«СИМ МОЛИТВУ ДЕЕТ, ХАМ ПШЕНИЦУ СЕЕТ», ИЛИ О ПРИРОДЕ МОЛИТВЫ

Как молились святые отцы и гении пера и о чем свидетельствуют современные молельные эксперименты?

Что такое молитва? Слово происходит от ст.-слав. молити, т. е. размягчать, просить. Святой Иоанн Синайский, «новый Моисей», проведший 40 лет в пустыне, определяет молитву как «общение и единение человека с Богом» и так рассуждает о плодах наших просьб: «Бог дарует больше, чем мы просим. Мытарь просил отпущение, а получил оправдание. Разбойник просил Господа помянуть его в Царствии, но первый наследовал рай».

Уже в ранних письменных цивилизациях ученые находят сведения о молитве, а молитвенные клинописные тексты на древних языках, например шумерском и аккадском (IV–III тыс. до н. э.), по мнению исследователей, отличались просительностью о заступничестве и покаянностью. Но не будем хвататься за прошлое, как утопающий за соломинку, ведь все равно, по слову классика, «современный суд всё обратит в упрек». А что же предлагает нынешнее просвещение? На цифровых страницах, нередко просоченных изощренным эзотерическим и трансгуманистическим духом, продвигают теорию «позитивного мышления» (проси шестисотый «мерседес» и верь, что получишь), как и самую «сильную» «мантричную» природу молитвы: мол, читайте только Иисусову молитву 360 раз каждый час – и будет вам счастье! Как бы не так… Автоматизм и формализм обессиливают молитву, а вымаливания авто как бонуса к «хлебу насущному» могут быть и не услышаны вовсе. Что же касается «сильного молитвенного» текста, то нелепо думать, что есть молитвы слабые и сильные и что Бог слышит быстрее или медленнее.

Богодухновенный опыт святых отцов, преуспевших в молитвенном делании, является компасом, по которому каждому нужно сверять свои молитвенные усилия, узнавать, о чем просить Бога и как это делать. Преподобные творили молитву внимательно, неспешно, с чувством благоговения и покаяния, презирая грехи свои, а не утешаясь падением ближнего, как Хам, предавший огласке наготу отца. Их слова «дышали горячей верой и любовью ко Господу» (Иоанн Кронштадтский).

Неотъемлемыми компонентами молитвы, согласно святоотеческой литературе, являются тишина ума и сокрушенное сердце. Паисий Святогорец так сформулировал правило молитвенного настроя: «Когда душа в порядке, молитва сама движется. Поэтому не держи в себе ни на кого зла. Если имеешь на кого-либо неправый помысел, исповедай его…» – и делился своим опытом: «Я начинаю молитву словами: ‟Боже, милостив буди мне грешнику” (Лк. 18:13). Повторяю это несколько раз шепотом и потом начинаю творить молитву. Как-то я просил Бога, чтобы Он научил меня молиться. И тогда мне было видение юноши семнадцати лет, который молился. Он привёл меня в совершенное сокрушение! Он так плакал и молился, что я был изумлён и потрясен. Начинал с исповеди: ‟Я неблагодарный, неисправимый…”. Потом говорил: ‟Что я сам, находясь в таком состоянии, могу с собой сделать, Боже мой, если Ты не поможешь мне?” И потом начинал говорить прошения».

Прошения, конечно же, должны быть полезными для души. Важно сохранять благоразумие в молитве, чтобы, по слову Исаака Сирина, не прогневать Бога, а также не скорбеть, если Он медлит с ответом: «Делается это с тобою или потому, что недостоин получить просимое, или потому, что пути сердца твоего не соответственны, но противны с просимым тобою, или потому, что ты не достиг еще той меры, которая нужна для того, чтоб принять дарование, просимое тобою».

«Молитва есть воспитание»

Редко у какого русского поэта или писателя не найдешь строк о молитве. Так, к ней прибегает 25-летний Михаил Лермонтов. Замысел «Молитвы», «елейной мелодии надежды» (В. Белинский), связывают с запиской В. Одоевского, в которой он просит Лермонтова читать Евангелие и книгу Паисия Величковского «Добротолюбие». По воспоминаниям А. Смирновой-Россет, стихотворение написано для княгини М. Щербатовой, советовавшей поэту читать «Богородицу» при душевных смятениях:

В минуту жизни трудную
Теснится ль в сердце грусть:
Одну молитву чудную
Твержу я наизусть.

