«Опричный мистицизм» в религиозных практиках «царебожничества». Борис Кнорре

Введение

 Идейная суть «царебожничества», называемого еще и учением о русской теократии, состоит в обожествлении статуса русского самодержца, а иногда — русских православных правителей в целом[1]. Это, в свою очередь, выражается в сакрализации фигуры того или иного монарха и в его идеализации, как правило, с искажением исторических фактов, с целью создания необходимого образа. Идеализации подвергается не только монарх, но и часть его окружения. В случае с императором Николаем II это прежде всего все члены семьи императора, но также и «друг семьи» Григорий Распутин, канонизации которого сегодня также добиваются царебожники.

 Согласно «искупительному догмату» царебожников, Николай II выступает в роли «соискупителя русского народа», избранного «по образу Единородного Сына»[2], т.е. Христа. Почитание «во святых» Григория Распутина последовательно этот догмат дополняет — Григорий Распутин наподобие Иоанна Крестителя выступает в роли предтечи Николая II в его «жертве за народ».

 Но на сегодняшнем этапе эволюции царебожничества особую остроту получила борьба за прославление в лике святых царя Ивана Грозного как «Первого Помазанника Божия на русском троне»[3]. Причем по мере сакрализации Ивана Грозного происходит и сакрализация опричнины. В этой связи царебожничество нередко называется «опричным движением», а иногда даже «православным ваххабизмом», проповедующим свою «священную войну». Сами активисты движения за канонизацию Ивана Грозного недвусмысленно называют себя «опричниками» или прилагают эпитет «опричный» к своей профессии или иному социальному статусу. Так, например, среди них есть люди, называющие себя «опричными историками», «опричными журналистами» и т.п.

 Популярность получили так называемые «опричные братства», которые сегодня есть в Санкт-Петербурге, Волгограде, Новосибирске, Москве и других городах России. Можно сказать, что опричнина сделалась сегодня своеобразным брендом не только царебожников внутри Русской православной церкви, но и представителей ультраправых политических кругов, которые стремятся «зарезервировать» место Ивану Грозному если и не в официальной церкви, то хотя бы в святцах «народного православия».

 По словам хранительницы одного из соборов Московского Кремля, группа наиболее ревностных почитателей Грозного, которая постоянно приходит в Архангельский собор, где хранится его прах, в течение максимально допустимого времени читает молитвы Грозному. Ко гробу Грозного прикладывают посвященные ему труды, а один из активных идеологов царебожничества желал приложить свою диссертацию — для того, чтобы «освятить» свой труд.

 Наиболее яркой из подобных организаций является «Опричное братство» А.А. Щедрина, которое выступает сегодня своего рода экспериментальной площадкой «опричной религии». Братство институционально автономно, существует независимо от Русской православной церкви. Андрей Щедрин является и создателем братства, и его административным и духовным лидером. Центр братства до недавнего времени (еще год назад) находился в деревне Кащеево Любимского района Ярославской области; там за общиной «опричников» до сих пор закреплено множество домов. Община организована по образцу опричнины Ивана Грозного. Во главе стоит «царь-игумен», роль которого выполняет Щедрин; он также именуется «барином», «хозяином», «главой опричников», «новым Серафимом Саровским» и пр. Все остальные члены — его духовные и физические «холопы». В общине сильны апокалиптические настроения, которые проповедует «царь-игумен». Община издает «Опричный листок», основным автором которого является тот же Андрей Щедрин (под псевдонимом Николай Козлов)[4]. Многие материалы, написанные А. Щедриным, размещены на сайте Санкт-Петербургского опричного братства. В дальнейшем в этой статье мы рассмотрим идеологические истоки и современные практики этого и подобных ему движений.

 Митрополит Иоанн (Снычев) и апологетика священного царства

 Современное царебожничество опирается главным образом на апологетику Ивана IV, которая содержится в книге покойного митрополита Иоанна (Снычева) «Самодержавие Духа» — книге, которую можно назвать «библией» современных царебожников или неоопричников, как и всех ультраконсервативных православных кругов[5].

 Напомним, что митрополит Иоанн пользовался в начале 90-х годов особой известностью. Он был бескомпромиссно настроен против экуменизма, резко критиковал российские реформы, вызывая недовольство новой российской политической элиты. Напротив, церковно-консервативная, «патриотически» настроенная общественность питала к владыке особую любовь и уважение, видя в нем носителя подлинных традиций русского православия.

 Доверие к этому иерарху экстраполировалось, в свою очередь, на книги, написанные им или подписанные его именем. Появившаяся в 1994 году книга «Самодержавие Духа» ставила своей задачей переосмысление русской истории через осознание «трагического опыта десятилетий сатанинского пленения» и «восстановление благодатной преемственности русского религиозно-национального самосознания»[6].

