«ПРАВОСЛАВНЫЙ АНДЕГРАУНД». ДВИЖЕНИЕ «КАТАКОМБНОЙ ЦЕРКВИ» В УКРАИНЕ. 1920–1980-Е ГОДЫ. ЧАСТЬ 1

Деятельность в СССР представителей различных нелегальных (катакомбных) течений и групп Русской Православной Церкви, основную часть которых составляли  представители так называемой Истинно-Православной Церкви (ИПЦ) и истинно-православные христиане (ИПХ), в последние два десятилетия вызывает как значительное внимание исследователей, так и острые дискуссии среди верующих. Действительно, движение «катакомбной» церкви в СССР, возникшее в конце 1920-х годов как крайняя реакция на жестокие преследования Православия в форме вызванного остротой момента возмущения «конформизмом» местоблюстителя патриаршего престола митрополита Сергия (Страгородского), пережило политику государственного атеизма в СССР. Само движение никогда не представляло собой единой организационно оформленной структуры и являлось собирательным термином для обозначения различных «оппозиционных» православных течений.

И ныне «катакомбники» (в годы «холодной войны» привлекавшие профессиональное внимание зарубежных спецслужб) являются точкой брожения в умах. Целесообразность современного нынешнего существования «катакомбной» религиозной организации «по благословению старцев» – отдельный вопрос. «На наших глазах снова складывается полуподпольное мирянское движение… – отмечал известный церковный публицист протодиакон Андрей Кураев. – У этих людей уже сформировались диссидентские привычки, привычка бунтовать… Их листовки и газеты, проповеди и шепотки капля за каплей учат не доверять церковной иерархии… Тотальное недоверие к епископам, помноженное на слух о наступлении антихристовых времен, дают “богословскоеˮ оправдание проповеди решительного самочиния и непослушания, а также практике беззастенчивого попирания церковных канонов.  В конце концов, в сознании людей, охваченных этой пропагандой, делается допустимым нарушение самого главного, что есть в церковных канонах: церковного единства»(1).

История «православного андеграунда» заслуживает, конечно же,  обстоятельного рассмотрения. При этом ценнейшим источником изучения «катакомб» служат архивные материалы советских органов госбезопасности – основного орудия государственно-церковных отношений в СССР, по крайней мере – до смерти И. Сталина.

«Непоминающие»

Патриарх Московский и Всея Руси Сергий (Страгородский)

Впервые «тайные общины» в Советской России появились еще в период гражданской войны (1918 и последующие годы), но до 1927 г. их было неизмеримо меньше легально действующих приходов Русской Православной Церкви. Значительную часть их составляли враждебно настроенные по отношению к советской власти полусектантские группы верующих, доходившие до обожествления отдельных лиц: св. праведного протоиерея Иоанна Кронштадтского – иоанниты, схимонаха Стефана (Подгорного) – стефановцы или подгорновцы, монаха Феодора (Рыбалкина) – федоровцы и др. Особенное распространение они получили в Центральном Черноземье России и на северо-востоке Украины (Черниговщина, Слобожанщина).

Вплоть до 1927 г. попытки советских властей подчинить Православную Церковь в целом заканчивались неудачей. Рубежом в этом плане явилась легализация Временного Патриаршего Священного Синода при Заместителе Патриаршего Местоблюстителя митрополите Сергии (Страгородском), потребовавшая значительных уступок. Изданная Синодом «Декларация 1927 г.» о лояльности Церкви советской власти, допускавшая уход с позиций аполитичности, перемещения епископов по политическим мотивам, и ряд подобных актов создавали новые условия взаимоотношений Патриаршей Церкви с государством.

Такие компромиссы были негативно восприняты многими священнослужителями и мирянами. Возникшее в 1927 г. движение «непоминающих» (то есть не поминавших во время богослужения гражданские власти и митрополита Сергия) было достаточно широко распространено по стране. Всего первоначально насчитывалось более 40 архиереев, отказавшихся от административного подчинения Заместителю Патриаршего Местоблюстителя. Однако большинство из них не было связано между собой. Центральное место занимала наиболее сильная и сплоченная иосифлянская группа, получившая свое название от имени руководителя – митрополита Ленинградского Иосифа (Петровых). Именно он ввел в начале 1928 г. для обозначения участников движения термин Истинно-Православная Церковь.

