Благовещенский надвратный храм Соловецкого монастыря

Современный вид от пристани. Фото: Алексей Паевский

Сегодня мы вместе с порталом «Российские древности» вспомним наше большое августовское путешествие 2023 года, в котором мы впервые добрались до Соловецкого монастыря – главной северной обители России. И специально для портала профессор Новгородского университета Сергей Аванесов рассказал о соловецком храме, который не всегда замечают гости острова: надвратной Благовещенской церкви.

Церковь во имя Благовещения Пресвятой Богородицы поставлена над Святыми вратами Соловецкого монастыря и оформляет собой главный монастырский вход. Ворота (проездная арка) расположены в западной стене обители прямо напротив монастырского кафоликона – Спасо-Преображенского собора. Надвратный храм – одна из наиболее древних построек Соловецкого монастыря и в то же время важнейший композиционный акцент западной, «фасадной» части обители.

История храма в связи с историей монастырского ансамбля

Расцвет Соловецкого монастыря пришёлся на середину XVI века благодаря энергичному руководству игумена Филиппа (в миру Фёдор Степанович Колычев, 1509–1569), будущего митрополита Московского, чьи корни восходят к известному новгородскому боярскому роду, имевшему широкие связи с Москвой. Колычев уехал из Москвы в середине 1530-х гг., присоединился к монашеской общине на Соловецких островах в 1537 г., а в 1548 г. стал игуменом. В это же время Московский церковный собор 1547 г. канонизировал основателей Соловецкого монастыря Зосиму и Савватия как общерусских святых; Филипп особенно активно поддерживал идею их канонизации. Именно Филипп Колычев, трагически погибший в противостоянии с Иваном Грозным от рук Малюты Скуратова, был инициатором большого проекта каменного строительства на Соловках.

При игуменстве Филиппа были построены (вместо деревянных) каменные соборы Успения Богородицы (1552–1557) и Преображения Господня (1558–1566). Следующим важнейшим сооружением монастырского ансамбля Соловков стала каменная крепость, возводившаяся в последние два десятилетия XVI века. Письменные источники сообщают, что общее руководство проектом было поручено местному монаху старцу Трифону (в миру Терентий Кологривов), выходцу из зажиточной семьи торговцев солью из деревни Нёнокса на берегу Белого моря, к западу от устья Северной Двины. Как пишет историк монастыря М. Григоревский, стены и башни были возведены «под надзором Соловецкого игумена Иакова (1581–1597) по плану Соловецкого постриженника монаха Трифона на средства монастыря и трудами монастырских вотчинных крестьян». В «Соловецком Летописце» архимандрита Досифея читаем: «Все сие огромное строение располагал и зодчим при оном был монах Трифон, урожденец поморского селения Неноксы. После кончины его в сем монастыре для поминовения за труды его записан он в Синодик без выписки, доколе святая обитель стоит».

Архитектурный ансамбль Соловецкого монастыря. Храмы показаны в первоначальном виде

Трифон Кологривов предстаёт как опытный и уважаемый мастер, чей труд активно использовался монастырём; судя по монастырским приходно-расходным книгам, Трифон часто выезжал в Новгород, обучил себе помощника и был «соборным старцем», то есть принимал участие в управлении монастырём. Созданные им произведения архитектуры высокой материальной и художественной ценности характеризуют их автора как мастера крупных ансамблевых решений. Надвратная Благовещенская церковь, построенная им же, стала последним и завершающим сооружением в едином каменном ансамбле Соловецкого монастыря.

Соловецкий монастырь. Благовещенская надвратная церковь. Вид с востока. Фото: У. Брумфилд, 1998

С окончанием строительства надвратной церкви у монастыря появилось три полноценных визуальных доминанты, каждая из которых посвящена одному из главных (двунадесятых) православных праздников – Успению, Преображению и Благовещению. При этом надвратная церковь и визуально, и физически связывает внешний архитектурный контур монастыря с его сакральным ядром. В середине XIX века архимандрит Досифей в своём «Описании» сообщает: «В настоящее время в Соловецком монастыре находится следующее каменное строение, представляющее вообще по виду три связостолпия разных зданий: I) на площади монастырской воздвигнутые церкви и часовни; II) около оных братские келлии и некоторые службы, составляющие внутренний замок, не вовсе, однако ж, сомкнувшийся; а вокруг обоих III) городовая крепость, или монастырская внешняя стена, с башнями». Расположенная в этой внешней «городовой крепости», по словам того же Досифея, надвратная церковь «во имя Благовещения Пресвятыя Богородицы над Святыми вратами, каменная, начата строением в 1596, Августа 15, а в 1601, Октября 1 дня освящена». Итак, Благовещенская надвратная церковь Соловецкого монастыря строилась с 1596 по 1601 г.

