ДА БУДУТ ДВОЕ В ПЛОТЬ ЕДИНУ… Ольга Немчикова

«Есть в русской земле город, называемый Муромом», — так начинается «Повесть о Петре и Февронии Муромских» за авторством священника одного из кремлевских соборов Ермолая, в монашестве Еразма. Начало — как настоящий сказочный зачин, сразу представляются далекие земли с лесами зелеными, реками молочными, берегами кисельными. Не уступает по сказочности и содержание, но из века в век православный люд воспринимает эту повесть не как сказку, а как житие, которым она по сути и является, несмотря на то, что при перечислении происходивших чудес и знамений очень редко упоминаются словосочетания «Божьей милостью» или «обратившись к Господу за помощью». О чем же идет речь?

***

Когда-то Муромом правил князь по имени Павел — вполне себе историческая личность. У этого князя были супруга и брат, что тоже вполне подтверждается историческими фактами. А вот относительно дальнейших событий каждый решает сам для себя, где — история, а где — сказка.

При чем здесь какой-то князь Павел, если речь должна идти вовсе даже о княгине Февронии, можете спросить вы? Но сейчас поймете, что без предисловия никуда. Все дело в том, что к жене князя Павла стал наведываться змей, принимавший на время постельных утех вид ее супруга. Рано или поздно обман вскрылся, и княжеская чета озаботилась проблемой уничтожения незваного гостя. Стало известно, что змея ждет смерть «от Петрова плеча, от Агрикова меча» — и в вопросе о том, что за Петр такой, разночтений быть не могло: брат князя Павла.

Агриков меч тоже не замедлил обнаружиться: во время уединенной молитвы, которую очень любил Петр, явился светлый юноша и указал, где в алтарной стене между плитами хранится меч. Дело оставалось за малым: определить, где настоящий князь, а где принявший его облик змей, но в результате Петр справился и с этим. Правда, не обошлось без последствий: кровь убитого змея облила победителя с ног до головы, после чего все тело княжеского брата покрылось струпьями и язвами, излечить которые не мог ни один муромский врач. Пришлось обращаться за помощью в соседние княжества, особенно в известную своими лекарями рязанскую землю. И тут на сцену выходит Феврония.

Святая Феврония

Девушку случайно находит один из княжеских отроков, посланных на розыски местных целителей. Паренек входит в один из домов села Ласково и видит там девушку, перед которой скачет заяц. «Плохо, когда дом без ушей, а горница без очей!» — говорит она вместо приветствия, а в ответ на вопрос о хозяевах отвечает, что ее отец и мать ушли плакать взаймы, а брат сквозь ноги смерти в глаза смотрит.

Бедный княжий посланец просит девушку пояснить все ею сказанное, на что получает ответ, что если бы в доме была собака, то она бы залаяла при приближении незнакомого человека — вот и уши. А если бы в избе был ребенок, то он бы сообщил о госте, увидев его в окно — вот и глаза. Родители же ушли на похороны, где оплакивают покойника — а когда придет их очередь, то соседи придут оплакивать их — вот и плач взаймы. Что касается брата, то он, как и отец — древолаз, собирает с лесных деревьев мед. При такой работе надо быть очень внимательным и тщательно смотреть на землю сквозь ноги, чтобы не сорваться.

Юноша оказался так впечатлен этим разговором, что рассказал Февронии о том, что они приехали искать лекаря для муромского князя, на что девушка сказала: «Приведи князя твоего сюда. Если он будет чистосердечным и смиренным в словах своих, то будет здоров». Посланник радостно передает князю эти слова, и Петр обещает девушке большую награду, но получает ответ, что никаких даров ей не надо, а нужно стать его супругой.

На этом месте Повести многие — и я в их числе — спотыкаются. Как так, почему вдруг простая деревенская девушка точно знает о том, что ей предназначен в супруги именно этот человек, да еще и княжеский брат? И более того, обладая умением вылечить мужчину, ставит такое странное условие, в котором, на первый взгляд, нет ни любви, ни чести. Примерно так рассуждает и Петр, отягощенный, к тому же, острым пониманием социального неравенства.

