ЧЕМ ПРОСЛАВИЛИСЬ САМЫЕ СТРОГИЕ ПОСТНИКИ. Артём Перлик

Пост как обретение праздника.

Как-то переводчица и эссеистка Наталья Трауберг выступала на радио и рассказывала о Честертоне. Когда же пришло время вопросов слушателей, то её стали спрашивать не о чудесном английском писателе, но о том, что можно и чего нельзя кушать в пост. Трауберг весьма огорчилась таким вопросам и долго потом говорила о той свободе, которую подарил нам Христос.

Люди даже в Церкви часто не ищут встречи с Богом, удовлетворяясь поверхностным религиозным чувством, как писал об этом А. Шмеман. Вера же ищет роста себя самой, она ищет видеть Бога глазами сердца, всегда ощущать Его присутствие, радоваться Ему, ликовать о Христе как о величайшем сокровище и перед Ним постоянно, всеми силами умножать красоту. Люди часто даже не знают, как это важно – искать Встречи со Христом и умножения Его в себе. Всё сводится к внешним проявлениям религиозности вне связи с сокровенным. А ведь ещё святой Григорий Нисский говорил: «Какая польза от поста, молитвы и бдения, если нет мира и радости и любви и прочих плодов благодати Духа, какие перечисляет святой апостол?» И здесь, в этом возрастании, человеку могло бы помочь всё то, в чём сияет чудесность Духа: Литургия, молитва-встреча, поэзия, классика, высоты культуры, природа и вообще вся сущая красота. Потому так важно, чтобы человек искал красоты и в музыке Баха, и в стихах Рильке, и в размышлениях Чжуан Цзы, и в шелесте листвы на сильном ветру. Всё это и есть – встреча с Богом, ведь чувствительный к красоте стихов Ду Фу будет чувствителен и к благодати, проницающей мир и делающей всё хорошим. Иначе, вне этого поиска настоящести и красоты, человек и в Церкви останется зацикленным на себе и никогда не оценит слов Фолкнера, что жизнь – не имущество, которое надо прятать в сейфе, но дар, который можно разделить с другими. И лишь тогда пережить святоотеческую мудрость о том, что жизнь есть блаженство...

Святой Иоанн Кассиан Римлянин, ученик Иоанна Златоуста и египетских святых, говорит в своих книгах, что пост есть средняя добродетель, «потому что как соблюдение его не оправдывает нас, так и за нарушение его мы не подвергаемся осуждению». Чтобы его слова были поняты людьми правильно, он разъясняет, что пост должен всегда соединяться с другими добродетелями, особенно с милосердием, без которого он бесполезен. «Один пост без других добродетелей не может принести пользы», – пишет Иоанн Кассиан, утверждая, что Богу прежде всего угоден пост добрых дел.

Даже мудрецы древности знали, что Небо открывается милосердным. Ду Фу, великий китайский средневековый поэт, долго добивался должности, так как это было благородно по конфуцианским понятиям. И, наконец, став средним чиновником в некой китайской провинции, он услышал от местного правителя, что дождя в этом районе нет уже несколько месяцев, урожай может пропасть и тогда люди пострадают от голода. На это поэт отвечал, что небо помогает умеющим сострадать, а потому пусть правитель откроет двери городской тюрьмы и выпустит всех крестьян, сидящих за неуплату налогов, и мелких рыночных воришек. Всё было исполнено, и над полями почти тотчас прошел целый ливень, напоивший землю.

Так неизвестный языческому поэту, но ощущаемый им Истинный Бог ответил на мольбу людей за известное им милосердие…

Даже святые постники прославились не постом, а любовью. Об этом говорит и Антоний Сурожский, замечая, что в посту нам нужно отказаться не от того, что нам дорого, но от того, что нас разрушает. Смысл же поста – в обретении благодати, в жизни с Богом, для которой и существует Церковь. Но происходит это не через пост непосредственно, а через внимание к себе.

Древние святые отцы не назначали всем общую меру поста, считая, что эта мера должна зависеть от физических и духовных сил, духовной жажды, возраста, здоровья и многих подобных факторов. Потому было бы очень хорошо, если бы каждый христианин имел возможность обсудить с духовником условия своего личного поста, чтобы последний принёс пользу лично ему.

