«Новый атеизм» и его критики. Уайтли Кауфман, Чернов В.В.

Движение «новых атеистов» самим своим названием, а также высокими научными степенями некоторых участников способно пробудить ассоциации с серьезными мыслителями и первооткрывателями конца XIX и первой половины ХХ века. Однако автор статьи стремится доказать, что это впечатление ложное. Согласно Кауфману, отличительной чертой «новых атеистов» является сектантское мышление и низкий интеллектуальный уровень, что скорее вредит, нежели способствует научному подходу к изучению религии.

Введение

Прошло более десяти лет с момента выхода в свет книги Сэма Харриса «Конец веры» (2004), положившей начало движению, известному как «новый атеизм». «Новые атеисты» считают любые споры о религии завершенными. Как заявлял Докинз, «Бога почти наверняка нет»[1]. Последовавшая за этим горячая дискуссия к настоящему времени стихла, что дает возможность проанализировать ее результаты. В этой статье содержится попытка взглянуть на «новый атеизм» с двух различных точек зрения – рассудочной и политической. С позиции рассудка может возникнуть вопрос о том, что именно (если что-то вообще) «новый атеизм» смог привнести в дискуссию о религии. Политическая сторона дела касается проблемы эффективности присущего «новому атеизму» подхода к критике религии.

«Новый атеизм» с точки зрения научного метода 

Многие комментаторы полагают, и автор разделяет это мнение, что с интеллектуальной или научной точки зрения «новые атеисты» не привнесли в дискуссию о религии практически ничего[2]. Им не было интересно разбираться в философских аргументах за и против религии. Их главное утверждение было в том, что тут просто не о чем говорить. Сам термин «новый атеизм» способен обмануть читателя, поскольку он намекает на некий новый набор аргументов против религии. Этот термин впервые прозвучал в 2008 году в статье журналиста «Вайрд мэгазин» Гари Вольфа «Церковь неверующих», причем сам автор вкладывал в него негативный смысл. «Ирония “нового атеизма”, – писал Вольф, – в том, что это религиозная критика религии и экстремистская оппозиция экстремизма. Для меня это слишком»[3]. Вольф раскритиковал безапелляционный тон «новых атеистов», их самоуверенность, склонность к крайностям и нежелание замечать реальную активную роль религии в решении насущных проблем человеческого общества. Харрис, Докинз и их единомышленники согласились с названием «новый атеизм», придав ему положительный и даже хвалебный смысл, несмотря на то что сам Вольф отмечал, что новое в «новом атеизме» – это не интеллектуальное содержание, а резкий тон и крайняя воинственность.

О тоне говорит та лексика, которую используют «новые атеисты», рассуждая о религии и вере:

Докинз – «бесчестная», «ленивая и слабая», «глупость», «инфантилизм», «святоши», «удивительная слепота», «дичь», «надувательство».

Стенджер – «халтура», «безделье», «извращение», «чушь», «бред», «эгоцентризм», «благочестивая отрава».

Койн – «яд», «лживая», «бессмыслица», «суеверие», «неспособность к правде», «обман», «промывание мозгов», «хитрость», «мысленное жонглерство».

Грейлинг – «рабство мысли», «безграмотная деревенщина», «верования темных пастухов», «кровавый след в истории», «тирания», «лицемерие», «атавизм человечества», «пропаганда», «оковы разума», «избирательная слепота»[4].

Порой говорят, что представители «второй волны» «нового атеизма» стали лучше следить за своим языком, однако Грейлинг и Койн как раз и есть эта «вторая волна». Полагаю, что именно подобная риторика, а не искренний интеллектуальный поиск как раз и составляет отличительную характеристику «нового атеизма».

