«Трудная» канонизация. Георгий Великанов

Жил на земле человек, муж гигантской силы духа (и тела), имя его Силуан. Среди монахов своей обители ничем особо не выделялся, хотя многие любили его. Жил аскетично. Кушал мало, спал – и того меньше. Работал на мельнице за десятерых, угощал собратию чаем. Был молчалив, но и общаться любил, когда спросят – ответит, а так – смотрит проникновенно своими лучистыми, ясными глазами, и на душе хорошо становится.

В общем, обычный, хороший, даже образцовый святогорский монах. Вот только почему-то особо любил отца Силуана знаменитый сербский епископ Николай (Велимирович), приезжая на Афон, всегда просил его молитв. Заочно почитал старца и владыка Вениамин (Федченков), живший в то время в эмиграции в Париже и хранивший как святыню письма святогорца.

Вообще схимонах Силуан, как ни странно, со многими в Париже переписывался (недавно стало известным, что молодой и еще никому не ведомый врач Андрей Блум начал свой монашеский путь в том числе по благословению старца Силуана)[1]. Писал просто, без обиняков.

«Радуйся, госпожа Надежда, что любит нас грешных Господь. Получил от Вас доллар и его дал молиться за Вас и ваши имена записаны поминать… Скажите Евфимии, рабе Божией, пусть она усердно молится за мужа и несет немощи его. Думаю, что он поправится. Душа моя его много возлюбила… молитесь за меня, чтобы я стяжал Христово смирение и любовь, и тогда будет смерть мила»[2].

Адресат старца – в будущем монахиня Пюхтицкого монастыря Силуана, а в момент получения письма (1937) еще простая мирянка Надежда Андреевна Соболева – уже тогда стремилась к постригу, и вот отец Силуан наставляет: в монастырь пока вход заказан.

«Ваша обязанность воспитать сына и представить его чистым Христу, а когда он будет чист, Дух Святой в нем будет жить, и он будет молитвенник за весь мир, а если потеряет благодать, то будет рыдать, подобно Адаму, выгнанному из рая. Адамовы скорби описать трудно, но кто познал Господа и потерял эту любовь, тот разумеет… “Душа моя, Господи, скорбит по Тебе, что я не вижу Тебя. Как мне не скорбеть. Твой тихий и кроткий, Господи, взор привлек мою душу. Мое сердце возлюбило Тебя”».

Сейчас нам всё это уже знакомо. Весь мир узнал и прочитал записи Преподобного, сделанные неумелой рукой (ведь он ходил в школу лишь «две зимы»), но талантливо обработанные жизнеописателем Старца отцом Софронием (Сахаровым). Там мощным лейтмотивом звучит эта песня всей жизни преподобного Силуана. Но если вдуматься в «свежую» ситуацию переписки… Не слабо… Писать обычной мирской женщине, что ее сын призван быть «молитвенником за весь мир»… Скорбеть, что, Господи, я не вижу Тебя… Видимо, из души этого необычного обычного монаха просто изливалось его состояние, невольно прорываясь в письмах. Настолько, что отец Силуан словно забывал: перед ним обычные, искренне верующие, горячие, но обычные люди… И как когда-то апостол Павел в письмах своим духовным «птенцам» нагромождал сложные словесные конструкции, повторяясь, восклицая, возвращаясь к одной и той же мысли, словно не в силах ею насытиться, – так и русский монах Силуан даже в письме не перестает удивляться и без конца созерцать одно и то же: милосердие своего любимого Господа и Его смирение. Созерцать – и, хотя и радуясь, тосковать по Нему.

«Ждет нас Господь на небе. Будем молиться и благодарить Господа. Он милостив. Много нас грешных любит и ждет нас со святыми к Себе. Надо себя смирить ради Господа, и будем врагов любить… Потерпим скорби ради Бога, а там когда душа увидит Господа и от любви Его все скорби забудет, там и о сыне мы вспомнить не можем – такой Приятный и Кроткий наш Господь. Слезно пишу сии строки Боголюбию Вашему. Схимонах Силуан грешный».

Пишет отец Силуан – и плачет. И, не в силах мудрствовать, рассказывает своей адресатке «на пальцах» всю духовную жизнь.

«Ах, как бы мы знали, как нас Господь любит грешных, дает нам Духа Святого. Им познается Господь и Его любовь, но мы теряем благодать Святого Духа за горделивость, и мучают нас страсти, дурные пороки, но надо с ними бороться, и Господь поможет.

