Акафисты Ивану Грозному, Иосифу Сталину и Игорю Талькову как форма околоцерковного фольклора. Юлия Зайцева

Исследованию далеко не безобидного современного околоцерковного фольклора посвятил свой доклад на конференции "Современная православная гимнография" диакон Максим Плякин, секретарь Саратовской епархиальной комиссии по канонизации подвижников благочестия. Темой его доклада стали так называемые квазилитургические тексты, возникшие "за пределами регулярных книжных традиций тех религиозных общин, которых в нашей стране принято относить к традиционным". Анализировать подобные тексты о. Максима заставляет не только академический интерес, но и необходимость отреагировать на активность их авторов в Интернете, привлекающую новых адептов к идеологии, радикально искажающей христианство.

Как отмечает автор доклада, "околоцерковные" фольклорные тексты чаще всего совпадают с традиционными богослужебными текстами по форме, но кардинально отличны от них по содержанию; это тексты "как бы" литургические, ибо их употребление не является "общим делом" Церкви и не может быть таковым". Однако ряд подобных текстов предлагается их авторами "к реальному молитвенному употреблению", а многие из них уже вошли в молитвенный обиход некоторых групп внутри Русской Православной Церкви - их-то и анализирует о. Максим в своем докладе.

Автор разбивает весь массив современных квазилитургических текстов на три условные группы: "политические", "национальные" и "собственно религиозные", в соответствии с их "доминантными" идеями.

К первой группе он относит "квазигимны, отображающие определенное политическое мировоззрение и акцентирующее именно на нем центр жизни христианина". Из них, как замечает исследователь, в наибольшей степени восприняты церковным народом тексты, проецирующие на христианство монархические идеи, а наиболее заметный пласт "монархических" текстов, в свою очередь, связан с богослужебным почитанием святых Царственных страстотерпцев. Анализируя искажения церковного Предания в неканоничных богослужебных текстах этого типа, автор приходит к выводу, что "неумеренные почитатели" царя-страстотерпца создали свое собственное "богословие с разработанной христологией (в роли Христа - святой царь Николай), сотериологией (условием спасения ставится не жизнь во Христе и сопричастность Его благодати, даруемой в Церкви, а распространение фотографий членов царской семьи), экклезиологией (только истинные монархисты могут быть истинными священниками) и эсхатологией (Царь - наше чаяние на Небеси!)". Так отринувшая соборный разум Церкви религиозность "вырождается в языческий по сути своей культ, который его последователи пытаются навязать всей церковной Полноте", -- утверждает о. Максим.

Продолжая тему, докладчик приводит тексты, также созданные в неомонархической среде и воспевающие Сталина как "благоверного Иосифа Великого, Императора Всероссийского". В тропаре и кондаке "благоверному Иосифу", а также в тропаре "святым мученикам, в годину Великия Отечественныя войны за Дом Пресвятыя Владычицы нашея Богородицы живот свой положившим", "стальной император" прославляется за сохранение "Народа Иакова" (т. е. русского), находившегося под игом "жидов", а Великая Отечественная война в этой парадигме осмысляется как священная в первоначальном значении этого слова - воины-страдальцы послужили Богу тем, что отдали жизнь за Родину и очистили Дом Богородицы от "жидов", от "врагов в белых халатах" и от "врагов Руси".

Автор доклада фиксирует "любопытную тенденцию: крайние монархисты-царебожники "прославляют во святых" солдат, погибших на полях сражений Великой Отечественной (хотя среди них, как известно, было много и атеистов, и гонителей, прямых и косвенных), а крайние "истинно-православные" (имеется в виду секта А. Смирнова-"фон Сиверса") "прославляют во святых" "благоверного и богодарованного вождя народа Германского Атаульфа" Гитлера. Культ "праведного Атаульфа" есть оборотная сторона того же неомонархизма, отмечает о. Максим: "те, кто считают для себя невозможным почитание гонителя христиан Иосифа Сталина, но имеют непреодолимую нужду в подобном же символическом персонаже, обращают свои взоры к политическому противнику Сталина и его антагонисту в европейской политике". На этом фоне рождаются легенды о том, что "дедом Гитлера был на самом деле православный русский крестьянин, что всю жизнь фюрер был истинным христианином, а его кончина была... мученичеством от жидов". В тропаре фюрер Третьего рейха провозглашается "Предтечей Второго Пришествия Спасова" и "одушевленным образом Христа-Судии".