Однако среди сторонников движения есть и те, кто хорошо знаком с философией. К примеру, Эндрю Джонсон полагает, что «новые атеисты» успешно продвинули тезис о том, что именно они обладают «презумпцией правды»[5]. Тем не менее Джонсон опирается на аргументы, которые (с чем согласен и он сам) самими «новыми атеистами» не используются, причем некоторые из них существовали задолго до начала движения[6]. Но даже если Джонсон прав, идея «презумпции правды» весьма отличается от тезиса «новых атеистов» о том, что Бога «почти наверняка» нет, не говоря уже об их вере в то, что вера в Бога «ложна». У читателей работ «новых атеистов» должно сложиться впечатление, что любой серьезный ученый просто обязан быть неверующим. Но в реальности это не так. В 2009 году, т. е. уже после выхода книг четырех главных лидеров «нового атеизма», агентство «Пью» провело опрос среди членов Американской академии научного развития с целью выяснить, во что верят ученые. Согласно опросу, 33% ученых верят в Бога, еще 18% признают «высшую силу или вселенский дух»; никакой высшей силы не существует по мнению 41% опрошенных. Таким образом, даже среди ученых, которые заметно менее религиозны по сравнению с большинством людей, неверующие составляют меньшинство. Если правота атеизма доказывается именно наукой, то странно, что большая часть ученых до сих пор ее не разделяет.

Главный философский постулат «нового атеизма» состоит в том, что существование Бога – это научная гипотеза, нуждающаяся в доказательстве. Как пишет Джерри Койн, «самое новое в “новом атеизме” – постулат о том, что в основании религий лежат утверждения, к которым следует относиться как к научным. Следовательно, к Богу и ко всем прочему, о чем говорят религии, можно подходить с мерками науки и разума»[7]. Ричард Докинз в книге «Бог как иллюзия» пишет, что «бытие или небытие Бога – это научное утверждение, касающееся устройства Вселенной, и как таковое оно нуждается в доказательстве, хотя на практике доказать его невозможно»[8]. Виктор Стенджер в своей работе «Бог: неудачная гипотеза» утверждает, что «учитывая, сколь важная роль в жизни людей и всей Вселенной приписывается Богу, Его было бы возможно обнаружить естественнонаучными методами»[9].

Однако утверждение о том, что религиозную веру можно исследовать естественно-научными методами, само по себе крайне спорно. Например, христиане верят, что существует лишь один Бог, Который создал всё; что Иисус – Его единородный Сын, Своей смертью освободивший людей от греха. Но это не эмпирические феномены, проверяемые простым наблюдением. По сути, «новые атеисты», говоря о религии, фактически не используют научного подхода, за исключением нескольких исследований, в которых утверждается, что действие молитвы эмпирически недоказуемо[10]. Критики «нового атеизма» неоднократно отмечали бессмысленность применения научного подхода к религии, поскольку предметом религии является трансцендентное, а не эмпирическое, и понятия, которыми оперирует религия – такие как «смысл», «цель», «ценность», – очевидным образом лежат вне компетенции естественных наук[11]. Разумеется, само по себе это не значит, что трансцендентное существует, но определение того, существует оно или нет, также лежит за пределами возможностей эмпирического исследования и компетенции ученых.

Переоценка возможности эмпирического подхода ведет к тому, что у «новых атеистов» складывается карикатурное представление о религии, основанное на слепой вере и недоказуемых утверждениях. Более здравый подход к исследованию религии предполагает, что она ближе к гуманитарным наукам, основным методом изучения которых является не наблюдение, а интерпретация. Исследуя текст «Гамлета», который сам о себе материален, литературовед старается вникнуть в его смысл. Также и верующий, глядя на физический мир, пытается понять цель его существования. Это не доказывает истинности религии, однако свидетельствует о том, что нельзя требовать от нее той же доказательной базы, которая характерна для естественных наук, и что специалисты в этих науках автоматически являются таковыми в вопросах религии.

