Адвентистские учения о первосвященническом служении Господа Иисуса Христа и небесном святилище в свете послания ап. Павла к Евреям

В Ветхом Завете адвентисты акцентируют внимание на законном богослужении как прообразе небесного служения Христа. В Новом Завете центр учения о небесном святилище и первосвященническом служении Господа Иисуса Христа находится в послании к Евреям и в книге Откровения[5].

Чтобы разобраться в ошибках адвентистов, вначале будет изложено библейское учение по данному вопросу в его святоотеческом понимании, а затем будет дана оценка всей этой концепции.

1. Подробно описанное в послании к Евреям и отчасти затронутое и в других посланиях ап. Павла, первосвященническое служение Спасителя включает многочисленные аллюзии на ветхозаветные реалии[6]. Подобно Аарону, Господь не Сам Себе присвоил славу быть первосвященником (Евр. 5:5), но исполняя волю Отца, как Сын в доме Божием (Евр. 3:6). Но в отличие от Аарона, Его первосвященство непреходящее, вечное (Евр. 6:20, 7:24). Христос — первосвященник по чину Мелхиседека (Евр. 5:10) — так превосходит Аарона и иных первосвященников из колена Левия, насколько тело отличается от производимой им тени[7]. Сострадая нам в наших немощах (Евр. 2:18), Он был чужд всякого греха (Евр. 4:15) и как первосвященник святой, непричастный злу, непорочный, отделенный от грешников и превознесенный выше небес, не имел нужды приносить жертвы за Себя (Евр. 7:26–27).

По учению Церкви, крестная Жертва Христа соединяет в себе все виды ветхозаветных жертв[8]. Христос — цель и смысл истории нашего спасения. Поэтому многие ветхозаветные прообразы, особенно связанные с храмом и жертвами, могут быть правильно поняты лишь в свете первосвященнического служения Спасителя. Так, свт. Григорий Нисский называет образом Христа всю ветхозаветную скинию: «Нерукотворная по своей природе, эта скиния становится тварной, когда ей нужно быть воздвигнутой посреди нас. Поэтому она одновременно и нетварна, и тварна: несотворенная в предсуществовании, она становится сотворенной, когда принимает материальное устроение»[9]. Итак, земная и небесная скиния для свт. Григория показывают два естества Христа — божественное и человеческое. Такое толкование подтверждает и послание к Евреям, где сказано, что Христос пришел с большею и совершеннейшею скиниею, нерукотворенною (Евр. 9:11). Конечно, это была Его нерукотворенная плоть, с которой Он пришел[10]. Именно в Своей плоти Он совершал священнодействие, принеся Себя в жертву, почему и назван священнодействователем святилища и скинии истинной, которую воздвиг Господь, а не человек (Евр. 8:2). Нисский святитель подчеркивает, что Слово стало плотью (Ин. 1:14), устроив среди нас Свою скинию, в которой обитает вся полнота Божества телесно (Кол. 2:9)[11].

Прообразовательное значение ветхозаветного священства и жертв объясняется тем, что невозможно, чтобы кровь тельцов и козлов уничтожала грехи (Евр.10:4). Поэтому-то законные жертвоприношения лишь напоминают о грехах (Евр. 10:3). Будучи единственным, Его Приношение не может ни повториться, ни как-то улучшиться или увеличиться, потому что Он тем самым уже освятил нас, навсегда сделал совершенными освящаемых (Евр. 7:27; 9:12, 26, 28; 10:10, 12, 14). С самого начала Он отдал Себя Самого за грехи наши (Гал. 1:4). Мы должны были понести наказание, но произошло невероятное: наказание мира нашего было на Нем, и ранами Его мы исцелились (Ис. 53:5), вместе с тем удовлетворив и божественному правосудию[12].

Первосвященство Христа связано с переменой закона (Евр. 7:12), что опровергает идею адвентистов о вечном Декалоге[13].

