ЧТО ЕСТЬ «СЕМЯ ТЛИ» ВО ВТОРОЙ МОЛИТВЕ «НА СОН ГРЯДУЩИМ»?

Суть проблемы

Православным христианам славянской традиции хорошо знакомы слова «яко семя тли во мне есть» – они входят в состав второй молитвы из правила «на сон грядущим» (в греческой среде упомянутая молитва известна не столь широко[1]). Произнося эти слова, молящийся признаёт, что в нем незримо присутствует «семя», то есть некий зародыш, «тления». Насколько оправданно столь горькое признание?

В качестве богословского термина слово «тление» (φθορά; в классическом греческом у этого слова – целый ряд значений[2]) указывает, прежде всего, на смертность, а также на способность подвергаться страданию: «Оно обозначает страдательные состояния человека, каковы: голод, жажда, утомление, прободение гвоздями, смерть – то есть разлучение души с телом – и тому подобное» (Иоанн Дамаскин, преподобный. Точное изложение православной веры. Разд. 72: Περὶ φθορᾶς καὶ διαφθορᾶς (в рус. пер. – кн. III, гл. 28: О тленности и нетлении)[3]). Каждый человек наследует смертность, подверженность болезням и так далее – все это, согласно православному учению, является прямым следствием грехопадения прародителей: «Мы… родившись от Адама, уподобились ему, унаследовавши проклятие и тление» (Там же. Разд. 86: Περὶ τῶν ἁγίων καὶ ἀχράντων τοῦ Κυρίου μυστηρίων (в рус. пер. – кн. IV, гл. 13: О святых и пречистых таинствах Господних)[4]). Как пишет святой апостол Павел, из-за грехопадения все творение оказалось во власти тления: «Тварь с надеждою ожидает откровения сынов Божиих, потому что тварь покорилась суете не добровольно, но по воле покорившего ее, в надежде, что и сама тварь освобождена будет от рабства тлению в свободу славы детей Божиих» (Рим. 8: 19–21).

Однако причина и следствие, или семя и его плоды, – не одно и то же. Коль скоро тление есть плод, то его семя – грехопадение. Апостол Павел предупреждает: «Что посеет человек, то и пожнет: сеющий в плоть свою от плоти пожнет тление, а сеющий в дух от духа пожнет жизнь вечную» (Гал. 6: 7–8). В этом смысле можно сказать, что личные грехи, поступки «от плоти», являются «семенами тления». Несомненно, стоило бы молиться об очищении себя от таких «семян».

Но в молитве о «семени тления» говорится в единственном числе и без какого-либо пожелания избавиться от него, постулируется только его наличие: «семя тли во мне есть». Получается, что это «семя» есть некая уникальная в своем роде первопричина «тления», присутствующая в молящемся не зависимо ни от чего. Таковой первопричиной можно было бы назвать первородный грех. Но как крещеный православный человек может утверждать в себе его наличие, коль скоро этот грех прощен в Крещении? Преподобный Максим Исповедник свидетельствует: «От прародительского греха (τῆς προγονικῆς ἁμαρτίας) освободились мы через святое Крещение» (Слово о подвижнической жизни. § 44[5]). Преподобный Иоанн Дамаскин называет воду Крещения «водою, очищающею через благодать Духа тело от греха и избавляющею от тления» (Точное изложение православной веры. Разд. 82: Περὶ πίστεως καὶ βαπτίσματος (в рус. пер. – кн. IV, гл. 9: О вере и Крещении)[6]). Примеры можно умножать многократно. Не противоречит ли признание постоянного наличия в себе «семени тли» самому Символу веры: «Верую… во едино Крещение во оставление грехов»? Итак, рассматриваемая формулировка из второй вечерней молитвы ставит очень серьезные вопросы. Можно ли ответить на них, обратившись к библейским и святоотеческим свидетельствам?

Образ семени в Новом Завете

Начать следует с рассмотрения случаев использования образа семени в Новом Завете. Один из этих случаев – в Послании апостола Павла к Галатам – уже был упомянут выше и, как выяснилось, не вполне применим к формулировке молитвы. В другом послании тот же апостол пишет:

Но скажет кто-нибудь: как воскреснут мертвые? и в каком теле придут?

Безрассудный! то, что ты сеешь, не оживет, если не умрет. И когда ты сеешь, то сеешь не тело будущее, а голое зерно, какое случится, пшеничное или другое какое; но Бог дает ему тело, как хочет, и каждому семени свое тело. Не всякая плоть такая же плоть; но иная плоть у человеков, иная плоть у скотов, иная у рыб, иная у птиц. Есть тела небесные и тела земные; но иная слава небесных, иная земных. Иная слава солнца, иная слава луны, иная звезд; и звезда от звезды разнится в славе.

