БОГОСЛУЖЕНИЕ И ПОСЛУШАНИЕ КАК ОСНОВАНИЕ МОНАСТЫРСКОЙ ЖИЗНИ

Доклад на XXII Международных Рождественских образовательных чтениях, направление «Монашеская традиция: от древности до наших дней» (Сретенский ставропигиальный мужской монастырь. 28–29 января 2014 года)

Монашество, как доказано и самой историей, представляет собой попытку деятельно и досконально претворить в жизнь Евангелие Христово – с настроем на жертвенность и полное посвящение себя Богу, сходное с таковым у святых мучеников. Монашество получило развитие в основном после провозглашения свободы вероисповедания византийским императором Константином Великим – как реакция на обмирщение и расслабленность, которые начали проявляться в Церкви после прекращения гонений.

Эта абсолютная форма жизни постепенно обрела устойчивость и упорядочилась, войдя в определенные рамки посредством правил и наставлений, составленных старцами – людьми опытными в этом образе жизни, – в виде трактатов или писем к новоначальным и просто интересующимся данным поприщем; или же в виде формальных указаний.

Таким образом, с течением времени сформировалось не только чинопоследование монашеского пострига, которое подтверждает решимость кандитата следовать монашескому состоянию на весь остаток жизни, но и целое собрание текстов на эту тему, называемое обычно аскетической литературой.

Трактовка нашей темы будет следовать этим текстам, то есть словам старцев и отцов Церкви, которые говорят с нами, исходя из своего опыта, а также из божественных откровений, полученных ими на пользу души своей собственной, своих послушников и всех последующих поколений.

Святитель Василий Великий – первый, кто систематически занялся правилами, которые регламентировали бы монашескую жизнь, направляя ее к достижению цели, высказывается об этом следующим образом: «Служение, как думаю, есть напряженное, постоянное и неразвлеченное внимание к тому, кому служишь». Святитель Василий также проводит одно любопытное разделение: «Различие служения разумного от неразумного показывает Апостол, говоря в одном месте: когда вы были язычниками, то ходили к безгласным идолам, так, как бы вели вас (1 Кор. 12; 2), а в другом месте: представьте тела ваши в жертву живую, святую, благоугодную Богу, для разумного служения вашего (Рим. 12; 1). Ибо кто как ведомый ведется, тот совершает служение неразумное, потому что, с одной стороны, он не руководствуется собственным стремлением и произволением, движимым разумом, а с другой – действует не по своему желанию, ведомый авторитетом того, кто его вовлекает. Но кто по здравому разуму и благому изволению с великою заботливостью всегда и во всем имеет в виду и совершает угодное Богу, тот исполняет заповедь о словесном (разумном) служении, согласно с сказавшим: Слово Твое – светильник ноге моей и свет стезе моей (Пс.118; 105); и еще: и совет мой оправдания Твои (Пс.118; 24)».[1]

Следовательно, в соответствии со святоотеческим учением, служение не ограничивается ни простым отправлением суточного круга богослужений, ни исключительно внешним участием в Таинствах Церкви, но представляет собой сознательные усилия по освящению и посвящению Богу всего человека как духовно-телесной сущности. В этом духе святитель составляет и распределяет по главам все обеты, которые даются при монашеском постриге, а именно обеты отречения от мира и всего мирского, прилежания подвижничеству до последнего издыхания, послушания, терпеливого несения скорбей и искушений, а также хранения девства, целомудрия и благочестия. Эти обеты охватывают в равной мере телесное и духовное измерения кандидата в монахи, в соответствии с изречением Священного Писания: Возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, и всею душею твоею, и всем разумением твоим, и всею крепостию твоею (Мк. 12; 30, см. также Мф. 22; 37 и Лк. 10; 27).

Расширительное значение термина «служение», разумеется, не отменяет, а скорее подчеркивает особое положение служения в его узком смысле, как оно существует в монашеском жительстве, – что становится ясно из чинопоследования пострига: «Тебя вчинил [Господь] в лик монашествующих, в полк воинов, жительствующих ангелоподобно, на высоту небесного уподобления, дабы служить Ему яко ангел, подчиниться Ему без остатка, возжелать горняя; ибо жительство наше, по слову Апостола, есть на небесех».[2]

Поскольку монашеское жительство подражает, насколько это возможно, ангельскому жительству, оно естественным образом движется по двум осям: непрестанное славословие Бога и исполнение Его воли; другими словами – божественное служение и послушание, поскольку в этом и заключается служение Ангельских Сил.

