«ЗАМОРЗКИ» В «ОТТЕПЕЛЬ». СПЕЦСЛУЖБЫ И РЕЛИГИОЗНАЯ СФЕРА УКРАИНЫ ПРИ ХРУЩЕВЕ

В архивных фондах спецслужбы сохранился интереснейший документ –докладная записка КГБ при СМ УССР в КГБ СССР от 17 октября 1959 г. «О результатах агентурно-оперативной работы органов госбезопасности на Украине по борьбе с вражескими элементами из числа церковников и сектантов за период с 1944 по 1959 год»[1]. В основном же в отчете шла речь о результатах оперативной работы чекистов «по линии церковников и сектантов» в годы так назывемых «хрущевских  гонений» середины 1950-х  – начала 1960-х годов.  Именно тогдашний Первый секретарь ЦК КПСС и глава Правительства СССР Никита Хрущев (в 1920-е годы – сторонник ультрареволюционных идей Льва Троцкого) развернул преследования верующих на фоне «развенчания культа личности». Курс на форсированное построение коммунизма, закрепленный в новой Программе КПСС, подразумевал и полное устранение «религиозного дурмана».

Посадочная статистика

В послевоенные годы, отмечали контрразведчики, удалось разоблачить свыше 100 агентов немецких спецслужб и репрессивных органов среди клира РПЦ, Римокатолической церкви (РКЦ) Греко-католической церкви (ГКЦ), украинских автокефалов (УАПЦ), активистов религиозного подполья. В «актив» чекистов документ занес ликвидацию «чере агентуру» греко-католической церкви, «полную ликвидацию» подполья иеговистов-ильинцев, апокалипсистов, адвентистов-реформистов, хлыстовских сект, «прекращение деятельности» путем «профилактики и разложения» свыше 3000 православных общин, восоединение свыше 12 тыс. нелегалов-пятидесятников с зарегистрированной конфессией евангельских христиан-баптистов (ЕХБ). Был разгромлен нелегальный центр «пятидесятников» во главе с  «авторитетами» – Бидашем, Понурко, Калеником, Гулой и Чайкой.

В 1954–1959 гг. были нейтрализованы «основной и запасной» центры подполья иеговистов-рутефордовцев, связанные через Краковский центр со Всемирным иеговистским центром в Бруклине (США), а также нелегальные центры пятидесятников, адвентистов-реформистов (всего осудили 39 их активистов), обнаружили 6 нелегальных типографий иеговистов, у них же изъяли дензнаков и золота на 300 тыс. рублей.

В Харьковской, Сталинской, Луганской, Запорожской и Ровенской областях ликвидировали 35 нелегальных групп и 20 подпольных молитвенных домов «православных нонкоформистов» – «Истинно-православной церкви» (ИПЦ), иннокентьевцев, иоаннитов, арестовав 78 их участников. По линии «церковно-монархического подполья» отчитались о ликвидации «Правобережного центра ИПЦ», «Левобережного центра ИПЦ» (Серифим (Шевцов), Иван Бесхутрый), групп ИПЦ Сорокина (Луганщина), Грицана (Ровенская область), общин подгорновцев Дудника и Фурдыло (Слобожанщина), михайловцев (Михаил Кокитько), игнатьевцев (Харьковщина), иннокентьевцев (Винницкая область). Органы КГБ прекратили деятельность общин мурашковцев, духоборов (Загривный).

Правда, отмечалось в документе, в 1955–1956 гг. досрочно вернулось около 3 тыс. «церковно-сектантских авторитетов», что привело к активизации деятельности ряда религиозных течений и подполья. В частности, ряды ЕХБ и адвентистов седьмого дня выросли за два годы на 17,5 тыс., в т.ч. – на 5000 молодых людей. Всего же в 17 деноминациях (проходивших по документам КГБ УССР как «секты») в 1958 г. состояло 158 тыс. человек (включая 14 тыс. незарегистрированных пятидесятников, 7,5 тыс. иеговистов и других «нелегалов»)[2].

В ответ спецслужба усилила агентурную работу, продвигая свои источники в руководящие звенья религиозных формирований (в 1954–1959 гг. в них удалось внедрить 66 квалифицированных агентов), усиливая контрразведывательные мероприятия (совместно с внешней разведкой) против зарубежных «церковно-сектантских центров».

