Чувства верующих людей — не абстракция. Митрополит Саратовский и Вольский Лонгин

Кощунство в храме Христа Спасителя: как получилось, что оно стало причиной разделения для верующих людей, надо ли отвечать на подобные вызовы, как защищать свои святыни? На вопросы портала «Православие и современность» отвечает Митрополит Саратовский и Вольский Лонгин.

— Владыка, уже несколько недель прошло с того дня, как в храме Христа Спасителя была совершена кощунственная акция, однако ее обсуждение в прессе, в интернете не стихает. Нет ли у Вас ощущения, что в случае с так называемым «панк-молебном» Церковь столкнулись с новой реальностью: интернет-провокацией, раздутой до размеров информационной войны?

— Первое, что бы я хотел сказать — я категорически не принимаю, когда всей Церкви, мне лично навязывают язык, на котором я не хочу разговаривать. Получается, что любой человек, сделавший какую-то гадость, может назвать это «панк-» — а дальше чем угодно: перформансом, акцией, «молебном»… Мне очень жаль, что и в нашей среде, в том числе в церковных СМИ, появилось это выражение. Как можно слово «молебен», хотя бы даже в кавычках, приложить к той мерзости, которая была совершена в храме? Нам навязывают этот язык с абсолютно понятными целями, но наша беда в том, что мы начинаем им пользоваться.

Вообще вопрос языка — очень важный. Я хорошо помню, как в начале 1990-х годов с помощью таких же манипуляций со словом формировалось отношение к так называемому Белому дому в Москве. Его расстрелу в 1993 г. предшествовала массированная артподготовка в соответствующих средствах массовой информации, и тогда в газете «Московский комсомолец», словосочетание «Белый дом» превратилось в «биде». Такое вот сокращение просто низводило до уровня фарса действия тех людей, которые там в то время находились.

Понятно, что мы не можем никак воздействовать на тех людей, блоггеров, журналистов, которые сознательно издеваются над Церковью. Это их дело. Но когда мы сами, люди, называющие себя членами Церкви, употребляем такие вот словосочетания, это очень плохо. Это говорит, по меньшей мере, о нашей дезориентированности.

Что касается споров последних недель,— да, действительно это похоже на информационную войну, которая происходит по преимуществу в интернете. Интернет, безусловно, не просто средство получения информации или средство связи, но, конечно же, современное и очень эффективное оружие. И безобразное действо в храме Христа Спасителя действительно стало провокацией, которая достаточно четко показала, говоря словами советского классика: «С кем вы, мастера культуры?». Теперь понятно — кто с кем.

— Надо ли отвечать на подобные вызовы, если разговор, по сути, ведется на разных языках? Вот лишь один пример — вопрос: «Как можно за абстрактные чувства верующих давать реальный срок?». И подобных словесных манипуляций великое множество.

— Конечно, надо отвечать, но ни в коем случае не сбиваясь, как я уже сказал, на чужой язык, не поддаваясь на словесное манипулирование, а говоря на том языке, который для нас, христиан, должен быть естественным. Кстати, еще одна вещь, которая возмущает в происходящем — когда люди, чуждые христианству, да и просто нашей национальной отечественной истории, начинают учить нас, что является для нас святыней, а что нет. Например, говорят, что святыней не может быть храм вновь построенный, «новодел». Но для верующего человека святыня — то, что является для него святыней, и всё, нравится это кому-то или нет.

Чувства верующих людей — это не абстракция, а абсолютная реальность, такая же, как и чувства уважения, любви к близким, к своей Родине. Почему-то когда человек из чувства патриотизма поднимается и идет в атаку под пулями противника, никому не приходит в голову сказать: «Слушайте, какая глупость: с одной стороны — абстрактное чувство патриотизма, а с другой — реальные пули…». Есть много важнейших для человека понятий, в основе которых — именно чувства, и если мы перестанем учитывать в нашей жизни нематериальные, духовные предпочтения, мы просто перестанем быть людьми.

Это надо помнить, в том числе и тем, кто в этой кампании занят, потому что она ударит не только по верующим. Такими вещами нельзя шутить, потому что последствия будут очень тяжелыми для всех. Нельзя безнаказанно разрушать скрепы, на которых зиждется человеческое общество, потому что потом будет плохо всем — в том числе и тем, кто их разрушал. Именно поэтому задача государства — не допускать ни оскорбительных выходок в отношении верующих людей, ни кощунственных действий в отношении культовых зданий, воинских мемориалов, и так далее.