 В книге все повествование о Грозном и его времени направлено на то, чтобы создать образ исключительно благочестивого царя, сделавшего для Русской церкви и для России благо, не сравнимое ни с одним другим правителем. В «Самодержавии Духа» была высказана версия, что первый венчанный на царство царь явился жертвой «заморской клеветы», было заявлено, что свидетельства иностранцев — иезуита Антония Поссевина, вестфальца Генриха Штадена, англичанина Джерома Горсея и других — были продуктом русофобской риторики. «Очернение» опричной эпохи в трудах Карамзина и следовавших за ним дореволюционных историков было списано на их недостаточный критический подход и духовную чуткость, на злокозненность «врагов России»... Отмечалось, в частности, что русские историки не смогли толком отличить ложь от истины из-за того, что были православными лишь номинально. В целом авторы «Самодержавия Духа» применили избирательную критику традиционного исторического взгляда на опричное время — опровергая очевидные преувеличения, допущенные иностранными средневековыми свидетелями опричной эпохи, а затем «по инерции» предлагая читателю в целом не принимать всерьез любые факты, бросающие тень на «грозного» царя. Так или иначе, книга сразу привлекла внимание, в особенности, православных неофитов и «патриотов», интересующихся русской историей, вызывала уважение у коммунистов, симпатизирующих «имперской роли» русского православия.

 Рассуждения митрополита Иоанна, задевающие струны национального самосознания «патриотически» настроенных верующих, оказались способными зародить в их душе представление «о добром, милосердном царе Иване Васильевиче», который якобы явился жертвой «беспрецедентной клеветы».

 Разумеется, в 1994 году (когда вышла книга «Самодержавие Духа») еще рано было говорить о прославлении Ивана Грозного в лике святых. Все силы монархистов и православных ультраконсерваторов были сконцентрированы на прославлении Николая II и его семьи. Отметим, что в процессе борьбы за канонизацию царской семьи выявилось определенное противостояние «церковных низов», почитавших Николая II и имевших пред собой пример Русской зарубежной церкви, с одной стороны, и российского епископата, не торопившегося канонизировать царя, — с другой. Можно сказать, что в этом противостоянии церковные «низы» одержали победу. Более того, сам десятилетний опыт убеждения епископата в прославлении царской семьи не прошел даром — в российской церковной среде сформировался определенный «православный андеграунд», привыкший «богословствовать самостоятельно», невзирая на позиции епископата.

 Поэтому начиная с года, когда царь Николай II был прославлен — хотя и в чине страстотерпца — Московским патриархатом на Архиерейском соборе, «народные богословы» части церковно-консервативных низов стали активно развивать идеи православной монархической святости. Например, делались попытки акцентировать внимание на фигуре императора Павла I. Но вскоре вне конкуренции оказался Иван IV, и его апология, запечатленная «всероссийским духовником» в «Самодержавии Духа», была востребована как никогда.

 «Опричная» теология и практика

 За исключением нескольких крайних групп, таких как «Опричное братство» Андрея Щедрина, царебожничество в большинстве случаев институционально зависимо от Церкви и существует скорее как мировоззренческое течение в российском православии, поэтому в своих религиозных практиках оно пользуется общецерковным богослужебно-литургическим комплексом, существующим на сегодняшний день.

 Тем не менее в рамках этого течения происходит создание новых культовых и эстетических форм: это, например, проявляется в иконописи «ревнителей благочестия», в составляемых ими богослужебных текстах, таких как акафисты «святому Царю-искупителю Николаю Второму», молитвы, тропари, акафисты Григорию Распутину и царю Ивану Грозному, на которых мы ниже остановимся подробнее. Многие клише, фразеологемы, стилистические фигуры, церковнославянизмы активно используются царебожниками при составлении богословских формул, направленных на утверждение особого сакрального статуса русских самодержцев.

 Стоит отметить, что сегодня сам процесс составления этих формул в определенном смысле является формой практического выражения «опричной религиозности». Ведь монархическая риторика, разработка тех или иных религиозных образов, является для царебожников частью их духовного опыта и духовного самовыражения. Приведем основные положения «теологии царебожничества».