«Новые атеисты» не раз заявляли, что своей победой, завершившей наконец-то дискуссию о религии, они обязаны научным открытиям последних лет. Так, Стенджер утверждает, что «к сегодняшнему моменту наука продвинулась достаточно, чтобы закрыть вопрос о бытии или небытии Бога»[12]. Также и у Койна можно найти упоминание о неких «новых открытиях в области космологии, нейробиологии и эволюционной биологии»[13]. При этом ни Стенджер, ни Койн не уточняют, о каких конкретно открытиях идет речь и как именно они отражаются на дискуссии о религии. Следует оговориться, что один пример открытия, интерпретированного в таком свете, существует. В 2012 году Лоренс Краусс опубликовал книгу «Вселенная из ничего», в которой попытался ответить на вековой вопрос: какова причина бытия мира? Данный вопрос, считает автор, является ключевым в теистической картине мира, поскольку в ней роль первопричины бытия отдается Творцу. «За последние двадцать лет, – пишет Краусс, – было сделано несколько удивительных открытий в исследованиях устройства вселенной, элементарных частиц и гравитации, которые полностью изменили нашу картину мира»[14]. Вкратце, Краусс утверждает, что причина возникновения вселенной из ничего может быть выведена из свойств законов квантовой механики. Докинз написал к работе Краусса хвалебной послесловие, в котором сравнил автора с Дарвином по его вкладу в научное развенчание религии. Согласно Докинзу, «эта книга бьет последний козырь религии – вопрос о том, почему что-то существует. Если “Происхождение видов” нанесло по вере в сверхъестественное сильнейший удар с позиций биологии, “Вселенная из ничего” сделала то же самое с позиций космологии. Название книги точно передает ее смысл, а он совершенно разрушителен для религии».

Ответом на книгу стала язвительная рецензия в «Нью-Йорк Таймс», представленная философом Дэвидом Альбертом, в которой он опроверг аргументы Краусса и Докинза. Автор пишет: «Если говорить просто, то, согласно стандартным теориям релятивистских квантовых полей, элементарная петрушка, из которой всё у нас сделано, состоит – вот сюрприз! – из релятивистских квантовых полей. И фундаментальные законы этой теории – это правила того, какие сочетания этих полей физически возможны, а какие – нет, и еще правила, связывающие сочетания этих полей в одно время и в другое время, и так далее. Тут нет ничего о том, откуда взялись эти поля, или почему мир состоит именно из них, или почему мир вообще состоит из полей, или почему мир вообще из чего-то состоит. Точка»[15].

Возражение на аргумент Краусса – это уровень первого курса философского факультета: нельзя рассуждать о творении из ничего, если отправной точкой служит не ничто, а сложный комплекс физических законов. Это лишь придает дискуссии очередной виток: а сами законы, они-то откуда? И, конечно, такой дискурс ничего не говорит о происхождении Вселенной и о том, есть ли в ней место Богу.

Идеологию «нового атеизма» можно назвать сциентизмом, т. е. верой в то, что естественные науки – это единственный истинный источник познания – идея, которая единодушно отвергается современной философией[16]. Джерри Койн даже считает, что другие науки, такие как социология, филология, философия и даже математика, не в состоянии дать никакого прироста знаний, если только они не используют методы «профессиональных ученых»[17]. Докинз доходит до того, что называет ученых-естественников «специалистами по истине о мире»[18]. В результате «новые атеисты» отвергают или игнорируют философию и теологию на том основании, что естественные науки содержат в себе все, что нужно. Докинз с гордостью рассказывает о своем полном невежестве в теологии: «Многие из нас не верят в магию, астрологию или макаронного монстра без того, чтобы сперва погрузиться в исследование пастафарианского богословия»[19]. Подобным же образом Докинз отметает и классические философские доказательства бытия Бога, называя их «словесным мошенничеством»[20]. О том же свидетельствуют крошечные библиографии таких книг, как «Вера против факта» Койна или «Бог как иллюзия» Докинза; здесь почти нет не только книг по философии и теологии, но даже классических трудов философов-атеистов, таких как Джона Маки и Уильям Роу. Вместо аргументации Докинз, Койн и Стенджер предпочитают апелляцию к авторитету, используя собственный статус ученых в качестве самого веского довода в дискуссии о бытии Бога.

Одна из лучших иллюстраций философского уровня «Нового атеизма» была дана Джоном Хотом, которые считает это движение «атеизмом-лайт»[21]. В отличие от философов-атеистов прошлого, таких как Ницше, которые прилагали усилия, чтобы представить, какой станет культура, лишившись трансцендентных ценностей, «новые атеисты» хотят продолжать жить в безрелигиозном мире так же комфортно, как прежде жили в религиозном. Как отмечает Койн, «секулярная мораль и нерелигиозные формы совместного опыта вполне могут занять ниши, освобожденные религией»[22]. Докинз пишет, что что альтруистическая этика – это не более чем «дарвиновская ошибка»[23], но при этом исчезновение «религиозного племенного мышления» никак не повлияет на эту этику, разве что улучшит ее. В качестве альтернативной философии «новые атеисты» предлагают некий абстрактный «гуманизм», а средство для того, чтобы сделать людей добрее, они видят в не менее абстрактном «разуме». Мы не встретим у них серьезных попыток осмыслить обозначенную многими философами проблему нигилизма, вытекающую из материалистического мировоззрения, отрицающего трансцендентные моральные ценности, смысл и цель бытия[24].

