Ад: Невидимое место, или место, лишенное света. Юрий Пущаев

Русское слово «ад» пришло из древнегреческого языка. Этимология древнегреческого Ἅιδης (Haides) («властитель подземного царства Аид», «смерть», «ад») очень любопытна. Первая буква этого слова, альфа, является приставкой, которая в данном случае имеет значение отрицания, то есть, на русский язык переводится как «не». А корень слова ἰδ образован от глагола ἰδεῖν (idein), что значит «смотреть», «видеть», «созерцать». То есть, дословно с древнегреческого «ад» переводится как нечто невидимое, безвидное, то, что нельзя увидеть.

Ад, посмертное состояние души для нераскаявшихся грешников, даже исходя из этимологии слова – страшная и великая тайна. Ад невидим и невообразим, его невозможно представить в конкретных образах или идеях. Картинки с раскаленными сковородками и бойкими чертями, насаживающими несчастных грешников на вилы – это лишь некие символы того, что в аду будет очень плохо, настолько плохо, что «хуже некуда». Ад невидим, потому что это совершенно беспросветное место, место, лишенное света.

Между тем, поскольку ад все же – великая тайна, то христианская мысль всегда билась над загадкой, действительно ли, навечно это место окажется беспросветным и лишенным света, то есть Бога? Какие мучения ждут попавших туда, и будут ли они вечными? Как вообще совместить беспредельные благость и милосердие Бога, и идею вечных наказаний?

«Отцы и учители, мыслю: «Что есть ад?» Рассуждаю так: «Страдание о том, что нельзя уже более любить»», – говорит герой Достоевского старец Зосима. Святой  Исаак Сирин говорил, что даже до геенны будет все же доходить любовь Бога, потому что нет ничего, абсолютно Ей непричастного. Однако для попавших в ад, поскольку они выбрали зло, эта любовь будет бичом и великой мукой: «Мучимые в геенне поражаются бичом любви. И как горько и жестоко это мучение любви! Ибо ощутившие, что они погрешили против любви, терпят мучение, которое сильнее всякого другого страшного мучения; печаль, поражающая сердце за грех против любви, болезненнее всякого возможного наказания. Неуместна человеку такая мысль, что грешники в геенне лишаются любви Божьей. Любовь... дается всем вообще. Но любовь силою своею действует двояко: она мучает грешников, как и здесь случается другу терпеть от друга, и веселит собою тех, кто исполнил свой долг (перед Богом). И вот, по моему рассуждению, таково геенское мучение – оно есть раскаяние"».

Некоторые христианские святые, думавшие об этом, отстаивали ту позицию, что раз в Священном Писании сказано, что грешники идут в муку вечную, то тут не надо «умствовать», а следует довериться сказанному и полагать, что так оно и есть. Вот что, например, говорил святитель Феофан Затворник: «Как мы о будущем своим умишком ничего познать ничего не можем, то нечего туда соваться с ним. Один Бог Владыка веков ведает то. Он говорит или скажет: идут сии в муку вечную, а праведники в жизнь вечную. Так Бог сказал, нечего потому и голову ломать. Вопрос решен авторитетно. Вопиют: как так, вечные муки для временно согрешивших? Они хотят, быть филантропнее Самого Бога, пострадавшего и умершего на Кресте за грешников. Если бы мы, люди, изобрели учение, уместно было бы возражать. Но когда так положил Сам Бог, умерший за грешников, надо покорно принять то и веровать, как бы умишко наш тут ни ершился».

Но в святоотеческих писаниях есть и другая точка зрения, что, несмотря на великие и беспримерные страдания, геенна все-таки подлежит ограничению во времени. Ее в той или иной форме выражали Исаак Сирин, Григорий Нисский, преподобный Иоанн Лествичник, который сказал, что «хотя не все могут быть бесстрастными, тем не менее не невозможно, чтобы все спаслись и примирились с Богом».

Интересна и одна история, которую рассказывают о преподобном Силуане Афонском. Однажды к нему пришел один монах, который стал доказывать, что Бог накажет всех грешников, и тем суждено гореть в вечном огне. Старец его тогда спросил: «Ну скажи мне, пожалуйста, если посадят тебя в рай, и ты будешь оттуда видеть, как кто-то горит в адском огне, будешь ли ты покоен?» – «А что поделаешь, сами виноваты», – отвечал суровый аскет. Тогда Силуан ответил со скорбью: «Любовь не может этого понести... Надо молиться за всех».

Также и в некоторых богослужебных песнопениях излагается предание Церкви о нисхождении Христа в ад и о том, что он вывел оттуда всех там находящихся: «Днесь ад стеня вопиет: разрушися моя власть, приях Мертваго яко единаго от умерших, Сего бо держати отнюд не могу, но погубляю с Ним имиже царствовах; аз имех мертвецы от века, но Сей всех воздвизает»; «имиже царствовах, лишихся, и яже пожрох возмогий – всех изблевах" (т.е. я освободил всех, кого прежде сумел поглотить)».

Поэтому следует понимать, что геенна и вопрос, есть ли у нее конец является недоступной для ума тайной, но при этом Церковь не отвергла надежду на то, что в конечном итоге для всех грешников остается возможность спастись. В любом случае следует довериться Богу. Не следует сомневаться, что в силу Его благости и милосердия Он все устроит наилучшим образом, когда Бог «будет все во всем» (1 Кор. 15: 28).

Источник:  Журнал "Фома"