Новый Завет заключен в Крови Христа, Который принес в жертву Себя Самого (Евр. 7:28), возлюбил нас и предал Себя за нас в приношение и жертву Богу, в благоухание приятное (Еф.5:2). Первосвященническое служение Христа имело своей целью искупление от преступлений (Евр.9:15), примирение людей с Богом через принесение Им Себя в жертву за нас, проданных греху (Рим. 7:14). Это служение началось с Его Воплощения. Смысл священнического служения — приносить дары и жертвы за грехи (Евр. 5:1), и мы уже освящены единократным принесением тела Иисуса Христа (Евр. 10:10). Поэтому следующее за Распятием и Воскресением Вознесение Христа на небо не начинает, а продолжает первосвященническое служение Христа, вместе с тем являясь кульминацией царского Его служения. Господь не в 1844 г., а ныне предстал за нас пред лицо Божие. Немедленно по Вознесении Спаситель воссел одесную престола величия на небесах (Евр. 8:1) и там Он уже не приносит жертв. Победив смерть и ад, Господь как человек вошел в славу, принадлежавшую Ему от века как Сыну Божию, и открыл путь на небо всем верным (Евр. 6:20).

Свт. Иоанн Златоуст подчеркивает, что совершенное в Вознесении явление нашего естества на небесах завершает примирение с Отцом и является основанием для ниспослания Святого Духа[14]. Конечно, по Вознесении Христос не перестал действовать в мире, но если вначале Он действовал через храм Своего Тела, то потом — через апостолов[15], хотя и Тело Христово преподается верным в таинстве Евхаристии.

Первосвященническое служение Христа связано с Его ходатайством за нас перед Отцом (Рим. 8:34). В послании к Евреям, как и вообще в Новом Завете, мы не видим адвентистской идеи о ходатайстве Христа лишь за тех, кто соблюдает субботу и гневе Божием в отношении отвергающих субботний покой[16]. Наоборот, это послание излагает учение о субботстве (Евр. 3–4) как будущее состояние, а не еженедельный день отдыха: Посему для народа Божия еще остается субботство. Ибо, кто вошел в покой Его, тот и сам успокоился от дел своих, как и Бог от Своих. Итак, постараемся войти в покой оный (Евр. 4:9–11). Субботство народа Божия в своей основе имеет именно Первосвященство Христа (4:14) и предостерегает нас против непокорности Богу (4:11). Оно доставляет нам не только труд (постараемся войти в покой оный), но и плоды ходатайства — милость и благодать для благовременной помощи (4:16).

Ходатайство Христово следует понимать не униженно, как младший к старшему, как священник к Богу, но богоприлично, как выражение горячности и силы любви Сына Божия к нам[17], как Его моление о нас перед Отцом в качестве посредника, причем за нас ходатайствует и Святой Дух (Рим. 8:26)[18]. Как и Сын, Святой Дух ходатайствует и действует самовластно, а не подчиненно, и домостроительствует в раздаянии дарований по достоинству каждого (1 Кор. 12:4–6, 11)[19].

Надо сказать, что ходатайство Святого Духа опровергает идею адвентистов о системе богослужения в небесном храме и показывает, что в силу крестной Жертвы мы получили надежду на прощение и доступ к Отцу (Еф. 2:18), и поэтому Сын и Дух теперь умоляют Отца за нас. Земное богослужение — лишь внешняя символическая форма посреднической, ходатайственной функции священника. Ясно, что сила и власть Святой Троицы реальны, а не символичны. Если мы не хотим умалить Сына, то должны признать Его непосредственный доступ к Отцу, не опосредованный через богослужение. Реальность небесного богослужения делает Сына неполновластным.