Преподобные Зосима и Савватий Соловецкие. Поморье, первая треть XVIII в. Изображение двунадесятых праздников на фоне тех храмов, которые им посвящены. Москва, Музей русской иконы им. Михаила Абрамова

Появление надвратной церкви в качестве своеобразного замкá монастырской оборонительной системы не вызывает удивления. К этому времени на Руси было построено более полусотни надвратных церквей, и большинство из них были как раз монастырскими. Посвящение храма Благовещению тоже стало едва ли не традиционным: такое посвящение, к примеру, имели надвратные церкви известнейших суздальских монастырей – Покровского и Спасо-Евфимиева. А. Г. Мельник предполагает, что освящение соловецкой церкви в честь праздника Благовещения  «можно объяснить существованием тогда на Соловках развитого культа Богоматери, что подтверждается количественным преобладанием её икон в местном ряду главного иконостаса Преображенского собора». Представляется, однако, что более важным резоном для создателей храма была смысловая отсылка к самому первому надвратному храму на Руси (и, скорее всего, в мире) – церкви Благовещения на Золотых воротах Киева, построенной Ярославом Мудрым в условном 1037 году (под этим годом в Повести Временных лет помещена общая статья о строительной деятельности Ярослава — прим. ред. РД).

Архитектура Благовещенской церкви

Нынешний вид Благовещенской церкви лишь приблизительно напоминает первоначальный. Церковь строилась так, чтобы органично войти в уже сложившийся ансамбль монастырских храмов и оборонительных башен. Поэтому она имела подчёркнуто вертикальную ориентацию, усиленную традиционным для соловецких построек наклоном стен вовнутрь, что зрительно увеличивало перспективное сокращение объёма кверху. Это была центрическая, квадратная в плане церковь, увенчанная сложной кровлей в виде трёхъярусной системы щипцового покрытия, которое создавало простое, но богатое завершение объёма – пирамиду щипцовых кокошников. Расположенные «вперебежку» щипцы легко и органично связывали строгий кубический низ церкви с её главой. Стены и барабан были сложены из кирпича на известковом растворе. Церковь была построена как бесстолпная, безапсидная (то есть без выделенной алтарной части), одноглавая, с глухим круглым барабаном, перекрытая простым сомкнутым сводом без распалубок. Углы подчёркивались мощными, акцентированными лопатками (ныне сохранились не на всю высоту). Восточный фасад церкви стоит в одном ряду с примыкающими с севера и с юга келейными корпусами. Этот фасад решён предельно лаконично: три окна арочной формы и две лопатки по углам здания. Верх церкви Благовещения перекликался с завершением Успенского собора – с его декоративными щипцами и одним куполом.

Благовещенская надвратная церковь. Реконструкция первоначального вида

Очень похоже выглядит завершение северного (Никольского) придела новгородского храма священномученика Никиты (1555–1557). Это, судя по всему, не случайно. Искусствоведы отмечают, что архитектурные памятники Соловецкого монастыря в целом, с одной стороны, совершенно необычны на архитектурном фоне своего времени; однако, с другой стороны, как пишет О. Д. Савицкая, «по чисто образной характеристике кажется очевидной их новгородская ориентация, выразившаяся скорее в идейной приверженности к художественным вкусам древнего Новгорода, нежели в привнесении тех или иных приёмов, которые являются здесь в значительной степени местной разработкой». Но всё же это уже не новгородская архитектура в чистом виде: привлечение к строительству собственно поморского зодчего Трифона подтверждает наличие местной архитектурной школы, вносившей свои «северные» коррективы в новгородский стиль.

Подтверждением именно такого завершения являются изображения Благовещенской церкви на иконах и гравюрах XVII–XVIII веков. Причём зачастую на поздних иконах церковь по традиции всё ещё изображается «по-старому» – в её первоначальном виде.

