о Персии; другие источники называют также Парфию, Вавилонию (блаженный Феодорит), Индию, Египет, Эфиопию (Иларий Пиктавийский), Мидию. Утверждения, что волхвы пришли именно из Аравии, основано на словах пророка Исайи: прежде, нежели дитя будет уметь выговорить: отец мой, мать моя, - богатства Дамаска и добычи Самарийские понесут перед царем Ассирийским (Ис. 8:4), - и на Пс. 71:10, цитируемом выше. О Вавилоне и Эфиопии: Упомяну знающим Меня о Рааве и Вавилоне; вот Филистимляне и Тир с Ефиопиею, - скажут: "такой-то родился там". О Сионе же будут говорить: "такой-то и такой-то муж родился в нем, и Сам Всевышний укрепил его". Господь в переписи народов напишет: "такой-то родился там" (Пс. 86:4-6).

В языческом мире, - возможно, под влиянием иудеев рассеяния, - было известно пророчество о том, что скоро восстанет в Иудее могущественный царь и подчинит себе весь мир. Об этом есть упоминания у Тацита (История V, 13), Светония (Жизнь Веспасиана, IV), которые, возможно, базировались на труде Иосифа Флавия (О войне иудейской, VI, 5, 4). У Виргилия в IV эклоге (РаШо), написанной лет за сорок до Рождества Христова, предсказано скорое рождение ребенка, который изменит течение жизни на всей земле.

Апокрифическое "Сказание Афродитиана", появление которого исследователи относят к концу IV в., вобрало в себя персидские пророчества о Христе: в недрах язычества прорастали истины веры в Единородного Сына Божия. Апокриф был широко распространен и на Руси; один из списков носил название: "Повесть Афродитиана персиянина, списана от Филиппа пресвитера, бывшего синкела великого Иоанна Златоустого, о Рождестве Христове и о звезде, и о поклонении волхвов, иже от Персиды". Приведем отрывки из этого памятника по списку XVI в. (РГБ)[11]:

"Впервые узнали о Христе в Персиде. Ничто же не скрыто от законоучителей, которые в ней славились своими прорицаниями... Сошла вниз великая звезда. И повелел царь привести всех премудрых, сколько их было в его царстве, всех, кто способен разрешить случившееся знамение". Собравшиеся жрецы увидели в явлении новой звезды знамение пришествия на землю во плоти Бога, который повергнет всех прежде чтимых богов: "Теперь же, царь, пошли послов в Иерусалим и найдешь Сына Вседержителя Бога, которого нянчат руки непорочной Девы... Итак, царь, это видев и слышав, нимало не промедлив, послал с дарами подданных своих, волхвов: известного Елимелеха, а еще Елесура и Елиава" [ил. 4].

О тайне рождения Богомладенца Христа, открытой в явлении Вифлеемской звезды, в богослужении праздника упоминается неоднократно: Тайно родился еси в вертепе, но небо Тя всем проповеда, якоже уста звезду предлагая, Спасе, и волхвы Ти приведе верою покланяющиеся Тебе; с нимиже помилуй нас. Этот тропарь, звучащий после первых трех паремий, кратко резюмирует прозвучавшие пророчества: живший за пятнадцать столетий до Рождества Христова языческий прорицатель Валаам (волхв!) предрекал: Воссияет звезда от Иакова, и востанет человек от Израиля (Чис. 24:17), а пророк Божий Михей (в VIII в. до Р.Х.) конкретно указывал место, где явится Тот, Который должен быть Владыкою в Израиле и Которого происхождение из начала, от дней вечных (Мих. 5:2), - это Вифлеем, куда через много столетий и пришли верою поклоняющиеся Господу волхвы [ил. 5].

Отметим здесь различие их имен: другие источники (например, распространенная на Руси до XVI в. апокрифическая "Беседа трех Святителей") называют волхвов Валтасар, Испар (Каспар) и Ваамелхивур (Мельхиор).