За указаный период  (и до 1961 г. включительно – в указанный документ позже внесли рукописные дополнения) органы госбезопасности арестовали 7235 участников религиозных организаций. В их числе: 462 представителя православного духовенства, 2194 «церковника» (актив мирян РПЦ, участники «церковно-монархического подполья»), 88 католиков, 601 греко-католиков, 2439 иеговистов, 781 пятидесятников, 120 евангельских христиан-баптистов (ЕХБ), 12 адвентистов седьмого дня, 130 малеванцев, 46 мурашковцев, 21 реформатов (венгры Закарпатья), 45 апокалипсистов, 19 скопцов, 7 молокан, 5 хлыстов.

Работа по «закордонным центрам»

О приоритетах «внешней» работы антирелигиозного отдела 4-го (секретно-политического) Управления КГБ Украины можно составить представление по «Плану перспективных агентурно-оперативных мероприятий по внедрению агентуры органов КГБ в закордонные церковные центры» (февраль 1957 г.). Разработка этих формирований тесно увязывалась с процессами «холодной войны» с ее акцентом на информационно-психологическое противоборство, и межблоковым противостоянием в мире,  в котором противники СССР стремились в полной мере использовать политическую эмиграцию, националистические, клерикальные центры с их закономерным и убежденным антисоветизмом и русофобией.

По мнению аналитиков 4-го Управления КГБ при СМ УССР, основными формами использования зарубежных религиозных центров в рамках «идеологической диверсии» против СССР выступали:

  создание на Западе негативного общественного мнения по отношению к СССР и другим социалистическим странам;

  засылка в СССР по нелегальным каналам религиозной литературы и трансляция соответствующих радиопередач;

  направление в СССР специальных курьеров с инструкцияим по использованию религиозного фактора для «враждебной работы»;

 сбор Ватиканом через верующих «на основе церковной дисциплины» разносторонней информации о положении в СССР и странах – членах Организации Варшавского Договора,  а также сбор сведений иеговистами в интересах США[3].

Как отмечалось в документе КГБ УССР от 25 мая 1959 г., ЦК КПСС и Председатель КГБ СССР поставил перед чекистами Украины «серьезные задачи» по усилению разведывательной и контрразведывательной работы, уделяя при этом «особое внимание проникновению нашей агентуры в зарубежные антисоветские центры с задачей разведки и разложенческого характера», тем более, что с середины 1950-х гг. религиозные организации стали энергично использоваться зарубежными спецслужбами в «подрывных целях». Отметим, что западные разведцентры вовсе не выступали защитниками гонимых верующих, и уж тем более – православных в СССР.

Радения о «нарушениях свободы совести» выступали всего лишь инструментом эрозии советского идеократического государства, и реальные устремления противников Советского Союза по «холодной войне» нам сейчас понятны куда лучше. 

К тому же, за годы независимости Украины, на фоне тотального нарушения прав людей (от конфискации их личных сбережений и «приватизации» до фактического объявления вне закона наиболее массовой и древней религиозной общины Украины)  еще весьма активными диссидентами и правозащитниками 1960–1980-х годов (включая отбывших солидные сроки лагерей и ссылок) почему-то не было создано ни одной правозащитной организации, не было развернуто, как в былые времена, «самиздата» и «хроник сопротивления», обращений к «мировой общественности».

Американская разведка, отмечалось в ведомственных документах, «сосредоточила в США все основные церковно-сектантские центры…, и  в полном контакте с Ватиканом и разведывательными органами Ватикана, активно использует эти центры по идеологической диверсии», обрабатывает общественное сознание «для возбуждения ненависти к СССР и странам народной демократии» (т.е. восточноевропейских союзников СССР). Кроме того, упомянутые центры, отмечалось в документе, возглавляются «церковными авторитетами из числа видных украинских националистов-эмигрантов, являющихся в подавляющем большинстве выходцами из западных областей Украины».

Среди объектов разработки фигурировали Ватикан, объединения греко-католиков,  «Синод РПЦ в Америке» митрополита Анастасия (Грибановского), «Синод УАПЦ в США» митрополита Никанора (Абрамовича), «Объединенная украинская православная церковь в Америке» во главе с митрополитом Иоанном (Теодоровичем) и епископом Мстиславом (Скрипником), «Украинска греко-православная церковь» в Канаде митрополита Иллариона (Огиенко).

Подчеркивалась связь этих конфессий с зарубежными спецслужбами (так, генеральный викарий ГКЦ в Мюнхене Голынский именовался сотрудником американского разведоргана «Астра», стремившегося перенести свою деятельность в Украину). Велись возможности выхода за рубежом на лиц, ранее состоявших в агентурной сети НКВД-НКГБ, в частности – довоенного агента «Степанова» (И.Губу),  ставшего епископом УАПЦ в США.