 Царебожничество сакрализует русских правителей именно как божественных призванников, избранных Богом к тому, чтобы обеспечить России реализацию ее мессианского предназначения как охранительницы православия на Земле. Это, в свою очередь, подразумевает сакрализацию пространства, на котором утверждается православие. Например, «опричный историк» Андрей Хвалин и «опричный публицист» Леонид Болотин предлагают смотреть на всю российскую историю как на осо¬бую «сакральную историческую прямую»: «от равноапостольных Великой Княгини Ольги и Великого Князя Владимира... до Николая Второго...»[7]. Логическим завершением такой историософии является появление новых агиографических образов: Андрей Хвалин предлагает прославить отдельный «Державный Собор русских правителей» — «по примеру Собора Оптинских святых, Владимирских святых»[8]. Понятно, что образ «Державного Собора русских правителей» недвусмысленно предполагает, что каждый номинально православный русский правитель оказывается святым в силу своего статуса, а не личных заслуг.

 Желая дополнительно возвысить наделенного особой харизмой православного монарха, в частности Ивана Грозного, ревнители «грозной святости» прилагают к фигуре дополнительные мистически-возвышенные образы. Например, заявляется, что православный монарх является образом «точки, в которой символически соединяются Небо и земля, Царствие Божие и человеческое»[9]. Из такого осмысления фигуры православного монарха следует декорированная под евангельские высказывания инструкция о том, как к нему нужно относиться. «Хула на Царя, яко хула на Самого Духа Святаго, не прощается ни в сем веке, ни в будущем», — заявляют опричные ревнители[10]. Поэтому тех, кто «нелестно пишет о Государе Иоанне», неоопричники смело объявляют «неправо богословствующими»[11].

 Не менее красноречиво высказывание о том, что «смерть на поле брани за Царя, даже и неверных, как крестившихся в собственной крови, вменяется в мученичество за Самого Христа»[12]. Это значит, что в плане своих сотериологических (спасительных) полномочий царь уподобляется самому Христу, коль скоро смерть за него является мученичеством — высшим христианским подвигом.

 Наиболее известно уподобление Христу, которое делается в отношении Николая II, осмысляемого в качестве «соискупителя»; но царебожники в иных случаях готовы уподобить Христу и Ивана Грозного. Например, вышеупомянутый Андрей Щедрин, глава «опричной общины», описывает «Гефсиманское борение» Грозного при учреждении опричнины. Он отмечает, что грозный государь на самом деле ужасно не хотел никого казнить и молил Бога о том, чтобы «эта чаша миновала его. Но... по воле Господа принял этот тяжкий крест на себя...»[13].

 Возвеличивая сакральный статус православного монарха, царебожники, в свою очередь, снижают статус церковной иерархии. Фактически они предлагают своеобразное учение о царе-первосвященнике, согласно которому царь просто усваивает себе функции священнослужителя или главы церковной иерархии. Заимствуя соответствующие рассуждения у отдельных церковных писателей, например у Димитрия Хоматина, архиепископа Болгарского (XIII век), царебожники заявляют, что царь есть «вождь церковной иерархии и законодатель по отношению к жизни и поведению священников»[14]. Отражение подобной идеологии мы можем видеть на примере «Опричного братства» А. Щедрина, примеривающего сегодня на себя царскую харизму: как безраздельный руководитель своей общины, «царь-игумен» исповедует, духовно руководит и в буквальном смысле распоряжается душами и телами своих «чад», назначает праздники, награждает и наказывает[15]. «Игуменом» Щедрин стал называть себя еще с 1991 года, в полном согласии с его тогдашним монархическим окружением[16].

 Крестные ходы и «опричная иконопись»

 Отметим, что многие символические образы, составляющие «опричную теологию», находят свое отражение в иконописи царебожников, составляющей существенный пласт их религиозных практик. Более тою, факт почитания Ивана Грозного и Григория Распутина получил свое выражение прежде всего в создании их многочисленных иконописных изображений, используемых «опричниками» в качестве келейных икон и образов, которые украшают их хоругви на многочисленных крестных ходах.

 Молитвенные стояния, участия в крестных ходах — наиболее наглядные на сегодня проявления культовой деятельности царебожничества, едва ли не более важные для них, чем обычное богослужение. Ведь богослужение, как правило, происходит внутри храма, тогда как крестный ход дает царебожникам возможность в форме культового действа заявить о себе как об определенной социальной силе. Крестный ход, во время которого улица, по которой идет шествие, заполняется множеством хоругвей, воинских стягов и знамен с излюбленными для царебожников изображениями, временно создает своеобразное сакральное пространство, противопоставленное тому, что они считают рекламным эрзац-стилем современной улицы. Царебожничество, обожествляя фигуру мирского правителя, заявляет претензию на тотальную сакрализацию и преображение действительности.