"Елимелех толкуется по-ассирийски как Божие благословение и царство. Ему же царь дал золото" [ил.6]. Этот драгоценный металл упоминается в Священном Писании сотни раз (начиная с описания Едема!), и его употребление так или иначе должно быть связано с Богом. Приведем примеры: И сказал Господь Моисею, говоря: скажи сынам Израилевым, чтобы они сделали Мне приношения; от всякого человека, у которого будет усердие, принимайте приношения Мне. Вот приношения, которые вы должны принимать от них: золото и серебро и медь (Исх. 25:1-3). Чистым золотом был отделан ковчег завета, жертвенник и вся богослужебная утварь скинии. Из побежденного Иерихона нельзя было себе взять ничего - но золото, употреблявшееся для украшения идолов, должно было принадлежать Господу: но вы берегитесь заклятого, чтоб и самим не подвергнуться заклятию, если возьмете что-нибудь из заклятого, и чтобы на стан [сынов] Израилевых не навести заклятия и не сделать ему беды, и все серебро и золото, и сосуды медные и железные да будут святынею Господу и войдут в сокровищницу Господню (Нав. 6:17-18). Золото, добытое как военные трофеи, царь Давид посвящал Господу (2 Цар. 8:11-12). Соломон полностью украсил золотом построенный в Иерусалиме храм (3 Цар. 6:20-35). Персидский царь Кир, пожелавший восстановить Иерусалимский храм, заявляет: Все царства земли дал мне Господь Бог небесный, и Он повелел мне построить Ему дом в Иерусалиме, что в Иудее. Кто есть из вас, из всего народа Его, - да будет Бог его с ним, - и пусть он идет в Иерусалим, что в Иудее, и строит дом Господа Бога Израилева, Того Бога, Который в Иерусалиме. А все оставшиеся во всех местах, где бы тот ни жил, пусть помогут ему жители места того серебром и золотом... (Езд. 1:2-4).

Приведенного достаточно, чтобы понять: отправляясь поклониться (греч. и евр. - "воздать честь") Новорожденному Богомладенцу Христу, волхвы несли золото Ему именно как Царю. Торжественное восточное приветствие, особенно выражение верноподданности, принято было сопровождать дарами [ил. 7]. Чем отличаются дары от даяний, скажем ниже, а пока вернемся к "Сказанию Афродитиана": что говорит оно о других дарах [ил. 8]: 

"Имя Елисур значит Божие Спасение и вселение; ему же дал царь ливан". Ливан, ладан - смола ладанного дерева (arbor thurifera), при нагревании или сжигании издающая благоухание. Употреблялся издревле при совершении богослужения: Если какая душа хочет принести Господу жертву приношения хлебного, пусть принесет пшеничной муки, и вольет на нее елея, и положит на нее ливана... и сожжет священник в память часть зерен и елея со всем ливаном, это жертва Господу (Лев. 2:1, 16); ...все они из Савы придут, принесут золото и ладан и возвестят славу Господа (Ис. 60:6).

В стихире на стиховне, написанной святителем Германом, поется: Господу Иисусу, рождшуся в Вифлееме Иудейстем, от восток пришедше волсви, поклонишася Богу вочеловечшуся, и сокровища своя усердно отверзше, дары честныя приношаху: искушено злато, яко Царю веков, и ливан, яко Богу всех; яко тридневному же мертвецу, смирну Бессмертному... Определения "Царь веков" и "Бог всех" здесь дополняют одно другое - и в пространстве, и во времени это именно Бог, Царь мира и Спас душ наших [18]. Вновь текст "Сказания":

"Елиав же переводится как Бог мой, Отец мой и покровительство; ему же дал царь смирну". Смирна, мирра - бледно-желтая ароматическая смола кустарника (Myrrha arabica), растущего в Эфиопии и Аравии; известна в медицине как дезинфицирующее средство. Употреблялась и при приготовлении покойников к погребению: Пришел также и Никодим, - приходивший прежде к Иисусу ночью, - и принес состав из смирны и алоя, литр около ста (Ин. 19:39).

