«ВСЁ КРАСИТ МЕРА»

Беседа о подвиге с архимандритом Мелхиседеком (Артюхиным)

Настоятель московского подворья Оптиной пустыни и храма Покрова Пресвятой Богородицы в Ясенево, пресс-секретарь Синодального отдела по монастырям и монашеству архимандрит  Мелхиседек (Артюхин) продолжает беседу о подвиге. Как правильно подвизаться, чтобы «не сломаться»? Важны ли «малые шаги»? Когда промолчать – подвиг, а когда, наоборот, подвиг – высказаться? В чем подвиг священника? Нужно ли, чтобы все знали о подвигах и твоих добрых делах? И нужно ли отказываться от благодарности за нашу помощь?

– Отец Мелхиседек, как определить для себя меру подвига? Это подвиг – если человек, начавший ходить в храм, себя к этому понуждает? Где тут духовные плоды? Что, достаточно просто прийти в храм и отстоять службу? Но, с другой стороны, он мог бы и не пойти, мог бы поспать подольше в воскресенье…

– Безусловно, в духовной жизни существуют ступеньки. Вот как в школе: первый класс, второй, третий… – так же и здесь. И мы через две ступеньки перескочить не можем. Вообще-то надо начинать с малого. То, о чем вы сказали, как раз пример малого и есть. Я эти внешние подвиги не люблю, но у аввы Дорофея есть описание того, с чего начинается воздержание. Перескажу применительно к русским реалиям. Вот ты наложил себе тазик щей – не доешь две ложки. Из тазика щей – две ложки. Наложил тазик гречки – две ложки не доешь. Тоже маленький подвиг. Воздержание с этого начинается – с двух ложек.

Принудить себя подавить гнев, держать язык за зубами – подвиг гораздо больший. И вот с этого начать надо бы

Как-то мы беседовали с нашим прихожанином, который хотел взять некий обет – и называл что-то внешнее. А я ответил ему: лучше бы ты три месяца не гневался или чтобы твой гнев не доходил до языка. На что-то внешнее мы готовы! Вот у католиков традиция: надо часть пути к некоей святыне проползти на коленях – помнится, передачу смотрел об этом. Даже дорожки коленями протерты. Может, и это в какой-то мере является подвигом, и хорошо, что кто-то себя понуждает так делать. Но принудить себя держать язык за зубами – это подвиг гораздо больший. И вот с этого начать надо бы. Пообещать себе и людям: в течение этого дня или недели я сдерживаюсь, не выхожу из себя.

Как подавить гнев? Святитель Феофан Затворник пишет: сердце возмутилось гневом, раздражением – стисни зубы и молчи. Внутри-то кипит – а ты стисни зубы и молчи! Раз промолчал, два промолчал – потом твоя реакция на вещи, тебя раздражающие, уже будет поспокойнее. И еще: подумай, а может быть, ты сам дал повод к тому, что с тобой разговаривают не так, как тебе хотелось бы, и потому ты сердишься? Может быть, ты сам неадекватно реагируешь на совершенно безобидную вещь? Может, у тебя самого гипертрофированный взгляд на ситуацию, на человека?

Отцы говорили: «Правилу маленькому, но постоянно исполняемому, цены нет»

Так что начинать надо с малого, идти к чему-то постепенно. У греков был замечательный девиз: ничего сверх. Ничего сверх! И Оптинские старцы жили в таком же духе: крайности – бесовские. Отказываюсь от всякой пищи, в храм хожу каждый день, молитвенное правило прежде ни разу не читал, не знал даже, что это такое – утренние и вечерние молитвы, а теперь заставляю читать себя полностью и все утренние, и все вечерние молитвы… Да лучше начать сТрисвятого и закончить упованием «Отец, виждь и упокой мой дух» – минутное правило. Кстати, отцы так и говорили: «Правилу маленькому, но постоянно исполняемому, цены нет». Епископ Игнатий пишет: за большим и непосильным правилом следует тотчас оставление всякого правила. Это очень важно – знать меру. Всё красит мера. Пусть это будет по чуть-чуть, но ежедневно и постоянно.