Я хотя Вам и пишу за скорби много, любя Вас, но своих у меня много скорбей. Я в них виноват сам, потому что не научился Христову смирению, а без него теряется благодать Святого Духа и душа скорбит по благодати. Благодатию Христовою душа покойна в боли, а ваши большие скорби. Но они временны. После смерти, если кого Господь сподобит видеть Господа, то он от любви Его не может вспомнить про родных. Такой наш Господь. Пишу, и дух мой радуется милосердию Божию, Славе Его. О сподоби нас, Господи, видеть Тебя во славе красоты Твоей неописанной. Слава Отцу и Сыну и Святому Духу, что так нас много Господь грешных любит. Умер за нас на кресте и дал Духа Святаго Апостолам, но мы теряем Его. Но Господь дал покаяние, и радуется Господь кающемуся грешнику, говорит Святое Писание».

«У меня болит голова 40 лет, и я терплю, знаю, болезнь, она дана мне: да не превозношусь. И понял я: день и ночь надо учиться Христову смирению – и обрящем покой. Если бы люди знали, что такое Христово смирение и кротость и покой, то все бы люди побросали все науки и научились бы кротости и смирению. Кого Дух Святой научил, он желает учиться день и ночь Христову смирению, и того другим желаю я. И меня помяните в молитве, да научусь Христовой кротости, смирению, их желает душа моя. Желаю я сего дара. Кто познал Господа Духом Святым, тот скучает по Нем день и ночь: “Почто Ты оставил Меня, Господи? Душа моя скучает по Тебе день и ночь. Как мне по Тебе не скучать. Твой тихий и кроткий взор привлек душу мою. Я сердцем возлюбил Тебя”. И так, потеряв благодать, и будет скучать, подобно Адаму, выгнанному из Рая. Адам взывал: Господи, скучает душа моя по Тебе, и слезно ищу Тебя. Так и я прошу у всех св. молитв, да научусь Христову смирению, не терять Благодать Св. Духа…

Госпожа Надежда, будь мыслью в Боге и на Него надейся. Он нас грешных много любит и не велит колебаться мыслью, переезжать с места на место без нужды. Будьте покойны в Боге, и все земное забывайте от любви Божией. Он Сам велел Его так любить всей душой и мыслью, чтобы мы забывали земное. Сидите дома и благодарите Господа от всей души. Который за скорби благодарит Бога, у того они малы бывают, потому что душа предалась воле Божией и Дух Божий веселит душу упованием на Бога. Все люди, которые возложили упование на Бога, они покойны в Боге на всяком месте, потому что внутри души веселит их Благодать. Но если кто потерял Ее, то опять ее ищет покаянием, и Господь опять дает. Он нас много любит. Он говорит в Евангелии: “Иду к Отцу Моему и Отцу вашему, иду к Богу Моему и Богу вашему”. Видите, как Он нас много любит. Милости эти слова исполнены, любви и милосердия. Будем помышлять день и ночь, что любит нас грешных Господь и зовет к Себе. “Приидите ко Мне вси труждающиися и обремененнии, и Аз упокою вы”. А покой в Боге есть забыть все земное, чтобы ум не забыл Любовь, хотя руки и работают, но душа забыть Бога не может, потому что душа возлюбила, и Дух Божий веселит душу. Скорбей земных душа не боится, но боится как бы не потерять любовь Божию, и тогда после потери в душе будет уныние и скорби. Возблагодарим Господа и Его Пречистую Матерь, нашу молитвенницу пред Богом, и будем и святых просить, они в Духе Святом любят нас так, как и Господь, им Господь дал Духа Святаго молиться за нас… Кто порченый, подобно мне, пусть читает больше Евангелие и кается, и милостивый Господь дарит ему прощения и мир душевный.

Слава Богу за все.

Схимонах Силуан, июль 1938 года».

Между тем иноки, жившие рядом с отцом Силуаном, не знали ни о письмах, ни тем более о келейных записях своего собрата. Для большинства из них он был приятным собеседником, хорошим монахом; некоторые, подобно отцу Василию (Кривошеину, впоследствии архиепископу и известному патрологу), ставили его в ряд монастырских старцев «большой духовной жизни»[3]. Однако, по словам одного из заслуженных святогорцев, в молодости хорошо знавшего преподобного Силуана, «о прозорливости его слышно не было»[4]. А ведь в сознании русского православного человека «старец» обязательно «прозорлив» – иначе какой же он старец? Старцев и ищут-то для того, чтобы они тебя просветили своим взглядом, как рентгеном, всю твою жизнь по полочкам разложили и все решения нужные подсказали.