Так и при воскресении мертвых: сеется в тлении, восстает в нетлении; сеется в уничижении, восстает в славе; сеется в немощи, восстает в силе; сеется тело душевное, восстает тело духовное. Есть тело душевное, есть тело и духовное. Так и написано: «Первый человек Адам стал душею живущею; а последний Адам есть дух животворящий». Но не духовное прежде, а душевное, потом духовное. Первый человек – из земли, перстный; второй человек – Господь с неба. Каков перстный, таковы и перстные; и каков небесный, таковы и небесные. И как мы носили образ перстного, будем носить и образ небесного.

Но то скажу [вам], братия, что плоть и кровь не могут наследовать Царствия Божия, и тление не наследует нетления. Говорю вам тайну: не все мы умрем, но все изменимся, вдруг, во мгновение ока, при последней трубе; ибо вострубит, и мертвые воскреснут нетленными, а мы изменимся. Ибо тленному сему надлежит облечься в нетление, и смертному сему облечься в бессмертие.

Когда же тленное сие облечется в нетление и смертное сие облечется в бессмертие, тогда сбудется слово написанное: «Поглощена смерть победою». Смерть! где твое жало? ад! где твоя победа? (1 Кор. 15: 35–55).

В этих проникновенных словах святой апостол Павел сравнивает с семенем человеческую плоть, подверженную тлению, – «тело душевное», – которая в воскресении мертвых станет «телом духовным» и облечется в нетление и бессмертие. По мысли апостола, смертные тела христиан – семена будущих нетленных тел. Образ семени здесь прямо увязан с темой тления/нетления, но, в отличие от молитвы, наделен положительным содержанием.

В другом значении образ семени использован в евангельской притче о сеятеле:

Вышел сеятель сеять семя свое, и когда он сеял, иное упало при дороге и было потоптано, и птицы небесные поклевали его; а иное упало на камень и, взойдя, засохло, потому что не имело влаги; а иное упало между тернием, и выросло терние и заглушило его; а иное упало на добрую землю и, взойдя, принесло плод сторичный. Сказав сие, [Господь] возгласил: кто имеет уши слышать, да слышит! (Лк. 8: 5–8).

Как объясняет смысл притчи Сам Господь Иисус Христос, «семя есть слово Божие» (Лк. 8: 11; то же: Мф. 13: 3–23; Мк. 4: 3–20). Оно пребывает в душе каждого христианина, подавая ему нетление, что позволяет святому апостолу Петру называть христиан «возрожденными не от тленного семени (σπορᾶς φθαρτῆς), но от нетленного, от слова Божия, живого и пребывающего вовек» (1 Пет. 1: 23).

«Слово Божие» в последней цитате можно было бы написать и с заглавной буквы, поскольку речь идет не только о словах Христа, но и о Нем Самом как предвечном Слове – так, в Евангелии от Иоанна Сам Господь сравнивает Себя с зерном, Которому надлежит умереть: «Истинно, истинно говорю вам: если пшеничное зерно, пав в землю, не умрет, то останется одно; а если умрет, то принесет много плода» (Ин. 12: 24).

Очень подробно раскрывает этот образ преподобный Симеон Новый Богослов. Он пишет: «Коль скоро и мы, человеки, веруем в Сына Божия и Сына Приснодевы и Богородицы Марии, и, веруя, приемлем верно в сердца свои слово о сем и устно сие исповедуя, каясь при сем от всей души во всех прежних грехах своих, тотчас сей Бог Слово Отчее входит и в нас, как и во утробу Приснодевы: мы приемлем Его, и Он бывает в нас, как семя (σπόρος)» (Книга этических слов, Ι. 10 (в рус. пер. – Слово 45. 9)[7]). Итак, сердечное согласие со словом христианского благовестия, сопряженное с исповеданием веры и раскаянием в грехах, неразрывно связано с приходом Самого Бога-Слова в душу верующего – как и таинство Евхаристии, о котором преподобный Симеон говорит ниже в этом же слове.

Таким образом, Слово Божие, принимаемое христианами через слышание проповеди, исповедание веры, покаяние и аскетический подвиг, участие в таинстве Евхаристии, есть не что иное, как семя НЕтления, живущее в их душах. Такой вывод подтверждает апостол Иоанн Богослов: «Всякий, рожденный от Бога, не делает греха, потому что семя Его (σπέρμα αὐτοῦ) пребывает в нем» (1 Ин. 3: 9). Христиане, чада Церкви, суть «от семени ее (τοῦ σπέρματος αὐτῆς), сохраняющие заповеди Божии и имеющие свидетельство Иисуса Христа» (Откр. 12: 17). Это семя нетления – полная противоположность «семени тления» из второй вечерней молитвы.