Для значения богослужения в монашестве показательно, что время от времени появлялись монастыри с непрерывном кругом богослужения, предусмотренным их уставом, в числе которых обитель Неусыпающих в Константинополе, монастырь Дау Пендели (в окрестностях Афин) и другие. Во всяком случае, авва Нил, подчеркивая центральную роль богослужения в монашеской жизни, отмечает: «О монахе говорится, что он жертвенник Господа, на котором и с которого возносятся Всевышнему Богу чистые молитвы».[3]

Святитель Василий Великий, обращаясь к этому в высшей степени монашескому деланию, наставляет: «Вся жизнь да будет лучше временем молитвы. Но поелику напряженности псалмопения и коленопреклонения надобно давать отдых некоторыми перерывами, то должно соображаться с часами, которые определены для молитвы святыми.[4] В то время как Святитель Иоанн Златоуст отмечает, что монахи «обращают ночь в день, проводя свою жизнь в молитвах благодарения Богу и псалмопениях».[5]

Интересен и показателен комментарий святителя Василия относительно того способа, которым можно и должно сочетать молитву с другими обязательными для монаха занятиями: «Для молитв и псалмопения, как и для многого другого, пригодно всякое время. Посему, между тем как движешь руку на дело, – или языком, когда возможно сие, лучше же сказать, полезно к созиданию веры, или, если то невозможно, – сердцем: псалмами и славословия​ми и песнопениями духовными (Еф. 5; 19) воспевай Бога, как написано, и между делом совершай молитву, благодаря Того, Кто дал силу рук на дела и муд​рость ума на приобретение знания, Кто дал вещество, из которого сделаны орудия и которое обделывается тем искусством, каким случилось нам заниматься, так моля направить дела рук наших к цели благоугождения Богу».[6]

Святой Пахомий, основатель общежительного монашества, показательно разбирая способ служения Богу посредством уравновешенного и сознательного взращивания добродетелей наряду с внутренней привычкой к молитве, описывает противоположный случай, поучая своих монахов следующим образом: «Служащие Богу различаются между собой: одни предаются правилам и трудам, а другие, будучи немощными телом, исполняют правило посредством плодов Святого Духа, то есть своими внутренними духовными добродетелями... И если вы видите кого-либо, совершающего правило и произносящего слова Божии, но безразличного к другому на пути добродетели, например, если он впадает в уныние, празднословие или бездействие, – не говорите ему в лицо: "На что тебе это служение или эти слова, которые ты ежеминутно повторяешь, если ты гневлив и празднословен?" ...Но, видя кого-либо, кто, исполняя правило, небрежен в другом, похвалите его и скажите ему: "Будь благословен за то что исполняешь правило и произносишь слова Божии! Молись Господу об избавлении себя от небрежения и всякого другого зла, чтобы быть сопричисленным к святым и стать рабом Христовым"».[7]

Касательно молитвы и сопутствующей ей борьбы монаха ради избавления от страстей, преподобный Иоанн Лествичник замечает: «Отцы псалмопение называют оружием, молитву стеною, непорочные слезы умывальницею, а блаженное послушание назвали исповедничеством, без которого никто из страстных не узрит Господа».[8] Как замечает Святой Симеон Новый Богослов в своем двадцатом Слове, «теперь, когда милостию Христовой воцаряется глубокий и совершенный мир, у нас есть уверенность, что крест и смерть не есть ничто другое, как полное умерщвление собственной воли».