 Достаточно красноречивым примером образно-символического моделирования мира, которое проделывают царебожники при помощи агиографических изображений, является «икона», изображающая рядом фигуры Грозного и Распутина, что является «живым символом... мистического единства православного царя со своим народом»[17]. В этом изображении обнаруживается еще один характерный для царебожничества дискурс — идея полного социального равенства в силу абсолютной сакрализации фигуры царя, который «в своем царском служении "не от мира сего", и поэтому перед ним, как перед Богом, все равны, и никто не имеет ни привилегий, ни особых прав»[18]. Таким образом, агиография царебожников обретает социальное звучание.

 «Молитва Ивану Грозному» и «опричный мистицизм»

 Квинтэссенция мистических чаяний «новых опричников» выражена в популярной у них «Молитве Царю Иоанну Грозному». Почитатели самодержца обращаются к нему как к «Великому молитвеннику» и «кормчему Святой Руси», который прославился победой над всяческими врагами России и православия: «Ересь жидовствующих поразивый; бесов во плоти — жидов изгнавый; измену искоренивый; агарян, латинян, язычников победивый и ко Христу обративый»[19]. В «молитве» достаточно заметен антисемитский мотив: если агарян, латинян, язычников можно победить и обратить ко Христу, то обращение в православие «жидов», называемых «бесами во плоти», согласно «молитве», даже не предполагается — «молитва» сулит им изгнание...

 Однако кульминацией «молитвы» является надежда на восстановление «Царства Самодержавного», во главе которого окажется именно такой монарх, каким был Иван Грозный... Восстановление монархии в «опричном формате» оказывается первейшим делом, с которым в качестве его следствия связывается возрождение Святой Руси. В «Молитве» ревнители «грозной святости» обращаются к Ивану Грозному со словами: «Восстани в помощь нам... умоли Христа Бога и Пречистую Богородицу Царство Самодержавное восстановити и ниспослати Царя Православного, аки же Ты был еси!»

 Прошение «восстать» и надежда на ниспослание подобного Грозному царя некоторыми царебожниками понимается достаточно конкретно и однозначно. Часть царебожников указывает на то, что Иван Грозный в том или ином смысле воскреснет перед концом времен и исполнит свою страшную миссию... В стремлении мистифицировать фигуру первого русского самодержца его апологеты подчеркивают, что сам государь «отождествлял себя с Грозным Судией, который явится в конце, и с Ангелом Смерти Михаилом»[20]. Таким образом, монархия оказывается встроена в апокалипсис царебожничества.

 Если Грозный видится грядущим земным судией, предназначенным «очистить православное отечество от скверны» и казнить «всех врагов России», то опричнина осмысливается как прообраз «небесного воинства», призванного принять участие в решающей эсхатологической битве, непосредственно перед «Концом Света». Однако опричнина видится не только как прообраз «небесного воинства», но и в чисто земном измерении — как русское духовное орудие «последних времен» для борьбы с антихристом. В частности, «опричный журналист» Леонид Болотин, размышляющей в данном ключе, объясняет, что доселе (т.е. до наступления нынешнего апокалиптического времени) опричнина находилась в забвении, так как еще «не пришел ее час». «Учиненный Грозным Царем образец оказался не нужен ни его сыну Феодору, ни Борису Годунову, ни Царям из династии Романовых. Время еще не пришло! Великая тайна Опричнины откроется лишь тому — грядущему — Русскому Государю», — заявляет Л. Болотин[21].

 Не менее важно то, что опричнина наделяется санкциями теократической судебной инстанции на Земле. В этой связи «опричные идеологи» прилагают к феномену опричнины образ «сита», через которое нужно было бы просеять всю русскую жизнь, чтобы отделить «добрые семена русской православной соборности и державности» от «плевел еретических мудрствований, чужебесия».

 Утверждение судейского авторитета опричнины не обходится без своеобразной мистической декорации опричнины под православный аскетический идеал — в книге «Самодержавие Духа» она представ¬лена в виде некоего «монашеского ордена в миру». В качестве «монастыря» выступает цитадель опричнины — Александровская слобода, а «наместником монастыря» — «игумен всея Руси» Иван Грозный, написавший общежительный устав, регулирующий жизнь «монастырской общины».

 Отметим, что подобным идиллическим осмыслением фигуры Грозного «опричный мистицизм» не ограничивается. Среди апологетов царебожничества существует точка зрения, что Грозный был «тончайшим православным эзотериком». Те, кто предпочитает этот образ, не только не желают отрицать жестокостей грозного царя, а, напротив, находят в пытках и казнях «соль» опричнины. Так, один из идеологов современного царебожничества Александр Елисеев напоминает, апеллируя к работам историка А. Юрганова, что «опричный террор символизировал наказание грешников на Страшном Суде». Поэтому-то «большинство опричных казней было связано с водной и огненной стихией». Таким образом, «эзотеризм» Грозного заключался в том, что он и его верные опричники не просто спасали Русь от изменников, но главное — избавляли самих изменников от вечных мук[22].