Я, когда приходится причащать на дому или быть на освящении квартиры, видя там беспорядок, укоряю иногда прихожанок. Редко когда всё ухожено. И я им говорю: берите пример с храма. В храме что мы видим? Гармонию, чистоту, порядок. Свечи на своем месте, если текут – убираем; пол подметаем, моем несколько раз в течение дня. Нет ничего разбросанного, развешенного. И дом должен стать проекцией храма на твою собственную квартиру. Отвечают: «Не хватает времени». Как-то открыл шкаф: там белье напихано абы как. Говорю хозяйке: неделю разбираешь одну полку, неделю – другую. Ведь в неделю одну полку можно разобрать? Через два месяца приглашает меня на чай – посмотреть, как всё устроилось. Она стала по квадратному метру дома прибираться – и теперь чистота и порядок…

– А как быть многодетным семьям, ведь такой порядок им трудно сохранить?

– Конечно, в многодетных семьях, пока дети маленькие, наводить порядок бесполезно: он на полдня. Но в местах только родительских и тех, которые детям недоступны, все-таки надо иметь порядок. Святой угол для детей не может быть доступным, он не может стать продолжением песочницы. Квартира – это детская песочница, но не святой угол и не место родителей. Первое – область святыни, второе – область личной жизни взрослых. Их нужно выделить из общего пространства. Песочницу сложно в порядок привести, но иметь в квартире зоны, где порядок должен быть всегда, – это возможно.

– Батюшка, вы справедливо сказали о важности умения хранить молчание, быть воздержанным в слове.

– Да, это один из способов нашего безопасного существования.

– Но многие психологи с вами не согласятся. Они утверждают, что нужно выговориться, и тогда ты успокоишься.

– Я вполне согласен с тем, что объясняться обязательно надо. Спустя какое-то время. Когда человек в духе и ты в духе. Сразу выплескивать все, что накипело, – это возможно только среди близких людей, кто способен понять. Но ситуации бывают разные: когда-то надо сразу все выяснить, когда-то надо сделать паузу. Во всяком случае, когда ты в гневе, что-то решать и объясняться почти невозможно. Говорите громко, чтобы вас услышали, говорите тихо, чтобы вас послушали. Начнешь орать – тебя услышат, но слушать не будут – и не послушают. Поэтому – повторю еще раз – всё должно иметь свою меру. И, кстати, это человек должен чувствовать.

Объясняться чрезвычайно важно близким людям. Я всегда привожу такой пример. Как-то на Пасху, когда уже праздник прошел, я дополнительное вознаграждение батюшкам раздавал – в красивом таком не конвертике, а пакетике и с шуткой. Потому что, если в начале поста священники – как психологи, то в конце поста, особенно Великого поста, они становятся уже психиатрами. У тебя самого уже мозги практически не работают от того, что слышишь, от бесконечной исповеди, а иногда и от первой исповеди. Все это очень сложно, особенно Великим постом. И нужна разгрузка, дополнительное питание батюшкам, особенно многодетным. И вот я вручаю пакетик и говорю: «Лепта вдовицы». Другому: «Лепта вдовицы». Все улыбаются, все довольны, поцеловались в щеку на праздник Святой Пасхи. Даю следующему батюшке: «Лепта вдовицы». И вдруг вижу: он в лице переменился. Глаза навыкате, удивленный взгляд. Я про себя подумал: «Интересно, еще не знает, сколько в пакетике, а уже почувствовал, что он не такой и толстый, уже подумал: вот какой жмот Мелхиседек. Что, тактильные чувства так развиты? И почему он расстроился?» И вдруг он спрашивает: «Батюшка, что вы сказали?» А ему отвечаю: «Я сказал: лепта вдовицы». Он лезет ко мне обниматься, целоваться и всё повторяет: «Слава Тебе, Боже; слава Тебе, Боже; слава Тебе, Боже». Я не могу понять, что происходит. А он тут и говорит: «А мне послышалось: да подавись ты!» Лепта вдовицы – да подавись ты! Вот как бывает в конце Великого поста. Насколько это сложно – священническое служение. И это пример, как недоразумение сразу и разрешилось, потому что мы объяснились.

Что бы ни произошло, что бы ни послышалось, что бы ни показалось, обязательно выясни: а так ли это?