Были произведены и перспективные вербовки на территории УССР, в частности – агента «Ткаченко», родственника архиепископа УАПЦ Михаила Хорошего, «Евгения» и «Кунша» (близких к верхушке «Синода УАПЦ в США»), «234-го» (хорошо знавшего Мстислава Скрипника), священника «Михайловского» – бывшего секретаря Киевского епископа УАПЦ Пантелеимона (Рудыка – предполагалось склонить его к возвращернию в СССР), «Хмельницького» (состоявшего в переписке с  Илларионом Огиенко) и другие [4].

Зачем нам Ватикан?

Планировался (май 1959 г.) совместный с подразделениями внешней разведки комплекс мероприятий по усовершенствованию оперативной разработки зарубежных религиозных центров, связанных с иностранными разведками. Честно признавалось, что проводимые органами КГБ УССР оперативные мероприятия по отношению к зарубежным клерикальным центрам «носят примитивный характер», и не дают «особой пользы». Оперативники плохо ориентируются в деятельности упомянутых структур, не располагают подготовленной агентурой.

В связи с этим предлагалось создать в Первом главном управлении (ПГУ, внешняя разведка) КГБ СССР «специальный отдел для работы по закордону под религиозным прикрытием» (в КГБ УССР – специальное отделение в 1-м отделе). Высказывалось соображение о необходимости направления за рубеж провереной агентуры из числа священнослужителей РПЦ и РКЦ на должности настоятелей или администраторов, использовать по этой линии немалые возможности Католикоса Армяно-григорианской церкви, а также создавать резидентуры под «церковным прикрытием». С учетом многочисленных обращений верующих из зарубежных стран, предлагалось увеличить отправку им материалов о религиозной жизни в СССР.

Отдельно предлагались меры по подчинению протестантских деноминаций, в т.ч. и для использования в оперативных интересах «богатую материальную базу» их зарубежных общин. Особое значение придавалось Всесоюзному совету евангельских христиан-баптистов. Предполагалось через агентуру среди его функционеров, в общинах баптистов в странах Восточной Европы «вытеснить» американские миссионерские группы и «парализовать подрывную деятельность американской разведки». Шла речь о необходимости актвизации участия представителей протестантских общин СССР (агентов спецслужбы) в различных международных религиозных форумах. Более того, считалось возможным создать организационный комитет по созыву в СССР международного конгресса протестантских общин стран Восточной и Западной Европы[5].

Это лишний раз подчеркнул созыв 15 сентября 1958 г. совещания в КГБ СССР по проблемам оперативной работы по католикам, в котором ведущую роль играли представители КГБ Украины. Одним из ключевых вопросов, вынесенных на обсуждение, стал проект «отрыва католической церкви в странах народной демократии от Ватикана» и отделение РКЦ в СССР от Папского престола. Для создания «Русской католической церкви» предлагалось:

  - провести кампанию по компрометации католического духовенства (нарушения целибата, материальные злоупотребления и т.п.), и через агентуру из епископата направить письмо в Ватикан с просьбой разрешить «централизованное руководство католической церковью в СССР»;

  - создать деканаты (благочиния) РКЦ во главе с проверенными агентами-ксендзами;

  - учредить печатный орган советских католиков, провести масштабную кампанию по подрыву репутации Ватикана и подготовке окончательного разрыва[6].

Завербовать – и точка

Руководство предписывало усилить внимание к подбору и изучению (совместно со внешней разведкой) среди православного духовенства и семинаристов кандидатур на вербовку с последующим использованием «на приходах РПЦ в капиталистических странах». Тогда же, в 1956–1957 гг. КГБ УССР и ПГУ КГБ СССР направил в длительную командировку («с контрразведывательными задачами») в Канаду по легальным каналам Московской Патриархии конфидентов «Хмельницкого»,  «Горевого» и «Тараса»[7].

Одной из навязчивых идей, по другому не скажешь, оперативников-«религиоведов» КГБ УССР была вербовка известного священника, настоятеля кафедрального собора в Херсоне и секретаря Одесско-Херсонской епархии, протоиерея Бориса Старка. Об этом пишет в своих интересных мемуарах «Большая охота» Георгий Санников, будущий разведчик, а тогда, в начале 1950-х – начинающий сотрудник антирелигиозного отдела «О» Министерства госбезопасности УССР[8].  В порядке ознакомления с «участком работы», молодой офицер-юрист отправился в Одессу к руководителю крупнейшей епархии Украины, архиепископу Никону (Петину, в книге выведен под именем Тихон)[9].