Далее "Сказание" повествует о том, что произошло с волхвами во время их странствия, - вернувшись, они записали это на золотых досках; рассказ ведется от их имени (здесь он изложен кратко):

"Когда пришли мы в Иерусалим, то знамение звезды, сопровождавшей нас, всех удивило. И допрашивали нас старейшины иудейские, ради чего мы пришли. И мы рассказали им: родился Тот, Кого вы называете Мессией... Царь Ирод очень смутился; ушли мы оттуда, не сказав ему, куда точно идем. И вот пришли мы, куда были посланы. Там увидели мы родившую и родившегося от Нее, звезда указала нам на Господнего Младенца. И мы обратились к Матери: как зовут Тебя, Преславная Мать? Она же отвечала нам: Меня зовут Мариам, люди добрые, Я из этой страны Вифлеемской. Когда Я была обручена... внезапно предстал предо Мной ангел, принесший Мне благую весть о внезапном рождении. Я смутилась, ибо не могла зачать, ибо не познала Я мужа. Он же уверил Меня, что по воле Божией буду иметь Я предсказанное рождение..." Выслушав Пресвятую Деву, волхвы воздали Ей хвалу и затем, поклонившись Богомладенцу, принесли в дар золото, ладан и смирну со словами: Тебе - Твое воздаем, небесных сил Иисусе. Никто другой не смог бы упорядочить беспорядочное ("устроити неуправленная"), если бы Ты не пришел. Никто бы не смог соединить высшее с нижним, если бы Ты не сошел с небес...

Текст "Сказания" изобилует описаниями Богомладенца (в этих описаниях Он "без малого двух лет") и Матери Его. При этом оказывается, что вместе с волхвами был и хороший живописец, который изобразил Матерь с Младенцем. Изображения эти были принесены волхвами в Персию и помещены в том языческом храме, где впервые было явлено знамение новой звезды. Апокриф завершается пространным рассуждением о духовном смысле описанного чуда как о начале благодати спасения для язычников. "Волхвы принесли золото Христу - как Церкви, и смирну - как человеку, а ладан - как Богу... Постараемся подражать тем волхвам, Христу Богу принесем эти дары: веру истинную - от душ наших, чистоту - от тел, правду - от языка нашего" [11].

Приведем еще мнение святителя Афанасия Великого (из его бесед на Евангелие от Матфея): "Сказанное: приидохом поклониться Ему, - служит знаком благонравия и веры в волхвах. Ибо перешедшие такое дальнее расстояние для того, чтобы поклониться Христу, чего не сделали бы, если бы тайна сия совершилась в их стране? Посему, они достойны прославления за веру и всякой похвалы за добродетель" [1].

Конечно, не только в апокрифе можно найти рассуждения о смысле принесенных волхвами даров, тем более, что в этом тексте упомянутое выше рассуждение является позднейшей вставкой (в греческом протографе оно отсутствует). На рождественском Всенощном бдении Типикон после благословения хлебов на литии и 33 псалма предписывает чтение в толковании, еже от Матфея, слово 4, а на утрени после первой кафизмы и седальнов - чтение в Толковом Евангелии Златоустаго, еже от Матфея, о празднике. Такое же указание дается и после второй кафизмы:и чтем в Толковом Златоустаго. Такие же указания содержатся и в рукописном Иерусалимском уставе (Виноградов, с. 168). Речь идет о 4-8 беседах святителя Иоанна Златоуста (толкование Евангелия от Матфея) [9]. К нему и обратимся:

"Что заставило волхвов поклониться, когда ни Дева не была знаменита, ни дом не был великолепен, да и по всей наружности ничего не было такого, что могло бы поразить и привлечь их? А между тем, они не только покланяются, но и, открывши сокровища свои, приносят дары, и дары не как человеку, но как Богу, потому что ливан и смирна были символом такого поклонения. Волхвы приступили не как к простому человеку, но как к Богу и благодетелю. Они приносили в жертву не овец и тельцов, но, как бы были истинные христиане, принесли Ему познание, послушание и любовь.

...Если есть у нас злато, принесем Ему, а не будем закапывать. Если тогда иноплеменники почтили Его своими дарами, то за кого надо почесть тебя, когда ты отказываешь требующему твоей помощи? Если они подъяли такой великий путь для того, чтобы узреть рожденного, то чем извинишься ты, который не хочет пройти одной улицы для посещения страждущего и заключенного в узах... Те принесли золото, а ты едва подаешь хлеба. Те, увидев звезду, возрадовались, а ты не трогаешься, видя Самого Христа и странна и нага..." [9]   

Можно сказать, что, по Иоанну Златоусту, для нас служение волхвов Богомладенцу Христу является прообразом социального служения ближнему. Но ведь не только для того, чтобы дать этот добрый пример христианам грядущих поколений, отправились в далекий путь звездам служащие. Святоотеческое наследие усматривает в служении волхвов и не менее важный аспект - литургический.