Старец Силуан был не таков. И, даже невзначай пересказав человеку всю его жизнь, он не подсказывал заранее известных решений. Он молился. Порой просил молиться других. И говорил только то, что «услышал» от Бога, не пытаясь разобраться в хитросплетениях жизни, мыслей, доводов или контраргументов собеседника. Об этом свидетельствует поразительная история католического священника-иезуита Давида Бальфура, переданная с его слов монахиней Силуаной (Соболевой). Бальфур приехал на Афон, в частности посетил и Свято-Пантелеимонов монастырь, для изучения межконфессиональной полемики из «первоисточников». Итогом стал крутой (хотя и не последний) поворот в его на редкость бурной и богатой событиями жизни.

«Подойдя к монастырю, я вошел в открытые ворота, очутился во дворе и встал, озираясь по сторонам и никого не видя. Но вот открылось окошко, из которого показалась голова старца, спросившего, что нужно страннику. Я ответил, что прошу разрешения игумена ознакомиться с библиотекой. Старец сказал, что спросит благословение у наместника. Возвратившись, он пригласил меня следовать за ним. Провожая меня в библиотеку, он остановился у дверей одной из келий и сказал: “Когда закончите, не зайдете ли ко мне побеседовать?” Я про себя подумал, что заходить не буду: что мне может сказать интересного этот наверняка малограмотный, простой монах? Верно, будет только тянуть в Православие.

Пробыв довольно долго в библиотеке, я на обратном пути все-таки из любопытства решил заглянуть к этому старцу. Он усадил меня на табуреточку, сам сел напротив и, не дожидаясь моих вопросов, начал рассказывать мне всю мою жизнь, с двенадцатилетнего возраста, когда я начал думать о предстоящем мне духовном пути, всю мою борьбу, и не только факты моей жизни, но и все мои помыслы; он восстановил все, даже то, что я сам позабыл.

Эта первая беседа длилась три с половиной часа. Оставаться на ночь в монастыре мне было нельзя, и наступившая темнота заставила меня торопиться, я смог только просить благословения прийти на следующий день. Когда он наступил, я, уже не боясь тяжелого пути, “летел” к старцу. После второй беседы я спросил:

– Что же мне делать? Я чувствую, что не могу уже оставаться католиком.

Старец ответил:

– Молитесь Господу Духу Святому, и Он наставит вас на истину.

– Мне захотелось молиться так, как принято здесь.

– У нас принято, – сказал старец, – молясь о разрешении трудного вопроса, поститься и затвориться на три дня».

Три дня молитвы открыли Бальфуру путь в Православие. Он подумал, что раз уж это решение пришло именно в русской обители, то и служить он должен в Русской Церкви. Но какую юрисдикцию выбрать, ведь в то время эмигрантское церковное сообщество разделилось на целых три ветви (представим себе, каково было разобраться в этом английскому лорду)? Автору этих строк совсем не хотелось бы выступать апологетом одной из сторон в тех давно минувших событиях. Важен и поразителен сам принцип, по которому действовал преподобный Силуан и другие старцы монастыря.

«На этот вопрос старец Силуан… сказал, что не смеет ответить без молитвы, и добавил:

– Попрошу еще двух старцев помолиться со мной об этом.

Через три дня те два старца ответили:

– Мы постриженики митрополита Антония (Храповицкого)[5], по-человечески с ним связаны, любим его и уважаем как отца, но истина не у него, а у митрополита Елевферия[6], которого мы совсем не знаем и о котором ничего не слышали»[7].

Так уж получилось, что о духовных дарах старца Силуана лучше знали «внешние», чем братия его же собственного монастыря. Лишь один из них – иеродиакон Софроний (Сахаров) – разглядел в отце Силуане обладателя высочайшего духовного состояния бесстрастия, совершенного наследника опыта древних отцов пустыни. И – прославил его на весь мир.

Книга «Старец Силуан», приведшая множество людей к православной вере, а некоторых – к монашеству, началась с казуса. Отец Софроний, к тому времени иеромонах, в 1947 году вернулся с Афона в Париж и показал записи Преподобного знаменитому богослову русской эмиграции – Владимиру Николаевичу Лосскому. Тот пожал плечами: и что особенного в этих тетрадках малограмотного, хоть и благочестивого монаха?

И тогда, чтобы растолковать всё значение записей Старца и стоящее за ними духовное состояние, отцу Софронию пришлось написать объемный комментарий, полный философской и богословской лексики, обращенный к таким эрудитам, как Лосский. Этот комментарий вылился в книгу и стал антологией православной аскетики.

