Библия и культура. Митрополит Питирим (Нечаев)

(Заметки богослова)

«Книгой книг», «Книгой жизни», «Книгой богодухновенной» называют во всем мире Библию. Само слово Библия (в переводе с греческого — «книги») свидетельствует о том, что наши далекие предки воспринимали Священное Писание, как Книги с большой буквы, как единственное в своем роде творение, значение которого для человечества ни с чем не сопоставимо.

История Библии парадоксальна, если не сказать — чудесна. Ветхий Завет — этот необычайный синтез героики и лирики, пророчеств и исторических хроник, философии и нравственного назидания — был создан по особому вдохновению Божию древнееврейскими вождями, царями, пророками. Мы хорошо знаем их имена — Моисей, Давид, Соломон, Исайя, Иеремия... До Рождества Христова Ветхий Завет был исключительным достоянием маленького народа, каким-то чудом выжившего среди разбивавшихся друг о друга могущественных царств и империй. Ничто, казалось, не могло открыть человечеству сокровищницу богооткровенной мудрости — несмотря на то, что в II–III веках до Р.Х. книги Ветхого Завета были переведены на греческий язык, немногие язычники заинтересовались внешне замкнутой, суровой и непонятной для них иудейской религией.

Ветхий Завет постепенно готовил народ Божий к встрече с Мессией — Спасителем мира, Господом Иисусом Христом. В исторических книгах Библии, а затем в Псалтири и у пророков появляются мысли, относящиеся, как правило, к событиям ближайшей истории, но имевшие и некий таинственный подтекст, в котором все явственней брезжил свет «будущих благ», несомых грядущим Христом...

С пришествием в мир Спасителя Библия получила в Новом Завете — обновленном союзе возрожденного человека с примирившим его Себе Богом — высшую точку своего развития. Учение Христово, вобравшее в себя ветхозаветный закон и, по слову Самого Господа Иисуса,"исполнившее» его, сделало Библию явлением в полном смысле общечеловеческим. И снова, вопреки всякой логике, мир узнал, что сила Божия в немощи совершается. Библию распространяли христиане, люди большей частью простые и неграмотные, презираемые гордым эллино-римским миром, бывшие, например, для римского историка Светония всего лишь «иудеями, непрестанно возмущавшимися по подстрекательству Христа»... И не парадокс ли, не чудо ли, что эта книга, столкнувшись и с имевшим вековые традиции римским культом, и с таинственно-привлекательной для древнего человека восточной мистикой, и с все познавшей и во всем разочаровавшейся греческой философией, — не только не растворилась в них, но дала обществу новый духовный и культурный импульс, затмивший собой всю мудрость человеческую!

Обновленной Библии пришлось пережить конфликт с потерявшими духовное зрение хранителями буквы ветхозаветного закона. Христос, истинный Свет, повествует Евангелие от Иоанна, пришел к своим, и свои Его не приняли (Ин. 1, 11). И тогда богоизбранным народом, новым Израилем стали христиане — люди разных национальностей, составившие в единстве с Богом и друг с другом Церковь — мистическое Тело Христово. А тем, которые приняли Его, — продолжает евангельское повествование апостол Иоанн, — верующим во имя Его, Он дал власть быть чадами Божиимй (Ин. 1, 12).

В Церкви сформировался канон священных книг, отделивший бесспорно богодухновенные книги («канонические») от сомнительных в плане происхождения, но назидательных и. полезных (девяти «неканонических» ветхозаветных книг, помещенных в полной Библии), и апокрифических, или тех, которые Церковь отвергла, как подложные и исказившее христианское учение (сюда, например, относятся «Апокалипсис Петра», «Евангелие Фомы» и другие подобные книги). Церковь постоянно призывала своих чад руководствоваться Библией в своей жизни. «Чаша премудрости в ваших руках, — писал епископ IV века св. Амвросий Медиоланский. — Эта чаша двойная — Ветхий и Новый Завет. Пейте их, потому что в обоих вы пьете Христа. Пейте Христа, потому что Он — источник жизни».

Однако принятие Библии миром, обличаемым ею, никогда не было легким. Став самой читаемой в мире книгой, она стала, пожалуй, и самой критикуемой. С ней спорили — по разным причинам, но всегда довольно ожесточенна — Цельс и Юлиан Отступник, Спиноза и Вольтер, Энгельс и Лафарг... Сколько раз противники Библии победно утверждали, что она окончательно низвергнута, что ее неисторичность доказана, что о ее заблуждениях и ошибках знает любой ребенок!