Митрополит Иосиф (Петровых)

Иосифляне пытались найти самостоятельный, альтернативный и к «соглашательскому»  курсу официального руководства Московского Патриархата, и к подпольному, тайному (катакомбному) путь развития Русской Церкви в условиях утверждавшегося тоталитарного режима.  Это был путь легальной или полулегальной оппозиции. Однако в условиях резко антирелигиозной бескомпромиссной политики советского правительства конца 1920–1930-х годов, движение теряло потенциальные шансы на успех, оказалось обречено на поражение и в конечном итоге сошло с исторической сцены.  Середину 1940-х годов можно считать его фактическим концом. В это время иосифляне теряют свою обособленность. Значительная часть из немногих выживших в лагерях известных деятелей движения во второй половине 40-х годов примирилась с Московским Патриархатом. Другая же часть иосифлян, до конца оставшаяся непримиримой, полностью слилась с катакомбниками, составив в их среде особую традицию ИПЦ, которая прослеживается до 1980-х гг.(2).

Вскоре после опубликования «Декларации митр. Сергия» по всей стране развернулся переход на нелегальное положение сотен приходов и монастырей. Помимо иосифлянского в СССР возникли даниловский, мечевский и украинский уклоны «непоминающих». В украинскую группу входили в основном иерархи, проживавшие в Киевской и ближайших епархиях (пять-шесть человек), возглавлял их схиархиепископ Таврический Антоний (Абашидзе). Кроме того, существовали отдельные «непоминающие» архиереи, стоявшие вне этих уклонов. Так, значительное число священнослужителей являлось андреевцами или кирилловцами, то есть шло за архиепископом Андреем (Ухтомским) и митрополитом Казанским Кириллом (Смирновым).

Большинство «непоминающих», не порывая молитвенного общения, старались обособиться от митрополита Сергия и находиться в стороне от церковной жизни, оставаясь в рамках легальности. Эти архиереи, уходя от Заместителя Патриаршего Местоблюстителя, в сущности, уходили за штат. В архивах почти нет сведений, чтобы они рукополагали других священников или епископов. Иную тактику активного противодействия выбрали значительная часть даниловцев и андреевцы.

«Истинно-православные»

Архиепископ Андрей (Ухтомский). Тюремная фотография. 1934 г.

Важнейшую роль в создании Катакомбной Церкви сыграл архиепископ Уфимский Андрей (Ухтомский), рукоположивший самое большое количество тайных архиереев. Он является автором термина истинно-православные христиане, под. которым первоначально подразумевались священники и миряне, сознательно перешедшие на тайное служение в 1920-х гг., когда еще в основном сохранялись возможности для легальной религиозной деятельности.

Движение иосифлян еще в конце 1920-х гг. попало под оперативный контроль секретно-политических подразделений ОГПУ, а накопление информационных и следственных материалов быстро вылилось в их реализацию путем фабрикации следственных дел с использованием отработанного ранее механизма фабрикации политических дел по «церковной контрреволюции».

Важнейшим центром иосифлянского движения на Украине стал Киев, где это движение возглавляла целая группа авторитетных пастырей: архимандрит Спиридон (Кисляков), протоиерей Димитрий Иванов, священник Анатолий Жураковский и др. Помимо четырех приходских общин города к иосифлянам присоединились многие бывшие насельники уже закрытых к тому времени монастырей: Киево-Печерской Лавры, Введенской, Фроловской и Покровской обителей. Это движение оказалось в основном разгромлено в 1931 г., в ходе массовых репрессий по делу Истинно-Православной Церкви на Украине. 15 января в Киеве были арестованы все выявленные ОГПУ по делу «Всесоюзной контрреволюционной организации монархистов-церковников «Истинно-православная церковь» иосифлянские священники и некоторые представители монашества и мирян, а 14 декабря 1931 г. их приговорили к различным срокам заключения в концлагерь(3).