Основная монашеская добродетель, из которой следует всякое доброе дело, вплоть до самого спасения монаха – это послушание. Благодаря ему авва Досифей, хотя и пришел в монастырь из весьма светской среды, не имея никакого религиозного воспитания, всего за пять лет сподобился достичь духовных высот и сопричислиться лику Преподобных, согласно тем богоносным извещениям, которые донес до нас один из великих старцев того времени.[9]

Преподобный Иоанн Лествичник описывает эту серьезную добродетель следующими словами: «Послушание есть совершенное отречение от своей души, действиями телесными показуемое; или наоборот, послушание есть умерщвление членов телесных при живом уме. Послушание есть действие без испытания, добровольная смерть, жизнь чуждая любопытства, беспечалие в бедах, неуготовляемое пред Богом оправдание, бесстрашие смерти, безбедное плавание, путешествие спящих. Послушание есть гроб собственной воли и воскресение смирения... Послушный, как мертвый, не противоречит и не рассуждает, ни в добром, ни во мнимо худом; ибо за все должен отвечать тот, кто благочестиво умертвил душу его. Послушание есть отложение рассуждения и при богатстве рассуждения Старца».[10]

Потому и преподобный Симеон Новый Богослов подчеркивает, что «предпочтительнее тебе именоваться учеником ученика, нежели жить самочинно и вкушать плоды собственной воли».[11]

Послушаем же у святителя Василия Великого, что отличает истинное и совершенное послушание, как он говорит об этом в своем третьем Слове о подвижничестве: «А истинное и совершенное послушание подчиненных наставнику выказывается в том, чтобы не только по совету настоятеля удерживаться от несообразного, но чтобы без его воли не делать даже и похвального. Ибо воздержание и всякое злострадание тела на что-нибудь полезно; но если кто, следуя собственным стремлениям, делает себе угодное и не повинуется совету настоятеля, то прегрешение его будет важнее заслуги, потому что противляяйся власти, Божию повелению противляется (Рим. 13; 2) и награда за послушание выше награды за преуспеяние в воздержании».

Необходимость акривии (точного следования) в послушании подчеркивает и возобновитель общежительного монашества в византийский период преподобный Феодор Студит, который призывал своих монахов: «Первее, соблюдем то, чтобы не творить ничего по своей воле, даже того, что нам кажется добрым, без того, чтобы испросить надлежащее благословение».[12]

Мерилом послушания мы полагаем Самого Сына Божия и Бога Слово, Который смирил себя, быв послушным даже до смерти, и смерти крестной (Флп. 2; 8), о чем святые отцы не устают часто напоминать, как, например, преподобный авва Варсонуфий: «Держись послушания, которое возводит на небо и соделывает подобными Сыну Божию тех, кто его стяжал».[13] Авва Иперехий пишет: «Смиренный монах да станет открыто пред Распятым, чтобы принять суд, ибо Господь своим распятием соблюл послушание до самой смерти».[14]

О готовности немедленно и без рассуждения выполнить послушание святитель Иоанн Златоуст говорит следующее: «Они (Апостолы) заняты были своим делом (а вы знаете, как приманчива рыбная ловля); но, как скоро услышали призыв Спасителя, не замедлили, не отложили до другого времени, не сказали: "сходим домой и посоветуемся с родственниками"; но, оставив всё, последовали за Ним точно так же, как Елисей последовал за Илией (3 Цар. 19; 20). Христос желает от нас т#Re15">[15]

Подобным же образом и преподобный Феодор Студит обозначает свойства послушания: «Послушница должна соблюдать дисциплину и подчинение таким образом, как если бы была в послушании у Самого Христа».[16] И преподобный Симеон Новый Богослов: «Покажи такое к нему (твоему старцу) почтение, как если бы ты видел и говорил с Самим Христом, и так воспримешь его поучения».[17]

Современный святой – преподобный Силуан Афонский, родившийся в России и ставший известным выдающейся монашеской жизнью на Святой Горе, в заметках о своем духовном опыте пишет, среди прочего, и о послушании: «Редки те, кто знаком с глубоким таинством послушания. Имеющий послушание велик пред Богом, он подражатель Христу, Который дал нам Самого Себя, как образец послушания.

Господь любит душу, имеющую послушание, и подает ей Свой мир, и тогда всё бывает хорошо, и душа чувствует любовь ко всем.

Кто ищет послушания, должен все свое упование возложить на Бога. Потому душа его всегда рядом с Богом, и Господь дает ему Свою благодать, которая приводит душу на всякое благое дело и дает ей силу пребывать в благости...

Имеющий послушание предан воле Божией и не боится смерти, потому что душа его привыкла жить с Богом и возлюбила Его...

Почему святые отцы превозносят послушание выше поста и молитвы?