Знаю случай, когда девушка обратилась к наставнику с просьбой ей помочь. Она жила дома с неверующими родителями, наладить контакт с которыми стоило огромных усилий. Но поста дочери её родители не принимали и грозились скандалами в случае её отказа от некоторых продуктов. Тогда наставник предложил ей есть всё, что только требуют родители, но при этом усилить подвиг в другом. А именно, на выбор: или читать одну главу из Евангелия в день, или одну кафизму из Псалтыри, или каждый раз перед тем как она захочет ругаться с кем-либо, произнести мысленно 10 раз «Господи, помилуй».

Такова вариативность поста, который, как и все церковные правила, по мысли Василия Великого, варьируется, чтобы только облегчить дорогу ко спасению для каждого конкретного человека. И мудрый духовник узнаётся именно по тому, что он это хорошо понимает, действуя не шаблонно и не по общей схеме, но каждый раз находя для каждого человека то, что будет полезно лично этому пришедшему за советом.

Рассудительность духовника происходит от любви. Ею он определяет меру и устроение пришедшего к нему человека.

Так, к святому Порфирию Кавсокаливиту приехала некая известная актриса. Она уверовала в Господа и просила дать ей правило жизни. Святой ограничился несколькими простыми советами. Когда она ушла, ученики спросили его, почему он дал ей так мало? И Порфирий объяснил, что сейчас она больше не понесёт, но у неё сильная душа и когда огонь любви к Господу станет разгораться, то и правило добрых дел и молитв она себе увеличит.

По мысли Шмемана, в современном мире основную роль должен играть информационный пост, то есть человеку важно научиться отказываться от всех ничего не значащих слов, которые во множестве несут различные новостные ленты и форумы обсуждений содержимого выеденного яйца.

Этот отказ важен ещё и потому, что, как говорил румынский старец Иустин Пирву, когда мы читаем новости, то нам начинает казаться, что всем миром управляет враг рода людского. И лишь молитва снова может открыть, что всё случающееся происходит только по любви Господней.

Важно наполнять тишину молитвой. Это возвращает нас к той подлинности и глубине, где мы начинаем жить по-настоящему, ведь встречаем там Бога.

Некая студентка приехала к Александру Меню, и он спросил её, пишет ли она курсовую? «Да», – отвечала та, заметив, что её очень интересует тема хазаров. «Хазары! – воскликнул Мень, восхищаясь тем, что девушка занимается наукой. – Как это прекрасно! А то всё: любит-не-любит, плюнет-поцелует...»

Насколько жизнь есть служение, доверие Богу и благодарность, настолько она есть блаженство.

Шмеман пишет: «Ничего, абсолютно ничего не достигается и не разрешается путем "дискуссий", споров и обсуждений, все это аберрация нашего времени. Невозможно представить себе Толстого, Рембрандта, Шекспира на каком-нибудь "коллоквиуме", посвященном "путям современного искусства". Все, что убеждает, обращает других, вырастает в одиночестве, в творческой тишине, никогда не в болтовне».

Данте творит «Божественную комедию» в тишине монастыря, кельтские поэты иноки создавали стихи, испытывая ликование посреди какого-нибудь ирландского леса, Серафим Саровский совершает молитву вдали от всех, и каждый из них безмерно далёк от обсуждений и конференций, старающихся дать определение высокому. Нет, они просто живут высотой и знают, что дело всегда не в формальных определениях, но в измерении рая, наполняющего сердце и позволяющего всякий раз говорить «как власть имеющий», к негодованию и ужасу всевозможных умников и формалистов.

Молитва, тишина и творчество учат человека видеть мир глубоко и замечать в своей жизни и в мировой истории Бога.

Нет случая – Бог управляет миром, а дурак не доволен, что Бог не управляет миром по его, дурака, разумению. Но взгляд подвижника или сказочника прозревает за внешней чередой событий грандиозный и победный скрытый смысл. Он всегда есть в любой истории, как и в сюжете нашего мира. Он постепенно, из века в век следует в хороший конец Царства Небесного, даруя по ходу множество малых хороших концов, которые являются прообразами евангельского хорошего конца истории нашего мира.