Всего делом по «Политическим и административным центрам Всесоюзной контрреволюционной организации монархистов-церковников «Истинно-православная церковь» было охвачено и осуждено в 1928–1931 гг. свыше 3000 человек,  в т. ч. митрополит Ленинградский Иосиф  (расстрелянный  позднее в казахстанской ссылке 20 ноября 1937 г.), 11 епископов, 358 монахов, 243 священника и диакона, а также 416 «кулаков», 88 участников «белого движения», 74 торговца, 32 бывших полицейских, 27 представителей «антисоветской интеллигенции. Обвинительное заключение этого дела лично подписал председатель ОГПУ СССР  Генрих Ягода 17 августа 1931 г. При этом в УСРР находились «филиалы» организации в Харькове, Сумах, Одессе, Херсоне – всего до 50 ячеек под общим руководством епископа Павла (Кратирова)(4).

Против «краснодраконовской власти»

Архиепископ Дмитрий (Любимов) один из руководителей ИПЦ в Украине (фото 1929 г.)

В 1930–1933 гг. по всему Советскому Союзу была также проведена кампания ликвидации широко распространившихся общин истинно-православных христиан и ряда других «церковно-монархических» групп. В частности, в августе 1930 г. Белгородский оперативный сектор ОГПУ совместно с украинскими коллегами «ликвидировал» разработку по «повстанческой, контрреволюционной, монархической краснодраконовского типа организации «самосвятцев» и «иоаннитов» (100 фигурантов). Раздутое чекистами «дело» охватывало и «Киевский центр». Контрразведка вела разработку «Черные пауки» на группу из 30 монахов «Скорбященского скита» на Зверинце в Киеве. Утверждалось, что именно в Киеве находится «центр контрреволюционной монархической повстанческой организации»(5).

В период с середины 1930 до февраля 1931 г. основной удар органов ОГПУ пришелся на «филиалы» Всесоюзного Центра ИПЦ на Украине. К ним относились, по замыслу режиссеров дела, Киевская, Харьковская, Днепропетровская, Одесская группы. Киевская группа включала в себя четыре группы, охватывающие:

– Киев и область с пограничными районами. Центром «филиала» являлся Киев, его руководителем был священник Димитрий Иванов, по области – священник Борис Квасницкий и иеромонах Леонид (Рохлиц);

– в Харьковскую группу входили Харьковский, Бердянский, Кадиевский, Лебединский, Мариупольский, Попаснянский, Сталинский, Сумской и Славянский районы. Центром группы было село Гавриловка под Харьковом, связь с Киевом осуществлялась через иеромонаха Агапита (Жиденко);

– в Одесскую группу отнесли Зиновьевский, Александрийский, Николаевский, Херсонский, Полтавский районы и город Харьков. Руководителями группы объявили священника Григория Селецкого и иеромонаха Варсонофия (Юрченко);

– в Днепропетровскую группу чекисты включили Нижнемосковский, Криворожский и Ладыженский районы. Руководителем группы был епископ Иоасаф (Попов), поддерживающий постоянную связь как с епископом Павлом (Кратировым), так и с архиепископом Димитрием (Любимовым).

К следствию по делу «филиалов» ИПЦ привлекли двух епископов, 52 священника, 22 монашествующих и большое число активных мирян. По агентурной разработке «Черные пауки», сообщали в Москву, «органами ГПУ УССР раскрыта на территории Украины и ликвидирована в январе 1931 года контрреволюционная организация ИСТИННО-ПРАВОСЛАВНАЯ ЦЕРКОВЬ, ставившая своей конечной целью свержение Советской власти путем вооруженного восстания в увязке с интервенцией».

В начале 1931 г. следствие по делу ячеек и групп «филиала» ИПЦ на Украине было завершено. В «Обвинительном заключении» подчеркивалось, что «ликвидированная контрреволюционная организация церковников ИПЦ охватила своими ячейками почти всю территорию Украины и находилась в тесной организационной связи с такими же контрреволюционными организациями в ряде городов и сел Союза, с Всесоюзной военно-офицерской организацией, а также с заграничными монархическими объединениями». 2 января 1932 г. арестованных  приговорили: руководителей ячеек и «хатнических» групп к расстрелу заменой на 10 лет концлагеря, рядовых участников – к 3-5 годам концлагеря или ссылки в Северный край.

Многие фигуранты разработки на следствии не скрывали активной агитации против коллективизации и организации колхозов: «убеждали людей не идти ни в коем случае в колхозы, эти очаги безнравственности и нечистоты, говорили, что кто пойдет в колхоз из православных, тот есть первенец антихриста». Следствием «контрреволюционная деятельность» истинно-православных христиан была напрямую увязана с активной деятельностью бывших офицеров и участников «бело-зеленых банд» времен Гражданской войны (что во многих случаях имело место).