Вновь предоставим слово святителю Волхвы принесли Новорожденному Сыну Божию Дары, но "не Ему ведь потребно что-либо от нас, но нам потребно все от Него. Благодарность ничего Ему не прибавляет, между тем нас приближает к Нему" [9] Благодарение (греч. евхаристия) - вот то, что совершают "персидстии царие" в Вифлеемской пещере [ил. 9].

Мудрых звездоблюстителей, разумеется, не ввела в заблуждение последняя нищета во яслех лежащего Младенца (см. ипакои); в дарах нуждался не Он - дары нужны были прежде всего им самим: и поклонятся Ему вси царие земстии (Пс. 71:11 - псалом избранный). Волхвы пришли не только поклониться великому Царю - они познали в Нем истинного Бога. Вот как говорит об этом святитель Герман: Господу Иисусу рождшуся в Вифлееме Иудейстем, от восток пришедше волсви, поклонишася Богу вочеловечшуся (стихира на стиховне).

Преподобного Максима исповедника заинтересовал вопрос: чем отличаются дары от даяний и почему дары приносятся Богу, а даяния - царю? "Ум, увенчанный добродетелью и ведением, имеет в своем подчинении все творение, благодаря составляющим это творение видам, через него приносящее Богу, словно дары, духовные логосы ведения, сокрытые в твари. Писание определяющее назвало дарами приносимое Господу, а даяниями - приносимое царю, поскольку, как говорят сведущие в этом люди, дарами, метафорически обозначается то, что доставляется тем, кто не нуждается ни в чем, а даяниями - то, что дается нуждающимся. Поэтому в обычном словоупотреблении приносимое царям именуется дарами, поскольку здесь имеется в виду отсутствие нужды у принимающих. И если кто скажет, что именно по этой причине все, щедро принесенное волхвами Господу (Мф 211), по Своему человеколюбию родившемуся ради нас, названо дарами, то ни в чем не отступит от истины".

Глагол "феро" (приносить) преподобный Максим в данном случае заменяет на близкий по смыслу глагол "проскомисо", который в сочетании с "дора" (дар) приобретает явный литургический оттенок. Акт "гносиса" ("ведения") при этом не только не заменяет собой Евхаристии, но наоборот, данное "ведение" становится по своей глубинной сущности литургичным: литургическое созерцание увенчивает собой весь единый процесс духовного познания [10].

Преподобный Максим писал свои "Вопросоответы к Фалассию" в VII в , а в богослу жебных текстах, вошедших в церковный обиход столетие спустя, познание, ведение воплотившегося Сына Божия в сочетании с приношением Ему, - "безлетному младенцу", но Царю Небесному, - даров имеет уже несомненно литургическое значение:

Волсви персидстии царие, познавше яве на земли рождшагося Царя Небеснаго, от светлых звезды водими, достигоша в Вифлеем, дары носяще избранных, злато, и ливан, и смирну, и падше поклонишася; видеша бо в вертепе младенца лежаща безлетнаго (стихира на литии, Слава). 

Написавший эту стихиру преподобный Иоанн Дамаскин здесь по своему обыкновению не ограничивается событийной стороной Рождества: в Боговоплощении он прозревает и грядущее совершение Божественного домостроительства в Страданиях, Крестной смерти, сошествии во ад и Воскресении воплотившегося. Сравним слова Иоанна Дамаскина из праздничного канона (песнь 7): Помощниче Христе человеком, воплощение неизглаголанное имеяй... Егоже ради упованием, свыше в преисподний приидохом мрак с его же Пасхальным каноном: Снизшел еси в преисподняя земли и сокрушил еси вереи вечныя, содержащия связанных, Христе...

В "Протеории" - толковании на Божественную литургию, составленном в середине XI в. епископом Андиды Памфильской Николаем (книга эта была частично переработана преемником епископа Николая, Феодором, - под этим авторством она известна в русском переводе [24]), символика Литургии прямо увязывается не только с Христовыми страданиями, смертью и Воскресением, но и с Его Рождеством:

"Многие из тех, кто исполняет священническое служение, знают и исповедуют, что происходящее в Святой литургии есть представление страданий Спасителя, смерти и Воскресения Христа, Бога нашего. Но это также представляет все Его пришествие и домостроительство по отношению к нам с самого начала: Его зачатие, рождение и тридцать лет Его жизни... Нельзя передать чью-то историю, если с самого начала не рассказать о том, что сопровождало Его рождение, что произошло в дни Его жизни, и что относится к ее концу".