Так и близкие люди, что бы ни произошло, что бы ни послышалось, что бы ни показалось, обязательно должны переспросить: а так ли это? И человек объяснит обстоятельства, которые способствовали этому разладу или, наоборот, не способствовали. Не всё так однозначно. Когда-то надо вовремя промолчать, а когда-то надо вовремя сказать, только не надо ничего говорить в гневе и перевозбужденном состоянии, потому что слово – не воробей… Особенно этого нельзя делать по отношению к начальству. Нельзя грубить, хамить, выяснять. Я часто с подобным сталкиваюсь, с неуравновешенными людьми. Сделаешь им замечание, они тебе – десять оправданий в ответ да еще скажут: ты сам такой. Я стараюсь быть добрым, но не всегда получается; стараюсь себя в руках держать, но иногда этого подвига не хватает. Все-таки люди, находящиеся в подчинении, должны понимать, что священник друг, духовник, но когда-то он одновременно и начальник. Это сложно, когда он еще и начальник. Поэтому вы разводите эти вещи: когда вас по головке погладили – а когда и выговор по делу. Нужно уметь это все объективно проглотить, сделать выводы, исправить – и всё будет в порядке. Терпение – это тоже подвиг общения.

– Я хотел бы вернуться к разговору о пастырском подвиге. Мы, мирские люди, не особо задумываемся, приходя к духовнику, какой это труд – пастырство. Не могли бы вы рассказать о подвиге священства, об этом служении?

– Он у всех разный. Расскажу о наших московских храмах, но не о себе, а о своих собратьях. В наших храмах богослужение ежедневное: утром и вечером. А в воскресные дни – две Литургии: ранняя и поздняя. При большом количестве народа и при малом количестве духовенства. Так что священники выкладываются. Москву не сравнить с другими местами. Простые цифры: в Ясенево 180 тысяч жителей, три действующих храма – 50 тысяч жителей на храм. Такого нет ни в одном районном или областном городе России. Соответственно, нагрузка на священника – колоссальная. У пастырей по нескольку раз в день причастия на дому и соборования. Один конец, другой конец, третий конец… А у одного из них, при всем прочем, еще шесть человек детей, у другого – трое. Вы можете себе представить: шесть человек детей! И при этом ежедневное – почти без выходных – участие в жизни Церкви. А жить без выходных – это нормально? А почему без выходных, хотя вроде бы официально они есть: два-три дня в неделю? Потому что выходной для священника – это по сути не выходной. Это день, свободный от послушания в храме, но я знаю, что эти дни используются ими для восполнения тех треб, которые не успели совершить в свое «рабочее время». Плюс семейные обязанности. Вот срез священнической жизни на наших приходах в Ясенево.

Не говорю уже о том, что повседневная жизнь священника состоит не только из одного богослужения. Это и общение с людьми, и исповедь. Из ста человек только один придет и скажет: «Батюшка, порадуйтесь за меня. Бросил пить, курить, разошелся с любовницей, правило исполняю, перестал психовать по всякому поводу, порнографию на сайтах забросил и прочее, и прочее». Из ста – один скажет, что с Божией помощью удается что-то в себе преодолевать. Бесконечно – только проблемы. Помолитесь об одном, другом, третьем. «Муж не понимает… муж ушел… 12 лет прожили вместе… 20 лет прожили вместе… 30 лет прожили вместе… что мне теперь делать? Сын прожил год, развелся, жене изменяет… Дочь “работает” на два фронта, я об этом недавно узнал…» Это до бесконечности. Это всё по нервам, всё по мозгам. И самое главное: «Дайте ответ, подскажите!..» А что подскажешь, когда поломана судьба? Когда человек ушел из семьи? Как теперь второй половине это пережить? Каких-то готовых рецептов, чтобы быстро ситуация разрешилась, – нет. Всё очень сложно. А человек хочет ответа сейчас. Конечно, есть какие-то общие наставления и советы. И вот человек, проживая месяц, второй, третий, потихоньку что-то в своей жизни начинает налаживать. И снова и снова приходит к тебе, и ты их уже воспринимаешь как своих детей.