Тем не менее, благодаря материалам следствия до нас дошли свидетельства духовного сопротивления христиан. Среди них информация о тайных собраниях «Христианского Студенческого Союза»; организации в Киеве системы кружков для «нравственного христианского воспитания» детей и молодежи (трудовые кружки, кружки по самообразованию, детские кружки); о тайных пострижениях, посвящениях и существовании на Украине нелегальных монашеских общин и конспиративной деятельности монашеских братств и подготовленной их членами сводках о гонениях оппозиционного митрополиту Сергию духовенства для передачи ее за границу.

Ряд фигурантов откровенно и с вызовом демонстрировал свои политические убеждения. «Царскую власть, – говорил игумен Евстратий (Грумков), – я предпочитаю Советской, т. к. она власть православная, на Советскую власть смотрю как на власть сатанинскую, посланную нам Богом в наказание за грехи». «Мои политические убеждения, – заявил иеромонах Варсонофий (Юрченко), – недоброе отношение к революции вообще и особенно к большевикам. Если бы я смотрел на вещи через церковную призму, я в настоящее время боролся бы с Советской властью с оружием в руках». «Я лично в годах писала митр. Сергию, – заявила мирянка Евгения Лашнюкова, – что Соввласть выбрасывает сотни лучших людей верующих на голод и муки смерти, растлевает миллионы детских душ, оскорбляет наши религиозные чувства проводимыми карнавалами в священные дни… Гадок и страшен этот непонятный большевик в рясе убийцы, не имеющий в душе ни страха Божия, ни даже примитивной животной совести».

На фоне ужесточения политики гонений на Православие в период коллективизации  бесхитростно, но убежденно звучали свидетельства верных на допросах в ГПУ: «Я, где только можно, говорил, чтобы родители не посылали своих детей в школы, так как в школах отравляют детей безбожием»; «Ходили по селам и проповедовали среди крестьянства, чтобы не посылали детей в школы, так как там обучают дьявольским делам, говорили, чтобы христиане держались старой веры, не записывались в коммунисты и комсомольцы, ибо эти люди продают душу антихристу»; «Встречая детей на улицах или же в поле пастухов-подростков, я собирала их вместе, дарила им крестики и говорила, чтобы они не слушались учителей»(6).

Нарастал и крайний радикализм, отчаяние (вряд ли совместимые с истинной религиозностью)  как в антиправительственных настроениях, так и по отношению к собственным же соотечественникам со стороны сторонников ИПЦ. Показательны слова будущего выдающего философа и филолога Алексея Лосева (1893–1988), приговоренного в 1930 г. по упомянутому делу «Всесоюзной контрреволюционной организации монархистов-церковников» к 10 годам лагерей (освобожден по ходатайству невестки М. Горького – Е. Пешковой в 1932 г.). В недопущенной к печати брошюре «Дополнение к диалектике мира» А. Лосев менторски и высокомерно писал: «Рабочие и крестьяне безобразны, рабы по душе и сознанию, обыденно скучны, подлы, глупы… Рабочие и крестьяне – грубы, плоски, низки, им свойственно вульгарное народное мордобитие, зависть на все духовное, гениальное и свободное, матерщина, кабаки и циничное самодовольство в невежестве и бездействии». Советская власть, подчеркивал автор, опирается на «многомиллионное стадо баранов» без всякого мировоззрения(7).

Заводились и иные дела на «непоминающих». В январе 1933 г. послушница Александра Толстых  «явилась в ГПУ и рассказала все, что знала об организации Эразма». Ее признания дали «основание» сформировать  групповое дело «тайного монастыря в Киеве» под руководством иеромонаха Эразма  (Прокопенко)(8), по которому в ноябре 1932 г. в Ирпене вместе с ним арестовали семнадцать монашествующих. В феврале-апреле 1933 г. задержали еще десять человек, и «признания» некоторых арестованных дали возможность следствию обвинить участников «организации» иеромонаха Эразма как «участников Киевского филиала Всесоюзной контрреволюционной монархической организации церковников».