К группе "политических" текстов исследователь относит и целый "богослужебный" цикл в честь царя Иоанна IV Грозного, в который входят полная бденная служба с малой вечерней и два акафиста. По мнению автора, в этих текстах "собраны все добродетели идеального царя, которые проецируются на конкретного исторического деятеля - Иоанна IV". К этим мотивам добавляется еще одна мифологема, которая содержится в заголовке одного из акафистов: "Акафист покаянный Святому Благоверному Царю-Мученику Иоанну Грозному, за Веру Православную со сродниками убиенному и оклеветанному". Здесь царь Иоанн IV превращается в оклеветанного мученика за веру. Докладчик замечает, что даже хрестоматийно известные печальные эпизоды жизни царя подвергаются эпическому переосмыслению: "Радуйся, кровью святителя Филиппа, от еретиков коварно убиенного, без вины помазанный". В молитвословии, обращенном к Ивану Грозному, так же, как и в других текстах этой группы -- тропарях "Святому Благоверному Императору, Отцу Отечества нашего Петру Великому" и "Святой Благоверной Императрице Екатерине Великой" критерием "святости" является "скорее политическая их деятельность (сама по себе довольно спорная), нежели христианские добродетели".

Обобщая, автор доклада называет характерные черты упования тех, кто "прибегает в молитве" к "вождям": это "жесткая автократия, при этом монархия на земле провозглашается подобием Небесного Царствия, а политические цели и свершения подменяют собой подлинно христианские добродетели". Одним из нравственных последствий этого видения является "принципиальное одобрение насилия в отношении определенных групп людей". "В результате на место богозавещанного единства приходит "ненавистная рознь века сего", как определял это явление преп. Сергий Радонежский, что лучше многих слов изобличает суть данных околорелигиозных течений", -- делает вывод автор.

Переходя к анализу второй группы -- "национальных" квазигимнов, он обращает внимание на то, что в них "центр жизни христианина смещается на национальные вопросы". Одним из выражений данного типа фольклора докладчик считает "ностальгию по идеализированной "Святой Руси" (слоганы этой идеологии известны: "Русский народ-богоносец", "Москва - Третий Рим", "русский - значит православный" и т.д.) Кроме того, "редукция религиозного к национальному приводит к тому, что идеализируются (именно в религиозном смысле) те деятели, которые оставили так или иначе заметный след в национальной истории, безотносительно к их качествам как православных христиан". В этой части доклада приводится анализ квазигимнов, адресованных Сергею Есенину и Игорю Талькову и прославляющих их талант и "русскость". О. Максим приводит характерные цитаты из акафиста "Мученику Сергию Рязанскому" и "Акафиста славному сыну Российской Земли, страстотерпцу и мученику Игорю Талькову" (последний, кстати, несколько лет назад можно было обнаружить в церковных лавках храмов Тульской епархии), в которых звучат слова об оклеветании праведника, об "искуплении людей пролитой мученической кровью", а "на передний план выступает верность России". "С православной точки зрения, вновь обнаруживается подмена: любовь к своему народу и стране прикровенно вытесняет собой любовь к народу Божию и искание Небесного Иерусалима", -- подмечает о. Максим.