 Подобный образ Грозного — очистителя, помогающего грешнику через смерть достичь Царства Небесного, — подхватывает и «опричный историк» Андрей Хвалин, утверждая, что, «казнив игумена Корнилия, Государь Иоанн Грозный спас его для жизни вечной, не допустил полного падения его в прелесть»[23].

 Идеи «карательной сотериологии» разделяет и руководитель Сою¬за православных братств и Союза православных хоругвеносцев Леонид Симонович-Никшич[24]. Говоря об «иконе» Ивана Грозного, написанной членом Союза художником Дмитрием Кудряковым, он отмечает, что изображение царя на «иконе» создает именно «образ судии, готового спросить отчет у людей за их поступки...». В другом месте своего сочинения «Страсти по Иоанну» Симонович-Никшич пишет: «...он (царь. — Б.К.) как бы обращался к своим врагам: "Придите к нам и покайтесь — и мы упокоим вас!.. Мы вас, конечно, казним, и смерть ваша будет лютой, ибо страдания при жизни, страдания, принятые от карающей Царской десницы, есть очищение и искупление. Перед смертью вас исповедует священник и вы, прощенные, с отпущенными грехами, пойдете прямо на Небеса"»[25].

 Рассуждения царебожников о карательно-принудительных методах «спасения» нельзя считать лишь пустым теоретизированием: братство А. Щедрина дает нам примеры карательных практик. Так, одним из элементов посвящения в члены братства, по свидетельству одной из бывших «опричниц», является демонстрация места будущей казни за непослушание: посвящаемому показывают пень, на котором ему отрубят голову, если на то будут основания...[26] А. Щедрин даже развивает своеобразное «богословие палачества», называя мастеров-палачей «заплечных дел мастерами», отмечая, что с помощью особого «ритуального кнута» они должны уметь первым крестообразным кнутовым ударом вызвать раскаяние «испытуемых», а вторым — отправить их души в рай...[27]

 В «опричных» СМИ гордостью повествуется о том, как в пасхальную ночь 1999 года в городе Вышний Волочек Тверской области предприниматель Александр Сысоев и его друг Евгений Харламов, именовавшие себя опричниками, руководствуясь в том числе и религиозными побуждениями, ворвались в здание местной милиции и расстреляли четверых находившихся в дежурной части милиционеров. На сайте Санкт-Петербургского опричного братства Сысоев и Харламов представлены героями, спасающими Россию от «жидовского ига». Редакция сайта отмечает: «В лице Александра и Евгения мы, патриоты Великой России, приобрели для себя опыт, очень горький опыт, чтобы в будущем не повторять их трагических ошибок»...[28] О Сысоеве, который гордится своим поступком, даже написана автобиографическая книга, распространяемая в монархических и националистических кругах.

 Брутальная святость: реставрация язычества?

 Фигура Ивана Грозного, без сомнения, не лишена «силы», несущей определенный привлекательный заряд, который, оформляясь в некую религиозную систему, оказывает влияние на ее концептуальные приоритеты. В случае с почитанием Ивана Грозного православными царебожниками мы, в частности, видим персонифицированную импликацию культа «силы» в православное мировоззрение, что неизбежно влечет за собой смещение многих принципиальных христианских ценностей. В частности, заповедь всепрощения, любви к врагам этике царебожничества не соответствует. Более того, вынесение суда тому или иному человеку за его поступки перестает быть исключительной прерогативой Бога — царебожничество предоставляет санкцию на такой суд самому православному монарху и его ближайшим советникам: ореол святости, которым наделяется Иван Грозный, согласно иерархическому принципу, экстраполируется на его верных слуг — опричников, что создает образ «святого палача». Недаром опричники объявляются в данном случае «братией» «монастыря в миру», управляемого «игуменом всея Руси». В этих примерах мы имеем дело с неким «брутальным» типом святости, принципиально новым для агиологии русской церкви.

 Не менее важно то, что сам феномен «брутальной святости» означает реабилитацию языческих качеств — силы и удали, которые оказались «не у дел» в традиционном аскетико-молитвенном идеале христианства. Культ силы и мужественности, в свою очередь, предоставляют возможность религиозного обоснования национализма и даже расизма, модификации известного лозунга «Россия для русских» и обосновывает синтетическую концепцию «арийского христианства». «Опричный культ» буквально сконцентрирован на идее противоборства, «сознания борца, воина, готового ответить ударом на удар, силой на силу». Интересно, что это — одна из главных черт, характеризующих сегодня культ Перуна у славянских неоязычников[29].