При этом автор ссылается на иконы, изображающие Воплощение Сына Божия:

"Есть и еще подтверждение тому, о чем говорилось уже ранее: это подтверждение было подано святым Божиим церквам наряду со священной Литургией, свыше - добрым и благочестивым способом. Что же это? Это создание святых образов с помощью красок. В них взору благочестивому открываются все тайны воплощения Христова - от благой вести Архангела Гавриила Приснодеве Марии до Вознесения Господа на небеса и Его Второго пришествия".

В его изъяснении Литургия представлена как последовательность образов, отражающих земную жизнь Спасителя; при этом он делает оговорку, что "весь обряд святой Литургии представляет все домостроительство спасительного промысла о нас Истинного Бога и Спасителя нашего Иисуса Христа через совершающиеся в ней таинства", но "совершаемое на Литургии следует понимать как относящееся к двум или трем событиям, которые тогда совершались".

Говоря о проскомидии, автор видит в просфоре, из которой вырезается Агнец, символ Приснодевы Марии; место, где стоит жертвенник, - Вифлеем... Тропарь Единородный Сыне, продолжает он, "в высшей степени подходит к символам Рождества Христова - ведь это Он - тот, кто рождается, и есть единственный рожденный Сын предвечного Отца, который ради нашего спасения изволил воплотиться от Святой Богородицы" [24, 23].

Окончательное утверждение чинопоследования проскомидии относится ко времени Константинопольского Патриарха Филофея Коккина: введенный им в середине XIV в. в обиход Великой церкви Устав (диатаксис) - отредактированный Иерусалимский типикон - содержал вполне понятные указания на символику проскомидии. К середине XIV в. Литургия обрела ту законченную форму, которую имеет и поныне. Символика Рождества в проскомидии, согласно диатаксису, получила соответствующее оформление: приготовление Святого Хлеба и изъятие Агнца знаменуют рождение Богомладенца Христа; жертвенник - символ вертепа; дискос изображает ясли, в которые Он был положен. Звездица символизирует Вифлеемскую звезду, приведшую волхвов для поклонения Новорожденному, а покровцы - те пелены, которыми Он был повит Своей Пречистой Девой-Матерью. Чаша, кадило и фимиам - символы тех даров, что принесли в Вифлеемперсидстии царие, от светлых звезды водими. Молитвы и славословия, совершаемые на проскомидии священником и диаконом, напоминают о поклонении и славословии вифлеемских пастырей и волхвов Воплотившемуся Сыну Божию.

В толковании Литургии, составленном в начале XV в. Симеоном, архиепископом Солунским, читаем:

"Дискос образует небо, почему и бывает круглый: он подъемлет Владыку неба. А так называемая звездица означает и вообще звезды, и в особенности - звезду, бывшую при Рождестве Христовом... Предложение (жертвенник} представляет собой образ и пещеры, и яслей. Покадив сначала, в честь Спасителя, звездицу, священник полагает ее над хлебом, говоря: И приведши звезда, ста верху, идеже бе Отроча, - в символах изображая то, что совершалось при Рождестве Спасителя: поелику предложение, как сказали мы, изображает и пещеру, и ясли. Потом, взяв покров дискоса, который вместе с другими покровами знаменует пелены, говорит слова псалма, изображающие вочеловечение Слова: Господь воцарися, в лепоту облечеся... Здесь явно изображается как бы в сокращении все таинство: ибо Христос, предреченный, как агнец, пришел с небес и был плотию в вертепе и яслях, и в то же время, при самом рождении, предизобразил события страдания. Так, остановившаяся над Ним звезда указывала Его волхвам, а Ирод начал гонение..." [17].