И все же Библия продолжает быть для многих и многих людей нравственным ориентиром, мерилом мыслей и поступков, взглядов и традиций. «Господи, что это за книга и какие уроки! — восклицает Достоевский устами старца Зосимы. — Что за книга это Священное Писание, какое чудо и какая сила, данные с нею человеку! Точно изваяние мира и человека и характеров человеческих, и названо все и указано на веки веков». А как часто даже в нашем, казалось бы, предельно секуляризованном обществе люди, считающие себя убежденными атеистами, употребляют в качестве авторитетнейших нравственных аксиом такие «народные мудрости» (а на самом деле вырванные из контекста библейские афоризмы), как «не судите, да не судимы будете», «все суета и томление духа», «не сотвори себе кумира»...

Сегодня Библия становится близка даже поколениям, окончательно утратившим связь с традицией христианского духовного воспитания. К ней обращаются люди, прошедшие через горечь разочарования в официальной идеологии, ее с надеждой берут в руки те, кто жаждет обрести смысл бытия, она все чаще интересует мятущуюся в духовном поиске молодежь. «Из всех недугов, обременяющих человеческую природу, нет ни одного — ни душевного, ни телесного, который не мог бы получить исцеления из Писания», — читаем у св. Иоанна Златоуста, жившего в IV–V веках. И душа стремится — часто неосознанно, почти инстинктивна — к общению с Библией, к открытию в ней чего-то, что знал давно, но растерял с годами...

В чем же сила этой книги? Что заставляет людей вновь и вновь обращаться к ней и воспринимать ее как книгу единственную, уникальную, как Книгу книг?

Библия — единство Ветхого и Нового Заветов, и если первый — это религия закона, то второй — религия свободы, благодати и любви.

Вы слышали,— говорит Христос в знаменитой Нагорной проповеди, — что сказано древним: не убивай; кто же убьет, подлежит суду. А Я говорю вам, что всякий, гневающийся на брата своего напрасно, подлежит суду; кто же скажет бату своему: «рака», подлежит синедриону; а кто скажет: «безумный», подлежит геенне огненной. Итак, если ты принесешь дар твой к жертвеннику и там вспомнишь, что брат твой имеет что-нибудь против тебя, оставь там дар твой пред жертвенником, и пойди прежде примирись с братом твоим, и тогда приди и принеси дар твой... Вы слышали, что сказано: око за око, и зуб за зуб. А Я говорю вам: не противься злому. Но кто ударит тебя в правую щеку твою, обрати к нему и другую; и кто захочет судиться с тобою и взять у тебя рубашку, отдай ему и верхнюю одежду; и кто принудит тебя идти с ним одно поприще, иди с ним два. Просящему у тебя дай и от хотящего занять у тебя не отвращайся. Вы слышали, что сказано: люби ближнего твоего и ненавидь врага твоего. А Я говорю вам: любите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас, благотворите ненавидящим вас и молитесь за обижающих вас и гонящих вас, да будете сынами Отца вашего Небесного; ибо Он повелевает солнцу Своему восходить над злыми и добрыми и посылает дождь на праведных и неправедных (Мф. 21–24, 38–45).

Ветхозаветный закон детально регламентировал многие стороны жизни древнееврейского народа. Но не в силах он был сделать самого главного — вернуть человеку утраченную в грехопадении гармонию души, восстановить во всей полноте его мир с Богом. Буква закона, даже подробно истолкованная мудрецами-книжниками, оставалась мертвой, и исторические книги Ветхого Завета повествуют о бесчисленных нарушениях нравственных норм древнееврейским народом. Закон не смог, да и не был, пожалуй, способен изменить душу человека. Для этого, необходимо было живое присутствие Самого Бога.

«Как закон, ослабленный плотию, — читаем у апостола Павла, — был бессилен, то Бог послал Сына Своего в подобии плоти греховной в жертву за грех и осудил грех во плоти, чтобы оправдание закона исполнилось в нас, живущих не по плоти, но по духу... Ибо все, водимые Духом Божиим, суть сыны Божии; потому что вы не приняли духа рабства, чтобы опять жить в страхе, но приняли духа усыновления, Которым взываем: Авва, Отче!. (Рим. 3–4, 14–15)

Библия, и особенно Новый Завет, оживотворила мировую культуру духом подлинной свободы — свободы от рабства собственному греху, от подчинения души самомнению и горделивым предубеждениям, за которые столь решительно осудил Христос фарисеев и книжников — моральных авторитетов своего времени. «Слово Божественного Писания смягчает ожесточенную душу и делает ее способной ко всему прекрасному», — пишет св. Иоанн Златоуст.