Зосима и Савватий Соловецкие. Конец XVIII в. Деталь. Соловецкая школа. Москва, Государственный исторический музей

А прообразом («проектом») церкви Благовещения можно, видимо, считать изображения одноглавого храма с горкой «кокошников» на нескольких клеймах иконы «Богоматерь Боголюбская с житиями святых Зосимы и Савватия», написанной на Соловках в 1545 году, за полвека до начала сооружения самого храма. Это первая известная икона, изображающая Соловецкий монастырь. Сам иконописный сюжет «Обитель соловецких чудотворцев» появляется на Руси в середине XVI века и получает дальнейшее развитие на протяжении XVII–XIX веков. Первые памятники этой иконографической линии имеют точную датировку; например, упомянутая икона «Богоматерь Боголюбская с житиями Зосимы и Савватия» в надписи, идущей вокруг средника, содержит дату своего создания – 1545 год. Эта икона была написана по инициативе игумена (будущего митрополита) Филиппа. Она хранится сейчас в Музеях Московского Кремля. Особенностью названного иконографического типа является то, что визуальный приоритет, по мнению специалистов-искусствоведов, отдан здесь не персонам святых и не событиям монастырской истории, а облику архитектурного ансамбля монастыря.

Надвратная церковь Благовещения была домовой церковью настоятеля, покои которого через переход соединялись с алтарём. При этом, как пишет архимандрит Досифей, в крепостных воротах были «устроены двойные железом обитые деревянные двери и на случай осадного времени толстые железные решётки, которые по надобности мгновенно на воротах могут быть опущены».

В настоящее время главные западные крепостные ворота и проезд под Благовещенской церковью воспринимаются как единое целое и носят одно название – «Святые врата». Изначально же было не так: Благовещенская церковь до её расширения в XIX в. в западную сторону располагалась только над воротами ряда келейной застройки, отступая от линии крепостной стены внутрь монастырской территории. Таким образом, вплоть до XIX в. в данном месте на небольшом расстоянии друг от друга существовали не одни, а двое ворот: первые – крепостные и вторые – под Благовещенским храмом, о чём, кстати, свидетельствуют и древние изображения монастыря. На выходной миниатюре Вахрамеевской лицевой рукописи «Жития Зосимы и Савватия» XVII века первые фигурируют под названием «ворота городовыя», а вторые обозначены как «святые ворота». Подобное сочетание крепостных и Святых ворот можно отметить и в некоторых других русских монастырях; наиболее яркий пример – храм Рождества св. Иоанна Предтечи и Святые ворота в Троице-Сергиевой Лавре (1699). Специфика соловецкого варианта состояла в том, что над главными крепостными воротами отсутствовала башня.

До нас церковь Благовещения дошла многократно и сильно перестроенной. Так, по сообщению архимандрита Досифея, к Святым воротам «со внешней стороны 1744 года приделана на каменных столбах паперть с кровлею и главою, покрытыми крашеным листовым железом, с обеих сторон коей вставлены окна со слюдою, на восточной стене изображен живописью иконостас; а крыльцо и пол устроен из тесаного дикого камня и чугуну». На следующий же год после этой перестройки в церкви случился пожар: «1745 года, в небытность архимандрита в монастыре, февраля на 11 число в ночи сгорели Архимандричьи кельи и Благовещенская над Святыми вратами церковь, которая в том же году возобновлена и освящена октября 15 дня», – сообщает архимандрит Досифей. Известно, что тогда сгорели глава и кровля. Возможно, при их восстановлении вместо трёхъярусного завершения как раз и появилось гладкое четырёхскатное покрытие. Во всяком случае, на гравюре-лубке начала XVIII века мы ещё видим пощипцовое завершение Благовещенской церкви, а уже на гравюре братьев Зубовых 1744 года (выполненной на семи досках) – четырёхскатное. При устройстве новой кровли было безжалостно срублено исходное многоступенчатое завершение, от которого сохранились лишь следы под современной крышей. Внутренняя проездная арка и окна были растёсаны, как и во всех остальных древних зданиях Соловецкого ансамбля.