Выражение «семя тления» в творениях святых отцов

Итак, библейские тексты не позволяют прояснить смысл рассматриваемой фразы. Возможно, это помогут сделать святоотеческие творения? Поиск по базе данных «Thesaurus Linguae Graecae» приносит следующие результаты.

• Выражение «тленное семя» (σπορὰ φθαρτῆς) встречается у святых отцов неоднократно, но всякий раз – просто внутри цитаты из 1 Пет. 1: 23.
• Нередко – в том числе и в гимнографии – слова «семя» (σπορὰ, реже σπέρμα) и «тление» соседствуют в контекстах, посвященных рождению Сына Божия от Пресвятой Богородицы, которое произошло БЕЗ семени и тления.
• В одном месте у святителя Григория Нисского упоминается естественный природный процесс «тления семян» (σπερμάτων φθορᾶς) (Против Евномия. Кн. ΙΙΙ, гл. 6, § 30 (по нумерации в старых изданиях: Кн. 8, гл. 3)[8]).
• У Климента Александрийского появляется выражение σπέρμα κακίας καὶ φθορᾶς («семя порока и смерти»), но оно относится не к злу в человеческой душе, а к языческому мистериальному культу: «Я, пожалуй, скажу, что эти отцы нечестивых мифов и гибельного суеверия – зачинщики зла, посеявшие в нашей жизни мистерии – семена порока и смерти» (Увещание к эллинам (Протрептик). Гл. ΙΙ, § 13. 5[9]; то же рассуждение буквально повторено в «Евангельском приготовлении» Евсевия Кесарийского, кн. 2, § 3. 13).
• Преподобный Максим Исповедник называет «семенем зла» самомнение (οἴησιν, можно перевести и как «гордыня»), которое приносит «плод тления»: «Если же и среди нас, христиан, имеются некоторые, притворно показывающие благопристойность нравов без дел праведных, то будем ожидать, что Слово [Божие] как Человеколюбец, алча нашего спасения, иссушит семя зла в душе (τὸ τῆς κακίας σπέρμα) – самомнение, – чтобы оно не приносило более плода тления – угождения человекам [а не Богу]» (Вопросоответы к Фалассию. 20[10]).
• Наконец, в одной из редакций Жития Василия Нового – знаменитого текста 2-й половины X века, содержащего яркие описания посмертной судьбы отдельной души (включая мытарства), Страшного суда, вечной жизни праведников и муки грешников, – выражение «семя тления сатаны-человекоубийцы» (σπέρμα φθορᾶς τοῦ ἀνθρωποκτόνου Σατᾶν) применено в отношении тех, кто ставит под сомнение содержащуюся в этом Житии информацию, в отличие от «записанных в Книге жизни» благодарных читателей и переписчиков этого необычного произведения:

Елико же убо сынове и наследницы Небеснаго Царствия суть, ихже имена написана в книгах животных, тии приимут сия со сладостию и отверстым сердцем, и с радостию возлюбят я и трудолюбно преписати я, стяжати я, и инем многим подадут. Утуждени [т.е. отринутые] же от ложесн жизни своея и заблудивше из перваго пути от чрева, имже в сердце живет семя тленное человекоубийцы сатаны и очи ума их ослеплени и мирскими сластьми и прелестьми, в нихже царствует похоть плотская и буестью отнудь содержими суть, – сии вси яко бледи, яко тщетна бряцания сия вменят и посмеются и поругают[ся], и понесут, и рекут: Кто есть он, суетный, баснотворец, смотритель и словосеятель, иже таковых словес же и вещей сокровенных и неизреченных откровение прием, о нихже никтоже нам сущих от века святых пророк тако не сказа, ни уясни, якоже сей. Еда болий есть сей Петра и Павла верховных апостол? Еда лучши сей Моисея и Илии и Даниила преславных пророк? Или в новой благодати возсиявших других великих святых богоносных отец и вселенских учителей? Аще бо от них никтоже сицевым не научи нас, ниже предаст, кто есть сей, иже паче онех уведев, потаенным сказа и сицевым научи нас, яже и доныне в слух уха не внидоше, и т. д.[11].