Утверждения о вреде религии

Важным аргументом «новых атеистов» против религии является утверждение, что она не просто ошибочна, но и вредна. Виктор Стренджер считает это наиболее важным фактором: «Основной аргумент против религии состоит в том, что на протяжении всей своей истории она была источником самых больших бед в нашем мире»[25]. «Новые атеисты» утверждают, что религия является причиной большинства войн, оправдывает любое угнетение и причиняет огромный психологический вред, сея чувство вины и страх перед вечной карой. Сэм Харрис пишет: «Страницы истории, как и листы современных газет, доказывают, что любая идея, которая разделяет и сталкивает людей, коренится в религии»[26]. Койн даже пророчит потенциальный крах цивилизации из-за религии: «Она может привести к коллапсу нашего вида и жизни на Земле»[27].

Такие заявления ставят под вопрос компетентность «новых атеистов» в области истории и социологии. Нет смысла говорить, что у «новых атеистов» мы не найдем попыток систематизировать плюсы и минусы религии – как в прошлом, так и сегодня. Нам предлагают лишь стандартные причитания на тему крестовых походов, инквизиции, охоты на ведьм и многих других явлений, некоторые из которых – например, «убийства чести» – вообще не относятся к религии. Как отмечает историк Натан Джонстон, в истории «новые атеисты» разбираются не лучше, чем в философии[28]. Не удивительно, что «новые атеисты» не хотят замечать за религией ничего положительного, игнорируя религиозные традиции благотворительности, миротворчества, нравственного воспитания, борьбы с рабством, а также такие психологические плоды религии, как ощущение смысла и цели бытия. «У “новых атеистов”, – пишет Джонстон, – предвзятый подход к источникам, поэтому они и не видят благотворных эффектов религии, кроме разве что некоторой ее пользы для здоровья»[29].

Остановимся на проблеме религии и насилия, которую «новые атеисты» считают основной. В ХХ веке к власти впервые пришли открыто атеистические режимы, что позволяет проверить справедливость утверждений «новых атеистов». Однако эти режимы оказались самым кровавыми в человеческой истории. На счету Сталина – более 60 млн жизней; Мао Цзэдун убил от 20 до 70 млн человек; Пол Пот – от 2 до 3 млн. Но вместо того чтобы пересмотреть свой постулат о религии как о главной причине насилия, «новые атеисты» заявляют, что в преступлениях марксистов тоже виновата религия, поскольку атеистические идеологии – это «квазирелигии»[30], «политические религии»[31], «замена религии»[32]. История марксизма свидетельствует, что корень насилия – не в религии, а в фанатизме, который запросто может оказаться как религиозным, так и атеистическим. Даже естественные науки способны обратиться в орудие насилия и массового убийства, что мы видим на примере нацизма, использовавшего дарвиновские идеи, чтобы оправдать истребление евреев и других «низших рас». При этом «новые атеисты» не хотят видеть в преступлениях нацистов ничего, помимо христианского антисемитизма. Таким образом, основной аргумент «нового атеизма» основан лишь на себе самом: поскольку религия – это зло, то любой злой режим – религиозный.

Новый атеизм как политическая стратегия 

Как уже отмечалось, новое в «новом атеизме» – это не новые аргументы, а широкое использование словесных приемов (таких как шейминг, блейминг, высмеивание и т. п.). Одна из важных тем в «новом атеизме» – отказ от «большой сделки», т. е. от такого положения вещей, при котором неверующие не выступают с публичной критикой религии в обмен на то, что верующие не навязывают своих убеждений обществу. Докинз выступил против «странного, но при этом почти общепринятого соглашения, по которому религия получает особую привилегию – быть вне поля критики и над ним»[33]. Сэм Харрис убежден, что «критиковать веру человека – это табу в нашей сегодняшней культуре»[34]. «Религия занимает привилегированное место в обществе, – сожалеет Джерри Койн. – Критиковать ее считается “беспределом”»[35].