В результате более поздних переделок (1837–1839 гг.) паперть, занимавшая пространство между церковью и крепостной стеной, была надстроена в один уровень с основным объёмом; в интерьере старый и новый объёмы объединила широкая арка. За счёт такого объединения была увеличена общая площадь храма; в новой (западной) части были устроены хоры. Таким образом, Благовещенский храм теперь образуют две примерно равных по площади разновременных части. Восточная половина, увенчанная луковичной главой, покрытой лемехом, является древней, основной частью храма, а западная – поздней пристройкой, включившей в себя фрагмент крепостной стены. С севера, юга и запада фасады храма украшают большие окна полуциркульной формы со сложными оконными переплётами. Вход в храм был устроен со стороны галереи крепостной стены, на которую вела лестница. К арке входа с внешней стороны стены была пристроена широкая сень, фланкированная двумя мощными фигурными колоннами.Таким образом, к середине XIX века складывается тот архитектурный облик памятника, который в общих чертах дошёл и до наших дней.

Интерьер Благовещенской церкви

Даже после расширения общая площадь Благовещенского храма (при высоте церкви около 20 метров) осталась небольшой – около 100 кв. метров. В интерьере церкви Благовещения сохранился комплекс настенных монументальных росписей 1864 г. («малохудожественных», по отзывам специалистов), печь того же времени, столярное заполнение дверей и некоторые другие детали внутреннего убранства. На хоры ведёт деревянная витая лестница с перилами. Алтарная часть церкви отделена иконостасом, перед ним – одноступенчатая солея.

Ещё в 1920-х годах в храме можно было видеть старинный иконостас с резными колоннами и царскими вратами, подаренными монастырю келарем Троице-Сергиевой лавры Александром Булатниковым. Известно, что Булатников изначально был пострижеником Соловецкого монастыря, откуда в 1622 году потребован к высочайшему двору и переведён в Троице-Сергиев монастырь. Вот что пишет об этих вратах архимандрит Досифей: «В сей церкви на резных колоннах царских врат старинного художества изображена следующая надпись:

Лѣта 1633 при Государѣ Царѣ и Великом Князѣ Михаилѣ Ѳеодоровичѣ всеа Русiи, и при Великомъ Государѣ Святѣйшемъ Патрiархѣ Ѳиларетѣ Никитичѣ Московскомъ и всеа Русiи, Сергiева монастыря келарь, старецъ Александръ Булатниковъ, по себѣ и по своихъ родителѣхъ въ наслѣдiе вѣчныхъ благъ, сiи царскiя двери далъ вкладъ въ домъ Всемилостиваго Спаса, и великихъ Чудотворцевъ Зосимы и Савватiя в Соловецкiй Монастырь, по обѣщанiю своему Живоначальной Троицѣ, и будущаго ради покоя; а рѣзалъ мастеръ Живоначальныя Троицы Сергiева монастыря Левъ Ивановъ рѣзецъ.

Эти врата, однако, не сразу были установлены в надвратной церкви. До конца XVII века они находились в Преображенском соборе, а именно – до перестройки его иконостаса в 1694–1697 годах. Согласно монастырским описям 1692, 1765 и 1777 годов, врата находились в Успенской церкви, видимо, вплоть до перестройки иконостаса этой церкви в 1795 году. В Благовещенскую церковь на Святых вратах они, скорее всего, были перенесены из Успенского храма в конце XVIII – начале XIX века и оставались в составе иконостаса Благовещенской церкви до 1939 года.

Современный вид изнутри монастыря. Фото: Алексейя Паевский

Царские врата, выполненные Львом Ивановым, относятся к типу глубоких перспективных порталов, которые стали устанавливать в русских иконостасах начиная с XVII века. Поверхность врат и других частей покрыта орнаментом, выполненным в технике плоскорельефной резьбы по дереву. Мастер употребил для оформления орнамент растительного характера; основным его элементом является цветочная форма. Резной портал Льва Иванова, несомненно, играл роль доминанты не только в иконостасе, но и во всём интерьере Благовещенской церкви.

В конце 1930-х гг. царские врата вывезли в государственный музей-заповедник «Коломенское», где они и хранятся до сего дня (инв. № К-2722); в том же музее находятся фрагменты остального иконостаса. В 1986 году из собрания музея «Коломенское» были переданы в Соловецкий государственный музей-заповедник на постоянное хранение 76 резных накладных деталей иконостаса Благовещенской церкви. В 1996–2000 гг. были проведены работы по восстановлению иконостаса в прежнем виде, для чего с переданных деталей были сделаны копии.

