Беда Победы. Е. Тимакова, А. Перевозчикова.

Маленькое село Победа под Пензой - обыкновенный сельский приход на полторы сотни дворов - нам предложили посетить как уникальный духовный центр, равного которому нет в сегодняшней России. «Там жил старец», «там похоронен великий подвижник», «там постоянные исцеления», - полушепотом сообщают нам пензенские церковные знакомые. И тут же дипломатично уходят от конкретики. Поезжайте - и увидите.

В ограде Успенской церкви - единственного в Победе православного храма - беседка с надгробием и огромным крестом. К человеку, который похоронен здесь, приезжает немалое число почитателей, именующих его «схиигуменом Алексием», «старцем Алексием Пензенским». Сказать, что его «схиигуменство» вызывает, мягко говоря, большие сомнения и у официальных церковных властей, и у православных клириков, недостаточно. Михаил Иванович Шумилин (так звали «старца» по паспорту) был тяжелым инвалидом детства. Прикованный к инвалидному креслу, с огромным трудом проговаривавший слова, он просто не мог быть рукоположен в священный сан - поставлять во священники людей с тяжелыми физическими недугами категорически воспрещено по церковным канонам.

О «великом подвижнике земли Пензенской» вышла уже целая серия воспоминаний духовных чад. Рассчитаны они (судя по приведенным в конце столичным телефонам распространителей) отнюдь не только на пензенского читателя. Две книги изданы якобы по благословению Архиепископа Пензенского и Кузнецкого Филарета (представители епархии неоднократно опровергали в СМИ факт такого благословения), на более позднем «фолианте» не мудрствуя лукаво, написано «по старческому благословению». Как выясняется впоследствии из текста, воспоминания о жизни старца Алексия писались (вопреки незыблемой церковной практике) еще до его кончины и исключительно с благословения его самого...

В похвальных словах духовных чад и последователей, из приведенных в книгах многочисленных рассказов о чудесах практически невозможно понять, каким человеком был «старец», чему он учил. Однако даже из тех небольших фрагментов книги «Придите ко мне все труждающиеся», которые можно считать «наставлениями», складывается впечатляющая картина.

«Наглядывайтесь на меня. Ловите мое каждое слово и каждую букву». «После меня будет еще много духовных лиц. Они будут носить на головах золоченые шапки (батюшка так называл митры), будет им почет и уважение, а такого как я, уже не будет на земле. Никто из вас даже не догадывается и не знает, кто я и какой на самом деле, это от всех сокрыто».

Пророчествовал «схиигумен Алексий» и о грядущих временах.

«Многим батюшка говорил, как их будут мучить.

Тюменской Наташе он сказал:

- Тебя будут резать. Вытерпишь? Ты знаешь, на что идешь?

Лильке сказал, что ей отрежут язык.

- Про меня батюшка сказал, что глаза выколют...»

И многим другим говорил, как они пострадают.

Вряд ли стоит подробно говорить о том, что подобные вещи не укладываются не только в старческий, но и просто в здравый христианский образ. Зато элементы прижизненного культа - налицо.

В воспоминаниях с особым умилением приводятся «нюансы» почитания духовного отца. Например, рассказ об одной счастливой женщине, удостоившейся умыться водой, оставшейся от стирки батюшкиного белья.

Или еще более «ностальгическая» деталь:

«Все батюшкины вещи освящались оттого, что он их носил или касался. Нередко батюшка раздавал свои волосочки, которые оставались на подряснике после умывания:

- Берегите их, они вам всегда могут пригодиться».

Такой вот, прости Господи, старик Хоттабыч.

По тому же «старческому благословению» была основана в Победе и загадочная Михайловская обитель. От Успенской церкви она - буквально через тропинку. Большое частное подворье, огороженное внушительным кирпичным забором с калиткой на кодовом замке. С улицы виден купол колокольни с православным крестом.

Кроме двух десятков машин вблизи ворот стоят три паломнических автобуса, а также две «газели» - с саратовскими и волгоградскими номерами. В молельном доме не протолкнуться. Внешний ход службы от обычного, канонического, не отличается. Однако незнакомому с местными порядками гостю тут не очень-то уютно. При входе в храм нужно оставить сумки, сверить часы (в обители свое, «непереводное» время) и спрятать как можно дальше сотовый телефон.

Очереди на исповедь конца и края нет. Становится понятным, что литургия здесь закончится только после полудня.

- Я сегодня уже поисповедовалась, на могилке, - шепчет где-то поблизости одна бабуля другой.

- А что, можно здесь не стоять, а пойти прямо к старцу? - допытываемся мы у одной из «матушек».

- Да, но ему нужна генеральная исповедь, - критически оглядев «новоначальных», изрекает она.