— Как относиться к тем разномыслиям, которые возникли в церковной среде, среди православных людей? Слишком резким кажется разброс мнений: буквально от «сжечь на костре» до «простить маленьких неразумных девчонок». Неизбежно возникает вопрос: как возможно это в среде людей, исповедующих одну веру?

— Разномыслия в церковной среде есть, и не только по этому вопросу. Конечно же, мы все — живые люди. Ни Господь, ни Предание, ни каноны Церкви не требуют, чтобы мы имели полное единомыслие и единодушие по каким-то «внешним» вопросам, не имеющим прямого отношения к вопросам нашего спасения.

Мы разные, и в храме сегодня стоят как люди, уже имеющие больший или меньший опыт христианской духовной жизни, так и те, кто только вчера пришел в Церковь и является носителем абсолютно внешнего, светского образа жизни и мышления. Помножьте все это на дефицит внутренней культуры, вообще характерный для современного человека. Не надо забывать, что мы сегодня — Церковь неофитов, потому что большинство из нас пришли в Церковь, будучи взрослыми, причем достаточно недавно. Поэтому было бы странно, если бы разномыслий не было.

Что касается резкого разброса мнений, я лично не согласен ни с той, ни с другой стороной, тем более, с какими-то крайностями. «Сжечь на костре» — это ведь тоже пишут провокаторы.

Но что значит «простить этих девочек»? Государство должно выполнять свои функции, мы много раз об этом говорили. Если государство их не выполняет, начинают действовать обиженные люди. В чем причина того, что национальный вопрос сегодня стал таким больным? — В том, что государство не справляется полностью с выполнением своих обязанностей в сфере межнациональных отношений и в сфере противодействия преступности. Это нам показала достаточно наглядно Манежная площадь.

Так же и здесь. То, что произошло в храме Христа Спасителя, для очень большого количества людей является оскорблением их веры, их религиозных и патриотических чувств (не будем забывать, что этот храм – памятник воинской славы). Поэтому государство обязано каким-то образом вмешаться и сделать так, чтобы в будущем подобные хулиганские выходки не были настолько легко исполнимыми и не оставались безнаказанными.

Например, тем, кто считает задержание «несоразмерной карой» и требует, чтобы участниц группы отпустили, хочу напомнить, что их уже отпустили с миром — в первый раз, когда они пытались провести аналогичное «представление» в Богоявленском Елоховском соборе. Елоховский собор — это ведь тоже место особо значимое для Русской Церкви, святое для верующих людей: там находятся мощи святителя Алексия, митрополита Московского, могилы Святейших Патриархов Сергия и Алексия II. Думаю, для всех здравомыслящих людей с нормальным нравственным чувством должно быть очевидно, что «пляски» на могилах ничем нельзя оправдать. И безнаказанность только распалила хулиганок, спровоцировала их на дальнейшие действия.

Люди должны понимать, что есть вещи, которые делать нельзя. Если человек в силу отсутствия воспитания или в силу своей, как ему кажется, особой продвинутости считает, что для него эти табу недействительны, значит, нужны внешние тормоза, какие-то достаточно сильные ограничители для того, чтобы он воздерживался от того, чтобы вытворять подобные безобразия.

Поэтому я не вижу проблемы в том, что есть разные мнения, так же, как и в том, что принимаются обращения, пишутся письма по этому поводу, кто-то собирает подписи. Скажем, одна дама, которая называет себя православной христианкой (я, правда, прочитав ее высказывания в интернете, усомнился в этом, но, в конце концов, человек сам определяет свое мировоззрение) собирала подписи в защиту этих феминисток, и достаточно успешно. Потом начался сбор подписей под обращениями другого рода. Не вижу в самом этом факте ничего страшного, проблема в другом — для нашего общества до сих пор характерно какое-то абсолютно большевизированное сознание в самых худших, троцкистских его проявлениях. Вот его основной постулат: имеет право на существование только мое мнение и тех, кто со мной солидарен. Все остальные, если они смеют думать по-другому — негодяи, мракобесы, просто неумные люди, недостойные даже того, чтобы ходить по этой земле.

Вот это, конечно, несовместимо ни с Православием, ни с нормальными человеческими взаимоотношениями. Причем интересно: люди, которые выступают в защиту этих особ, декларируют, что они представляют «Православие с человеческим лицом». Они милосердны, широки, либеральны, экуменичны и всеохватны — и в то же время они совершенно не терпят ни малейшего несогласия с их позицией. Ну, хорошо, раз вы так человечны, то представьте себе, что в Церкви миллионы верующих, и значительную их часть оскорбила эта выходка, они не согласны с вами и считают, что этих девиц надо примерно наказать. Но почему же мы не можем допустить, что люди, которые требуют, чтобы государство защитило их, ничуть не менее христиане, чем те, кто кичится своим либерализмом, своей широтой и открытостью? Будьте добры — пустите в свое широкое сердце и других людей, которые имеют противоположное мнение. Однако этого не происходит. Мне кажется, это подтверждение одной старой истины — нет никого более тоталитарного, чем записные либералы. Неважно, в Церкви или в гражданском обществе.