Ни один из этих контекстов не проясняет фразу «семя тли во мне есть» из второй вечерней молитвы: Климент Александрийский и святитель Григорий Нисский говорят совсем о других вещах; преподобный Максим Исповедник называет самомнение (или гордыню) в душе «семенем зла» – но не «тления», тогда как тление является у него плодом этого семени; автор Жития Василия Нового (точнее, не автор, а создатель одной из его редакций) утверждает, что «семя тленное» живет в сердце не всех вообще христиан, а только тех, кто сомневается в достоверности его информации.

Подлинный текст молитвы и его судьба на славянской почве

Остается один-единственный контекст – сама рассматриваемая молитва. В славянских рукописях и изданиях она надписана именем «святого Антиоха». Эта атрибуция верна: оригинал молитвы действительно обнаруживается в «Пандектах Святого Писания» («Всеобъемлющее [собрание из] Святого Писания») преподобного Антиоха Монаха, палестинского подвижника VI–VII веков[12]. Она входит в состав 84-го Слова «Пандект», Περὶ ἐνυπνίων – «О сновидениях»[13]. В недавно опубликованном полном русском переводе «Пандект»[14] текст этой молитвы в значительной степени следует тексту Молитвослова; в частности искомая фраза звучит без изменений: «Яко семя тли во мне есть».

В греческом подлиннике речь о сатане: «ибо в нём – семя тления»

Однако в греческом подлиннике преподобного Антиоха эта фраза звучит иначе! Вот ее оригинальный текст: ὅτι σπέρμα φθορᾶς πέφυκεν  ἐν αὐτῷ – «ибо в нём – семя тления». Речь, таким образом, идет о «семени тли» не «во мне», но «в нём», то есть в сатане, о котором шла речь в молитве чуть выше.

Можно было бы, конечно, возразить, что имеющееся издание «Пандект» выполнено не по самой лучшей рукописи (критическое издание этого произведения пока отсутствует) и молитва в Молитвослове может восходить к иной редакции текста. Но подобное возражение опровергается свидетельством древнего славянского перевода «Пандект», сделанного предположительно уже в Χ веке, где также содержится чтение «в нём».

Так, в рукописи ГИМ, Воскр. 30, ΧΙ в., засвидетельствован следующий перевод молитвы:

Вьседрьжителю Слово Ѻ(т)че, самосъврьшенъи Ι(c)ѵ(се) Х(рист)е, ѧдрааго Твоѥго м(и)л(о)с(е)рдья I(c)у(се), добрыи Пастѹше Своихъ овьць! Не прѣдаждь мене крамолѣ змиинѣ, ни желаньѭ сотонинѹ остави мене, яко сѣмѧ тьлѧ въ немъ ѥсть. Ты ѹбо Г(оспод)и Ц(еса)рю, Пр(е)с(вѧ)тыи Б(о)же, покланѧѥмъи И(с)ѵ(се) Х(рист)е, съпѧштѧ мѧ съхрани бесъмрьтьнъимь свѣтомь и Д(ѹх)омь Твоимь С(вѧ)тыимь, Имьже с(вѧ)ти Своя ѹченикы, избавлѧя отъ крамолы змииныя. Даждь же ми недостоинѹмѹ радость сп(а)сения Твоѥго на ложи моѥмь, и просвѣти ми ѹмъ свѣтомь разѹмья Євангелия Твоѥго, д(ѹ)шѹ моѭ любъвьѭ Кр(е)ста Твоѥго, с(е)р(д)це моѥ чистотоѭ Словеси Твоѥго, тѣло моѥ Твоѥѭ Страстьѭ бестрастьноѭ, мысли моя Твоимь миромь съхрани, и въздвигни мѧ благоложьно на Твоѥ славословесьѥ. яко покланѧѥмъ ѥси и прославлѧѥмъ съ Ѻ(т)цемь и С(вѧ)тъимь Д(ѹ)хомь въ вѣкъ, аминъ (Л. 179; из-за сложностей технического характера йотированная А в цитате заменена на русскую Я)[15].

Как легко убедиться, практически тот же текст – не считая орфографических разночтений – содержится в рукописи РГБ, ТСЛ. (Осн.) 12, рубеж XII–XIII вв., Л. 146 (см. приложенное изображение[16]).

Текст древнего перевода достаточно точно соответствует греческому оригиналу в имеющемся издании «Пандект». Существенных различий только два: после слова «самосъврьшенъи» нет слова «Бог» (в греческом есть[17]), а выражение τῇ ἀθανάτῳ σου βουλῇ – «бессмертным Твоим советом» – передано как «бесъмрьтьнъимь свѣтомь». Второе различие, собственно говоря, даже не является таковым: в древней славянской письменности слово «съвѣть» могло писаться и без «ъ/о» после «с», и точное значение слова – «совет» или «свет» – определялось по контексту. Лишь позднее, когда орфографическая норма изменилась, но «о» в этом слове так и не добавилось, это вариативное написание превратилось в смысловое различие.