«Блаженны нищие духом» — именно этими словами начинает Спаситель свою общественную проповедь. Как непонятно для нас, привыкших, что «сильный духом», духовно богатый, уверенный в своей самоценности человек — это тот идеал, на который мы должны равняться! Почему Евангелие считает «нищих духом» людьми более достойными, чем преуспевшие в общественной деятельности, всеми уважаемые книжники?

Нищий духом — это тот, кто не превозносится, не становится безапелляционным судьей чужим поступкам, не почитает своих личных достоинств высшей ценностью на земле. Нищий духом — это человек, способный в одночасье сбросить с себя груз обид, амбиций и высокомерия — и посмотреть на мир новыми глазами, лишенными злобы и полными сознания собственного несовершенства...

Нравственное учение Христа было для ветхозаветного сознания новым и неожиданным. Предъявляя жесточайшие, почти невыполнимые для обыкновенного человека нравственные требования, Спаситель не создает системы принуждения, не угрожает «убить мечом» непокорных (а именно такое обещание было дано Богом людям, нарушающим ветхозаветный закон). Его стихия — любовь, любовь всепрощающая, но в то же время чуждая компромисса с грехом и пороком. Отвергая формализм законоучителей — суббота для человека, а не человек для субботы (Мк. 2, 27), — Христос призывает нас к полной перемене жизни, к тому, чтобы стать в союзе с Ним «новым творением». Восточное православие называет такую перемену греческим словом «метанойя» — покаяние, изменение ума. Это — отказ от уверенности в собственной правоте и стремление прислушаться к голосу Божию. Это — осознание того, что жизнь с Богом, полная любви к Нему и к ближнему есть блаженство, не требующее иных стимулов — материальных и даже моральных. Это — деятельное подражание Христу, подражание не из страха, но из сыновней любви к Отцу и Учителю. «Не для того дано Писание, — учил в V веке преподобный Исидор Пелусиот, — чтобы мы имели его в книгах, но чтобы начертали его и в сердцах наших».

Только человек, переживший может создать в своей душе внутренний мир, лежащий в основе всего, что разумеем мы под емким понятием «культура».

Что такое культурный человек? Часто это понятие отождествлялось с образованностью, соблюдением правил хорошего тона, а иногда — даже с приверженностью тем или иным политическим убеждениям: «соцреалисты» отрицали культуру «буржуазную», славянофилы — «западническую»... Но разве нет в нашем обществе бескультурных интеллектуалов? Разве нет людей, использующих образование и общественную популярность для того, чтобы все и вся подчинить личным амбициям, стремлению доминировать над окружающими, вознося превыше небес несравнимую ценность собственного «я»? «Культурные» люди, образованные и по-своему хорошие, замыкаясь в своих микросоциумах, огороженных высокими стенами непонимания, воспитывают в себе неприязнь к тем, чья культура в чем-то отличается от их собственной. В обществе крепнет идеал «богатого духом», «высококультурного» человека, удачливого и непреклонного в своих убеждениях и заблуждениях, готового на любой компромисс ради сохранения «своей» культуры — единственно верной, ведущей мир к созиданию «Царства Небесного на земле». Идеал этот десятилетиями настаивался в нашем обществе на образах «железных Феликсов», Павликов Морозовых, Буденных и Ворошиловых. Сегодня, как ни странно об этом говорить, он переносится на христианскую почву. Люди, едва читавшие Евангелие, превозносятся своим «исконным», «вековым», христианством, хвалятся с присущей им чуть ли не генетической миссией защитников Православия, попираемого ногами инородцев. И вот уже идут вчерашние пионеры и комсомольцы, сменив знамена на хоругви, демонстрировать всем свою «силу духа» — силу, готовую смести инакомыслящих ради утверждения «подлинно здоровой культуры»...

Как же понимает культуру христианство? В определениях культуры, до полярности противоречивых в рамках разных философских и мировоззренческих систем, неизменно присутствует буквальный перевод этого слова — развитие, культивация, воспитание. Развивается искусство, знание, закон, мораль, традиции... И для христианина в первую очередь важен вопрос: где тот корень, та исходная точка, которая полагает начало этому развитию? В чем источник подлинной культуры?