Основания для такой перемены обычно считают террористические акты 11 сентября 2001 года (которые сами по себе плохо согласуются к тезисом о новых научных открытиях, разрушающих религию). Отправной точкой «нового атеизма» обычно считают вышедшую в 2004 году книгу Харриса «Конец веры», но не менее справедливо будет вести отсчет со статьи Докинза «Время подняться», напечатанной в журнале «Фрисот тудей» за 2001 год[36]. «Хватит топтаться на месте! – пишет Докинз. – Пришло время гнева, и не только против ислама… До недавнего времени мы сдерживались из соображений вежливости… Но пришел час подняться и отбросить это абсурдное табу… Последние остатки уважения к религии рассеялись в дыму и пыли теракта 11 сентября». Автор завершает статью объявлением войны религии: «Те из нас, кто годами воздерживался от критики опасного и массового заблуждения, сегодня должны подняться и возвысить свой голос».

Не известно, читал ли Сэм Харрис эту статью. По его собственным словам, он начал работу над «Концом веры» 12 сентября 2001 года. Хотя эта книга критикует все религии, включая иудаизм и христианство, основной удар приходится на ислам. Книга начинается с рассказа о молодом человеке, который подрывает себя в автобусе. «Почему же так просто, – обращается к читателю Харрис, – почему настолько обескураживающе просто угадать, какой веры был этот человек?»[37]. «Хотя эта книга, – продолжается автор, – говорит о религии в целом, между религиями есть разница. Она не достаточно условна, но она есть». Хотя хорошее и дурное есть в любой вере, пишет Харрис, «после 11 сентября мы должны понять, что в исламе дурного больше, чем могло бы быть»[38]. «Ислам – это культ смерти от и до»[39], – убежден автор; именно исламское вероучение делает мусульман столь склонными к насилию[40]. Из всего этого Харрис делает вывод, что «мы находимся в состоянии войны с исламом»[41].

Докинз в своей книге «Бог как иллюзия» уподобляет тех, кто готов мириться с религией, британскому премьеру Чемберлену, заключившему сделку с Гитлером. Джерри Койн, писавший спустя долгое время после событий 11 сентября 2001 года, уже не говорит об исламском терроризме; его больше заботит связь между террором и креационизмом. Однако и его работа переполнена напряженностью и военными метафорами. Койн, как уже упоминалось, считает, что религия «может привести к коллапсу нашего вида» и что «религия и наука находятся в состоянии своеобразной войны. Войны за понимание»[42]. Время «приспособленчества» закончилось, и «вам придется выбирать» между религией и наукой[43]. И единственный разумный вывод, по мнению Койна, прост: «Ни одна религия не хороша, ни одной из них[44] нельзя верить, и все их следует отбросить»[45].

Стороннему человеку сложно приставить уровень общественной истерии, поднявшейся в США в связи с терактом 11 сентября. Повсюду царило предчувствие конца света и последней битвы между исламом и «силами свободы», как выражались в администрации Джорджа Буша. Те, кто сохранил здравомыслие (а таких было немного), пытались объяснить, что случившаяся трагедия единична, что теракты, даже самые масштабные, не представляют угрозы государству, что от терроризма гибнет в разы меньше людей, чем под колесами машин. Несмотря на это, администрация Буша использовала всеобщую панику, чтобы развязать две войны, причем в одном случае против страны, не имевшей ни малейшего отношения к «Аль-Каеде». Именно на этом фоне «новые атеисты» также начали войну – против религии. Как и Буш, они воспользовались событиями 11 сентября в собственных целях, хотя, как и президент, они верили, что поступают правильно. Однако основная идея «нового атеизма» о том, что люди должны уничтожить религию или погибнуть сами, оказывается не чем иным, как эмоциональной реакцией – наивной и неоправданной.