В 1980-е гг. в храме началась реставрация настенной живописи, завершённая к 1992 году.

Подлинным художественным сокровищем Благовещенской церкви является не поздняя декорация её стен, а несколько икон конца XVI – начала XVII в., которые в настоящее время раскрыты реставраторами. Семь икон праздничного чина представляют интересный местный вариант иконописи позднего XVI века, в которой наблюдается своеобразное сочетание новгородских и московских черт, при явном преобладании первых и значительно большем, чем в Москве и Новгороде, лаконизме и простоте композиционных решений и усилении декоративного начала. Колористическое решение этих икон строится на противопоставлении больших пятен алых и зелёных цветов, что в целом также напоминает гамму новгородской иконописи. Однако в красках нет яркости и насыщенности, они производят впечатление акварели, цвета разбелённые, светлые. Исполнителями этих икон могли быть новгородские художники; однако целый ряд особенностей говорит о более вероятной принадлежности их к какому-то местному культурному центру. В этой связи интересно сообщение о художнике Фёдоре Трофимове, исполнившем в 1594 году в Каргополе для Соловецкого монастыря иконы праздников. Возможно, это те самые иконы.

До нашего времени также сохранилась храмовая икона надвратной церкви – «Благовещение Устюжское» конца XVI – начала XVII века. Икона отличается особенной нарядностью, несмотря на «несколько сумрачный колорит». Слева (справа от зрителя), у подножия трона, на красном коврике изображена стоящая Богоматерь с младенцем Христом на груди и клубком красной пряжи в левой руке (что и позволяет определить тип иконы именно как «Устюжское Благовещение»). Верхние части трона за спиной Богородицы превращаются в детали роскошного терема. Справа (слева от зрителя), на фоне светлого здания простых геометрически форм, представлен идущий навстречу Богоматери архангел Гавриил. Пространство между двумя фигурами заполнено изображением зелёной горы с ярким орнаментальным узором белильных лещадок (плиток). В горе – чёрная пещера-вертеп; за горой – сложные розово-серые архитектурные кулисы. Сейчас икона хранится в собрании Государственного музея-заповедника «Коломенское» в Москве (№ К-2605).

В наши дни, как и прежде, помещение церкви отапливается печью.

В начале 1990-х гг. храм Благовещения на Святых вратах был возвращён Русской православной церкви. 5 апреля 1992 года наместник монастыря игумен Иосиф (Братищев) совершил малое освящение надвратного храма, который стал первым из исторических храмов обители, где после её возрождения начали совершаться регулярные богослужения. 7 апреля 1992 года в надвратной церкви прошли первые в возобновлённой обители монашеские постриги, а 22 августа того же года – первая хиротония. Совершил её патриарх Алексий II. В тот же день было совершено Великое освящение храма.

В настоящее время в Благовещенской церкви совершаются Таинства Соборования, здесь служат в престольный праздник и проходят утренние субботние богослужения во время Великого поста.

Благовещенская церковь и Музей С.О.К.

В советский период, когда Соловецкий монастырь был упразднён, а сам архипелаг превращён в концентрационный лагерь, в церкви Благовещения над Святыми вратами некоторое время располагался Музей Соловецкого отделения Архангельского общества краеведения, что, видимо, и спасло храм от разрушения. Согласно договору Соловецкого лагеря с Отделом музеев Главнауки, подписанному в 1924 году, Музей Соловецкого общества краеведения (С.О.К.) должен был осуществлять «учёт и охрану зданий и сооружений, имеющих особую историческую ценность».

Перед создателями музея, помимо прочих трудностей, стояли непростые нравственные проблемы. Было ясно, что лагерное начальство не разрешит создать музей истории монастыря, и потому сотрудники музея пошли на некий внутренний компромисс – они согласились определить его как «антирелигиозный». Людям верующим, каковых среди инициаторов было подавляющее большинство, такое решение далось, конечно, нелегко. Но в итоге все согласились, что дело не в названии, а в спасении ценностей, а под антирелигиозной вывеской можно было хоть как-то организовать этот процесс.

Главной задачей музейных сотрудников был сбор и сохранение предметов старины на территории Соловецкого архипелага. Несмотря на многочисленные вывозы и пожар 1923 г., в монастыре и в скитах оставалось огромное количество произведений искусства, представляющих музейную ценность.