 Нужно также сказать, что многие вышеупомянутые титулы, которые употребляются по отношению к Ивану Грозному, например «Первый Отец Отечества», ориентируются не на христианскую Византию, а на языческий имперский Рим. «Pater Patriae» (Отец Отечества) очевидным образом восходит к почетному титулу римских императоров[30].

 Конфликт с Церковью и традицией

 На примере царебожничества мы видим не столько переосмысление традиционных религиозных практик, сколько деформацию их внутреннего содержания. «Опричное движение» показывает, насколько, например, иконопись может сегодня легко выйти за рамки канонической традиции, и в этом достаточно остро выражается прямой конфликт «народных» культовых форм и «официальной» религиозности. То же самое можно сказать о литургической традиции, элементы которой используются «царебожниками» для своих целей. При этом позиция священноначалия Русской православной церкви для ревнителей «грозной святости» не имеет серьезного значения, поскольку царебожничество предстает именно как движение «церковных низов», опирающееся на внеиерархические авторитеты. Апологеты Ивана Грозного с одинаковым пиететом относятся к старцу Николаю Гурьянову и митрополиту Иоанну (Снычеву), а к оппонирующим им епископам или мирянам — одинаково отрицательно. Некоторое исключение делается (хотя и не всеми) по отношению к патриарху Алексию II, несмотря на то что он неоднократно заявлял о невозможности почитать Грозного и Распутина в лике святых; позицию патриарха чаще всего объясняют его «злочестивым окружением», однако некоторые представители царебожничества откровенно называют патриарха еретиком[31].

 О том, что царебожничество представляет собой достаточно заметное явление, говорит и тот факт, что на Архиерейском соборе, прошедшем осенью 2004 года, этой теме было уделено особое внимание[32]. Архиерейский собор однозначно заявил об отказе канонизировать Ивана Грозного и Распутина, тем самым закрепив за царебожниками положение православного андерграунда.

 Социокультурный контекст и общая оценка феномена царебожников

 Следует согласиться с историком Алексеем Бегловым, считающим, что своими корнями царебожничество уходит в антимодернизационные настроения русского крестьянства конца XIX — начала XX века, и указывающим, что питательной средой царебожничества оказалась катакомбная субкультура, сформировавшаяся еще в начале советского периода[33].

 И сегодня это течение представляет собой определенную субкультуру. К ней относятся преимущественно представители православных «низов», воспринимающих православие как серьезную протестную силу против реалий современного мира. Но есть и чисто политические формы этого течения. Примером является «Опричное братство Иосифа Волоцкого», созданное в свое время при радикальной политической партии «Российское национальное единство» (РНЕ). Сотрудник журнала «Царский опричник», издаваемого братством, И. Лавриненко в 2001 году, говоря о социальной базе для создания новой опричнины, предлагал ориентироваться на идеи Муссолини. По словам Лавриненко, «корпоративное государство», о котором мечтал Муссолини, — пример «„новых опричников" западного образца»[34]. Лидер РНЕ Баркашов посвятил две полосы своей газеты «Русский порядок» доказательству «святости Ивана Грозного».

 Надо отметить, что культ Ивана Грозного постепенно распространяется и в более умеренных националистически и патриотически настроенных кругах. Так, даже в ориентирующемся на почвенничество «федоровстве» — движении приверженцев идей мыслителя Николая Федорова — оказывается апологет Грозного, некий Михаил Антонов, утверждающий, вопреки позиции лидеров движения и самого Николая Федорова, что опричнина — лучшее воплощение его социального идеала, преодоление «небратства». «Грозный миф» культивируется в кругах современных «евразийцев», в частности в партии Александра Дугина.

 Но если говорить о царебожничестве как о течении внутри православия, то, как было показано выше, оно может быть вполне институционально независимым. Уместно вспомнить, что первой открыто о своем почитании Распутина заявила одна из так называемых «истинно-православных» неокатакомбных групп, которая еще в 1991 году на своем «Освященном Соборе епископов» — Исаакия (Анискина), Иллариона (Светлова) и Антония (Ильичева) — канонизировала Григория Распутина в качестве мученика и «наставника Царской семьи Романовых», а также «ходатая перед православным Царем за народ русский»[35].

 Попробуем ответить на вопрос: с каким социокультурным контекстом связано явление царебожничества?

 Очевидно, что это далеко не первый всплеск оппозиции, исходящей из радикальных низовых ультраправых церковных кругов. Она проявлялась и в антиэкуменических кампаниях, и в резкой критике так называемой «речи Патриарха Алексия II перед раввинами» Нью-Йорка, спровоцировавшей появление группы духовенства, не поминающего патриарха за богослужением; наконец, в кампании против принятия идентификационных номеров налогоплательщика (ИНН), которая в 2000-2001 годах, казалось, неизбежно приведет к расколу церкви. Однако раскола не произошло. Можно предположить, что апологетика Грозного, хотя и будет продолжаться, вряд ли приведет к серьезным институциональным изменениям.