Рассудив, что адекватным ответом на такое странное требование будет банальный обман, больной отвечает согласием, которое слуги и сообщают Февронии. И тут происходит нечто, что опять вызывает ряд сомнений и вопросов: внешне девушка занимается откровенным колдовством, взяв хлебной закваски, дунув на нее и отдав посланцам с повелением, чтобы Петр помазал этим раствором все струпы, кроме одного.

Получив закваску, Петр повелевает срочно истопить баню, а сам пока желает проверить слова слуги об интересных и мудрых ответах девицы, так что посылает ей маленький пучочек льна с указанием сделать из него рубашку, штаны и платок за то время, пока сам Петр моется в бане. Феврония, не дрогнув лицом, посылает в ответ небольшой кусочек полена с наказанием сделать из него ткацкий станок за то время, пока она будет вычесывать лен. Удовлетворившись подобным «взаимозачетом», Петр отправляется в баню мазать свое больное тело. Он послушно оставляет одну из язв необработанной, а все остальное тело становится после смазывания закваской чистым и здоровым. Радостный Петр посылает Февронии богатые дары и уезжает, совершенно не собираясь выполнять обещание и жениться на своей исцелительнице.

Стоит ли говорить, что предпринятая девушкой разумная предосторожность в виде одного необработанного струпа моментально дала о себе знать: вскоре обманщик Петр снова покрыт язвами с ног до головы. Он покаянно приезжает за Февронией, и та, ничуть не укоряя мужчину, снова дает ему хлебной закваски. Петр отправляется в баню, а оттуда — за свадебный стол. После чего уезжает в Муром с молодой женой.

Вскоре князь Павел умирает, и его брат и спаситель супружеской чести Петр становится муромским князем. И он, и его супруга проводят свои дни в благочестии и заботе о народе, но, как положено в сказках о князьях, коварные бояре недовольны существующим положением дел — и они, и особенно их жены, никак не могут смириться с тем, что княгиней стала какая-то простолюдинка, дочь обыкновенного рязанского древолаза. Так, например, они смеются над тем, что после каждого окончания трапезы княгиня аккуратно сметает все крошка со стола себе в руку — и в конечном итоге так допекают этим самого Петра, что однажды тот, не выдержав, ловит жену за руку и требует разжать ее, чтобы высмеять эти крошки еды. Феврония разжимает руку, и пораженный Петр видит не объедки, а благоухающий ладан.

Однако бояре не отступали, им было мало княжеского слова о неприкосновенности его супруги. В какой-то момент целая делегация пришла к Петру со словами, что они отказываются дальше служить этой княгине, так что князь волен выбрать себе новую супругу или жить один — но как-то изменить ситуацию он должен. Ошеломленный Петр отправил бояр к Февронии, предложив послушать, что она на это ответит.

Княгиня, смиренно выслушав все, что сказали ей бояре, согласилась покинуть Муром, попросив лишь забрать с собой то, что она попросит. Обрадованные противники пообещали отдать женщине все, что угодно — и тогда она сказала: «Ничего иного не прошу, только супруга моего, князя Петра!». Презрев все обязанности защищать и оберегать своего князя, бояре радостно согласились, для приличия лишь сказав, что если сам Петр не будет против, они не будут чинить препятствий. Автор Повести объясняет подобную покладистость тем, что каждый из них в душе лелеял мечту сам занять вакантный княжеский престол, когда тот освободится от законного правителя.

А дальше в Повести мы можем прочитать рассуждения о том, что «блаженный князь Петр не хотел нарушить Божьих заповедей ради царствования в жизни этой. Ведь сказано, что если кто прогонит жену свою, не обвиненную в прелюбодеянии, и женится на другой, то сам прелюбодействует. Сей же блаженный князь по Евангелию поступил». И вот на этих словах тем, кто еще не проникся любовью и уважением к княжеской чете, особенно к Февронии, снова можно споткнуться: получается, Петр поступил так не из-за любви к своей супруге, а исключительно ради страха Божия? Это похвально с точки зрения христианина, но имеет ли это отношение к любви между мужчиной и женщиной? Или, быть может, тут как раз уже совсем другая, надмирная, не всем доступная правда брака?..