Отметим, что несколькими десятилетиями ранее другой Фессалоникийский архиепископ, Николай Кавасила, в толковании Литургии только лишь намекает на символику Боговоплощения в проскомидии:

"Хлеб остается все еще хлебом, сделался только даром Богу и потому изображает собою Тело Господне в первое время Его жизни... По этой причине священник прилагает к хлебу и представляет на нем те чудеса, которые совершались над Телом Господа в то время, когда Он был новорожденным и еще лежал в яслях. Поставив над ним так называемую звездицу, он говорит: и пришедши звезда... и пр., повторяет слова, задолго до того времени изреченные о Нем пророками и приличные одному Богу: словом Господним небеса утвердишася, Господь воцарися и пр. Говоря это, он покрывает дары, т. е. хлеб и чашу, честными покровами и кадит со всех сторон, ибо и сила воплощенного Бога в течение известного времени была прикровенна..." [13].

Традиция связывать Евхаристию с Рождеством Христовым является весьма древней [22]. Задолго до составления приведенных выше толкований на Литургию у святителя Иоанна Златоуста находим:

"Памятование о благодеянии и непрестанное благодарение есть самое лучшее средство сохранить благорасположение к себе. Вот почему и страшное и столь спасительное таинство называется Евхаристией (благодарением), - потому что оно служит воспоминанием многих благодеяний и указывает на важнейшее действие промышления Божия, и через все это возбуждает нас к благодарности. В самом деле, если рождение Господа от Девы есть великое чудо, и евангелист с изумлением говорит: сие же все бысть (Мф.1: 22), то куда, скажи мне, отнести Его заклание за нас? Если только рождение Его называется сие все, то как называть то, что Он распят и пролил кровь за нас, и Самого Себя предложил нам в пищу и пиршество духовное? Итак, станем непрестанно благодарить Его, и да предшествует это благодарение нашим словам и делам... Такое благодарение освобождает нас от земли, переселяет на небо и делает из людей ангелами. И они, составив хор, благодарят Бога за благодеяния Его к нам: слава в вышних Богу, и на земли мир, в человецех благоволение" [9].

Многочисленные сказания о явлениях Богомладенца Христа на месте Евхаристических Даров [19, 12] подтверждают древность православного восприятия Боговоплощения как засвидетельствованного литургически важнейшего момента Божественного домостроительства - наряду с "образно представляемыми распятием, погребением и воскресением". Поэтому "апсида соответствует Вифлеемской пещере, где родился Христос, Добрый Пастырь, Который повит пеленами и положен уже не в яслех бессловесного (скота), а на мысленной трапезе разумных людей" [4].

Уже святитель Григорий Богослов в беседе на Рождество Христово "изобразил не только последовавшее при рождении Христа, но и все божественное домостроительство. А потом в своей беседе на Пасху и Воскресение все сказанное на Рождество Христа оставил неизменным... он говорит: Рождество Родившегося таково же, как и погребение Пострадавшего... Так и пророк, провидя явление по плоти Бога-Слова и как бы присутствуя в пещере при рождении Господа, воскликнул: ныне воцарился и ныне облеклся силою" [24].

Позднее, на рубеже Х-ХI вв., для преподобного Симеона Нового Богослова это будет несомненно: "Ту самую Пренепорочную Плоть, которую принял Господь от Пречистой Богородицы Марии и в которой от Нее родился, Он преподает нам в Таинстве..."

Не осталось без внимания Церкви и само место Боговоплощения: русский паломник игумен Даниил, побывавший в начале XII в. в Святой Земле, описал храм Рождества Христова в Вифлееме: "Вертеп же и ясли, где было Рождество Христово, находятся под великим алтарем... и если восточными дверьми входишь в Вертеп, по левую руку есть место на земле внизу, на котором и родился Христос Бог наш. Над местом тем святым возведена трапеза святая, и тут, на этой трапезе, служат Литургию" [7].

То, как был устроен алтарь на месте рождения Бога-Слова, показывает, что уже в ранние христианские времена Божественная литургия понималась как символическое представление земной жизни Иисуса Христа - от Его рождения до погребения. Текст греческого паломника Иоанна Фоки (1185 г.) гласит: "У левой стороны алтаря находится устье святой пещеры. От входа пещеры и до ее дна есть спуск. И у северной части находится то священное убежище, в котором Дева родила Спасителя Христа. Потом на одну ступень пониже усматриваются ясли бессловесных, имеющие форму равностороннего четырехугольника. Древние люди, обложивши их белым мрамором, посреди их сделали пуповидное изваяние, которым отмечается часть яслей Великое таинство мира изображено в апсиде: Дева, возлежащая на одре. Здесь и осел, и бык, и ясли, и Младенец, и толпа пастырей... Ангел, представ им, указал им возлежание Младенца в яслях. Волхвы, сойдя с коней с дарами в руках, преклонивши колена, с трепетом подносят их Деве" [21].