Исходя из этого, имеет смысл спросить, оправдывает ли тревожная атмосфера тех дней этически сомнительные риторические приемы, о которых говорилось выше: шейминг, высмеивание, передергивание, заявление о бессмысленности религии, отождествление религиозной веры с психическими расстройствами, и все это на фоне полного отсутствия интереса к научному, взвешенному изучению религии. Порой говорят, что это было необходимо, чтобы завоевать широкую аудиторию; но издевательство над верой малообразованных масс людей вряд ли можно считать хорошим способом достижения данной цели. Заявляя о несовместимости науки и религии, проще увести людей от науки, чем от веры. По словам психолога Джонатана Хайдта, «воинствующий атеизм, заявляющий о том, что за ним стоит наука, и призывающий образованных людей в свои ряды, способен добиться определенных успехов. Но будут и побочные эффекты в виде загрязнения научного религиоведения догматизмом и морализаторством, что влечет за собой падение престижа науки»[46]. Майкл Руз заметил, что «новые атеисты» «причиняют огромный политический вред делу борьбы с креационизмом»[47]. «Новому атеизму» также ставили в вину нежелание видеть психологическую пользу религии и наивную веру в то, что от религии можно так легко отказаться, просто заменив ее наукой[48].

Есть ирония в том, что движение, посвятившее себя проповеди высшей ценности науки, вредит своему же делу, используя данные предвзято и бесструктурно, если речь идет о религии. Довод о том, что религия – это источник всех зол на свете, говорит лишь о желании демонизировать других людей по признаку отношения к вере. «Новый атеизм» напоминает апокалиптическую секту с ее проповедью грядущей катастрофы, призывами к битве со злом и нравственному преображению и обетованием грядущего золотого века. Сейчас они ведут войну на уровне слов, но где гарантии, что, добившись политической власти, «новые атеисты» не перейдут от слов к делу? Сэм Харрис, например, утверждает, что «некоторые верования опасны сами по себе»[49], одновременно с этим заявляя, что пытки могут быть рационально оправданы[50]. Докинз пишет, что насилие по отношению к детям со стороны некоторых католических священников – явление «вероятно» менее опасное, чем «долговременный психологический вред, причиняемый католическим воспитанием»[51].

Разумеется, мы пока не знаем, будут ли у «нового атеизма» продолжительные политические последствия. Хотя в Америке и Европе снижается количество людей, отождествляющих себя с той или иной религиозной группой, ничто не указывает на связь этого процесса с деятельностью «новых атеистов». «Новый атеизм» не смог повлиять и на научную дискуссию вокруг религии, если не считать таким влиянием понижение уровня этой дискуссии и поляризацию мнений. Единственный заметный успех «новых атеистов» состоит в широкой огласке их позиции в рамках сложившегося неофициального движения, что обеспечило им невиданный прежде уровень внимания общественности. Однако в долгосрочной перспективе поляризацию дискуссии и демонизацию оппонентов вряд ли можно назвать хорошей стратегией. При всем этом к религии остается множество вопросов; она не перестает быть предметом критического исследования; и, конечно, в ней есть немало того, что следует отвергнуть с рациональных позиций. Но было бы бессмысленно и нечестно с интеллектуальной точки зрения просто объявить религию чистым безумием и корнем всех зол. Это лишь повредило бы продуктивной дискуссии, которая, хочется надеяться, будет продолжена в ближайшем будущем.

Источник: Kaufman, W. New Atheism and Its Critics // Philosophy Compass. 2009. Vol. 14. E12560.

Перевод В. Чернова

[1] Dawkins, R. The God delusion. New York: Mariner Books, 2008. P. 189.

[2] См. Haught, J. God and the New Atheism. Kentucky: Westminster John Knox Press, 2008; Orr, H.A. A mission to convert // New York Review of Books. Vol. 54:1. 2007; Reitan, E. Is God a delusion? New York: Wiley Blackwell, 2008.

[3] https://www.wired.com/2006/11/atheism/

[4] Grayling, A. C. The God argument. New York: Bloomsbury, 2013.

[5] Johnson, A. An Apology for the New Atheism // International Journal for Philosophy of Religion. Vol. 73(1). P. 5-28.

[6] Ibid.

[7] Coyne, J. Faith versus fact. New York: Viking, 2015. P. xiii.

[8] Dawkins, R. The God delusion. New York: Mariner Books, 2008. P. 72-73.

[9] Stenger, V. God: The failed hypothesis. Amherst, New York: Prometheus Books, 2007. P. 13.