Точнее, Санников  сопровождал свого шефа, полковника Виктора Сухонина: «…Полковник Сухонин, один из известнейших в системе госбезопасности руководителей и организаторов подразделений по борьбе с нелегальными в то время сектантами «пятидесятниками-трясунами», многочисленными сектами «молчальников», «дырников», изуверских «скопцов», «мурашковцев» и десятками других сектантских групп, существовавших нелегально, проводивших свою работу по вовлечению в эти секты молодежи», – так восторженно характеризовал своего руководителя начинающий контрразведчик. Сухонин выступал на встрече с владыкой Никоном (известным спецслужбе как «Петров») под прикрытием должности в Совете по делам религии, хотя вряд архиерей не догадывался, с кем имеет дело. Чекист просил владыку помочь в организации неформальной встречи с протоиереем Борисом Старком, дабы не напугать его «казенной обстановкой» облисполкома.

МГБ СССР проявляло большой интерес к отцу Борису, рассчитывая привлечь его к конфиденциальному сотрудничеству и «продвинуть» в ближний круг Патриарха Московского и Всея Руси Алексия. Отец Борис (1909–1996), сын контр-адмирала Георгия Старка, примыкал к «Белому движению» (где его отец командовал Волжской и Сибирской флотилиями), в 1922 г. эмигрировал во Францию. После победы над нацизмом, будучи патриотом своей Родины, отойдя от антисоветской политэмиграции, на волне возвращения в СССР в 1952 г. прибыл с семьей в Одессу, служил в Белгород-Днестровском. Старка несколько лет «наблюдали», еще в парижском посольстве с ним (по просьбе Сухонина) встречался сотрудник дипломатической резидентуры МГБ, дав священнику положительную характеристику – он долго добивался репатриации, выполняя и волю покойного отца.

«…Беседу со Старком вели втроем. Кроме нас с Сухониным присутствовал и заместитель уполномоченного по делам православной церкви в Одессе, он же – начальник отделения «церковников» Одесского областного управления госбезопасности (подполковник Юферов – Авт.). – писал Санников. –  Виктор Павлович был прав. Старк оказался фигурой, совершенно непригодной для роли агента. И не потому, что он был истинно верующим. А потому, что Старк, как выяснилось в четырехчасовой беседе, был человеком, как говорится, «не от мира сего» – чрезмерно застенчивым, робким, нерешительным и в высшей степени скромным. Полученные от беседы впечатления полностью совпали с имевшимися у нас к тому времени данными как из Франции, так и в период его жизни уже в Советском Союзе». В.Сухонин, опытный агентурист, и сам был категорическим противником вербовки «под нажимом» священнослужителя.

Однако его колеги не унимались. В изученных нами документах периода служения отца Бориса в Херсоне содержаться свидетельства настойчивых усилий местных чекистов по привлечению настоятеля собора к агентурному сотрудничеству. Контрразведчики, неоднократно встречавшиеся с ним, характеризували пастыря как «волевого, энергичного, умного и культурного человека», лояльного по отношению к власти, не имевшего отношений с зарубежными спецслужбами.

Более того, 17 декабря 1957 г. отдел Сухонина сообщил херсонским коллегам, что отец Борис «по религиозным убеждениям и особенностям характера» явно не годится в негласные помощники «органов».  Тем не менее, местные служивые считали, что в лице отца Бориса они обретут перспективного агента для работы по «белой» эмиграции.  В январе 1958 г. разработали план по «установлению контакта и склонению к вербовке», провели семь встреч. Священник всячески уклонялся от оформления отношений, «добычей» стали лишь его рассказы о положении в РПЦ за рубежом – понятно дело, уже устаревшие[10].

Трудно сказать, что произошло далее, но отца Бориса в 1960 г. перевели в центральную Россию – в Ярославскую епархию, настоятелем Вознесенско-Георгиевского храма Рыбинска и благочинным Рыбинского округа. Затем был назначен в ярославский Феодоровский кафедральный собор, возведён в сан протоиерея. Награждён правом ношения митры, второго креста, а также Патриаршим крестом и тремя орденами Русской Православной Церкви. В Ярославле отец Борис и закончил земной путь…

«…Конец света наступит скоро»

А преследования Православия продолжались. Лишь за 1960–1961 гг. в Украинской ССР закрыли 15 монастырей (насельников стало меньше на 1113 человек), 1735 храмов (в 1962 г. – еще 4 обители и 958 храмов), отреклось от сана 97 священников, 1800 человек заявило «разрыве с религией» (при этом к 1962 г. в Украине оставалось 6463 действующих храма – 63% от их численности в СССР)[11].