Конечно, хотелось бы быть, как хирург, таким «непробиваемым». Ведь если хирург будет переживать о той боли, какую он доставляет, когда режет, он оперировать не сможет. Вот и вырабатывается у него определенное бесчувствие – как защитная реакция. Хочется тоже такое бесчувствие иметь, чтобы на все не реагировать, но священнику это невозможно: он все через сердце, все через мозг пропускает. И с этим живет, это всё потом в памяти всплывает…

– Отец Мелхиседек, а какое место в вашей жизни занимает подвиг? Что для вас значит подвиг?

– Обычно о себе говорить не принято, но, поскольку у нас откровенный разговор на пользу другим людям… я по устроению очень ленивый человек, и мне тяжело утром вставать, всегда еще поспать хочется. Сейчас, в старости, уже меньше. А вспоминаю себя в молодости, в Оптиной… Ранние службы, полунощницы – а ты: еще пять минут поспать, еще пять минут… На подворье Оптиной в 6 часов начинается утренняя молитва, монашеское правило. Вот тут как раз и противостояние «хочу» и «надо». Не хочу вставать, а надо. Это понуждение, преодоление себя – тоже маленький подвиг. Бывает, что и не получается – по лености.

А еще я очень психованный человек, и поэтому мне удержать себя в границах, не выйти из себя – тоже подвиг. Меня задень, не послушайся, не сделай так, как было поручено и обговорено, – вспыхиваю. Приходится проводить большую работу над собой, чтобы находиться в добром расположении духа, во всяком случае не показывать, что у меня внутри. Я руководствуюсь советом святителя Феофана: стисни зубы и молчи.

Чтобы себя в руках держать, надо понимать свое достоинство – достоинство христианина, достоинство главы семьи

Вот с этими двумя проблемами я борюсь. И другим советую: не говорить себе, что встану через пять минут, – это всё обман, это ни к чему доброму не приведет, – а надо, как будто тобой выстрелили, катапультироваться из теплой кровати. Только так, а не иначе. А чтобы себя в руках держать, не выходить из себя, надо, во-первых, понимать свое достоинство христианина, достоинство главы семьи, достоинство священника. Каждый должен жить в своем достоинстве, у каждого есть свой образ чести. Не надо терять его. Сознание долга и сознание заповеди должно быть впереди. Мало ли, какие у нас чувства! Чувствами надо владеть. И, конечно же, призывать имя Божие, потому что самому преодолеть эгоиста в себе невозможно. Поэтому всем советую: при вспышках страстишек успеть прочитать: «Господи помилуй, Господи, вразуми». Чтобы ничего не ляпнуть ненужного, за что потом будешь раскаиваться и о чем переживать.

– Отец Мелхиседек, есть состоятельные люди, помогающие приютам, больницам… Часто об этой их помощи рассказывается: бывает, что специально, а бывает, что и вопреки их желанию. Между тем считается, что подвиг не требует такой огласки, что подобные дела в тайне делаются. И не требуют ответной благодарности. Вот недавно сотрудник ППС Даниил Максудов на трассе Орск–Оренбург помог замерзавшим людям, отдал им свою одежду – а сам сильно обморозился. Но от финансовой помощи в благодарность отказался.

Так надо ли рассказывать о подвигах, благодеяниях и добрых делах? Хорошо это или плохо?

– Я положительно отношусь к тому, когда идет освещение в СМИ той или иной помощи, потому что у нас должна быть положительная картинка на телеэкране. А что еще показывать? Пусть хоть это показывают. Потому что этот пример подвигнет поступить так же. Когда человек пиарится через это, на этом тщеславии зарабатывает себе какие-то очки, бонусы, – это его проблема. Показывать все равно можно. И от пиара польза будет, потому что это пример. А нормальному человеку достаточно впечатления от доброго дела.

Вот только помощь богатого человека подвигом не назовешь. Почему? Одна моя хорошая знакомая говорит: если от большого отнять маленькое, останется большое. Человек ничего не теряет, это не те две лепты вдовицы, о которых я вспомнил. Это от избытка. Не от сердца, а от избытка средств. Понятно, что жадный человек удавится за сто долларов, он и полушки не даст. Подвига, когда богатый жертвует, никакого нет, но польза есть, и пусть будет таких людей побольше, потому что из этой помощи складываются и добрые проекты, и добрые дела, и хосписы, и дома престарелых, и детские дома… И храмы строятся из этой всеобщей доброй помощи.