Всякая боль, всякий мрак – не вечны, ещё на земле человек забывает о них. Так и Клайв Льюис отзывался о годах войны (а он был в действующей армии 1941 года), «как будто там был не я». То же самое говорил мой друг о тяжелейших годах своей жизни. Пережитая боль сжалась в точку, но сделала своё дело, возводя сердце к новой, прежде неведомой высоте. И так бывает везде и всюду, потому что радость хорошего конца Господь обещал всем добрым в Своём бесконечном милосердии, а мы знаем, какое блаженство Он готовит любящим Его.

Митрополит Антоний говорит о Боге: «Он заповедал нам быть в миру, но не от мира сего, а мы поступаем наоборот: мы, по существу, от мира сего, но – бежим»…

Люди бегут в храм спасаясь от проблем, от ложности отношений, от уродств и неправды, но одновременно всё это приносят в храмы сами в себе. А поскольку их жизнь всецело направлена на себя, свои грехи и фобии, свою «духовность», то они не получают ни мудрости видеть красоту Божию и за стенами храма, ни силы быть продолжением Литургии и Евангелия в том, что их окружает в их жизни…

Святая Мария Скобцова говорила, что в жизни, наследии и душе каждого человека сгорит или сгниёт всё то, что он не потрудился отдать по любви к другим.

Как-то мы проводили большую театрализованную игру для детей города прямо на площади. Рядом со мной трудились девушка и женщина, и все мы пришли в тот день играть с малышами после воскресной Литургии. Женщина постоянно жаловалась, что общение с детьми нарушает её молитвенную сосредоточенность после причастия, а девушка радовалась тому, что может послужить другим. Девушка не причастилась в тот день, но лицо её сияло, а женщина хоть и причащалась, но была тусклой и общаться с ней не хотелось.

А ведь это Христос открыл, что вся аскетика, всё благочестие, все смыслы жизни, и глубина, и подлинность меряются всегда по любви.

А. Кураев в книге «Церковь в мире людей» пишет: «Отчего-то в 90-х годах, на исходе ХХ столетия, уже выйдя из полосы гонений, мы где-то потеряли Православие. Произошла революция унылых пессимистов. "Ферапонтов" дух явно оттеснил дух "зосимов" (это если говорить терминами "Братьев Карамазовых"). Серафимово Православие, умеющее радоваться Богу, Пасхе и человеку, стало редкостью».

И это неудивительно: ведь ликование о христианстве возможно лишь для того, кто радуется обо всём мире Божием, всей красоте бытия, человека, культуры, мысли. И лишь благодарный, воспринимающий всё в своей жизни как Господень подарок, лишь доверяющий Небу отвечает ликованием на всю явленную Богом дивную красоту!

В «Древнем патерике» приводится такая история:

«Брат пришел к некоему старцу и, выходя, говорит ему: прости, авва, что я отвлек тебя от правила твоего. Старец сказал ему в ответ: мое правило таково, чтобы успокоить тебя и отпустить с миром».

И это больше всего удивляет в подлинных христианах – желание отдать все силы души и тела, чтобы только другой сумел посмотреть на мир с радостью и надеждой.

Лидия Чуковская вспоминала, как однажды её верующая подруга, переводчица сказок Андерсена, Тамара Габбе, несколько часов слушала нудные стихи пришедшей к ней бездарной поэтессы. Когда та ушла, Чуковская спросила Тамару, отчего подруга потратила столько времени на такие пустяки. Габбе торжественно отвечала: «Жаждущего напои». И Лидия Чуковская ощутила в этих словах какое-то высочайшее откровение о христианстве, которое невозможно вне жизни с Богом.

Все люди на земле ищут радости, но находят лишь те, кто ищет её для других.

Отдавай, делись, радуй – и Господь всей радугой Духа Святого коснётся твоего дня!

https://pravlife.org/ru/content/chem-proslavilis-samye-strogie-postniki