«В беседах своих Эразм, – свидетельствовали фигуранты дела, – кроме религиозных тем, говорил еще о необходимости борьбы против власти антихриста как постом, молитвой, так и физически. В частности, он говорил, что людей, наносящих вред вере, не грех уничтожить совсем… С 1924 года Эразм начал переписку с митрополитом Антонием Храповицким, находившимся в Румынии… говорил нам, что первый наш пастырь есть Антоний, бывший митрополит Киево-Печерской Лавры, теперь он в Румынии и пишет ему, чтобы он крепил христианскую веру, борясь против безбожия, чтобы объединял народ во Христе и готовил к борьбе за возвращение нам наших обителей». По словам самого отца Эразма, «с Советской властью у меня главные разногласия по вопросу религии, так как Советская власть не признает Православной Церкви, а посему я не могу признать Советскую власть».

После освобождения иеромонах Эразм вернулся в Ирпень, стал совершать тайные богослужения, изредка принимая преданных людей. Монахини продолжали изготовлять крестики, иконки, одеяла и покрывала, ходить по селам и продавать их, а полученные деньги вносить в общую кассу. По указанию Эразма в Ирпени были куплены новые дома, община постепенно разрасталась, к ней присоединялись оставшиеся на свободе из других общин ИПЦ. В конце 1930-х гг. община Эразма в Ирпене, Киеве и области насчитывала около 140 участников(9).

Борцы с «церковно-монархической контрреволюцией»

Украинские чекисты (1920-е годы)

Далее «церковно-монархическое подполье» (ЦМП. При всей условности и искусственности этого термина его содержание опиралось на действительно распространенные среди иосифлян монархическо-реставраторские и антисоветские взгляды, что относило участников общин ИПЦ к категории опасных политических противников власти) удерживало статус одного из приоритетных объектов деятельности НКВД.  Сам термин ЦМП нес в себе и функции идеологемы, и стандартного обвинения в политических преступлениях. Образованный по приказу ОГПУ СССР от 5 марта 1931 г. № 95/54 Секретно-политический отдел (СПО, первое подобное подразделение появилось в ВЧК уже в феврале 1919 г.) среди функций имел и антирелигиозную деятельность. Созданный по его подобию СПО ГПУ УСРР включал 4-е отделение, именовавшееся, что симптоматично, «церковно-монархическим», поскольку к его функциям была отнесена оперативная работа как против религиозных конфессий, так и сотрудников царской администрации и жандармерии, бывших аристократии, дворянства(10).

В 1937 г. началась новая репрессивная волна против православного клира (как и других категорий «неблагонадежных» граждан, и служителей иных конфессий). По ложным обвинениям, доносам внутрилагерной агентуры, новым сфабрикованным делам отбывавшие срок или вновь арестованные священнослужители, как правило, приговаривались к расстрелу. В 1937–1938 гг. был нанесен и второй удар по ИПЦ и ИПХ, в это время выявлялись скрывавшиеся в подполье священнослужители и уничтожались отбывавшие сроки заключения руководители антисергиан. Но, несмотря на все гонения, деятельность истинно-православных продолжалась. При этом система государственного преследования верующих, набирая обороты, еще более укрепляла протестные настроения и социально-психологическое неприятие советской власти со стороны ИПЦ и других катакомбных течений, равно как и их враждебное отношение к «легальной» Московской Патриархии.

Общесоюзная ситуация ярко проявилась в Украинской ССР. Лишь за время репрессивных кампаний 1936–1937 гг. в республике уголовным наказаниям (преимущественно – их высшей мере) подверглось 6,5 тыс. «служителей религиозных культов»(11). С 1 июня 1937 по 4 января 1938 г. среди 177 350 арестованных в УССР «врагов народа» насчитывалось 7245 представителей «церковно-сектантской контрреволюции», из которых 6112 граждан осудили внесудебные органы НКВД УССР (а к июлю 1938 г. эта категория пополнилась еще 1587 арестованными)(12).

По существу, Православную Церковь жестокими гонениями загнали в подполье, хотя при этом в закрытых информационных матералах НКВД УССР констатировался высокий уровень религиозности населения и распространение вынужденных форм «нелегального» богослужения. В отчете об оперативно-служебной деятельности НКВД-НКГБ УССР за период Великой Отечественной войны отмечалось, что к 1941 г. «значительное количество попов, особенно монахов и монахинь, несмотря на свой формальный отход от церковной деятельности, а также сектантские авторитеты продолжают свою нелегальную деятельность, группируют вокруг себя антисоветски настроенную часть верующих, оборудуют нелегальные церкви, отправляют богослужения и выполняют различные религиозные требы»(13).