Так или иначе, супруги оставляют Муром, уплывают из него на любезно предоставленных боярами судах. В ходе плавания происходит еще один эпизод, вызывающий множество споров и разногласий: праведная Феврония угадывает направленные на нее блудные мысли одного из сопровождающих, чья жена при этом находится с ними же. Княгиня предлагает мужчине зачерпнуть воды сначала с одной стороны от лодки, потом с другой, а затем сравнить, отличается ли вкус. «Так и естество женское одинаково. Почему же ты, позабыв про свою жену, о чужой помышляешь?» И здесь снова можно задать вопрос, почему речь идет не о любви и ее исключительности, а напротив, об одинаковости женского естества?

Княгиня Феврония вразумляет боярина

Остановившись на привал, слуги занимаются приготовлением еды и, в частности, срубают несколько молодых деревьев. Феврония видит их и благословляет обрубки со словами «Да будут они утром большими деревьями с ветвями и листвой» — и на следующий день все с удивлением видят мощные стволы на месте вчера срубленных деревцев.

Тем временем в Муроме бояре устроили настоящую гражданскую войну, в связи с чем наиболее разумная часть общества посылает за Петром со словами: «Прости нас, князь! Вернись и правь нами вместе с Февронией, мы все — ваши рабы!». Дальше Повесть описывает чаяния любого народа: «Блаженный князь Петр и блаженная княгиня Феврония возвратились в город свой. И правили они в городе том, соблюдая все заповеди и наставления Господние безупречно, молясь беспрестанно и милостыню творя всем людям, находившимся под их властью, как чадолюбивые отец и мать. Ко всем питали они равную любовь, не любили жестокости и стяжательства, не жалели тленного богатства, но богатели божьим богатством. И были они для своего города истинными пастырями, а не как наемниками. А городом своим управляли со справедливостью и кротостью, а не с яростью. Странников принимали, голодных насыщали, нагих одевали, бедных от напастей избавляли.»

Тем не менее даже такому благочестивому правлению рано или поздно приходит конец: смерть забирает даже самых лучших князей. Петр и Феврония умолили Бога, чтобы Он послал им одновременную смерть, а свои тела они завещали положить в одну каменную гробницу с тонкой перегородкой. Незадолго до смерти супруги приняли монашеский постриг: князь Петр стал Давидом, а княгиня Феврония — Евфросинией. Новая инокиня спешила докончить до своей кончины вышивку воздухов для соборного храма, но монах Давид уже дважды посылал слуг, чтобы сказать своей бывшей супруге, что смерть уже стоит на пороге его кельи, так что ей нужно поторопиться, если они хотят действительно умереть в один день.

Дважды князь-инок соглашался подождать, пока Феврония закончит работу, но на третий раз прислал гонца со словами, что не может больше ждать. Тогда монахиня Евфросиния воткнула иголку в недовышитое полотно, обмотала вокруг нитку и послала слугу сказать бывшему мужу, что готова умирать. Помолившись, святые одновременно отошли к Богу в разных сторонах города Мурома.

После смерти Петру и Февронии тоже не сразу удалось быть всегда вместе, несмотря на оставленное ими завещание. Люди рассудили, что, раз супруги приняли монашеский постриг, негоже хоронить их в одном гробу, так что положили Петра в городской церкви Богородицы, а Февронию оставили в загородном храме Воздвиженья Креста Господня. Наутро святые тела оказались вместе в приготовленном супругами гробу в городском соборе. Попробовали снова разделить князя с княгиней, но опять не преуспели в этом, после чего оставили лежать так, как святые сами завещали: «в едином гробе, который Бог даровал на просвещение и на спасение города того: припадающие с верой к раке с мощами их щедро обретают исцеление».

***

Можно по-разному относиться к новым российским праздникам, но нельзя не признать, что, наверное, несмотря на множество вопросов и разногласий, это действительно один из самых лучших дней, которые можно было выбрать для подобного рода торжеств.

Источник: http://www.matrony.ru/da-budut-dvoe-v-plot-edinu/#ixzz36y4fzND5