Под коллекции и экспозиции была выделена надвратная Благовещенская церковь, и уже 16 апреля 1925 г. там было размещено основное собрание соловецких древностей. Музей был открыт 19 июля 1925 года. Зимой 1925–1926 гг. сотрудники историко-археологического отдела музея провели титаническую работу по розыску и сбору рассеянных повсюду и порой находившихся под угрозой уничтожения старинных икон, рукописей, книг, предметов быта и т. д. Велось обследование территории монастыря, башен и подземных ходов.

Инициаторами, создателями и сотрудниками Музея были заключённые Соловецкого лагеря, многие из которых затем погибли. Вот только часть этого мартиролога:

епископ Аркадий (Остальский) занимался сбором, исследованием и копированием древних рукописей; расстрелян в 1937 г.;

Алексей Николаевич Греч, краевед, историк искусства и музеевед, соловецкий библиотекарь, автор книги «Венок усадьбам»; расстрелян в 1938 г.;

Александр Иванович Анисимов, искусствовед, реставратор икон; расстрелян в 1937 г.;

Александр Афанасьевич Евневич, бывший заведующий лабораторий Всесоюзного института каучука и гуттаперча, обследовал все памятники Соловецких островов и подготовил их полный каталог с описаниями и зарисовками; этапирован на материк в одной партии с о. Павлом Флоренским и расстрелян в 1937 г.;

Пантелеймон Константинович Казаринов, юрист, бывший председатель Восточно-Сибирского отдела Русского географического общества (Иркутск), учёный секретарь редакции Сибирской советской энциклопедии, директор Краевой научной библиотеки (Новосибирск), на Соловках заведовал лагерной библиотекой, перевёл на русский язык карело-финский эпос «Калевала», составил Большой путеводитель по Соловецкому архипелагу; расстрелян в 1937 г.;

Николай Николаевич Дурново, лингвист, член-корреспондент Академии наук СССР, академик Белорусской Академии наук, специалист в области диалектологии, истории славянских языков и древнерусской литературы, в лагере закончил обширный труд «Сербскохорватская грамматика», описывал монастырский архив, рукописные и старопечатные книги; расстрелян в 1937 г.;

Алексей Феодосьевич Вангенгейм, начальник Гидрометеокомитета при Совнаркоме, на Соловках – создатель музейных экспозиций и экскурсовод; расстрелян в 1937 г.;

Иван Иванович Ванаг, бывший управляющий Московской таможней, последний директор Музея; расстрелян в 1937 г.

Епископ Аркадий до ареста и в Соловецком лагере. Фотографии из открытых источников

Сотрудники Музея проводили обширные исследовательские (а по сути спасательные) работы на Соловецких островах, стремясь сохранить как можно больше памятников культуры и искусства. Музей периодически издавал свои труды – «Материалы Соловецкого общества краеведения». Вот как описывает коллекции Музея в 1927 году один из авторов альманаха, А. Иванов:

«Рядом с комендатурой I отделения над воротами теперешнего депо помещается храм Благовещения. <…> Храм Благовещения ныне обращён в музей Соловецкого отделения Архангельского общества краеведения, разбитый на несколько отделов, в числе которых в алтарной комнате устроено отделение историко-археологического отдела, где сосредоточено до 500 экспонатов, имеющих наибольшую ценность. Укажем на древнейшие:

1) Деревянные и оловянные простые сосуды, которыми пользовались для богослужения первые подвижники.

2) Крест каменный, четырёхконечный, келейный преподобного Савватия <…>.

3) Икона Сосновской Богоматери, написанная корсунским древневизантийским письмом. Драгоценные украшения иконы до нас не дошли, а сребропозлащённая риза на ней художественной ручной работы <…> представляет собой большую ценность.

4) Половина каменного колокола времён Зосимы.

5) Било железное, в которое, по преданию, клепал сам Зосима».

Здесь же находились «старинные рукописи и печатные евангелия древности», «складни и кресты глубокой древности», а также «художественная парча и вышивки, гравюры, таблицы и картины».

«Но самым ценным является образ Нерукотворенного Спаса, писанный в начале XVI века или даже ещё раньше. Образ этот пережил всю длинную историю бывшего монастыря. Он первое время находился в арке над входными воротами и затем, до устройства нового иконостаса, – вверху прежнего иконостаса в Преображенском соборе. <…> Во время нападения англичан на монастырь в 1854 г. этот памятник этот памятник старины и был перенесён из собора и водружён в арке святых ворот».