Известную всем молитву «Отче наш» по-своему осмысляет и перелагает Александр Пушкин (хотя вопрос о его авторстве до сих пор остается открытым), стремясь к диалогу со Всевышним:

Отец людей! Отец небесный!
Да Имя вечное Твое
Святится нашими сердцами!
Да придет царствие Твое,
Твоя да будет Воля с нами,
Как в небесах, так на земли!
Насущный хлеб нам ниспошли
Своею щедрою рукою; –
И как прощаем мы людей,
Так нас, ничтожных пред Тобою,
Прости, Отец, Твоих детей!
Не ввергни нас во искушенье,
И от лукавого прельщения
Избави нас!

Под влиянием покаянной молитвы Ефрема Сирина, которую, как известно, читают во все дни Великого поста, Пушкин за полгода до смерти сочинил стихотворение «Отцы пустынники и жены непорочны». Во второй части стихотворения читаем саму молитву:

Владыко дней моих! дух праздности унылой,
Любоначалия, змеи сокрытой сей,
И празднословия не дай душе моей.
Но дай мне зреть мои, о Боже, прегрешенья,
Да брат мой от меня не примет осужденья,
И дух смирения, терпения, любви
И целомудрия мне в сердце оживи.

Интересно, что поэт даже проиллюстрировал свое стихотворение. На рисунке отражен эпизод заточения Ефрема Сирина якобы за кражу овец, когда ему был голос о покаянии, что впоследствии сподвигло святого на отшельничество.

Рисунок Пушкина

В молитве Ефрема Сирина «Господи, Владыко живота моего», считал Ф. Достоевский, «вся суть христианства, весь его катехизис…». У автора «Преступления и наказания», учившегося в детстве читать по «Сто четырем священным историям Ветхого и Нового Завета», находим интересное воспоминание о себе в трехлетнем возрасте, когда он ежедневно молился с няней перед сном: «Все упование на Тебя возлагаю, Матерь Божия, сохрани мя под кровом Своим». Молитву эту писатель очень любил и всегда пользовался ею.

О том, как Достоевский, бескомпромиссно следуя Божественным истинам, совершал молитву, рассказывает вдова священника церкви, которую посещал автор: «Он всегда к заутрене или к ранней обедне в эту церковь ходил. Раньше всех, бывало, придет и всех позже уйдет. И станет всегда в уголок, у самых дверей, за правой колонкой, чтобы не на виду. И всегда на коленках и со слезами молился. Всю службу, бывало, на коленках простоит; ни разу не встанет. Мы все так и знали, что это Федор Михайлович Достоевский, только делали вид, что не знаем и не замечаем его».

В последнем романе писателя «Братья Карамазовы» в наставлениях старца Зосимы, одним из прототипов которого был Амвросий Оптинский, дан совет, необходимый для каждого подростка на пути духовного становления: «Юноша, не забывай молитвы. Каждый раз в молитве твоей, если искренна, мелькает новое чувство, а в нем и новая мысль, которую прежде не знал и которая вновь ободрит тебя; и поймешь, что молитва есть воспитание».

Нельзя не упомянуть и великого Гоголя, сердечно любящего молиться в тишине и не расстающегося с иконой святого Николая (брал ее в паломничество ко Гробу Господню). По свидетельствам биографов, писатель был вымолен матерью в храме у чудотворного образа Угодника в Диканьке (двое детей, родившихся до него, не выжили). «Без молитвы не приступаю ни к чему», – говорил он. Известна популярная «гоголевская молитва», которая впервые была напечатана в Киево-Печерской Лавре под названием «Песнь молитвенная ко Пресвятой Деве Марии Богородице», без имени Гоголя. Она активно распространялась и переписывалась в XIX в. в народной среде славянского мира. Царская семья, пребывая в заточении, пользовалась этим текстом, собственноручно переписанным императрицей-страстотерпицей Александрой Феодоровной:

К Тебе, о Матерь Пресвятая!
Дерзаю вознести мой глас,
Лице слезами омывая:
Услышь меня в сей скорбный час,
Прийми теплейшие моленья,
Мой дух от бед и зол избавь,
Пролей мне в сердце умиленье,
На путь спасения наставь.
Да буду чужд своей я воли,
Готов для Бога все терпеть.
Будь мне покровом в горькой доле –
Не дай в печали умереть.
Ты всех прибежище несчастных,
За всех Молитвенница нас!
О, защити, когда ужасный
Услышу судный Божий глас,
Когда закроет вечность время,
Глас трубный мертвых воскресит,
И книга совести все бремя
Грехов моих изобличит.
Стена Ты верным и ограда!
К Тебе молюся всей душой:
Спаси меня, моя отрада,
Умилосердись надо мной!