Отнесение к "национальной" квазилитургике следующего текста может показаться парадоксальным, но "Акафист святому преподобномученику Иосифу, во иноцех Амбросию, хранителю мироточивыя иконы Матери Божия Иверския-Монреальския" воспевает Иосифа Муньоса (чилийца испанского происхождения) как "глашатая национальных интересов России, причем выраженных в причудливо-богословской форме". Докладчик привел характерное место: "Новый конкистадор Америце, грехами одряхлевшей, немногим веком истекшим, явился еси, якоже прежний Кортес, пирамиды богохульныя разоряя: мы же во свете твоем видя свет Христов, поем ти, о Иосифе: Радуйся, каменю несекомый, поражаяй Америцы... Радуйся, новая Америка Русская. Радуйся, Русь святая в глубинах адовых". "Здесь мы видим уже не только национальную идею (новая Америка Русская), но и геополитику", -- иронично замечает автор доклада.

Наконец, приступая к характеристике третьей группы -- "собственно религиозных" квазигимнов, диакон отмечает, что они "предлагают такое видение Православия, которое никак не согласуется с традицией и Преданием Святой Церкви". Например, тропари и акафисты в честь людей, "святость которых не только весьма неочевидна, но и может быть прямо отвергнута Церковью", зачастую основаны на "прямых подлогах". В первую очередь, это относится к текстам в честь иеросхимонаха Сампсона (Сиверса) и "схиигумена Алексия Пензенского". "Если культ первого из упомянутых, самозванца, клятвопреступника и нарушителя монашеских обетов, ублажаемого своими почитателями как "огненный авва" и "величайший святой XX столетия", есть в известной степени результат неграмотности, то на имени второго, к сожалению, нечистые на руку люди создали из человеческой трагедии (Михаил Шумилин страдал ДЦП в очень тяжелой форме) настоящий коммерческий культ, до поры не встречавший, увы, полноценного ответа со стороны Пензенской епархии", -- пишет автор далее, добавляя, что подобная мифология, как правило, построена на противопоставлении "официальной" Церкви и "истинных ревнителей".

В той же серии "фальсификатов, на основе которых создаются культы "новых великих святых", о. Максим относит почитание "священномученика Владимира Нового Дивеевского" (иеромонаха Владимира (Шикина), "бесланских страстотерпцев, от агарян умученных", "пророка Божия Григория Нового" (Григория Распутина-Новых), "схиархиепископа Нектария Русского" (протоиерея Николая Гурьянова, почившего духовника Псковской епархии). Что касается последнего из упомянутых, то он, по словам выступавшего, как "несомненный праведник имеет все шансы со временем быть прославленным в нашей Церкви". Однако "сказки о "тайном схиархиепископе Нектарии Русском", благословившем почитание во святых "святого великомученика Григория" Распутина и "святого благоверного Царя Иоанна" Грозного, в изобилии представленные в РуНете (и тиражируемые в бумажной печати) - не просто спекуляция именем почившего духовника, но, несомненно, провокация, которая аукнется Русской Церкви в те дни, когда станет вопрос о гласном прославлении праведного Николая Псковоезерского", -- считает о. Максим.

Рассмотрев еще несколько вариантов околоцерковных мифов в форме квазибогослужебных текстов, он делает общий вывод: "При всем различии форм и "адресатов" этих текстов, внутренне их всех роднит отрицание тех путей, которые предлагаются Церковью для духовного роста и совершенствования Ее чад. Будь то фальсификация церковной истории и житийного материала, почитание сомнительных личностей как святых (с одновременным провозглашением всех несогласных "жидовским сонмищем") или смещение "вектора жизни" христианина от Небесного к земному - все это лишь разные виды того радикального искажения христианства, в котором предлагаются различные суррогаты вместо истинного Центра нашей жизни - Самого Иисуса Христа, в свете Которого становятся очевидны те подмены, которые пытаются представить церковные оппозиционеры". В заключение автор доклада подчеркивает, что "лишь просвещение церковного народа вкупе с богословским контролем со стороны священноначалия могут быть лекарством от распространения в церковном народе существующих квазигимнов, подобных рассмотренным, или появления новых".

 По материалам сайта "Благовест-инфо"

Источник: Анти-Раскол