КИРИЛЬЧЕНКО ОЛЬГА: МОГУТ ЛИ У ВЕРУЮЩЕГО ЧЕЛОВЕКА БЫТЬ СОМНЕНИЯ?

Анна Безлюдная, 
телепродюсер, Киев

Сомневаться в близких — абсурд

Конечно, могут. Потому что это естественно, когда человек сомневается, задает себе вопросы.
В чем сомневаться однозначно нельзя? В правильности выбора жизненного пути, а также в близких людях, которым доверяешь. Человек спрашивает себя, для чего он родился. Религия, вера — это то, что помогает ответить на этот вопрос, чтобы выбрать свой жизненный путь и пройти его. И очень важно не разувериться в этом выборе.

А в рамках выбранного пути сомнения уже могут быть. К примеру, в правильности своих поступков. В каких-то неочевидных ситуациях, когда у тебя не хватает информации или, напротив, когда информации слишком много... Что касается частной, личной жизни, то сомневаться в родных, близких людях — это просто абсурд. Мне кажется, это вообще невозможно, потому что они — часть нас.
Как человек разрешает свои сомнения? Часто он это делает самостоятельно либо с помощью близких, а иногда обращается к священнику — это совершенно другой тип общения, тоже очень доверительный. Но ведь не по каждому вопросу следует обращаться, и уж, безусловно, не по бизнес-ситуациям, не по рабочим проблемам, а только по каким-то особенно важным жизненным обстоятельствам, когда мы думаем, правильно ли поступаем или, например, зачем мы вообще живем. Наверное, именно в моменты сомнения человек понимает, что он верит и что вера помогает ему принять правильное решение.

Егор Гаврилов, 
аспирант, Париж

Сам Бог ставит перед человеком вопросы

Мне кажется, что верующий человек может сомневаться во многом, даже, возможно, во всем — в чем угодно. Не только потому, что его, как и неверующего, искушает мир, плоть или собственный разум, но и потому, что он не может не относиться всерьез к тому, кто и что его искушает, к тому, что его зовет и влечет.
На мой взгляд, даже у верующего остаются вопросы. И это от Бога, часть Его замысла о человеке. Так и апостолу Фоме было послано испытание невиданной силы, когда живой воскресший Христос предстал перед его глазами. Как должен был он это трактовать? Как искушение собственной фантазии или как явленную любовь Бога? Иными словами, вера сама по себе не снимает проблему ответственности и необходимости мыслить своим умом даже в ситуации чуда любви.
Однако можно предположить, что сами сомнения верующего будут отличаться от сомнений человека неверующего тем, что они разрешаются совсем по-другому. Духовный опыт, который дает вера, предлагает возможность в ситуации крайней неопределенности услышать единственный правильный ответ — услышать его сердцем. Причем сила ответа такова, что разом примиряет нас со всем миром, потому что исходит из такой глубины, которую мы в себе и не предполагаем. Возможно, этот ответ в минуты крайнего сомнения есть опыт понимания, что уже не я живу, но живет во мне Христос (Гал 2:20).

Александр Тиханович,
народный артист Беларуси, Минск

«Господи, помоги моему неверию!»

Хорошо, когда у человека сомнений нет. Но, к сожалению, думаю, сомнениям подвержены все. И это свидетельствует скорее не об отсутствии веры, а о маловерии. Исключение составляют разве что святые: те, кто прославлены Церковью, а также старцы, которых сейчас не очень много, но которые есть и служат нам примером для подражания. А есть люди и моложе по возрасту, но жизненная ситуация привела их к тому, что они четко и твердо уверовали. Я очень им завидую. Но бывает, попросишь чего, а потом возникают сомнения: «А будет ли это?» И вроде как понимаю, что все, что я попросил и что мне полезно, — все это у меня есть. Но тем не менее присутствует маленькая такая червоточина, дефект в вере. А ведь и апостол Петр тоже сомневался: вот уже шел по воде, а засомневался-таки и начал тонуть.
Просто примеры Святого Писания говорят, что человеку это свойственно. Оно же дает ответ, как этого избежать. Вспомним из Евангелия разговор Христа с отцом бесноватого отрока: Иисус сказал ему: если сколько-нибудь можешь веровать, всё возможно верующему. И тотчас отец отрока воскликнул со слезами: верую, Господи! помоги моему неверию! (Мк 9:23–24).
Наверное, так и следует поступать. В случае любых сомнений нужно просить у Бога, чтобы он укрепил нашу веру — всегда, каждый день, в каждой молитве.