— Как православным защищать свои святыни? И какие действия такой защитой принципиально не являются?

— Защищать святыни необходимо. Прежде всего, в самом прямом смысле, если ты оказался свидетелем кощунства. Мне непонятно, почему так вяло действовала охрана храма Христа Спасителя, наверное, самого охраняемого в стране. Но все-таки, поскольку мы живем в государстве, а не находимся в лесу или где-то в безвоздушном пространстве, я считаю, что наши святыни, как и неприкосновенность нашей жизни, нашего жилища, нашего имущества, как и многое другое, должно защищать государство. И я настаиваю на том, что в данной ситуации апелляция к государственной власти — это единственно возможный выход. Ни нам, ни кому другому не дано право вершить суд и прочее. Есть государство.

— В адрес этих женщин якобы поступают угрозы расправы…

— Если это так, то большая их часть поступает от людей неадекватных. Или притворяющихся неадекватными — бросают такие фразы, чтобы поддерживать это все в состоянии кипения, не дать остыть этой ситуации, и совершенно сознательно ее подогревают. Это очень плохо. Но я, честно говоря, не представляю, чтобы действительно кто-то хотел каких-то страшных наказаний для этих девиц или готовил самосуд.

— Нужно ли быть готовыми к новым кощунственным выходкам и «художественным акциям»?

— Не исключаю, что подобные вещи будут происходить теперь чаще, чем раньше.

Что ж, мы получили некую передышку — она длилась 20 лет. Думаю, что Церковь достойно смогла воспользоваться этим временем. Ведь нам никто не обещал спокойной жизни: В мире будете иметь скорбь ( Ин. 16, 33),— сказал Спаситель. — Если Меня гнали, будут гнать и вас (Ин. 15, 20). Для той части общества, которая уже сознательно отказалась от христианства, существование Церкви и верующих людей — просто меч обоюдоострый, который, как им кажется, все время висит у них над головой.

Кстати, я считаю, что эта акция — на самом деле месть за принесение Пояса Божией Матери. Не стоит даже говорить о том, что многотысячная очередь к святыне затронула чьи-то политические амбиции. Скажем, видели мы недавно такое соревнование: кто больше соберет народу — на Болотной или на Поклонной? Там — 20000, здесь 30000, там — 100000, здесь 150000… В Москве к Поясу Божией Матери пришли около миллиона человек! Эта очередь настолько превзошла по своей массовости все митинги, то количество людей, что можно собрать — честно, нечестно, с деньгами, без денег, с помощью социальных сетей — что девальвировала все разговоры о том, что православных мало, всего один процент, не стоит учитывать их мнение и даже внимания на них обращать не надо. Да, верующих немного, но еще меньше — вместе взятых активистов всех партий и политических движений…

Не нужно даже задумываться — кому из людей была нужна эта кощунственная выходка и нескончаемая истерика в Интернете. Враг человеческого спасения, для которого поклонение этой святыне было, конечно, страшным поражением, мстит сегодня Церкви за него.

— Сегодня сердца очень многих верующих людей преисполнены самыми горькими чувствами. С одной стороны, потому, что эта безумная акция в храме Христа Спасителя состоялось, что она не только стала возможной в нашем обществе, но и получила определенную поддержку. С другой — очень горько от того, что в самом православном сообществе заметны разделение и злоба…

— Мы должны просто это вытерпеть, перенести это спокойно и с достоинством. Господь попускает такие события, но Он нас при этом бережет и воспитывает. Он помогает нам постепенно перейти от состояния всеобщей успокоенности и расслабления к состоянию бодрствования. Мы ведь действительно давно уже расслабились, верующие люди. Нам уже и в церковь стало скучно ходить. Рассуждаем в интернете о расцерковлении, уважаемые корреспонденты одного из самых популярных православных порталов задают архиереям вопросы: «Почему вы из Церкви не ушли?». А время, в которое мы живем, не потворствует теплохладности, надо собраться. Настало время, когда человек должен делать выбор, с кем он — со Христом или против Него.

С митрополитом Саратовским и Вольским Лонгином
беседовала Наталья Горенок

Источник: Православие и современность