В основном объёме церкви и на хорах были выставлены предметы монастырского обихода и монашеского быта. Здесь же содержался известный «Никоновский» Кийский крест, изготовленный из кипарисового дерева в 1656 г. по заказу патриарха Никона и отделанный серебром. Крест, в который были вмонтированы 108 частиц мощей святых и фрагмент Креста Господня, находился в Крестном монастыре на Кий-острове (тут же, на Белом море). После закрытия Кийского Крестного монастыря в 1923 году крест был перевезён на Соловки и попал в коллекцию Музея СОК. В 1939 году крест был вывезен с островов и поступил в филиал Государственного исторического музея в Новодевичьем монастыре (Москва). В 1991 году Кийский крест передан Русской православной церкви и установлен в церкви преп. Сергия Радонежского в Крапивниках.

Музей Соловецкого общества краеведения был закрыт в 1937 году, когда практически все его сотрудники были расстреляны в ходе массового уничтожения заключённых. Начиная с 1939 года, в связи с прекращением деятельности тюрьмы НКВД на Соловках, экспонаты Музея были эвакуированы музейным отделом Наркомпроса на материк и распределены по фондам действующих советских музеев. Наибольшее количество древностей из Благовещенской церкви попало в музей-заповедник «Коломенское» в Москве, в том числе иконы из иконостаса, комплекс царских врат XVII–XVIII вв., включая вкладные створки работы троицких резчиков с цитированной выше надписью 1633 года.

Церковь Благовещения в пространстве Соловецкого монастыря

Общепризнано, что Благовещенская церковь – уникальный памятник древнерусской сакральной архитектуры, органично включенный в ансамбль Соловецкого монастыря. При этом главный планировочный и объёмно-пространственный комплекс образуют огромные Спасо-Преображенский собор и Трапезная палата с Успенским собором. Эта компактная группа центральных сооружений монастыря, доминирующая во всём ансамбле, окружена первоначально замкнутой линией обстройки из протяжённых корпусов Братских и Настоятельских келий; в этот периметр встроены храм митрополита Филиппа и Благовещенская надвратная церковь, поставленная над главным западным входом в монастырь со стороны бухты. Вся эта «обстройка» как бы отступает перед западными фасадами главной группы памятников и образует в этом месте парадный Большой двор. По замечанию Уильяма Брумфилда, простая форма белых стен церкви представляет собой не только значительный контраст грубой текстуре оборонительных стен, но также служит дополнением главному монастырскому сооружению (asa counterpoint to the main monastic structure), Спасо-Преображенской церкви, чей западный вход находится напротив надвратной церкви.

Очевидной целью каменного строительства в Соловецком монастыре было сознательное и неуклонное усиление подчёркнуто единого характера соборного комплекса. Важную роль в создании общего архитектурного ансамбля Соловков сыграла Благовещенская церковь: она акцентировала вход и придавала ему парадность. Очень важно понимать, что тенденция к подчёркнутой упорядоченности в построении ансамбля определила и выбор места для этих ворот. Они были устроены точно посередине южного прясла западной крепостной стены. Точнее, местоположение главных западных ворот монастыря определилось задолго до возведения каменной крепости: её задумывали и строили именно так, чтобы Святые ворота оказались именно посредине указанного прясла.

Всё дело в том, что важнейшая видовая точка на парадный двор монастыря и прежде всего – на Преображенский собор находится как раз у Святых ворот. Исследования некоторых других русских средневековых ансамблей, как пишет А. Г. Мельник, выявили следующую закономерность. Расстояние от соответствующих точек до доминирующих сооружений и от них до некоторых других зданий в таких ансамблях часто определялось с учётом особенности человеческого зрения, способного полноценно воспринимать какой-либо объект по всей высоте с расстояния, примерно равного двум высотам этого объекта, а деталей объекта – с расстояния одной его высоты. Значит, велика вероятность обнаружения указанной закономерности и в построении Соловецкого ансамбля.

