«Это даже не дерзость, а наглость и циничное лицемерие»

Прокомментирую это апостольскими ветхозаветными словами, что «пес возвращается на свою блевотину», а «вымытая свинья идет валяться в грязи», потому что в свое время, когда обсуждался вопрос о богословии и практике в кочетковской общине, то отец Георгий Кочетков давал обещание, давал присягу более не производить ничего, что возбуждало бы соблазн в Церкви. Более того, в свое время, становясь диаконом, становясь священником, он давал присягу, в которой принимал обязанность повиноваться священноначалию и уважительно к нему относиться.

То, что мы видим в адрес владыки Даниила и в адрес владыки Никона, - это даже не дерзость, а наглость и циничное лицемерие. Потому что, если бы действительно отец Георгий думал об их здравии, а не глумился бы над отцом Димитрием, отцом Тихоном и уважаемым Александром Дворкиным, то он просто молился бы о их здравии, спасении, во всем благом поспешении. Но когда речь идет о здравии душевном и духовном, и при этом мило забывается телесное здравие, то комментарии излишни. Понятно, как человек относится к данным иерархам, священнослужителям и мирянам. Иными словами, он подразумевает их некое духовное и душевное нездоровье, считая при этом, что они абсолютно здравы телесно.

С одной стороны, надо сказать спасибо отцу Георгию за то, что он их заживо не отпевал. Впрочем, это, наверное, следующий этап духовного помрачения кочетковцев. Но, с другой стороны, то, что произошло - возмутительно и отвратительно, когда церковную молитву используют для сведения счетов, для пропаганды. Это хула на Духа Святаго, которая не простится ни в сем веке, ни в будущем.

Ну, а подобные кульбиты с подозрением своих идеологических противников в душевном нездровье для кочетковцев не в новинку. В том же печально известном 1997 году собрат, сослужитель отца Георгия отец Михаил Дубровицкий был насильственно и необоснованно госпитализирован, объявлен душевнобольным, ему насильно ввели нейролептики и серьезно подорвали его здоровье. Честно говоря, это напоминает тактику хрущевско-брежневских психушек, когда своего оппонента, инакомыслящего, объявляют сумасшедшим и пичкают транквилизаторами.

То, что в свое время произошло с отцом Михаилом Дубровицким, - это ужасно. Его травили, оскорбляли, поносили. Характерно, что, как только отец Михаил стал служить по-церковнославянски, а не по-русски, как требовал Кочетков, на него обрушились репрессии. После сердечной, искренней проповеди отца Михаила выступил отец Георгий, который обрушил на молодого священника град несправедливых обвинений в непочтительности, неисполнительности, наглости и так далее.

А вот рапорт отца Михаила от 8 июня 1997 года, в котором он говорит: «Обстановка моего служения в храме становится невыносимой: здесь следят за каждым моим шагом и движением, угрожают, устраивают провокации, мне задают оскорбительные вопросы, предъявляют невозможные требования, тайно записываются на диктофоны мои личные беседы с прихожанами. Последние события развернулись 7 июня, во время совершения мною Божественной Литургии. В то время, как я вышел причащать мирян и стал произносить молитву перед Св. Причастием «Верую, Господи...», группа мирян, активистов общины о. Георгия, начала бесчинно, перебивая меня, произносить слова этой молитвы на русском языке. Я переждал, пока это окончилось, и снова стал произносить молитву. Но о. Георгий уже стал причащать своих духовных чад, они запели «Тело Христово...», опять перебивая меня. (...) После богослужения у нас возникли разногласия по поводу исповеди. Тут же сбежались все алтарники и во время нашей беседы вели себя нагло, дерзко и невыдержанно. Я просил у о. Георгия остаться наедине с ним, он не пожелал беседовать один на один, тогда я отказался говорить с ним в присутствии толпы мирян и пошел одеваться, чтобы уйти, но распоясавшиеся церковные хулиганы, обступив, зажали меня со всех сторон, а их руководитель и духовник о. Георгий Кочетков, находясь в состоянии ярости, стал извергать на меня различные хулы и обвинения. В частности, он назвал меня сектантом, клеветником и доносчиком и тому подобное. Со всех сторон посыпались обвинения, оскорбительные вопросы, ехидные насмешки, издевательства вместе с наглым и хамским поведением. Я просил дать мне мои вещи и отпустить меня домой, но меня не отпустили, а хулиганство по отношению ко мне только усилилось. Все мои попытки пройти к выходу оказались тщетными. Раздались возгласы: «Посадить бы его лет на пять за разжигание межрелигиозной вражды», и. о. Г.Кочетков, соглашаясь, сказал, что, возможно, скоро будет открыто дело в суде».