Ирина Роднянская, 
критик, литературовед, редактор словаря «Русские писатели», Москва

Где кончаются сомнения

Я не раз читала, в том числе и у духовных авторитетов, что веры без сомнений не бывает. Не знаю, общее ли это правило, но на меня оно распространяется. Приближаясь к концу «здешней» жизни, я все острее сомневаюсь относительно того, что ждет нас и меня лично за ее гранью. Видение о «мытарствах» кажется мне несколько апокрифичным, хотя Церковь не возражает против его истинности. Вверяясь словам апостола Павла: огонь испытает дело каждого, каково оно есть (1 Кор 3:13), я часто думаю: остаться в этом вневременном, вечном огне? Неужели это возможно? Не подходят ли больше к этому огню и к таким, как я, слова Пуговичника из «Пера Гюнта» Ибсена: «Ты — нечто среднее: ни то, ни сё», тебя «расплавить надобно и перелить». Для меня это, увы, реальнее, чем духовный завет: «держи ум во аде и не отчаивайся». И воскресение в «духовном теле» слишком смутно представимо, хотя это главное чаяние нас, христиан.
В чем я, с тех пор как дана мне вера, не сомневаюсь? В том, что Бог — Творец, создатель мира; иное настолько абсурдно, что не годится даже для мысленного эксперимента. И еще: нет колебаний в том, что Христос — единственный абсолютный ориентир для души и жизни. Кстати, об апостоле Фоме. Много лет назад мне встретилась (кажется, в «Журнале Московской Патриархии») проповедь или статья отца Александра Меня, где он настаивает: апостол воскликнул «Господь мой и Бог мой!», едва увидев явившегося ему Христа, так что не понадобилось влагать пальцы в Его «язвы гвоздиные». По-моему, пастырь прав: душа узнает Христа немедленно, когда внутренне видит Его (как в «Великом инквизиторе»: «Он появился тихо, незаметно, и вот все — странно это — узнают Его»). И этот опыт — вне сомнений.

Сергей Поляков, 
полковник, бывший заместитель командира спецподразделения «Альфа», вице-президент Ассоциации ветеранов подразделения антитеррора «Альфа», Москва

О сомнениях забываешь на Святой Земле

Все зависит от того, когда и как человек пришел к вере. Одно дело, если его несмышленым младенцем окрестили, причащали и в Церковь водили, а потом он вырос, вышел на дорогу — и растерялся. А если человек пришел к вере, как архимандрит Кирилл (Павлов), который всю войну Евангелие с собой проносил, то ясно, что здесь каких-то сомнений не может быть.
У меня сомнений вообще не было, так уж благодатно получилось. В 2000 году я вместе с группой сотрудников на Святой Земле обеспечивал безопасность его Святейшества, когда праздновали 2000 лет со дня Рождества Христова. Впечатления тех дней до сих пор со мной, и мне кажется, что именно благодаря им, а также общению с известными старцами, поездкам на Афон, сомнений у меня нет.
Но могут быть искушения: человек все знает, а поступает не по вере; как апостол Павел говорил: не то делаю, что хочу, а что ненавижу, то делаю (Рим 7:15).
Сомнения, конечно, у верующих быть могут, причем не только у мирян, но и у монашествующих. И на Афоне разговоры были, что иногда так «враг» достает. С одной стороны, у каждого свой путь к вере, в том числе и через сомнения. Но с другой — у меня много крестников, и я бы очень хотел, чтобы они никогда не сомневались в вере. Но, увы, не все так просто.

Николай Лисовой,  
доктор исторических наук, ведущий научный сотрудник Института российской истории РАН, заместитель председателя Императорского Православного Палестинского Общества, Москва

Нельзя хранить лед на горячей сковородке

Должны или не должны быть сомнения у верующего человека — вопрос спорный. Иногда говорят, что ежели сомнений нет, то, значит, и веры нет; называют это состояние «духовной сытостью» и видят в этом некий отрицательный момент. Я с этим совершенно не согласен. Все зависит от человека, от уровня его интеллекта, духовных дарований, обстоятельств прихода к вере. Бывают сомневающиеся, бывают несомневающиеся. К примеру, я не чувствую в себе сомнений. Вообще, когда мы говорим об этих самых сомнениях, то в основном имеем в виду интеллигентский тип религиозности, когда человек подвержен влиянию различных философских религиозных систем, восточных или западных религиозных веяний. Но для меня все это давно решено. Как невозможна другая родина, так невозможна и другая вера. Я бы просто не смог одновременно считать себя православным и заявлять, что «увлекаюсь» буддизмом, католичеством или еще чем-нибудь. Это все равно что хранить лед на горячей сковородке. Либо ты по-прежнему ищешь и еще не нашел главное решение, либо ты обрел Православие. И тогда какие же могут быть сомнения?