Дарование автокефалии Православной Церкви в Америке в свете новых материалов

В апреле 1970 г. Московский Патриархат даровал автокефалию Североамериканской митрополии. Структура, в течение нескольких десятков лет находившаяся в разделении с Русской Церковью, стала именоваться Православной Церковью в Америке. В настоящее время подробности этого примирения еще не нашли отражения в исследованиях. Нет ответа и на очень важный вопрос: почему Московский Патриархат, ранее предъявлявший Североамериканской митрополии жесткие требования, ставивший ультиматумы и налагавший прещения, в 1970 г. пошел ей на уступки?

Прежде чем говорить об обстоятельствах примирения нужно сказать о начале разделения, уходящего корнями в начало 1920-х гг.

Предпосылки к образованию в Америке самостоятельной Православной Церкви имелись уже в начале ХХ века[1], однако этому процессу помешала революция в России. Зарубежное Высшее церковное управление (ВЦУ) в 1921 г. назначило в Северную Америку митрополита Платона (Рождественского)[2]. С этим назначением согласился Патриарх Тихон. В 1922 г. он также назначил митрополита Платона в Америку[3]. Спустя два года в апреле 1924 г. Собор в г. Детройте без согласования вопроса с Москвой объявил Североамериканскую митрополию «самоуправляющейся Церковью»[4]. Результатом политики митрополита Платона стал его разрыв с Зарубежной Церковью, которая выступала против независимости Североамериканской митрополии от Российской Церкви. Через несколько лет последовал и разрыв митрополита Платона с Московской Патриархией. Митрополит отказался дать ей обязательство о прекращении антисоветских выступлений. В августе 1933 г. Московская Патриархия запретила митрополита Платона в священнослужении, а в сентябре того же года Собор американских архиереев заявил об автономии (фактически полной независимости) Американской Церкви от московской церковной власти.

В годы Второй мировой войны среди русских эмигрантов наблюдалось стремление к единству с московской церковной властью. Многие архиереи Североамериканской митрополии поминали Сергия (Страгородского) как Патриарха. Однако примириться не удалось. Главной причиной неудачи стало желание Московской Патриархии контролировать кадровую политику Североамериканской митрополии, а также требование прекратить антисоветские выступления[5]. Североамериканская митрополия эти условия не приняла, и в 1947 г. отношения были вновь разорваны.

В 1950–1960-х гг. Московская Патриархия отзывалась о Североамериканской митрополии как о расколе. Поведение представителей Московской Патриархии было порой крайне недипломатичным. Сохранилось свидетельство, что митрополит Никодим в 1961 г. прямо сказал главе митрополии митрополиту Леонтию (Туркевичу), что считает его структуру раскольничьей[6]. Не изменилась ситуация и после избрания в 1965 г. следующего главы митрополии – митрополита Иринея (Бекиша).

В 1960-е гг. американское духовенство пыталось наладить отношения с Московской Патриархией, но тщетно. Во многом это было связано с тем, что автономия в рамках Русской Церкви православных американцев не устраивала – во время встречи с председателем ОВЦС Московского Патриархата митрополитом Никодимом (Ротовым) протоиерей Александр Шмеман прямо и твердо сказал: «Мы рассчитываем на большее», то есть на автокефалию[7]. Не скрывал стремления к автокефалии и митрополит Ириней. В своем письме Патриарху Алексию I от 3 января 1968 г. он писал, что возвращение Американской Церкви в подчинение Московской Патриархии невозможно. Главная причина – социальный строй в России, резко отличающийся от американского. Это является причиной недоверия ко всему, что исходит из коммунистических стран. «Об этом свидетельствуют, – писал митрополит, – прискорбные события, имевшие недавно место в Румынской, Болгарской и Сербской епархиях в Америке: попытки восстановить прямую каноническую связь с Матерями-Церквами окончились расколом и недопустимым церковным беспорядком». По мнению митрополита Иринея, возглавляемая им Церковь имеет право на самостоятельность, как Церковь единого американского народа. По канонам, в каждой области должно быть свое священноначалие, а подчинение священноначалию «за морем» (в данном случае Московской Патриархии) бросает на Американскую Церковь тень, как на «чужую» для народа и государства[8].

Письмо митрополита Иринея осталось без ответа. Митрополит Никодим впоследствии объяснял это молчание тем, что на письмо пришлось бы отвечать полемически, а по народной мудрости, «худой мир лучше доброй ссоры»[9].