Есть даже свидетельства, что там также находились "камень, на котором возлежала в гробнице Слава Господа нашего и который был принесен сюда из Иерусалима св. Иеронимом пресвитером, мраморный стол, за которым возлежала блаженная Дева Мария с тремя волхвами, принесшими свои дары". То есть в Вифлеемской пещере кроме главного жертвенника, находящегося на месте яслей Богомладенца, были устроены еще два - в память поклонения волхвов и на камне от Гроба Господня [25].

Еще в доиконоборческие времена в палестинской иконографии Рождества Христова, распространившейся позднее и в раннем византийском искусстве, в композиции встречалось изображение массивного кубического каменного престола - святыни из крипты Рождественской базилики в Вифлееме. Оно заменяло собой изображение деревянных яслей, где, согласно евангельскому тексту (Лк. 2:7, 12, 16), находился Младенец Христос. В таких случаях Младенец изображался лежащим на плоской поверхности жертвенника. Описан целый ряд подобных композиций - от реликвария VI в., хранящегося в Ватиканском музее, до памятников послеиконоборческого [ил. 10, 11] времени [25].

Современные исследователи отмечают литургические акценты в различных деталях композиции Рождества Христова. Так, фигура Богоматери на ложе, как правило, выдвинута на передний план и занимает центральное место в композиции [ил. 12] - это, видимо, связано с уподоблением Самой Богоматери жертвеннику, трапезе, просфоре, дискосу, хлебу, стамне и проч., известным по пророческим текстам, святоотеческим толкованиям и гимнографии {у святителя Андрея Критского есть перечисление нескольких десятков именований Божией Матери): Таинство странное вижу и преславное: небо - вертеп; престол херувимский - Деву (ирмос 9-й песни канона) [25].

Такое расположение Богоматери на иконах Рождества Христова находит объяснение у святителя Григория Паламы: "Дева-Матерь является как бы единственной границей между тварным и несотворенным Божеским естеством. И все видящие Бога познают и Ее - как место Невместимого. И все восхваляющие Бога воспоют и Ее после Бога. Она - причина и бывших прежде Нее благословений и даров роду человеческому, и Подательница настоящих, и Ходатаица - вечных. Она - основание пророков, начало апостолов, утверждение мучеников, фундамент учителей..." [6].

Волхвы, подносящие дары, связывались с перенесением Святых Даров из жертвенника в алтарь и пением Трисвятого: "Трисвятая песнь означает следующее: там ангелы говорили Слава в вышних Богу, здесь же мы, подобно волхвам, приносим Христу дары - веру, надежду, любовь, как золото, ладан и смирну" [4]. Славословие ангелов можно уподобить служению дьяконов на Литургии, а чашу для омовения Младенца - сосуду для омовения рук священника. Таким образом, можно говорить о традиционной связи иконографии Рождества Христова с чинопоследованием Божественной литургии. Особенно наглядна эта взаимосвязь в системе храмовой росписи: композиции Рождества Христова, расположенные в непосредственной близости от жертвенника, увязывались с чинопоследованием проскомидии. По мнению многих исследователей, глубокая связь между проскомидией и системой росписей характерна для памятников средневизантийской эпохи [25].

Чин проскомидии в Литургии символизировал не только воспоминания о страданиях Спасителя, но означал и Благовещение, и Рождество, и всю жизнь Христа в Назарете до Крещения. Проскомидия по своему происхождению представляла собой перенесенную в начало Литургии первую часть древнего акта приношений [15].

Когда-то, на заре становления христианского богословия, Ориген высказывал мысль, что совершающееся в Божественной литургии является исполнением предвосхищенного в Ветхом Завете, выражением духовного поклонения Богу, воздаваемого Ему сейчас, и является образом и предвосхищением Литургии небесной, но чтобы это стало реальностью, необходимо, чтобы участники Таинства были в него посвящены, знали не только его последовательность, но и глубокую символику. А поскольку "все благодеяния, получаемые родом человеческим, исходят от Отца чрез Сына, а всякое добро, совершаемое людьми, есть действие Слова Божия, живущего в нас" [14], то, стремясь открыть для себя тайну Боговоплощения (через святоотеческие творения и иконографию), мы становимся соработниками Христовыми в деле собственного спасения.