Василий Жуковский, переводивший на русский язык Новый Завет, в статье «Молитва» (письмо к Гоголю) задается вопросом: «Может ли быть молитва без веры в молитву?» И раскрывает суть этого таинства: «Молитва не может существовать без молящегося; она только тогда получает жизнь, когда слова, ее выражающие, выражают в то же время и душу их произносящего, тогда совершается таинство смирения перед Богом в душе человеческой, таинство для нас неисповедимое, таинство, силою которого Всемогущий… покоряется бедному слову человека. В чем же это таинство, в чем его сила? В вере, приводящей в движение горы, в смирении, предающим нас безизъятно в сильную руку Бога. Такой молитвы Он сам от нас требует…»

О молельных экспериментах

Игнатий Брянчанинов, великий молитвенник, «духовный аристократ», ставший монахом, поучал: «Не трать драгоценного времени и сил души на приобретение познаний, доставляемых науками человеческими. И силы, и время употреби на стяжание молитвы, священнодействующей во внутренней клети. Там, в тебе самом, откроет молитва зрелище, которое привлечет к себе все твое внимание: она доставит тебе познания, которых мир вместить не может, о существовании которых он не имеет даже понятия».

И все же даже науке в своих опытах не всегда удается опровергнуть христианское учение… А это еще раз подтверждает выражение классика о том, что «всё знают и всё понимают только дураки и шарлатаны».

В 2004 году заведующий лабораторией нейро- и психофизиологии Психоневрологического научно-исследовательского института им. В. М. Бехтерева профессор В. Б. Слезин, по его признанию, доказал сам себе существование Бога, принял крещение, обнаружив феномен т. н. молитвенного бодрствования, исследуя биотоки мозга человека во время молитвы. Пригласив студентов семинарии, ученый с коллегами выяснили, что их состояние во время молитвы напоминает состояние «медленного сна»: «Во время молитвы кора головного мозга отключена и восприятие информации человеком происходит напрямую, минуя мыслительные процессы и анализ. Самый важный вывод, который мы сделали: четвертое состояние мозга столь же необходимо человеку, как и три остальных. Отсутствие одного из них нарушает гармоническое развитие человека, приводит к болезни и деградации. Когда в жизни человека нет необходимого для него четвертого физиологического состояния мозга, нет молитвы, происходят серьезные негативные процессы…»

Небезынтересно также, что, по мнению профессора, во время восточных медитативных практик мозг не отдыхает, а возбуждается (в отличие от молитвы, когда активной выступает душа, но не разум), а среди представителей разных конфессий именно православные легче всего достигают молитвенного бодрствования: «…Мы записывали ЭЭГ (электроэнцефалограмму) католического ксендза во время молитвы – здесь полного погружения не наблюдалось, хотя тенденция к замедлению ритма была. Католики же упростили христианство: отменили посты, сократили Литургию до пятнадцати минут. Ксендз признал, что православные – более сильные молитвенники, что только здесь сохранилась практика непрерывной Иисусовой молитвы среди монахов. А протестанты, по его словам, это вообще не религия, а клуб по интересам» (Евгений Голубев. Почему и как молитва лечит. Беседа с профессором Валерием Слезиным // Град духовный. № 2. 2004).

Думайте сами, решайте сами… Однако на фоне настойчивых намерений миллиардера Илона Маска имплантировать чипы в человеческий мозг для «сохранения и усиления» его функций эффективность молитвы выглядит более чем убедительно, к тому же, что немаловажно, это безопасно для здоровья. И еще… Регулярно приступая к молитве, укрепляясь в опыте богообщения, важно помнить, что «по вере вашей да будет вам» (Мф. 9:29), и не забывать руководствоваться словами В. Жуковского, сказанными им в статье «О внутренней христианской жизни»: «Уметь во всякое время, во всех обстоятельствах жизни произносить смиренно: да будет Воля Твоя, есть верховная наука жизни».

Наталья Сквира

https://pravlife.org/ru/content/sim-molitvu-deet-ham-pshenicu-seet-ili-o...