В Москве были уверены, что диктовать условия объединения будет Русская Церковь. Такое мнение подкреплялось ее внешними успехами на международной церковно-политической арене. Конкурировать с Московской Патриархией в тот момент было непросто. Часть Православных Церквей находилась на территории социалистических стран, а значит под влиянием советского государства. Часть Церквей находилась на территории нехристианских государств, испытывая подчас серьезные трудности. В тяжелом положении была и Константинопольская Патриархия – турецкое правительство угрожало ей изгнанием из страны, выселялось греческое население. Натянутыми были и отношения Вселенского Патриарха Афинагора с Грецией. Серьезно ухудшилось и материальное положение Патриархии[10].

На этом фоне Московская Патриархия стала одерживать дипломатические победы и, по-видимому, стала воспринимать себя ведущей силой в мировом православии. И некоторые успехи вроде бы были. Родосское Совещание 1961 г., задуманное как антикоммунистическое, не осудило атеизм именно из-за позиции делегации Московской Патриархии. Глава делегации архиепископ Никодим (Ротов) сказал, что осуждение атеизма носит политический характер. Из-за позиции архиепископа Совещание не рассматривало как «политические» вопросы о миссионерстве, а также об осуждении спиритизма и теософии[11]. Еще одной победой Московской Патриархии стало исключение из ведения Вселенской Патриархии русского Западноевропейского экзархата 22 ноября 1965 года. В своей грамоте Вселенский Патриарх Афинагор посоветовал экзархату обратиться к Патриарху Алексию I для устроения канонического статуса[12].

Подытоживая успехи, митрополит Никодим в 1969 г. писал: «Все наши предложения и инициатива принимаются почти безоговорочно Константинополем не только к сведению, но и исполнению»[13]. Таким образом, оставалось ждать, когда ситуация в Северной Америке сложится благоприятно для Московской Патриархии, чтобы окончательно и выгодно решить американский вопрос.

Неудивительно, что попытки Североамериканской митрополии наладить отношения с Московской Патриархией ни к чему не вели. Но оставался еще один путь – обращение к Вселенскому Престолу. И митрополия этот шанс постаралась использовать.

В Америке в подчинении Константинопольской Патриархии существовала Архиепископия. Она была создана в 1923 году, причем создана незаконно, так как здесь уже была епархия Московского Патриархата. Подчинение этой Архиепископии всех православных структур в Америке на определенном этапе было задачей Константинополя.

Вселенский Престол не считал Американскую митрополию расколом, сослужения ее представителей с клириками Константинопольской Церкви не были редкостью. Константинополь оказывал поддержку митрополии и в ее противостоянии с Москвой. Так, 6 мая 1967 г. был рукоположен во епископа архимандрит Феодосий (Лазор), впоследствии глава Православной Церкви в Америке. С благословения архиепископа Иакова (главы Североамериканской архиепископии Вселенского Патриархата) в хиротонии приняли участие два клирика Константинопольского Патриархата –  епископ Амфипольский Сила (Коккинакис) и епископ Левкийский Марк (Липа) из Албанской епархии[14]. Участие этих иерархов в хиротонии вызвало протест Московской Патриархии[15], и Патриарх Афинагор был вынужден заявить, что проблему Североамериканской митрополии должен решать Московский Патриархат. В том же 1967 г. Константинополь предписал архиепископу Иакову воздержаться от евхаристического общения с Североамериканской митрополией. Последняя расценила эти действия, как подталкивание в сторону Москвы[16]. Однако действия Фанара не означали, что он отказался от своих планов подчинить себе всю православную Америку.

С конца 1960-х гг. Вселенская Патриархия стала восстанавливать свои позиции. В 1968 г. греки приняли официальную резолюцию за объединение православия в Америке под единым автономным Синодом, который будет подчинен Константинополю. В сентябре 1968 г. об этом сообщил представителю Московской Патриархии протоиерей Иоанн Мейендорф. «Они с нами заигрывают, – писал он, – <…> нам невозможно им давать отпор, пока, кроме них, у нас нет друзей»[17]. Подобная информация была и у митрополита Никодима, который констатировал, что Константинополь планирует объединить все структуры, находящиеся в Америке, в единую Всеамериканскую Церковь[18].  