Или еще один эпизод. Это уже рассказывает очевидец: «Отец Михаил стоял у аналоя и читал часы, его обступили человек пять прихожан и буквально в ухо ему громко скандировали: «Кон-чай чи-тать, кон-чай чи-тать...» Как мы потом узнали, в общине Георгия Кочеткова не только запрещено читать часы, но это считается в высшей степени дурным тоном и непростительным примитивизмом».

Теперь о том, как происходило событие 29 июня 1997 года, когда отца Михаила упрятали в психушку. Когда отец Михаил, который вел службу, благословил во время утрени в День всех святых, в земле Российской просиявших, читать канон русским святым, хор и чтецы отказались. Это была явная демонстрация протестантско-русофобского характера. Отец Михаил возмутился и стал сам читать канон русским святым. Тогда подошел отец Георгий Кочетков в окружении алтарников, обвинил его в срыве службы и вырвал книгу. Отец Михаил предложил ему самому заканчивать службу и попытался выйти из храма, чтобы рассказать священноначалию о невозможности служить. Но алтарники заблокировали отца Михаила, а тем временем отец Георгий произнес следующую проповедь по всем законам нейролингвистического программирования: «Расколы у нас устраивают сознательно, нестроения устраивают сознательно. Когда сокрушаются, что у нас нет благости, никакого ответа нет, кроме одного - у Господа так было каждый день». И выдал установку на бескомпромиссное стремление инакомыслящим: «Мы не должны вместе со Христом потворствовать греху. Никогда» и одновременно установку на демонизацию несогласных: «Это враг рода человеческого заставляет человека думать, что он служит Богу, а он служит диаволу». Затем он сделал  вывод: «Мы должны изгонять злых духов из храма». Далее шло обвинение священноначалия: «Больше вины на тех, которые послали его сюда, которые Бога не знают и служить не умеют» и провокация: «А сейчас молитесь, чтобы сестры помогли, вряд ли он будет с ними драться». Все равно, как чеченские боевики прикрывались женщинами и детьми.

Сестры были настроены соответственно, чего стоит наглый вопрос одной из них: «Вы батюшка, в Бога верите?» А одна из сестер, Алла Даниловна Василевская, врач-психиатр, ближайшая помощница отца Георгия Кочеткова, находилась в алтаре во все время служения отца Михаила, несмотря на канонический запрет присутствовать женщинам в алтаре. Отец Георгий проговорился: «Можно вызвать "психовоз", но пока не надо». То есть, пусть «клиент дозреет». Отец Михаил пытался выбраться из алтаря через боковую дверь, с него сорвали ризы, фелонь, епитрахиль и священнический крест. Физическое насилие сопровождалось издевательствами: «Какая исповедь? Тебя исповедовать надо, вернее, отчитывать» и постоянный рефрен отца Георгия Кочеткова: «Это несчастный человек!»

Потом они его заблокировали в углу храма. На неоднократные просьбы дать ему пройти реагировали издевательствами: «Да брось ты, родной, куда ты пойдешь?» и провокациями на драку: «Ты священник, чего толкаешься?» Потом отец Георгий вызвал милиционера и проговорился: «Я специально вызвал своего милиционера, человека верующего». Учитывая состояние прихожан отца Георгия, это не удивительно. Соответственно подготовленный милиционер предпочел ничего не заметить. На просьбу отца Михаила о помощи он не отреагировал.

Положение мог спасти иеромонах Сретенского монастыря отец Никандр, но его жестко блокировали и алтарники, и отец Георгий. Он не дал ему встретиться с отцом Михаилом и разрядить ситуацию. Его обвинили в том, что он пьян, хотя он вообще не пил и принимать спиртное не мог.

И, наконец, самый страшный акт драмы. Отца Михаила алтарники насильно поволокли к прибывшей психиатрической машине, которую вызвала верная послушница отца Георгия Алла Василевская, представившаяся экспертом в области психиатрии. В больнице она представлялась матерью священника Михаила Дубровицкого и настояла на непоказанном ему уколе. Позднее на теле отца Михаила были зафиксированы следы ударов. До конца не ясно, получены ли они были от ударов о стены и дверь машины или от рук ретивых «послушников» отца Кочеткова.

В больнице «дело» развалилось. Консилиум врачей признал отца Михаила совершенно здоровым. Но его физическому здоровью, тем не менее, был нанесен тяжелый удар. После введения ему нейролептиков, непоказанных ему, у него начались страшные судороги.