А вот то, что парень отказался от финансовой помощи… Я этого не понимаю и не могу прокомментировать. Я видел, что он пострадал: рука замотана… Ему же нужны будут лекарства! Кстати, есть христианское святоотеческое правило: от помощи отказываться не надо. Как говорит русская пословица: бьют – беги, дают – бери. И это правильно. Да дай ты возможность человеку сделать тебе доброе дело! А у нас же принято выпендриваться: когда на юбилей или день рождения дарят вам подарок, говорить: «Ой, что вы! Такой дорогой подарок! Не нужно…» Послушайте, ведь человек от всего сердца вам хочет сделать приятное. И даже если вам, может быть, эта обезьянка, плюшевый мишка или десятый зонтик не нужны – прими с благодарностью. Я так поступаю и других этому учу. «Зонтик? – Прекрасно! Я об этом только и мечтал». Вы не только приняли подарок, вы еще и показали человеку, что он вам угодил, сделал вам хорошо. А если этот зонтик тебе не нужен, сам подари его кому-нибудь: родным, близким, на приход принеси, батюшке подари, алтарникам своим знакомым – не имеет значения, что с ним дальше будет. Ты принял, человек получил венец за то, что от всей души сделал тебе подарок. А это всё кривляние: «Ой, не надо, ой, это слишком…» Понятно, что большие машины никто не дарит…

Надо благородно принимать помощь, когда она приходит. Это тоже деликатность отношений

Надо благородно принимать помощь, когда она приходит, а это редко бывает. И по большей части думать, как мы сами можем помочь. Это тоже деликатность отношений: сразу принимать, сразу благодарить, сразу говорить, что это было великолепно. Кстати, для заметки – преподобный Исидор Пелусиот сказал: «Благодарность – это протянутая рука к Богу за новыми благодеяниями, и благодарность приемлющего подвизает дающего к новым благодеяниям». Поэтому по жизни мы должны быть людям благодарны даже за каждую мелочь. За открытку, письмо, простое поздравление с юбилеем. Даже за устное поздравление принято благодарить, а на открытку отвечать открыткой, на письмо – письмом, на благодарность – благодарностью.

– Спасибо, батюшка. Подытоживая наш разговор, хотелось бы вспомнить слова Христа: «Кто хочет идти за Мною, отвергнись себя, и возьми крест свой, и следуй за мной» (Мф. 16: 24). И еще: «Сила Моя в немощи совершается» (2 Кор. 12: 9). Как сделать так, чтобы эти слова Спасителя стали законом жизни для каждого человека?

– Надо пробовать. Всё познается из опыта. В продолжение слов Христа – старец Паисий говорил: за самоотверженную любовь Бог дает двойное здоровье. Пробуйте иметь эту самоотверженную любовь, пробуйте делиться, пробуйте иметь радость от служения, а не от того, что служат вам. Мне всё время вспоминаются последние слова Спасителя перед распятием. А последние слова – они самые ценные, самые назидательные, воспринимаются ближе всего к сердцу, если они от близких людей. А это слова Самого Спасителя! «Я не для того пришел, чтобы Мне служили, но чтобы послужить… Кто хочет быть первым между вами, да будет всем рабом, а кто хочет быть большим между вами, да будет вам слугою» (ср.: Мк. 10: 43–45). Вот этот внутренний фундамент, внутреннее направление должно быть в нас, чтобы мы имели радость от служения. Эти слова всегда надо держать в памяти – не только в уме, но и в сердце: «Я пришел не для того, чтобы Мне служили, а чтобы послужить». И перевод этих слов в жизнь, претворение их в жизнь повседневную и будет подвигом, о котором мы с вами говорим. Евангелие перевести в жизнь и чтобы в нас больше побеждал человек «надо» над человеком «хочу» – это и будет наш повседневный подвиг христианской жизни, который сделает нас похожим на нашего Господа, как бывают дети похожи на своего родного отца.

– Отец Мелхиседек, благодарим вас за увлекательную беседу.

– Желаю всем доброго подвига.

С архимандритом Мелхиседеком (Артюхиным)
беседовал Никита Филатов

http://www.pravoslavie.ru/89981.html