 Тем не менее, на наш взгляд, культ «благоверного царя Иоанна Васильевича» или Григория Распутина имеет шансы на длительное влияние. Для православных патриотов большое значение имеет зримое воплощение его идеалов. В случае кампанией против ИНН, как и со многими другими инициативами православных радикалов, такого зримого образа не было — не было героя, которого можно было бы сделать знаменем движения. В случае с «опричными симпатиями» такой образ как раз есть: Иван Грозный, который буквально заново воссоздан с помощью показанных выше культовых практик, являет собой положительного «героя прошлого и будущего времен», который олицетворяет мировоззрение многих сегодняшних радикальных изоляционистов.

 Приложение

 Молитва царю Иоанну Грозному[36]

 О, Великий молитвенниче и кормчий Святой Руси, отрасль благодатная богоизбранного корня, христолюбивый боговенчанный благоверный Царю Иоанне! Ты, Дом Пресвятой Богородицы и Веру православную сохранивый и укрепивый; Русь Святую объединивый; ересь Жидовствующих поразивый; бесов во плоти — жидов изгнавый; измену искоренивый; агарян, латинян, язычников победивый и ко Христу обративый; народ русский просветивый и ко спасению наставивый; грады, веси, святые обители, храмы созидавый; духовную рать и православное воинство вокруг себя собравый и на сопротивныя подвигнувый. Восстани в помощь нам, призри на гибнущую Русь и народ Твой, услыши грешных рабов, молящихся Тебе, и умоли Христа Бога и Пречистую Богородицу, явившую Тебе Свой Святый образ: Царство Самодержавное восстановити и ниспослати Царя Православного, аки же Ты был еси; Русь Святую и воинство православное возродити, Церковь от ересей, расколов, фарисейства очистити; от ига жидовского, лютых безбожник, врагов видимых и невидимых избавити; народ российский — к покаянию, а неверующих — к вере — обратити; грехов прощение нам даровати и на всякую добродетель наставити; Богу, Царю, Отечеству на земли послужити и спасение получити, да сподобимся Небеснаго Царствия, идеже с Тобою и Всеми Святыми прославим Отца и Сына и Святаго Духа, ныне и присно, и во веки веков. Аминь.

 Тропарь

 Божиим изволением, а не мятежным человечества хотением, на Царство Русское Возшел еси, и Христу Царю сослужил еси, Иоанне Богомудре. Велию любовию Креста тщался еси люди на Свет и Истину наставити; Потщися и ныне да познаем Единого Истинного Бога и Богом данного нам Самодержавного Государя.

 Примечания:

• 
  [1] Несмотря на все «уважение» к византийским императорам, царебожники их не обожествляют, хотя и заимствуют некоторые постулаты и высказывания из цзарепапистской византийской риторики.
• [2] В «Акафисте святому Царю-искупителю Николаю Второму», официально не признанном Московским патриархатом, в одном из обращений к убиенному императору говорится: «...Тя бо избра по образу Сына Своего Единороднаго в жертву искупления за грехи людей российских».
• [3] Строго говоря, Ивана Грозного даже не совсем корректно называть помазанником, так как его венчание на царство 16 января 1547 года еще не сопровождалось помазанием. Традиция помазания на царство на Руси начинается с поставления царя Федора Ивановича 31 мая 1584 года. См.: Успенский Б.А. Царь и император: Помазание на царство и семантика монарших титулов. М., 2000. С. 27
• [4] См. подробнее: Батуева Е. Опричники из села Кащеева // Правда.Ru. 2003. 1 октября; Дворкин А. Псевдоправославная секта «Опричное братство» и ее руководитель Н. Козлов (А.А. Щедрин).
• [5] См.: Иоанн (Снычев), митр. Самодержавие Духа. СПб., 1994 - Есть сведения, что митрополит Иоанн не был единственным автором книги «Самодержавие Духа», но только одобрил этот коллективный труд и согласился подписать его своим именем. См., например: Коробьин Г. Трактовка личности Иоанна Грозного в книге «Самодержавие Духа» // Благодатный огонь. 2002. № 9 http://blagogon.ru/articles/248/ Тем не менее книга «Самодержавие Духа» для большинства сегодняшних царебожников имеет огромный авторитет, а сам покойный митрополит именуется ими «Петроградским старцем» и воспринимается как «небесный покровитель».
• [6] Иоанн (Снычев). Указ.соч. С.9.
• [7] О благочестивом царе Иоанне Грозном // Первый и Последний. 2002. № 2 (беседа журналиста Леонида Болотина и писателя Андрея Хвалина, записанная 20 февраля 2002 года иконописцем и обозревателем радио «Радонеж» Виктором Саулкиным, но не вышедшая в эфир из-за решительного противодействия историка Владимира Махнача).
• [8] О благочестивом царе Иоанне Грозном...
• [9] Первый Помазанник Божий на Русском Троне // Опричнина. № 5 http://oprichnina.chat.ru/opr5/5_3.html
• [10] Козлов Н. Царь и священник // Опричный листок. № 60. С. 4 - Подобную мысль высказывает и Жанна Бичевская в одной из радиопередач «От сердца к сердцу».
• [11] Болотин Л. Земная икона Царства Небесного // Царь-Град. № 1 - размещен на сайте Санкт-Петербургского опричного братства: http://www.oprichnina.chat.ru/tg1/tg1_8.html
• [12] Козлов Н. Указ. соч. С. 4.
• [13] Козлов Н. Последний Царь. [Б.м.], 1994 С.43-44
• [14] См.: Манягин В.Г. Апология Грозного Царя. М., 2004 С. 169-170; где цитируется издание «Творения св. отцов и учителей церкви» (СПб., 1907. С. 360-361).
• [15] Дворкин А. Указ. соч.
• [16] Смыслов И.В. Г.Е. Распутин: Знамение погибшего царства. М., 2002. С. 5-6.
• [17] Ревнитель благочестия // Русь Православная. 2002. № 5-6.
• [18] Иоанн (Снычев). Самодержавие Духа. СПб.,1994 С.164.
• [19] Молитва Царю Иоанну Грозному // Иоанн Грозный: Pro et Contra. Александровская слобода, 2003. С. 87.
• [20] Вопрос о династии: Династия под вопросом // Там же. С. 75 (курсив мой. — Б.К.).
• [21] О благочестивом царе Иоанне Грозном...
• [22] Елисеев А. Опричная эсхатология Грозного Царя // Царский опричник, 1001. № 2.
• [23] Хвалин А. От умолчания — к искажению... // Русская народная линия
• [24] Союз православных хоругвеносцев — радикальная монархическая организация, приверженная, в частности, царе-божничеству; председатель — Леонид Донатович Симонович-Никшич.
• [25] Симонович-Никшич Л. Д. Страсти по Иоанну // Credo.Ru. 2003 26 сентября (курсив мой. — Б.К.).
• [26] См.: Дворкин А. Указ. соч.
• [27] Козлов Н. Последний Царь..., Цит. по: Дворкин А. Указ. соч.
• [28] Кровавая Пасха или информация к размышлению // Санкт-Петербургское Православное опричное братство Благоверного царя Иоанна Грозного http://www.oprichnina.chat.ru/opr11/11_2.html\\\\
• [29] Прокофьев А. Современное славянское неоязычество // Славянское язычество. 2000 http://web.archive.org/web/20080422073600/http://paganism.ru/neo-pag.htm
• [30] Б.А. Успенский отмечает, что титул «Отец Отечества» применительно к Петру I вообще был воспринят на Руси как нехристианский, способствуя формированию представлений о Петре как об Антихристе. См.: Успенский Б.A. Historia sub specie semioticae // Культурное наследие Древней Руси. (Истоки, становление,традиции). М., 1976. С. 287-291
• [31] Сабуров К. Спасемся или погибнем? http://www.oprichnina.chat.ru/opr11/11_5.html
• [32] См. доклад митрополита Крутицкого и Коломенского Ювеналия, председателя Синодальной комиссии по канонизации святых, на Архиерейском соборе и, в частности, приложения № 4-5 («К вопросу о канонизации Царя Ивана Грозного и Г.Е. Распутина» и «Царская семья и Г.Е. Распутин»).
• [33] См.: Беглов А. «Николаевцы» Поволжья и генезис идеи «русской теократии» // Религия и СМИ. 2003 21 января http://www.religare.ru/2_1522.html
• [34] Там же.
• [35] Фирсов С. Державное мифотворчество и православие // Община XXI века: Православное обозрение. 2004. № 1. С. 6-7
• [36] Молитва Царю Иоанну Грозному... С. 87.

Кнорре Борис. «Опричный мистицизм» в религиозных практиках «царебожничества» / Религиозные практики в современной России: Сборник статей / Под ред. К. Русселе, А. Агаджаняна. М.: Новое издательство, 2006. – 400 с. (Новые материалы и исследования по истории русской культуры. Вып. 3. С. 384-397).

<!-- AddThis Button BEGIN --> Источник: Анти-Раскол