И сотворил Бог человека по образу Своему, по образу Божию сотворил его(Быт. 1, 27), — читаем в первой главе Бытия — первой книги Библии. Образ Божий — наличие в человеке высших духовных сил — и подобие Божие — стремление к добру и правде — непреложно действуют в душе каждого человека, даже, казалось бы, безнадежно падшего грешника. Наша душа — зеркало Божества, и учась отражать в себе любовь и благость Божию, испытывая вдохновение в самом высоком смысле этого слова, она становится проводником в мир лучей Божественной благодати, преображающей мир. Уже не я живу, но живет во мне Христос, — писал апостол Павел, человек, передавший людям важную часть богодухновенного новозаветного учения. В известном смысле всякая подлинная культура, всякая подлинная нравственность — от Бога. Человек может даже не быть христианином, но повинуясь голосу образа Божия в себе, ощущая таинственное веяние Духа Святого, Который «дышит, где хочет», он становится способным нести в мир прекрасное.

Бог не есть Бог неустройства, но мира(1 Кор. 14, 33), — читаем в Новом Завете. Проявления образа Божия в человеке всегда созидательны, всегда несут в себе благо. Подлинная культура приносит в нашу жизнь гармонию — не временную и иллюзорную, основанную на компромиссе добра и зла, не лицемерно-слащавую, но побеждающую ложь и деструкцию стремлением к очищению от зла, к абсолютному внутреннему единству и миру. Эта гармония не снимает остроты нравственного конфликта — наоборот, она созидает новые, возрожденные человеческие души лишь через разрушение всех дел лжи, лишь через освобождение от пут самоуспокоенности и решительное противостояние злу. Вот почему Библия, создавшая прекрасные образы мира человека с природой, ближним своим и самим собой, одновременно поставила перед человеком — жестоко, но неизбежно вопрос о его бренности и несовершенстве, о его бессилии в борьбе с извращенной грехом природой, о необходимости в этой борьбе Божией помощи.

Библия учит нас внимать голосу образа Божия в своей душе. Это внимание, развиваясь, порождает культуру, охватывающую все стороны бытия — от хозяйственных и семейных отношений до искусства. Рассуждая о христианской семье, о причинах ее прочности и гармоничности, мы подчас забываем о самом главном — о том, что семья была как бы малой Церковью, где все и вся было скреплено прежде всего общей устремленностью к Богу и любовью к нему. Анализируя успехи русского хозяйства, удивляясь достижениям экономической деятельности монастырей, мы упускаем из виду то, что эти достижения никогда не были самоцелью монахов-тружеников. Главным для них была любовь к природе, Богом созданной, и ближнему своему. Эта любовь позволяла им устанавливать в сфере хозяйства дух бережливости, ответственности и порядочности, без которого нереален долговременный экономический успех.

Невозможно перечислить художников и поэтов, музыкантов и мыслителей, обращавшихся к Библии в своем творчестве. Их вдохновляла искренняя и глубокая поэзия Псалтири, поучительность истории Судей и Царств, философичная мудрость Иова и Экклесиаста. В исторических образах Ветхого Завета почерпана универсальная, общечеловеческая нравственная мудрость. «... Как живописцы, — читаем у церковного иерарха и писателя V века св. Василия Великого, — когда пишут картину с картины, часто всматриваясь в подлинник, стараются черты его перенести в свое произведение; так и возревновавший о том, чтобы сделаться совершенным во всех частях добродетели, должен при всяком случае всматриваться в жития святых, как бы в движущиеся и действующие какие изваяния, и что в них доброго, то чрез подражание делать своим».

Однако главное, что привлекало в Библии чистейшие и светлейшие умы всех времен и народов — это учение Христа, Богочеловека, чье бескомпромиссное служение Истине было засвидетельствовано Крестной жертвой, принесшей человеку, как веруют христиане, примирение с Богом.

«Пусть духовная культура непрерывно идет вперед, — говорил Гете на закате жизни, — пусть естественные науки непрерывно растут вширь и вглубь, пусть дух человеческий охватывает все более и более широкие горизонты, — высот нравственной культуры христианства, озаряющей нас из Евангелия, мы никогда не превзойдем!»

Христианский мир, христианская цивилизация — эти понятия прочно вошли в наш лексикон. Образ жизни, основанный на послушании воле Божиеи, на исполнении главной заповеди Господней о любви к Богу и ближнему, доказал свою жизненность многократно, продемонстрировав бессмысленность всех попыток построить счастливую жизнь на лжи и насилии. Подумаем: смогло бы человечество преодолеть одновременно тоталитаризм и анархию, национализм и «смешение языков», нравственный нигилизм и холодное морализаторство, если бы не освещал сердца человеческие свет Христов, свет Библии? И с другой стороны — была бы возможна последняя мировая война, пали бы жертвами сталинских застенков миллионы наших сограждан, пришли бы мы к той роковой грани кризиса, у которой стоим сегодня, — если бы следовали по пути подражания Христу?