Эта информация заставила Московскую Патриархию срочно решать американский вопрос.

Важное основание для скорейшего решения этой проблемы – непростая ситуация с приходами в Америке, подчинявшимися Московской Патриархии. Эти приходы составляли Североамериканский Экзархат и для московской церковной власти являлись обузой. Положение патриарших приходов в Америке было плачевным изначально. По своему количеству они значительно уступали с Североамериканской митрополии и Русской Зарубежной Церкви. В середине 1940-х гг. количество патриарших приходов в Америке едва достигало 25, причем почти все приходы были малочисленны, а большие приходы фактически не подчинялись Московской Патриархии. В 1947 г. вина за такое положение была возложена на митрополита Вениамина (Федченкова)[19]. Но и при его преемниках ситуация не поменялась.

Хрущевские антицерковные реформы нанесли тяжелый удар по финансовому положению Московской Патриархии. Не было возможности оказывать помощь североамериканским приходам, которые влачили нищенское существование. По свидетельству клирика московского Экзархата в Америке протоиерея Стефана Ляшевского, курс на упразднение своих структур в США и Канаде Московская Патриархия взяла еще в 1958 году. В 1963 г. было принято решение финансировать приходы Московской Патриархии в Северной Америке за счет общин, что вызвало большое недовольство прихожан и на практике проходило с большим трудом. Патриарший экзарх Америки митрополит Иоанн (Вендланд) высказывался за избавление Московской Патриархии от американских приходов путем их передачи Американской Церкви, которая получит законный статус[20].

О тяжелой ситуации на приходах Московской Патриархии в Америке свидетельствовал в конце 1960-х гг. митрополит Никодим (Ротов).

«В настоящее время, – писал он, – Экзархат состоит из немногим более, чем 30 приходов, большинство из которых малочисленные и слабые. Есть приходы, где число прихожан не превышает 20 человек. Даже в таком городе, как Чикаго, где очень много русских людей, приход, состоящий из нескольких десятков семей, может давать священнику только 150 дол. в месяц. Это мизерная сумма даже для одинокого священника»[21]. Митрополит писал, что только небольшое число приходов может содержать своего священника. Но обычно такие приходы (в г. Пассайке, в Байоне) держали себя независимо по отношению к Московской Патриархии.

Ситуация осложнялась кадровым кризисом. Московской Патриархии не доверяли ни православные американцы, ни русская эмиграция. А потому возможности выбрать ставленников у руководства Экзархата просто не было. Митрополит Никодим отмечал низкий образовательный уровень духовенства Московской Патриархии в Америке, резко контрастировавшего с римо-католическим и протестантским клиром. Единственный образованный священнослужитель московского Экзархата в Америке, по словам митрополита Никодима, имел «подмоченную репутацию морального и канонического характера». Более того, по мнению иерарха, большинство московских клириков вообще отличалось дурной репутацией. Высказывания митрополита были резкими: «Если посмотреть сейчас на духовенство нашего Экзархата в США, то это или бизнесмены <…> или шизофреники, рукоположенные митрополитом Иоанном [Вендландом], или люди с подмоченной репутацией, иногда нередко совершенно очевидные авантюристы». Уровень московского духовенства в Америке, по оценке митрополита Никодима, был столь низким, что ниже были только украинские самосвяты-липковцы. По мнению главы ОВЦС, духовенство Экзархата только дискредитировало Московскую Патриархию, а средства, поступающие патриархийным приходам из Москвы, не приносили пользы[22].

Поскольку советское государство препятствовало американской автокефалии и упразднению московского Экзархата[23], митрополит Никодим мог преувеличивать трагедию последнего. Но думается, что если преувеличение и имело место, то все же незначительное.

Глава ОВЦС считал, что дальнейшее существование Экзархата не нужно. Для представительства в ООН, для экуменических контактов и проч. достаточно иметь представительство в Нью-Йорке при Никольском соборе, где можно держать какое угодно количество клириков. Это представительство не будет загружено мелочными приходскими заботами, зато сможет сосредоточиться на вопросах политических. «Упразднение Экзархата не только не снизит нашу активность в США, но наоборот, может ее повысить», – писал митрополит[24]. 

Таким образом, митрополит Никодим был готов передать приходы Московской Патриархии в Америке создаваемой Американской Церкви.