Последовав волхвам, совершив великое путешествие, чтобы узреть Христа и принести Ему свои дары любви, мы не только сами войдем в радость общения с Ним, - станем причастниками духовной радости всей Церкви - Церкви, которую прообразовали пришедшие к Вифлеемской пещере пастыри и волхвы:

Веселитеся, праведнии, небеса радуйтеся, взыграйте горы, Христу рождшуся: Аева се-дит херувимом подобящися, носящи в недрех Бога-Слова воплощенна; пастырие Рожденному дивятся; волсви Владыце дары приносят; ангела воспевающе глаголют: непостижиме Господи, слава Тебе.

Протоиерей Николая Погребняк (Московские епархиальные ведомости 11-12, 2003)

Источники и литература:

1. Афанасий Великий, свт. Творения Т. IV. М., 1994.

2. Бобров А.Г. Апокрифическое "Сказание Афродитиана" в литературе и книжности Древней Руси. СПб., 1994.

3. Виноградов В.П., проф. Уставные чтения. Историко-гомилетическое исследование. Вып. I. Уставная регламентация чтений в Греческой Церкви. Сергиев Посад, 1914.

4. Герман Константинопольский, свт. Сказание о Церкви и рассмотрение таинств. М., 1995.

5. Григорий Богослов, свт. Собрание творений. Т. I. Минск, 2000.

6. Григорий Палама, свт. Гомилии. Монреаль, 1965.

7. Житие и хождение Даниила из Русской земли. Памятники литературы Древней Руси. XI век. М., 1980.

8. Иероним Стридонский, блаж. Четыре книги толкований на Евангелие от Матфея. Творения блаженного Иеронима Стридонского. Киев, 1901.

9. Иоанн Златоуст, свт. Творения. Т. VII. СПб., 1901.

10. Максим Исповедник, преподобный. Творения. Кн. II. Вопросоответы к Фалассию. М., 1994.

11. Мильков В.В. Древнерусские апокрифы. СПб., 1999.

12. Муретов С.А. Исторический обзор чинопоследования проскомидии// Чтения в Обшестве любителей духовного просвещения (ЧОЛДП). 1893, 2-пол.

13. Николай Кавасила, архиепископ Фессалоникийский. Изъяснение Божественной литургии. Киев, 2003.

14. Ориген. Против Цельса. Апология христианства. Казань, 1912.

15. Петровский А.В. Древний акт приношения вещества для таинства Евхаристии и последование проскомидии// Христианское чтение. 1904, март.

16. Приди и виждь. Свидетельства Бога на земле. М., 2000.

17. Сочинения блаженного Симеона, архиепископа Фессалоникийского. СПб., 1856.

18. Скабалланович М. Христианские праздники: Рождество Христово. Киев, 1916.

19. Сказание св. Григория Декаполита о чудесном видении одного сарацина, его обращении в христианство, подвижнической жизни и мученической кончине// ЧОЛДП. 1894, кн. 3-5.

20. Соколов М. Симеон, архиепископ Солунский, как истолкователь богослужебных ч и ноп ос ледов а ни и// ЧОЛДП, 1894, кн. 9.

21. Троицкий И. Иоанна Фоки сказание вкратце о городах и странах от Антиохии до Иерусалима, также Сирии, Финикии и о святых местах Палестины конца XII века// ППС. 1889. Т. XIII, вып. 2(23).

22. Туницкий Н.Л. Древние сказания о чудесных явлениях Младенца-Христа в Евхаристии// Богословский вестник Сергиев Посад, 1907, II. С. 201-229.

23. Уайбру X. Православная Литургия. Развитие Евхаристического богослужения византийского обряда. М., 2000.

24. Феодора, епископа Андидского, краткое рассуждение о тайнах и образах Божественной литургии, составленное по просьбе боголюбивого Василия, епископа Фитийского// Православный Собеседник. Казань, 1884, II.

25. Этингоф О.Е. Литургическая символика парного расположения сцен "Рождество Христово" и Успение Богоматери, (по росписям церквей Студеницы и Градаца). Образ Богоматери. Очерки византийской иконографии ХI-ХIII вв. М., 2000.

26. http://www.agionoros.ru/docs/898.html