Чтобы подтвердить или опровергнуть данную гипотезу, необходимо знать первоначальную высоту Преображенского собора. Современная его высота от основания до яблока центральной главы близка к 41 м. Но эта высота явно больше первоначальной, ведь, судя по старейшим изображениям собора, его первоначальные главы были значительно ýже и ниже нынешних. Согласно приблизительным расчётам, в XVI в. высота собора от основания до яблока центральной главы равнялась примерно 35–36 метрам.  Если эти расчёты верны, то получается, что от оси собора до Святых ворот пролегает расстояние, равное как раз двум его высотам, более того, на таком расстоянии находятся Архангельские ворота и почти на таком же – трапезный комплекс с Успенским собором.

Богоявленская надвратная церковь – точно по вертикальной оси Преображенского собора. Источник: Соловецкий монастырь и его святыни, 1884

Главная пристань Соловецкого монастыря находится в бухте Благополучия, прямо против главных западных ворот монастыря. Именно через них паломники обычно впервые и входили в обитель. Сначала (до расширения храма на запад), пройдя под сводами этих ворот, они оказывались в узком пространстве между крепостной стеной и рядом келейной застройки. В сильном ракурсе перед ними открывался западный фасад Благовещенской церкви. Далее, миновав расположенные под нею Святые ворота, они видели перед собой Преображенский собор, представавший во всей своей мощи и своеобразии, а затем их взгляд скользил по валунному массиву переходов, напоминавших только что виденную крепостную стену, и переходил на остальные сооружения соборного комплекса, как бы выраставшие из единого объёма этих переходов. Впечатление довершали сплошные ряды невысокой (первоначально одноэтажной) келейной застройки, ограничивавшей центральную часть монастыря почти правильным четырёхугольником.

Квадратная форма огороженного освящённого пространства характерна для христианских монастырей, в том числе и для русских. Именно в монастыре зодчие стремились воплотить «образ Града Небесного». Поскольку же Небесный Иерусалим должен иметь форму квадрата, «идеальный» монастырь представлялся также квадратным. Даже если при постройке обители не удавалось соблюсти идеальный план (а удалось его соблюсти, пожалуй, только в московском Донском монастыре), её иконические изображения стремились приблизить к эталонной форме. Вот и Соловецкий монастырь на фронтисписе лицевого жития Зосимы и Савватия 1623 года (как и на упомянутой выше выходной миниатюре Вахрамеевской рукописи) изображён в форме идеального квадрата с башнями на углах. При этом реальная геометрическая конфигурация монастыря далека от квадрата: это пентагон. Однако иконописец, как пишет М. И. Мильчик, «подчиняет монастырскую ограду плановому квадрату, а не пятиугольнику, вытянутому вдоль бухты, как это есть на самом деле», именно потому, что так, по его убеждению, долженвыглядеть идеальный прообраз Небесного Града. Не будем при этом упускать из виду многозначность сакральной символики; в таком семантическом ракурсе реальный пятиугольник внешней монастырской стены – это корабль, символ Церкви, а надвратный храм означает вход на этот спасительный корабль. Церковь Благовещения часто (хотя и не всегда) изображается в составе архитектурного ансамбля Соловецкой обители на иконах, посвящённых основателям монастыря – Зосиме и Савватию.

Стремление указать на высший смысл монастыря и расставить приоритеты в его пространственной организации часто приводит иконописцев к намеренному искажению его реальных пропорций. Надвратная церковь Благовещения может при этом оказываться не на своём географическом месте. Часто мы видим, что она занимает место в середине южного прясла западной монастырской стены, но при этом само прясло значительно расширено, а соседнее, северное, заужено (хотя в действительности второе длиннее первого). Это делалось, видимо, для того, чтобы сместить Благовещенскую церковь ближе к центру композиции. На иконе же из Государственной Третьяковской галереи (нач. XVII в.) надвратный храм вообще оказывается в центре всей западной стены, имеющей, кстати, форму правильного квадрата. Здесь мы видим апофеоз архитектурного символизма, в той или иной степени свойственный всей православной иконографии. Иногда же Благовещенская церковь по непонятной причине вообще исчезает из иконной панорамы Соловецкого монастыря.

Благодаря ключевому положению во внешнем архитектурном контуре монастыря, важной роли в создании общего силуэта обители надвратная церковь Благовещения часто попадает в поле зрения художников и на их полотна, тем самым подтверждая своё важное место в общем художественном облике Соловков.

Сергей Аванесов

11 января 2024 г.

Источник: "Российские древности"