«Закон Димы Яковлева»: Право на будущее. Андрей Карпов

Изначально «закон Димы Яковлева» был симметричным ответом, предусматривающим санкции против американцев, от действий которых пострадали российские граждане. Но после первого чтения в закон была внесена поправка, запрещающее усыновление детей гражданами США. Таким образом, был создан прецедент запрета иностранного усыновления.

Сразу же поднялась волна протестов. Заговорили, что занятые политическими играми депутаты забыли о детях. Что дети важнее политики. Что мы не должны нарушать интересы детей. Что некоторые дети тяжело больны, и только в США могут получить необходимую помощь, а в России ими никто не занимается. Что иностранное усыновление запрещать никак нельзя, это — бесчеловечно.

Стоит разобраться в том, почему вопрос о запрете иностранного усыновления звучит так остро. Мы имеем здесь столкновение двух мировоззрений.

Первое мировоззрение — глобалистское. Оно исходит из того, что человек — это самодостаточная монада. Поэтому важно лишь то, что человек получает для себя. С этой точки зрения ребенку в США лучше, чем в России. По этой логике надо не только всех сирот, по возможности, отдать на усыновление американцам, но и семейных детей предпочтительнее изъять из семей и отправить в Америку. Так глобалисты понимают заботу о детях: детям необходимо дать максимум возможностей для реализации их потребностей, прежде всего, материальных.

Второе мировоззрение — национально-патриотическое. Оно исходит из того, что существует такая реальность как народ, представляющая собой духовно-историческую общность людей. Предполагается, что люди в этой общности нуждаются друг в друге и несут друг за друга ответственность. Взрослые отвечают за детей своего народа, в том числе и оставшихся без родителей. А дети существуют тоже не сами по себе, а в рамках семьи — в том числе и самой большой семьи, которая есть народ, принимая на себя его судьбу.

В рамках глобалистской модели народу нет места. Если мы станем ей следовать, наш народ просто исчезнет. Да и не достоин он будет своего существования. А Россию заполнит население, то есть те люди, которые просто проживают на данной территории в данный момент времени — сегодня коренные россияне, завтра те, которые о России и знать ничего не знают и по-русски не говорят.

Усыновление за рубеж прямо связано с существованием народа. То, что ребенка можно воспитывать в иной культуре, в иной системе ценностных координат, прививать ему любовь к другой земле, означает, что культура, Отечество, прошлое и для взрослого не имеют значения. Важно лишь, какие реализации где возможны. Одно связано с другим. Или Родина (а это, прежде всего, единство судеб) существует, или мы имеем территорию, которую можем легко сменить на другую, в зависимости от наших потребностей.

Надо сказать, что мы до сих пор жили по глобалистской модели. Сейчас мы наблюдаем первые и неуклюжие попытки отойти от нее. (Эта неуклюжесть проявляется в том, что запрет усыновления в США оказался привязан к «Акту Магнитского», хотя отказ от зарубежного усыновления вещь концептуальная, а «Акт» — конъюнктурная). За время своего существования в рамках глобалистской модели мы практически разучились нести ответственность за собственную историческую судьбу. Этим объясняется и то, что у нас много сирот, и то, что у нас не так много усыновлений, как это требуется, и то, что наши больные дети часто остаются без необходимой медицинской помощи.

Поэтому закон об отказе от иностранного усыновления должен идти в комплексе с мерами направленными на исправление ситуации. Ресурсы найти можно, было бы желание.

Если мы это сделаем, мы обретем будущее. Если не сделаем, то принятый закон Димы Яковлева только обострит ситуацию. Мы узнаем, что не способны больше быть народом. Что глобализм победил, и такое понятие как Родина — теперь лишь литературный образ, не более.

Так что данный закон — не просто щелчок по носу зарвавшейся Америке, это — наша внутренняя, очень серьезная проверка. Проверка на будущее. Она началась, а чем закончится — пока неизвестно.