Но вот вопрос: хотел ли всей этой мировой известности сам Преподобный?

Схимонах Силуан скончался в 1938 году, и вот тут начинается поистине детективная история тайного почитания его мощей, приведшего в конце концов к официальной канонизации. Предоставим слово схиархимандриту Серафиму (Томину), который в 1970-е годы собрал на Святой Горе рассказы тех, кто еще помнил старца Силуана. Его воспоминания говорят сами за себя. Мы приведем их в сокращении. Слова, междометия, восклицательные знаки в квадратных скобках – наши.

«Череп старца Силуана, как и все черепа, лежал в усыпальнице, и никто не обращал на него внимания… [Между тем] книга о старце Силуане о. Софрония за рубежом быстро распространилась. На Афон стали чаще приезжать зарубежные паломники. Приезжают и ищут: “Где глава старца Силуана?”… Никто не спрашивал: “Где глава Пантелеимона и мощи его?”, а все приезжие, прочитав книгу о старце, спрашивали о его главе.

В это время в монастыре… был игумен Иустин из старых дореволюционных монахов, строжайший, как и все, подвижник афонский. Когда он услышал о таком почитании старца Силуана среди паломников, приказал уничтожить эту голову, чтобы не было предпочтения [!]. Два монаха взяли голову старца Силуана и повезли, но не утопили, как благословил игумен, а спрятали в сундучке у себя в келье. Игумен Иустин успокоился – главы нет… Но эти монахи тайком кое-кому давали поцеловать главу и опять прятали в сундучке.

Игумен Иустин умирает, ставят игуменом о. Илиана, старейшего монаха, дореволюционного пострижения, прожившего на Афоне лет шестьдесят, высокой духовной жизни старца [sic!]. Он был любвеобильный, очень простой.

При нем глава старца Силуана опять вышла наружу.

Когда он узнал об этом, приказал немедленно вырыть глубокую яму и закопать главу, заровнять место, чтобы никто ее не нашел. Монахи, которых игумен послал закапывать главу, опять спрятали ее. И прятали много лет, пока управлял монастырем Илиан… Умирает старец Илиан, игуменом становится о. Гавриил (Легач), проживший на Афоне лет шестьдесят, закарпатец. Опять обнаружили главу старца Силуана. Тогда игумен начал ожесточенно преследовать тех, кто ее укрывал. И от него главу спрятали в Покровском соборе, в левом приделе… Там имеется жертвенник, и вот его забили старыми ризами, рухлядью и в них укрыли главу.

Игумен Гавриил был высокой жизни старец [!!!], раб Божий, сам дворы подметал, по крышам лазил, аскет, занимался Иисусовой молитвой… Владыка Никодим упросил его уйти на покой. Игуменом стал о. Авель (Македонов)… Он сам прятал главу и от игумена Гавриила, давал приезжим целовать ее.

И когда мы девять человек приехали в 1976 году на Афон, он нас встретил… и показал хранимую святыню.

Я вынул заплесневевшую главу, промыл ее… и просушил. Будучи ризничим, я нашел в ризнице… восьмигранный, кипарисовый, необыкновенной красоты [ковчег]… постелил воздух, положил на него главу, покрыл ее покровцом… Ковчег с главой старца Силуана стоял [отдельно от мощей канонизированных святых] один в паракосе, перед ним теплилась лампада.

Игумен Гавриил, когда пришел на молитву в паракос и увидел этот ковчег… с большой скорбью заговорил, даже затрясся: “Что это такое? Нарушаете афонский устав”, – но ничего больше не мог сделать, так как был уже на покое.

…Почитанием ее [главы старца Силуана мы] выражали нашу любовь к неканонизированному великому старцу…

В то время, когда греческие богословы… съехались, чтобы решить вопрос о канонизации, на Афон приехал архиепископ Василий Брюссельский… Он начал доказывать [недопустимость канонизации] так: “Ежели канонизировать старца Силуана, то всех современных старцу Силуану монахов тоже надо канонизировать… Вот старец игумен Нифонт – его череп источает миро, и в паракосе лежит еще много мироточивых глав старцев. Или архимандрит Кириак, монах очень строгой уставной жизни, имел дар прозорливости”. Архиепископ Василий не умалял достоинств старца Силуана, почитал, уважал его. “Я, – говорил владыка Василий, – сам считаю его святым, но оскорблять остальных нельзя [!], все были высокой духовной жизни, даже выше его”… “Пока я жив, – говорил владыка Василий, – не допущу!”