Грехи, совершенные в течение всей жизни (именно такая исповедь называется генеральной), нам было рекомендовано записать и прочесть у старческого надгробия. Затем прийти с тетрадкой к настоятелю, но лишь за разрешительной молитвой.

Вопрос о том, как может неживой человек принимать кающихся, застыл на полуслове. Ведь «старец» умереть не может...

Не менее интересно относятся «михайловцы» и к чину освящения воды. Ее наливают в пластиковые бутыли и ставят вокруг могилки: «совсем немного постоит, и можно пить...». Растительное масло, платки, четки, детские чепчики освящаются здесь без всякого молебна, от одного лишь соприкосновения с «батюшкиной силой».

Слово «обитель» здесь используют как некий успокоительный термин, подчеркивающий «православность» и в то же время совершенно неопределенный. Что это на самом деле - скит, монастырь, частное хозяйство - не объяснят вам даже те, кто приезжает «пожить и потрудиться» в третий-четвертый раз. Люди стекаются сюда из разных уголков России. Владикавказ, Краснодарский край, Москва, Владимир, Тульская область... Элегантные светские пальто соседствуют с телогрейками и платками «в нахмурку». Теоретически в обитель может приехать на послушание любой, даже посторонний и нецерковный человек. Однако постепенно убеждаешься - случайных людей здесь практически нет.

- Мы группой приехали, вдесятером, - на минуту останавливаются на дорожке несколько женщин из Северной Осетии. - Сами собираемся, в церкви люди друг другу подсказывают.

- То есть такие неформальные группы формируются постоянно?

- Да, у нас есть те, кто уже в шестой раз здесь.

Люди, приезжающие в Победу для «благодатного общения» с почившим старцем, продолжают считать себя православными, ходить дома в православный храм. А здесь они «исцеляются от скорбей» - в частности, посредством «песочка с могилки», который прикладывают к больным местам, и «целебной» воды из колодца обители. То, что приходские батюшки смотрят на такие поездки, мягко говоря, с огорчением, воспринимается как досадное недоразумение, недопонимание со стороны церковных властей.

- Да, не благословляют, тут у многих такая ситуация, - сетует одна из паломниц. - Меня на прошлой исповеди батюшка спросил: какие молитвы читала накануне, конкретно. Сказала, что акафист старцу - не допустил до Причастия!

- А ты отвечай, что читала правило ко Причащению, и всё, - тут же подсказывают ей со стороны. - Это с тебя могут требовать. А акафисты - это уже личное дело.

«Каноничность» Михайловской церкви здесь не предмет для обсуждения. Ее формальная принадлежность мало кого заботит.

- Мы не относимся к епархии, мы относимся к старцу, - объясняет ухаживающая за могилкой монахиня. - Успенская церковь в Победе тоже по его благословению выстроена, но ее забрали у нас, а обитель - это наше и батюшкино только.

- А юридически?

- Это частные дома, и в них люди живут.

В официальном комментарии начальника отдела внутренней политики правительства Пензенской области Александра Елатонцева (появившемся в связи с шумихой вокруг знаменитых пензенских затворников и распространенном в местных СМИ) насельники, обосновавшиеся в Победе, названы «незарегистрированной религиозной группой». К какой-то неведомой епархии относятся и «Михайловские» священники - иеромонахи Рафаил и Гавриил. С прессой они категорически не общаются: «Журналисты о нас всё равно ничего хорошего не напишут».

В Успенской церкви в воскресенье тоже идет служба. На ней очень тихо стоят около двадцати человек. Обращаемся к молодому священнослужителю, отцу Александру:

- Батюшка, благословите в обители через дорогу побывать?

- Я с ними не общаюсь, по разным причинам, - мягко отвечает священник. - И никого на это благословить не могу.

- Но старца-то вы в приходе почитаете?

- Мы чтим его как христианина. Иногда служатся литии.

- Но оттуда же к вам, в ограду, постоянно приходят. Почему нам к ним нельзя?

- Есть законные храмы, в них и молитесь. Хотя, конечно, вы свободные люди и можете идти куда угодно...

Последнее, что нам довелось наблюдать в этом странном месте - крестный ход. «Михайловцы» ежедневно, в любую непогоду идут на могилку, «к своему отцу». Вышедшая из обители толпа воодушевленно, с пением вливается в ограду чужого для нее Успенского храма - чтобы уйти затем, не переступив его порога. Звучит победное пасхальное «Христос воскресе из мертвых», но радости нет на душе. Потому что здесь - не Победа. Здесь - беда.

 Газета «Православная вера» № 11 (391) за 2009 г.         http://www.anti-raskol.ru/pages/762