Надо полагать, в Москве реально взглянули на ситуацию и поняли, что Североамериканская митрополия ушла из ведения Московской Патриархии навсегда. Надежды контролировать американское православие больше не было. При этом было понятно, что Североамериканская митрополия все равно получит канонический статус – если не от Москвы, то от Константинополя. Для Москвы, таким образом, было важно не допустить, чтобы канонический статус был получен от Вселенского Престола[25]. Получение канонического статуса от греков (например, в качестве автономной митрополии наподобие Западноевропейского экзархата) оторвало бы Американскую Церковь от московского влияния навсегда, и шанс влиять на эту структуру был бы потерян. Наоборот, предоставление автокефалии Американской Церкви Московским Патриархатом могло сделать эту Церковь союзницей Москвы с возможностью некоторого влияния на нее.

Наконец, митрополит Никодим был уверен, что предоставление автокефалии Американской Церкви нанесет удар по Константинополю. А такой шанс глава ОВЦС упускать не хотел. Митрополит был уверен, что Константинополь смирится с американской автокефалией, так как в последние годы Фанар старается сохранять хорошие отношения с Русской Церковью. «Рассуждая об этом реально, нужно категорически оставить при этом всякую мысль о христианском братолюбии», – писал митрополит. Но и возможный конфликт митрополита Никодима не пугал. Глава ОВЦС напоминал, что Константинополь не имеет права претендовать на Америку, так как первыми принесли туда православие русские, а Константинополь вторгся в Америку незаконно.

Убежденный в слабости Константинополя, митрополит Никодим даже жаждал конфликта с ним. «В плане нашей церковной политики это будет иметь большое и положительное для нас значение <…>, – писал он. – Конфликт между Константинопольским и Московским Патриархатами в настоящее время будет полезен для охлаждения слишком инициативной экуменической и особенно проватиканской деятельности Константинопольского Патриархата». Эта война, по мнению главы ОВЦС, нанесет тяжелый удар по Константинопольскому Патриархату, который получает большинство материальных средств именно из Америки. Перехватив инициативу у Фанара, Московская Патриархия сможет воспрепятствовать появлению в Америке автономной Церкви, подчиненной грекам[26].

Митрополиту Никодиму удалось убедить в своей правоте и Синод, и государственную власть.

В 1968 г. на встрече в Упсале протоиерей И. Мейендорф и профессор С. Верховской обсудили с митрополитом Никодимом возможность встречи для переговоров. Митрополит Никодим предложил провести неофициальную негласную встречу для обсуждения возможных мер к примирению. По возвращении в Америку содержание беседы было доложено митрополиту Иринею. 22 сентября 1968 г. протоиерей И. Мейендорф и С. Верховской отправили митрополиту Никодиму письмо, где указывалось место возможной встречи – Женева или Белград. Митрополит Никодим согласился встретиться в одном из этих городов в феврале 1969 г., но предложил и более удобный вариант – встретиться в Америке в январе 1969 г.[27] Начало переговорам было положено.

21 января и 3 февраля 1969 г. состоялись встречи представителей Московского Патриархата и Североамериканской митрополии. Официальные встречи начались с августа 1969 г. (24 и 25 августа в Женеве, 28 ноября в Токио). Наконец, в марте 1970 г. состоялась третья встреча, и 31 марта стороны подписали Соглашение. 10 апреля 1970 г. Священный Синод Русской Православной Церкви предоставил автокефалию Русской Православной Греко-Кафолической Церкви в Америке. В тот же день был подписан Томос об автокефалии[28].

Константинопольский Патриархат и большинство Поместных Церквей не признали законность новой автокефалии. Тогда же Вселенский Престол стал постепенно возвращать потерянное за предыдущие годы. Менее чем через год, 22 января 1971 г., Константинопольская Патриархия вернула себе русский Западноевропейский экзархат в качестве«Архиепископии русских православных приходов в Западной Европе». Наступил новый этап во взаимоотношениях Московской Патриархии с Константинополем.

Таким образом, предоставление автокефалии Североамериканской митрополии было напрямую связано прежде всего с противостоянием между Русской и Константинопольской Церквами. Неопределенность политики Фанара, с одной стороны, подтолкнула митрополию к Московскому Патриархату. С другой стороны, претензии Константинополя на создание своей единой Церкви в Америке стали причиной того, что Московский Патриархат стал ускоренными темпами решать этот вопрос.