В 1930-е гг. произошло значительное изменение состава катакомбников. Если в конце 1920-х гг. в подполье находились лишь ИПХ и часть иосифлян, то теперь они стали составлять меньшинство. С середины 1930-х гг., в результате закрытия почти всех православных храмов, самую многочисленную часть катакомбников составили верующие, никогда не порывавшие с митрополитом Сергием. Они ушли в подполье только потому, что открытое совершение религиозных обрядов оказалось невозможным, и когда (с началом войны) положение изменилось, восстановили каноническую связь с избранным в 1943 г. Патриархом Московским и всея Руси Сергием(14). В «катакомбы» были вынуждены уйти и умеренные группы «непоминающих» – они в большинстве считали отход от Московского Патриархата временным явлением, что и подтвердилось в дальнейшем(15).

Дмитрий Веденеев, доктор исторических наук

Примечания:

1. Диакон Андрей Кураев. Церковь в мире людей. М., 2009.  С. 441, 450, 502.
2. См.: Шкаровский М. В. Иосифлянство: течение в Русской Православной Церкви. СПб., 1999.
3. Там же. С. 90–97, 122–123.
4. Отраслевой государственный архив СБУ (ОГА СБУ).  Ф. 13. Д. 1037. Л. 84–85; Д. 387. Л. 84–85; Епископ Павел, священномученик (Кратиров Павел Федорович, 1871–1932). С 1922 г. – епископ Старобельский, викарий Харьковской епархии. Резко выступил с осуждением курса митрополита Сергия (Страгородского) на лояльное отношение к советской власти. Окормлял «иосифлян» на Харьковщине и Киевщине. В январе 1932 г. осужден к 10 годам лишений свободы, но через три дня скончался от саркомы и плеврита.
5. ОГА СБУ  Ф. 13. Д. 388. Л. 4–5, 134–135.
6. Осипова И. И. Обзор следственных дел по «к.-р. организациям ИПЦ» на Украине [Электрон. ресурс]. Режим доступа: http://pandia.ru/text/77/192/20200.php
7. ОГА СБУ. Ф. 13. Д. 387. Л. 7.
8. Иеромонах Эразм (Прокопенко Елисей Онуфриевич, 1870 –1951). Пострижен в мантию в 1911 г. Насельник Киево-Печерской Лавры, с 1928 г. создал и окормлял группу верующих и монахинь закрытых киевских обителей (купивших и отремонтировавших ему полуразрушенный дом в Киеве). В 1933 г. осужден к 3 годам лагерей. В июне 1946 г. осужден к 10 годам ИТЛ как руководитель нелегальной группы ИПЦ в Ирпене. Умер в больнице ИТК-49 МВД в Фастове (Рылкова Л. П. Биографические сведения о братии Киево-Печерской Лавры, пострадавшей за Православную веру в 20 столетии. К.: Феникс, 2008. С. 194–199).
9. Осипова И. И. Обзор следственных дел по «к.-р. организациям ИПЦ» на Украине [Электрон. ресурс]. Режим доступа: http://pandia.ru/text/77/192/20200.php
10. ОГА СБУ. Ф. 13. Д. 255 Л. 27–30.
11. ОГА СБУ. Ф. 42. Д. 312.
12. Бажан О. Репресії серед духовенства та віруючих в УРСР в часи «великого терору»: статистичний аспект // З архівів ВУЧК-ГПУ-НКВД-КГБ. 2007. № 2 (29). С. 15–17.
13. ОГА СБУ. Ф. 13. Д. 375. Л. 32.
14. О довоенных репрессиях против церковной оппозиции в Украинской ССР см. подробнее: Тригуб О.  Переслідування антисергіївської опозиції в РПЦ: з історії «істино-православної церкви» (1932–1941 рр.) // З архівів ВУЧК-ГПУ-НКВД-КГБ. 2007. № 2. С. 39–60.
15. Поспеловский Д. В. Русская православная церковь в XX веке. М., 1995. С. 174.

http://pravlife.org/content/pravoslavnyy-andegraund-dvizhenie-katakombno...