При редактуре молитвы в XV–XVI веках правильное чтение «в нём есть» уступило место ошибочному «во мне есть»

С XV века эта молитва известна вне «Пандект» – ее включают в состав келейного правила, широко распространенного в русских рукописях с этого времени, которое имело следующее название: «Аще кто произволяет от подвижных инок (то есть «иноков, ищущих подвига». – о. М.Ж.), в келии своей совершает сия молитвы, егда должно есть спати» (точная формулировка этого названия может несколько варьироваться). Возникает вопрос: существовал ли греческий прототип правила с этой же молитвой, или она была включена в состав правила на русской почве, без обращения к греческому оригиналу? Ответом является редактура слова ѧдрааго (в РГБ, ТСЛ. (Осн.) 12 передано как ꙗдраго), то есть «скорого», что соответствует греческому оригиналу: τὰ ταχέα. Молитва в редакции XV века, то есть в составе правила, вместо этого слова содержит слова «ради многаго» / «многаго ради»[18], что никак нельзя объяснить обращением к греческому тексту, но можно – переделкой ставшего непонятным слова ѧдрааго. Более детальное сопоставление текста молитвы в древнейших рукописях «Пандект» и в составе правила подтверждает этот вывод: никакого нового перевода не делалось, но текст был немного отредактирован.

Именно в ходе этой редактуры правильное чтение «в нём есть», которое мы видели в древнем славянском переводе (и которое все еще сохранялось в тексте молитвы в составе Великой Минеи-Четьи святителя Макария, митрополита Московского[19]: см. иллюстрацию), и уступило место ошибочному чтению «во мне есть».

В самом конце XVI века молитвы из правила «Аще кто произволяет…» были преобразованы в привычное нам правило «На сон грядущим». В него вошла и молитва преподобного Антиоха, которая была вновь отредактирована, и опять – без обращения к греческому оригиналу. Это видно из сопоставления текстов до и после правки, включая сохранение всех накопившихся в ней неверных чтений. Причем к старым ошибкам добавилась новая: если в старом тексте говорилось о сохранении спящего «немерцающим светом и Духом Святым»[20], то в виленском издании «Молитв повседневных» 1596 года, которое лежит в основе позднейшего русского Молитвослова[21], союз «и» уже отсутствует (Л. 39), а это, в свою очередь, ведет к дальнейшему отождествлению этого «света» (вспомним, что само по себе чтение «свет» здесь является ошибкой!) с Духом.

В итоге из-за нескольких слоев редактуры древнего славянского перевода без обращений к греческому подлиннику текст молитвы заметно изменился. В нем появилось как утверждение о «семени тли во мне», не подтверждаемое ни библейским откровением, ни святоотеческим преданием, так и ряд других ошибок. Наверное, было бы правильно обратиться к подлинным словам святого отца – преподобного Антиоха – и устранить все эти неточности. Исправленный по подлиннику текст молитвы должен выглядеть примерно так (в упрощенной орфографии):

Вседержителю, Слово Отчее, самосовершенный Бог, Иисусе Христе!

Скорое благоутробие Твое, Иисусе, Иже никогдаже Своих [верных] отлучаяйся, но всегда в них почиваяй!

Иисусе, добрый Пастырю Твоих овец, не предаждь мене злоумышлению змия, и похотению сатаны не остави мене, яко семя тли в нем есть.

Ты убо, Господи, Царю пресвятый, Боже покланяемый, Иисусе Христе, спяща мя сохрани бессмертным Твоим советом и Духом Твоим Святым, Имже освятил еси Твоя ученики.

Даждь, Господи, и мне, недостойному, радость спасения Твоего на ложи моем, и просвети ум мой светом разумения Евангелия Твоего, душу – любовию Креста Твоего, сердце – чистотою Словесе Твоего, тело мое – Твоею страстию, Твоим безстрастием, помышления моя в мире сохрани, и воздвигни мя во время благоприятно на Твое славословие.

Яко покланяемь еси и прославляемь со Отцем и со Святым Духом во веки. Аминь.

Здоровый церковный консерватизм, вероятно, воспротивится всем указанным изменениям столь привычного текста молитвы, пусть даже он и отличается от подлинных слов святого отца. Но как минимум сомнительное утверждение насчет «семени тли во мне» все же достаточно настойчиво требует замены на правильное: «семя тли в нём».