Ну и что? Священником Георгием Кочетковым был совершен тяжкий грех не только предательства и поношения своего собрата, но и покушения на убийство. Все это я вспоминаю только для того, чтобы показать, что может ждать тех, кого кочетковцы цинично помянули в качестве душевно и духовно нездоровых людей. Дай только им руки и силы, они до них доберутся и могут сделать с ними то же, что сделали с отцом Михаилом. А меж тем то, что делают кочетковцы, временами за гранью душевного и духовного здоровья, за гранью здравого смысла.

Мне довелось беседовать с отцом Петром Кузнецовым, настоятелем Заостровского Петропавловского прихода, где некогда служил печально известный священник Иоанн Привалов. То, что он мне рассказывал, совершенно невероятно и, тем не менее, верно. Священник Иоанн Привалов крестил голых оглашенных, при этом обливанием, а не погружением. Вопрос, для чего? Этот случай был прекрасно изъяснен тем самым Александром Леонидовичем Дворкиным, за душевное и духовное здравие которого истово молились кочетковцы. Он справедливо заметил, что голый человек психологически беззащитен, и с ним можно делать все, что угодно.

Священник Иоанн Привалов с членов общины брал десятину со всего, в том числе со сделок с недвижимостью, от продажи домов, от продажи автомашин. Уклониться от этого было практически невозможно, потому что у последователей отца Кочеткова есть везде «верующие милиционеры и эксперты», и горе тому, кто попытается обмануть руководителя общины. Священник Иоанн Привалов не ограничивался имуществом членов общины, но занимался посягательством просто на понравившиеся ему дома. Были дела подобного рода. Священник Иоанн Привалов спекулировал церковными землями, находившимися вокруг Петропавловского храма.

Что касается прочих аспектов литургической практики приваловцев, то из них отмечу следующие: миряне выносили престол, с престола причащались по священническому чину все миряне (мужчины и женщины); в общинах Привалова проповедовали женщины (как среди гностиков или монтанитов) - это что, признаки душевного и духовного здоровья? Как говорится, «чем вам за Дворкина молиться, не лучше ль на себя, кумы, оборотиться?»

Все это показывает только одно, что кочетковцы уже стали самой настоящей сектой, где возможно все: психологический террор по отношению к несогласным, объявление их сумасшедшими, спекуляции недвижимостью и, наконец, ложь, ложь и ложь. Один из таких сюжетов. Кочетковцы в свое время не усомнились лгать епископу, причем такому святому человеку, как владыке Василию (Родзянко). Выглядело это так. Отца Георгия за Литургией посетил владыка Василий и, между прочим, заметил ему: «Мне о Вас наговорили такие ужасы, будто у вас миряне потребляют Святые Дары?» Отец Георгий категорически отверг данное обвинение. Владыка успокоился, распрощался с отцом Георгием, вышел из алтаря, и каково было его изумление и возмущение, когда, вернувшись зачем-то в алтарь, он застал Александра Михайловича Копировского, лжицей потребляющего Святые Дары из Чаши!

Позднее с горечью и болью владыка написал следующее: «Смущает и практика свободного обращения с «врачующей» благодатью священства – допущения мирянам, не имеющим этой благодати, потреблять Святые Дары после литургии, что практикуется в общине отца Георгия. Это еще одно очень опасное вмешательство в Божественную природу Церкви, чреватое опасными последствиями. Как можно до такой степени обременять бедного мирянина, в полном безоружии, без благодати священства, установленной специально для того, чтобы дать духовную силу вынести на себе огонь «божественного погребения» Тела Христова в себе самом?! Какое жуткое вмешательство ума человеческого в Божественную бездну!»

Так вот, только один этот эпизод достаточно ярко характеризует дух кочетковской общины, самочиние, презрение к церковным канонам и установлениям, презрение к священноначалию. Это же самое презрение выражается в таком циничном молении.

Неканонические духовно опасные действия, такие как причащение инославных, например, бенедиктинцев из Шеветоньского монастыря в 1991 году, отец Георгий Кочетков предпринимал без всякого совета с владыкой Арсением Истринским, собственным благочинным, а тем более, со Святейшим Патриархом. Характерен настрой рядовых членов общины в 90-е годы, многие говорили так: «А у нас свой епископ - отец Георгий». Эта опасная, лукавая, духовно-блудливая игра со смыслами и спекуляция на одном из древних значений слова «епископ» была тесно связана с созданием церкви вне Церкви - независимого анклава, духовного аналога Чеченской республики в 90-е годы. Впрочем, некоторые выражались еще определеннее: «У нас свой патриарх». И вот этот «патриарх» как раз и определяет, кто нормальный, а кто ненормальный. Это печально, поэтому призываю крепко молиться за здравие священника Георгия Кочеткова и его последователей, с тем, чтобы Господь им дал вразумление.