Однако в видениях Е. Уайт именно так, через призму субординационизма, описывается богослужение в Святом святых небесного храма: «Между херувимами находилась золотая кадильница. В тот момент, когда молитвы святых возносились с верой, достигали Иисуса и Он представлял их Своему Отцу, — тогда из кадильницы поднималось благовонное облако курения, как бы окрашенное в гамму цветов различных оттенков, — что представляло собой прекрасное зрелище. Над ковчегом, у которого стоял Иисус, находилась неописуемая слава, на которую я не могла смотреть. Она имела вид престола Божьего. Когда дым курения возносился к Отцу, тогда слава от Его пре­стола переходила к Иисусу, а от Иисуса к тем, чьи молитвы возносились подобно благоухающему фимиаму. Над Иисусом изливался обильный свет, который отражался от Него на пре­стол благодати и наполнял весь храм славой Божьей»[20]. Мы видим, что Господь славы (Иак. 2:1, 1 Кор. 2:8) не имеет этой славы постоянно, но она периодически выделятся Ему Отцом — не по Божескому естеству и не за крестные заслуги, а лишь в силу первосвященнического служения, как некая награда за службу. Итак, это видение и все связанное с ним учение является следствием первоначального антитринитаризма адвентистов.

Своим основанием ходатайство Сына и Святого Духа имеет Кровь Христову, которую Господь принес за нас Отцу (Евр. 9:12, 25). Собственно, именно вхождение с Кровью в небесное Святое святых и позволяет сопоставлять Спасителя с Аароном. Как ветхозаветный первосвященник в силу своего статуса мог входить в земное Святое святых с кровью жертвенного животного, так наш Небесный первосвященник со Своей кровью после принесения жертвы сразу, а не через 18 веков, входит в небесное Святое святых и тем самым являет Себя первообразом Аарона и упраздняет ветхозаветное священство, а также исполняет условие Нового Завета: пейте из нее все, ибо сие есть Кровь Моя Нового Завета (Мф. 26:27–28)[21].

В послании к Евреям прославление Сына при принесении Им Крови Отцу называется с помощью различных образов из нашего земного опыта и ветхозаветного богослужения: прошедший небеса (4:14), во внутреннейшее за завесу (6:19), превознесенный выше небес (7:26), одесную престола величия на небесах (8:1) или на высоте (1:3), священнодействователь святилища и скинии истинной (8:2), самое небо (9:24). Несмотря на обилие образов, смысл их одинаков: Сын принес Себя в искупление за людей, в умилостивительную жертву за человеческий род, а Отец принял эту жертву. Поэтому-то Кровь Христова очищает нас от всякого греха (1 Ин. 1:7), умилостивляет Отца (1 Ин. 2:2, 3:16, 4:10), дарует нам жизнь вечную (1Ин. 5:11). Эта жертва вечная и единственная, вводящая Христа в полноту славы, лежащая в основании Его вечного первосвященства. Так, сразу после вхождения за завесу Он делается Первосвященником навек по чину Мелхиседека (Евр. 6:19–20). Перед вхождением в самое небо (Евр. 9:24) Господь совершил жертву, подобно земному первосвященнику: однажды, к концу веков, явился для уничтожения греха жертвою Своею… принеся Себя в жертву, чтобы подъять грехи многих (9:25–28).

2. Подобно искаженному представлению адвентистов о непрестанном храмовом богослужении Христа, ошибочна и идея о вещественном святилище на небе. По толкованию свт. Иоанна Златоуста, скинией истинной (Евр. 8:2, 9:11) является само Тело Христово, которое в послании к Евреям названо также завесой и небом. Все это прообразы, имеющие одно и то же значение: «Небо есть завеса, потому что завеса так же отделяет святое, как и плоть скрывает Божество; равно и плоть, заключающая Божество, есть скиния; и небо есть также скиния, потому что там внутри пребывает Священник»[22]. Именно такое христоцентрическое понимание открывает суть домостроительства нашего спасения. Кровь Христова очищает нас от грехов, плоть Христову мы принимаем, насыщаемся, укрепляемся ею в таинстве Евхаристии. Напротив, материальное святилище скрывает от нас Христа, представляет его карикатурно беспомощным после Воскресения и Вознесения. Хотя адвентистский Христос примирял грешников с Отцом, однако грехи людей оставались непрощенными, т. к. все еще были записаны в небесных книгах[23]. Напротив, в Писании Кровь Иисуса Христова с самого начала очищает нас от всякого греха (1 Ин. 1:7), так что в Нем и ради Него нам уже прощены грехи (1 Ин. 2:12, Кол. 1:14).