Потому, что подвижничество без послушания рождает тщеславие. Но тот, кто во всем действует согласно заповеди, не имеет причину для гордыни. И, кроме того, имеющий послушание отсек во всем свою волю и потому ум его свободен от всякого попечения и молится чистою молитвою... Послушание хранит человека от гордыни. За послушание даруется молитва, за послушание подается благодать Святого Духа. Вот почему послушание превыше поста и молитвы».[18]

О необходимости и ценности послушания пишет и святогорский старец наших дней, которого знают во всем мире благодаря его благодатной личности и особенно его богоугодной молитве. Я говорю о старце Паисии Святогорце. Обращаясь к новоначальным монахам, он пишет: «Молодые, которые не ощущают необходимость послушания... но свободно склоняются к следованию своей воле, скоро будут смертельно уязвлены врагом и попадут в пленение, ибо мирская свобода приводит к духовному рабству. Те, которым удалось отсечь свою волю, с легкостью разорвали узы страстей и освободились от духовного тенет человеконенавистника... Те же, кто просто вверяет себя своему духовному отцу, идут твердой тропою и достигают рая без устали (поскольку их несет на своих плечах старец) и радостные».[19]

Сила послушания многократно была явлена и чудесным образом, как в следующем примере: «Старец аввы Иоанна Колова взял однажды сухую палку. Воткнул ее в землю и сказал авве Иоанну: выливай на него каждый день кувшин воды, покуда не даст плодов.

Вода же была так далеко от их кельи, что надо было выйти с вечера, чтобы вернуться к утру. Через три года сухая палка расцвела и дала плоды – орехи. Тогда старец истинного послушника взял эти плоды, принес в церковь скита и сказал братии: возьмите и вкусите плоды послушания».[20]

Значение послушания для спасения монаха подчеркивает преподобный Иоанн Лествичник таким парадоксальным примером: «Не ужасайся и не дивись, когда скажу тебе (ибо Моисей мне о том свидетель), что лучше согрешить перед Богом, нежели перед отцом своим; потому что если мы прогневили Бога, то наставник наш может Его с нами примирить; а когда мы наставника ввели в смущение, тогда уже никого не имеем, кто бы за нас ходатайствовал».[21]

О чудесных последствиях послушания в жизни монаха говорил, обращаясь к собственному опыту, и святой наших дней преподобный Порфирий Кавсокаливит: «Я любил их [cвоих старцев], хотя они были очень строгими. Тогда я этого не замечал. Поскольку любил их, думал, что они не относятся ко мне строго. Питал к ним великое уважение, благоговение и любовь. Благоговение мое было таким же, с каким я смотрел на икону Христа.

Послушание! Как вам сказать, я знал, что это такое! Я предал себя послушанию с радостью, с любовью. Это полное послушание меня и спасло. За него Бог послал мне дар. Да, повторяю вам, я был в полном послушании у своих старцев. Послушание было не вынужденное, а с радостью и любовью. Я любил их истинно. И поскольку любил их, эта любовь помогала мне чувствовать и понимать, чего хотели они.

Прежде чем они благословят, я уже знал, чего они хотели и как хотели, чтобы я это сделал, и так в каждом деле. Бегал повсюду и делал то, что меня благословляли. Посвятил им себя. Поэтому душа моя рядом с ними летала от радости. Я не помышлял ни о ком. Где родственники, где знакомые, где друзья, где весь мир? Жизнь моя была молитвой, радостью и послушанием моим старцам...

Как говорит Давид: Прильпе душа моя по Тебе, мене же прият десница Твоя (Пс. 62; 9). Так и моя душа прилепилась к моему старцу. Истинно говорю вам! И сердце мое было вместе с его сердцем...

Я любил его и верю, что благодаря послушанию и любви, которую питал к нему, благодать посетила и меня».[22]

Завершая это краткое выступление, хотел бы в форме афоризма напомнить общий для все святогорцев обычай, который напрямую касается нашей темы. Вся мудрость монашеской жизни заключается в трех фразах: «Благословите!», «Как благословите!» и «Господи Иисусе Христе, помилуй мя!». То есть жизнь монаха основана на покаянии, послушании и молитве. А в широком смысле – прославлении Бога.