Безверие, беззаконие, бескультурье — эти понятия, столь взаимосвязанные друг с другом, долгие годы были характеристиками жизни нашего общества. Мы намеренно отказались от помощи Божией, поставив себя выше Бога, заявив, что создали неизмеримо высшую в сравнении с библейской нравственную и мировоззренческую систему. Коммунистическая идеология — не будем забывать, что и ее защитники носят в себе образ Божий и интуитивно стремятся к добру, — так же, как и христианство, решила вести мир к созданию «нового человека», способного быть предельно гармоничным, отдающим людям свой труд и разумно ограничивающим свои потребности. И счастливы были бы христиане благословить это светлое намерение, если бы не было оно смешано с опаснейшим грехом, превратившим верховного ангела Денницу в злобного и коварного Сатану, — грехом гордыни. Человек решил добиться совершенства сам, без помощи Божией. Начал он, естественно с того, что «размежевался» с Библией, посмеявшись над ней и объявив ее пройденным этапом своего развития. «...Безусловно нет ни одной книги, ни одной истории, которая была бы так полна противоречиями и в которой именем Бога так многообразно и позорно злоупотребляли, в которой все персонажи, выведенные как Божий люди, вызывали бы с точки зрения добродетельных и честных нравов большее отвращение, возмущение и досаду», — перепечатывает атеистическая брошюра шестидесятых годов слова Реймаруса, немецкого философа XVIII века.

Но не может человек, душа которого, как считал Тертуллиан, «по природе христианка», жить без веры. И на смену христианству приходят новые «религии» — культ Ленина и Сталина, обожествление науки, фетишизирование различных «звезд», служение собственному «эго»... Перебрасываются реки, строятся никому не нужные предприятия-гиганты, люди соревнуются в достижениях, радуясь неудачам друг друга и обезумевая от собственных успехов...

И сказали они: построим себе город и башню, высотою до небес, и сделаем себе имя, прежде нежели рассеемся по лицу всей земли(Быт. 11, 4). Строители Вавилона, ставшие, по учению Библии, причиной национального разделения, также стремились пронести свое горделивое имя сквозь века. Но лукав враг рода человеческого — диавол, и призрачны дела его: имя Вавилона стало нарицательным, и пример бесплодной гордыни его жителей, действительно пережив века, долго еще служил для всякого человека грозным предостережением.

Но незачем было новому Вавилону вслушиваться в слова древней Библии...

Уклоняясь все дальше и дальше от Христа, люди думали, что возвращаются к себе, созидают себя подлинно свободными, не связанными больше «путами религиозного дурмана». Но, отвращаясь от добра, человек неизбежно предает себя во власть злых сил, окончательно извращающих его уязвленную грехом природу. И вот уже подлость считается доблестью, воровство — удачей, насилие — добродетелью, террор — «очищением общества»...

Люди моего поколения знают, как сумрачен закат жизни престарелых строителей нового Вавилона. Развенчаны идеалы, ниспровергнуты авторитеты, общественное мнение твердит: «Жизнь твоя прожита напрасно!» Но нет в душе человека, закореневшего в компромиссе с собственной совестью, места покаянию, дающему надежду на новую жизнь. Он не признает себя неправым, хватаясь за соломинки оправданий, соглашаясь на любую «спасительную» ложь, лишь бы сказать себе: «Мои вожди могли ошибаться, но я-то, я ни в чем не виноват! Я честно служил идее, в которую верил!»

Для тех, кто моложе, прозрение оказалось более легким. С детства впитав в себя идеологию человеческого самопоклонничества, они быстро почувствовали, как тесно человеческой душе без общения с Богом — своим первообразом и источником подлинного духовного развития. Поиск духовности, поиск путей возвращения в Отчий дом начался среди этих людей повсеместно, и в бескрайнем море философских систем и мистических течений, наперебой обещающих разрешить в одночасье все жизненные проблемы, они так и не находили спасения от тоски по утерянному раю и ответа на главный вопрос: «Где Ты, Господи?» Вопрос этот сегодня задает все наше общество. Зайдя в тупик на путях созидания Царства Божия без Бога, современный человек жаждет возврата к Нему, и Господь Сам идет навстречу, предлагая в качестве путеводителя ко спасению Слово Свое Святое Евангелие.