[10] Coyne, J. Faith versus fact. New York: Viking, 2015. P. 116; Dawkins, R. The God delusion. New York: Mariner Books, 2008. P. 87-88.

[11] Haught, J. God and the New Atheism. Kentucky: Westminster John Knox Press, 2008. P. 17; Reitan, E. Is God a delusion? New York: Wiley Blackwell, 2008. P. 98.

[12] Stenger, V. God: The failed hypothesis. Amherst, New York: Prometheus Books, 2007. P. 11.

[13] Coyne, J. Faith versus fact. New York: Viking, 2015. P. xiii.

[14] Krauss, L. A universe from nothing: Why there is something rather than nothing. New York: Free Press, 2012. P. xvi.

[15] Albert, D. On the origin of everything // New York Times. March 23, 2012.

[16] Pigliucci, M. New Atheism and the scientistic turn in the atheism movement // Midwest Studies in Philosophy. Vol. 23.37. P. 142-153.

[17] Coyne, J. Faith versus fact. New York: Viking, 2015. P. 186

[18] Dawkins, R. A devil's chaplain. London: Phoenix, 2003. P. 284.

[19] Dawkins, R. The God delusion. New York: Mariner Books, 2008. P. 15.

[20] Dawkins, R. The God delusion. New York: Mariner Books, 2008. P. 105.

[21] Haught, J. God and the New Atheism. Kentucky: Westminster John Knox Press, 2008. P. 23.

[22] Coyne, J. Faith versus fact. New York: Viking, 2015. P. 261.

[23] Dawkins, R. The God delusion. New York: Mariner Books, 2008. P. 253.

[24] Rosenberg, A., Sommers, T. Darwin's nihilistic idea: Evolution and the meaninglessness of life // Biology and Philosophy. 2003. Vol. 18. P. 653-668.

[25] Stenger, V. The New Atheism. Amherst, New York: Prometheus Books, 2009. P. 107.

[26] Harris, S. The end of faith. New York: Norton, 2004. P. 12.

[27] Coyne, J. Faith versus fact. New York: Viking, 2015. P. xvi.

[28] Johnstone, N. The New Atheism, myth, and history: The black legends of contemporary antireligion. New York: Palgrave, 2018.

[29] Schlosser, J., Murray, M. (Eds.). The believing primate. New York: Oxford University Press, 2009. P. 290.

[30] Dawkins, R. The God delusion. New York: Mariner Books, 2008. P. 315.

[31] Harris, S. The end of faith. New York: Norton, 2004. P. 79.

[32] Hitchens, C. God is not great: How religion poisons everything. New York: Hachette, 2007. P. 246.

[33] Dawkins, R. The God delusion. New York: Mariner Books, 2008. P. 16.

[34] Harris, S. The end of faith. New York: Norton, 2004. P. 13.

[35] Coyne, J. Faith versus fact. New York: Viking, 2015. P. 6.

[36] Цит. по: Dawkins, R. A devil's chaplain. London: Phoenix, 2003.

[37] Harris, S. The end of faith. New York: Norton, 2004. P. 12.

[38] Ibid. P. 108.

[39] Ibid. P. 123.

[40] Ibid. P. 233.

[41] Ibid. P. 109.

[42] Dawkins, R. The God delusion. New York: Mariner Books, 2008. P. 90.

[43] Coyne, J. Faith versus fact. New York: Viking, 2015. P. xiv, xii.

[44] Ibid. P. 96.

[45] Ibid. P. 86.

[46] Schlosser, J., Murray, M. (Eds.). The believing primate. New York: Oxford University Press, 2009. P. 291.

[47] Ruse, M. (2009). Why I think the New Atheists are a bloody disaster // www.beliefnet.com, accessed at http://blog.beliefnet.

com/scienceandthesacred/files/import/michael_ruse.jpg.

[48] Kitcher, P. Life after faith. New Haven: Yale University Press, 2002. P. 2014.

[49] Harris, S. The end of faith. New York: Norton, 2004. P. 44.

[50] Ibid. P. 197.

[51] Dawkins, R. The God delusion. New York: Mariner Books, 2008. P. 356.

https://bogoslov.ru/article/6168129