И действительно, только после кончины архиепископа Василия старца Силуана причислили к лику святых»[8].

Такова поразительная история «гонений» святых – на святого. Тут, действительно, не знаешь, плакать или смеяться, читая очередное: «старец N. был высокой духовной жизни, любвеобильный – начал преследовать главу старца Силуана…» Но ведь не может же быть, что все эти праведные люди оказались совсем не чуткими к святости своего собрата! В чем же дело? Автор воспоминаний схиархимандрит Серафим объясняет причину по-святогорски:

«По смерти подвижника в России идет народное прославление, получают исцеление от мощей, от могилы его. На Афоне этого нет. Там никто не ищет славы, святости и свою святость как бы укрывают юродством и… суровостью. Поэтому прославление старца Силуана, поклонение ему было невероятным для Афона событием… На Афоне своеобразный устав. Там святого так прочистят, что он забудет, что он святой»[9].

Смех смехом, но духовную точность этого высказывания подтвердил однажды… сам святой Силуан. Свидетельство об этом дошло до нас от другого знаменитого и также недавно прославленного афонита – преподобного Паисия Святогорца. В заключение воспоминаний о своем старце – русском подвижнике иеромонахе Тихоне (Голенкове), отец Паисий говорит:

«Только Бог знает духовную меру святых. Даже сами святые ее не знали, так как измеряли только свои грехи, а не свою духовную меру. Имея в виду это правило святых, которые не любили человеческих похвал, я постарался ограничиться в описании лишь необходимым.

Верю, что рад будет и отец Тихон и не станет жаловаться, как жаловался ему его друг старец Силуан, когда отец Софроний в первый раз опубликовал его жизнеописание. Тогда старец Силуан явился отцу Тихону и сказал: “Этот благословенный отец Софроний написал множество похвал в мой адрес. Я бы этого не хотел”»[10].

Как многие афонские и вообще истинные подвижники, преподобный Силуан не хотел славы и известности – даже после смерти. Так же, как при жизни он не хотел дара прозорливости, не хотел дара чудотворений, тем более не хотел продвижения по иерархической лестнице, а хотел только одного – научиться смирению Христову и плакать за весь мир как за самого себя. У него получилось.

Но Господь иногда выполняет желания святых, а иногда нет. То, какую огромную роль сыграла книга о Старце в жизни многих людей на Западе и Востоке, показывает, что воля Божия на ее появление – была. А следовательно, была она и на всемирную известность Преподобного: светильник не ставят под спудом. Очевидно, есть в опыте преподобного Силуана нечто такое, что делает его исключительно важным для людей нашего времени.

Но об этом уже написали отец Софроний и многие другие – те, кто подвигом жизни и широтой сердца получили на то моральное и духовное право.

А нам остается верить, что Преподобный не слишком сердится на тех, кто берется писать о нем, такого права не заработав. Надеемся, что «оттуда» он лишь снисходительно и с легким юмором наблюдает за попытками в очередной раз «прославить» его. Так же, как, вне всякого сомнения, он уже больше не «досадует» на своего верного ученика – старца Софрония, а вместе с ним ликует от света Лица Того, по Кому всю жизнь ненасытно тосковал.

[1] См.: Ксения (Соломина-Минихен), монахиня. Господь любит нас огненной любовью. О владыке Антонии, митрополите Сурожском. М., 2015.

[2] Здесь и далее письма прп. Силуана цит. по: Силуан Афонский. Письма Надежде Соболевой (будущей монахине Силуане).

[3] Василий (Кривошеин), архиепископ Брюссельский и Бельгийский. Письма о горнем и дольнем: Богословские труды, проповеди, воспоминания, письма. СПб., 2010. С. 57.

[4] Цит. по труднодоступному сейчас изданию: Запись воспоминаний схиархимандрита Серафима (Томина): Глава преподобного Силуана Афонского // Христианос. Альманах. № 1. Рига, 1991. С. 77–86.

[5] Предстоятель РПЦЗ.

[6] Митрополит Виленский и Литовский, экзарх Московского Патриархата в Западной Европе.

[7] Цит. по: Рассказы матушки Силуаны // http://vos.1september.ru/2001/20/13.htm.

[8] Христианос. № 1. Рига, 1991. С. 77–86.

[9] Там же.

[10] Рассказ прп. Паисия Святогорца о старце Тихоне: http://www.isihazm.ru/?id=384&iid=208

http://www.pravoslavie.ru/put/print82400.htm