Кто возвышает себя, тот унижен будет, а кто унижает себя, тот возвысится(Мф. 23, 12), — говорит Христос. ...Неизвинителен ты, — читаем у апостола Павла, — всякий человек, судящий другого; ибо тем же судом, каким судишь другого, осуждаешь себя, потому что, судя другого, делаешь то же. А мы знаем, что по истине есть суд Божий на делающих такие дела. Неужели думаешь ты, человек, что избежишь суда Божия, осуждая делающих такие дела и (сам) делая то же? Или пренебрегаешь богатство благости, кротости и долготерпения Божия, не разумея, что благость Божия ведет тебя к покаянию?.. Мы умерли для греха: как же нам жить в нем? Неужели не знаете, что все мы, крестившиеся во Христа Иисуса, в смерть Его крестились? Итак мы погреблись с Ним крещением в смерть, дабы, как Христос воскрес из мертвых славою Отца, так и нам ходить в обновленной жизни... Благодарение Богу, что вы, быв прежде рабами греха, от сердца стали послушны тому образу учения, которому предали себя (Рим. 2, 1–4; 6, 2–4, 17).

Путь к возрождению духовному, предлагаемый нам Евангелием, — это покаяние, «греч.» радикальная перемена жизни, смерть для греха в полном смысле этого слова. Без смерти невозможно воскресение. Без отказа от осуждения ближнего, без осознания себя «нищим духом», без погребения всего существа своего, ориентированного на греховное служение кумирам нашего горделивого века — нет духовного обновления, нет подлинной любви и истинной культуры, нет следования за Христом.

Обновив наши души, став «во Христе новой тварью», мы сможем нести подлинную гармонию во все сферы жизни человеческой, преображая мир на началах милосердия, любви и добра.

«Стяжи дух мирный, и вокруг тебя спасутся тысячи», — говорил преподобный Серафим Саровский, подвижник XVIII–XIX столетий. Невозможно строить мир в обществе, не создав его в своей душе. Сколько предлагалось путей разрешения конфликтов, возникающих между национальными и социальными группами! Забыт только библейский путь — путь, рекомендующий начинать исправление общества с исправления глубин души человеческой. Такая задача может показаться нереальной, требующей усилий, невыполнимых в те экстренные сроки, которые ставит перед нами тревожная ситуация в нашей стране и во всем мире. Но если не осознаем необходимости исцеления наших душ, — мы до конца дней своих будем лечить лишь симптомы общественных недугов, даже не пытаясь понять природы вируса, породившего их.

Церковь учит, что молиться Богу можно на всяком месте, во всякое время. Точно так же мы можем и должны служить Богу своими делами, оживотворяя евангельским духом все сферы жизни общества. Для христианина не должно быть разделения жизни на ту, что он проводит в храме, и на протекающую за его пределами. Нравственно-созидающая сила, получаемая верующим человеком в общении с Богом в Таинствах церковных — Покаянии, Евхаристии, — может качественно изменить микроклимат в любом человеческом сообществе, придавая ему плодотворность, умиротворяя конфликты, созидая доверие и братскую любовь. Вот почему так активно участвует сегодня Церковь в самых, на первый взгляд, неожиданных областях человеческой деятельности": политике и экономике, воспитании детей и сельском хозяйстве, науке и борьбе за экологическое выживание планеты.

Библия руководит христианами, чем бы они ни занимались, какую бы роль в обществе ни брали на себя: в Книге жизни найдет для себя подспорье интеллектуал и производственник, крестьянин и солдат... Всех и вся, всю жизнь человечества обнимает вечно новое миросозерцание, открываемое нами в Библии.

«Свет Христов просвещает всех», — восклицает Православная Церковь за богослужением. Промысл Божий, действующий через проводников Господней воли — через нас с вами, братья и сестры, — просвещает мир, пронизывая его Своей безграничной любовью. Повсюду, где есть христиане, они несут в себе частицу Божественного света, охватывая всю поднебесную чудесным сиянием, отражающим свет грядущего Царства Христова. Христиане стремятся к единству друг с другом, веруя, что и Европа, и вся наша планета ум смогут однажды стать общим домом, основанным на фундаменте цивилизации, сердцем принявшей духовное богатство Библии и исполняющей волю ее Божественного Творца.

«Так да светит свет ваш пред людьми, чтобы они видели ваши добрые дела и прославляли Отца вашего Небесного»(Мф. 5,16).

Источник: Православие. Ru