Для адвентистов вхождение Христа в Святое святых означает, что молитвы неадвентистов теперь направлены не к Богу, а в пустое святилище. Согласно видениям Е. Уайт, после 1844 г. рядом с оставленным престолом Божиим находится сатана, который своим обманутым последователям подает «свет и много силы»[24]. Мы видим, что для нее сатана приобретает почти божественный статус, получив, во-первых, место в храме Божием рядом с самим престолом и, во-вторых, власть слышать христианские молитвы и отвечать на них. Для полноты картины стоило бы поместить его на сам престол, но Е. Уайт на это все же не решилась. Конечно, такая идея противоречит доктрине всевластия Бога и общим принципам домостроительства нашего спасения.

В ключевой для адвентистов девятой главе Послания к Евреям учение о святилище предлагается в контексте противопоставления двух заветов и двух святилищ. Первому завету соответствуют земные святилище (скиния), богослужение (9:1–7) и утверждение кровью (9:18–22), тогда как второму завету — другая скиния (9:11), другое святилище (9:12, 24) и другая Кровь (9:12, 14). Первый завет имел недостаток (8:7), почему прор. Иеремия еще в давние времена показал его ветхость и близость к уничтожению (8:8–13). В свою очередь, второй, т. е. Новый завет заключен в Крови Христовой, с которой Он вошел не в рукотворенное святилище, по образу истинного устроенное, но в самое небо (9:24). Кровь Христова в несравненно большей степени очищает нас от грехов (мертвых дел) для служения Богу живому и истинному (9:14). Залогом этого очищения и вечного искупления является то, что Христос Духом Святым принес Себя, непорочного, Богу (9:14) и однажды вошел во святилище (9:12), т. е. в самое небо (9:24). Как видно, принесение Жертвы на кресте для ап. Павла является важнейшим элементом первосвященнического служения, что опровергает гипотезу адвентистов о начале этого служения лишь после Вознесения. Принесение Крови в самое небо как условие заключения Нового Завета выявляет ложность доктрины о вхождении Христа в небесное Святое святых в 1844 г.

В отличие от первого завета, новозаветное очищение грехов является не временным, а вечным (9:26, 10:14), как вечными являются и призвание по смерти Христовой (9:15), и Его восседание одесную Бога (10:12). Вечное первосвященство Христа до самого Второго пришествия опровергает веру адвентистов в прекращение ходатайства Христа в период последнего кризиса, когда Он якобы уйдет из небесного храма, оставшиеся на земле верные наверняка не падут, а неверные уже не покаются[25].

Таким образом, мы видим, что учение адвентистов о физическом небесном святилище и совершающемся в нем богослужении уничижает Господа Иисуса Христа, представляет Его подчиненным служебным существом, не имеющим равной с Отцом славы. Нежелание видеть в истинной скинии Тело Христово ведет к отрицанию Евхаристии и обожения верных. Отнесение начала первосвященнического служения к Вознесению выводит из этого служения центральный момент — принесение Жертвы на кресте. Единственность приношения Тела Христова и вечность прощения грехов, усовершенствования верных и их освящения означает, что ни в 1844, ни в каком-то ином году условия спасения верных уже не могут быть изменены: Христос сделал все необходимое для нашего спасения на кресте и заключил с нами Новый Завет в Своей крови. Поэтому новозаветная скиния — это тело Христово, а открываемое через Его кровь небесное святилище — полнота Его божественной славы.