Как свидетельствовал план работы 5-го отдела (религиозная сфера) 2-го Управления КГБ УССР на первое полугодие 1962 г., приоритетами оставались агентурные мероприятия по созданию оперативных позиций и пресечению деятельности нелегальных структур иеговистов и униатов, их разложение и перехват каналов связи с зарубежьем. Но не забывали и о Православии, его святынях – Лаврах. Предписывалось, в частности, совместно с партийными органами, УКГБ по Львовской, Тернопольской и Волынской областям «осуществить мероприятия по компрометации реакционно настроенных членов церковного совета Почаевской Лавры», т.е. тех, кто активно сопротивлялся ее закрытию[12]. Правда, в других документах признавалось, что добрая половина агентуры не передает «правдивых материалов» и «по объективным данным не может выполнять наши задания»[13].

По отношению к клиру РПЦ в епархиях контрразведка руководствовалась совершенно секретной  директивой № 44, и вела разработку с целью «выявления украинских националистов, проживавших в капиталистичесаих странах, и подбора среди них кандидатов на вербовку, подставы нашей проверенной агентуры закордонным националистическим, церковным формированиям, а также выявления антисоветской деятельности бывших священников-автокефалистов на территории области»[14]. Механизм разработки спецслужбой Православной  конфессии можно проиллюстрировать на примере работы УКГБ по Винницкой области (1958 г.)[15].

На то время в этой преимущественно аграрной области служба шла в 599 храмах, служили архиепископ и 398 иереев (60 из них – прибыло из Западной Украины), из клириков приобрели 19 агентов. 4 священника состояли в оперативной разработке. Внимание старались уделять подозреваемым в связях с ОУН, бывшим автокефалам, приобретению агентов, способных работать по линии «церковно-моанрхического подполья» (ИПЦ, подгорновцам и другим).

Следует признать, что Винничина действительно была «Меккой» нонкоформистов православного толка. Одних иоаннитов КГБ насчитываал не менее 200, во главе с живущей нелегально «игуменьей Феофанией» (Пистинией Швец, прошедшей 5 лет ссылки в Казахстане). Она и «духовник» иеромонах-нелегал Аркадий (Петр Фоменко) поддерживали связь с «епископом» иоаннитов Иоасафом (Филиппом Путилиным, живущим в Красном Сулине Ростовской области). Иоанниты (по сути, обожествлявшие Св.праведного Иоанна Кронштадтского, что Церковь осудила еще до революции),  имели нелегальные монастырь и храмы, совершали «тайный постриг».

В их среде распространялись враждебные по отношению к канонической церкви и клиру суждения, ожидания скорой войны, «которая принесет верующим большую радость и хорошую жизнь». Некий Степан Ганусин пояснял «верным»: «В церковь ходить не следует, ибо она служит не Богу, а антихристу. Священников, служивших Богу, всех расстреляла Советская власть, а имеющиеся священники – коммунисты… Конец света наступит скоро» и так далее. Хрущевские гонения на Православие лишь подталкивали часть верующих в «катакомбы».

Дмитрий Веденеев, доктор исторических наук

Примечания:

1. Отраслевой государственный архив (ОГА) СБУ. Ф.1.Оп.21.Д.2. Л.1–29.
2. ОГА СБУ. Ф.1.Оп.21.Д.2. Л.257.
3. ОГА СБУ. Ф.1.Оп.12.Д.4. Л.213.
4. ОГА СБУ. Ф.1.Оп.12.Д.4. Л.3–4, 117–135, 210, 217–218.
5. ОГА СБУ. Ф.1.Оп.12.Д.4. Л. 215–218.
6. ОГА СБУ. Ф.2. Оп.20. Д.10. Л.277–279.
7. ОГА СБУ. Ф.1. Оп.1. Д.1423. Л.7; Д.1494, Л.152.
8. Санников Г.З. Большая охота. Разгром вооруженного подполья в Западной Украине. М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2002.
9. Священник с 1928 г., был репрессирован. Участник войны, принес покание и перешел от обновленцев каноническую РПЦ. С 1944 – епископ Ворошиловградский. С августа 1948 г. временно управлял Одесской епархией, а затем был назначен епископом Херсонским и Одесским с оставлением за ним управления Донецкой и Ворошиловградской епархией.
10. ОГА СБУ. Ф.2. Оп.27. Д.9. Т.2. Л.243.
11. ОГА СБУ. Ф.1. Оп.1. Д.1423. Л.20-22.
12. ОГА СБУ. Ф.1. Оп.1. Д.1423. Л.2-6.
13. ОГА СБУ. Ф.1. Оп.1. Д.1423. Л.2-6.
14. ОГА СБУ. Ф.2. Оп.27. Д.8. Л.43.
15. ОГА СБУ. Ф.2. Оп.27. Д.8. Л.1-15.

https://pravlife.org/ru/content/zamorzki-v-ottepel-specsluzhby-i-religio...