«Да молчит всяка плоть человеча»: тайна Великой Субботы

Всякий смертный человек становится свидетелем добровольной смерти Бессмертного. На Литургии Великой субботы вместо Херувимской песни на Великом входе поется «Да молчит всякая плоть человеча». Комментируют священник Федор ЛЮДОГОВСКИЙ и поэт Ольга СЕДАКОВА.
Спас во гробе (двусторонняя икона). Византия.

Песнь приношения в Великую субботу:

Греческий оригинал
Σιγησάτω πᾶσα σάρξ βροτεία,
καὶ στήτω μετὰ φόβου καὶ τρόμου,
καὶ μηδὲν γήϊνον ἐν ἑαυτῇ λογιζέσθω·
ὁ γὰρ Βασιλευς τῶν βασιλευόντων,
καὶ Κύριος τῶν κυριευόντων,
προσέρχεται σφαγιασθῆναι,
καὶ δοθῆναι εἰς βρῶσιν τοῖς πιστοῖς·

προηγοῦνται δὲ τούτου,
οἱ χοροὶ τῶν Ἀγγέλων,
μετὰ πάσης ἀρχῆς καὶ ἐξουσίας,
τὰ πολυόμματα Χερουβίμ,
καὶ τὰ ἑξαπτέρυγα Σεραφίμ,
τὰς ὄψεις καλύπτοντα,
καὶ βοῶντα τὸν ὕμνον·
Ἀλληλούϊα, Ἀλληλούϊα, Ἀλληλούϊα.

Церковнославянский перевод
Да молчит всякая плоть человеча,
и да стоит со страхом и трепетом,
и ничтоже земное в себе да помышляет:
Царь бо царствующих,
и Господь господствующих,
приходит заклатися
и датися в снедь верным.

Предходят же Сему лицы Ангельстии
со всяким Началом и Властию,
многоочитии Херувими,
и шестокрилатии Серафими,
лица закрывающе, и вопиюще песнь:
аллилуиа, аллилуиа, аллилуиа.

Перевод Ольги Седаковой:
Да молчит всякая плоть человеческая
и да стоит со страхом и трепетом
и ни о чем земном в себе не помышляет:
ибо Царь царствующих
и Господь господствующих
идет на заклание
отдать Себя в пищу верным.

Предваряют Его сонмы Ангелов
со всеми Началами и Властями¹ :
многоочитые Херувимы
и шестикрылые Серафимы,
закрывая лица свои и воспевая песнь:
Аллилуиа, аллилуия, аллилуия.

Священник Федор Людоговский: Великая суббота – единственная постовая суббота в году

В Великую субботу литургия Василия Великого (последняя в году – следующая будет лишь в Рождественский сочельник) соединяется с вечерней. И хотя у нас по сложившемуся обычаю эта служба ради удобства совершается утром, но само ее соединение с вечерней очевидным образом указывает на то, что время, определенное для нее уставом, – вечер (по указанию Типикона, вечерня должна начаться «о часе десятом дне» – т. е. за два часа до захода солнца). Таким образом, пост (т. е. полное воздержание от пищи) предписывается в этот день вплоть до момента причащения. Такого не бывает ни в какую другую субботу в течение всего года (в том числе и Великим постом): Великая суббота – единственная постовая (в богослужебном отношении) суббота в году.

Литургия начинается с чтения апостольского послания, которое следует за 15 ветхозаветными чтениями (ими заканчивается вечерня) и малой ектеньей. Дальше читается Евангелие и, в целом, следует обычное последование литургии свт. Василия Великого. Конечно, есть и особенности. Одна из них – пение вместо Трисвятого («Святый Боже, Святый Крепкий, Святый Бессмертный, помилуй нас!») другого песнопения, слова которого заимствованы из послания апостола Павла к Галатам (3:27): «Елицы во Христа крестистеся, во Христа облекостеся. Аллилуия!» – т. е. «все вы, во Христа крестившиеся, во Христа облеклись (оделись)». Эти слова поются здесь потому, что в древней Церкви в Великую субботу, накануне Пасхи, совершалось крещение оглашенных.

Еще одна особенность литургии Великой субботы – песнь приношения. Если на более привычной нам литургии свт. Иоанна Златоуста (а равно и на Василиевой литургии в воскресенья Великого поста) во время великого входа поется Херувимская («Иже херувимы тайно образующе…»), то на Страстной мы слышим иные песнопения. В Великий четверг во время великого входа поется «Вечери Твоея тайныя днесь…» (дважды до поминовения Патриарха и предстоящих и еще один раз после). В Великую же субботу звучит песнопение, которое приведено выше – «Да молчит всякая плоть человеча…»

Ольга Седакова: Вся эта песнь – видение в словах»

Sub specie poeticae

Среди трех Песней приношения (или песнопений Входа) - «Иже Херувимы», «Ныне Силы небесныя» и «Да молчит всякая плоть» - это, звучащее единственный раз в году, на литургии Великой Субботы, самое трепетное и самое «небесное». Первые же его слова требуют от «смертной плоти», от всего «земного и человеческого» крайнего отрешения – в сознании собственной плотскости, смертности. «Херувимская» сближает небесное и плотское: мы, смертные люди, в своем служении несем образы Херувимов. В «Ныне Силы небесные» два эти служения - человеческое, видимое, и ангельское, невидимое – стоят рядом: «С нами невидимо служат». Здесь служат только Силы небесные, а смертные молча, «со страхом и трепетом» (это библейское выражение обычно появляется в эпизодах богоявления, близости Бога) созерцают происходящее. Речь в Песни ведется не в первом множественном лице (местоимение «мы» из двух других Песен здесь отсутствует), а как бы «свыше».

Мы говорили, что «плоть» на библейском языке может означать все человеческое существо («да будут два во плоть едину», Быт.2, 24; Мф.19,5 - то есть, двое станут одним существом). Плоть, кроме того, может означать и всякое сотворенное одушевленное существо. Греческое βροτεία означает «человеческая» в особом аспекте: «смертное», в противоположность божественному. Первый стих Песни, таким образом, можно перевести и так: «Да молчит всякий смертный человек». Он, смертный, становится свидетелем добровольной смерти бессмертного.

Все три Песни приношения говорят о том, что на литургии совершается невидимо для человеческих глаз: о входе Царя Небесного в окружении ангельских сил. Этот вход исполняет древние пророческие слова псалма: «Возмите врата князи ваша, и возмитеся врата вечная, и внидет Царь славы. Кто есть сей Царь славы? Господь сил, Той есть Царь славы» (Пс.23, 9 – 10). Ближе всего цитирует эти стихи песнь «Ныне Силы небесные». Но реальное «осязаемое» ощущение таинственного Входа мы чувствуем в словах этого песнопения, «Да молчит всякая плоть».

Итак, человеческому миру в трех этих песнопениях Входа отводится разная роль. В «Херувимской» участники призываются «таинственно изобразить Херувимов», вместе с ними «воспевать песнь Пресвятой Троице» и принять Царя – победителя; в «Силах небесных» люди «служат вместе с ангелами», но о пении уже ничего не говорится. Нынешняя песнь начинает с того, что призывает молчать «всякую плоть человеческую» и стоять в «страхе и трепете», ничего земного в себе не помышляя. Участники литургии здесь – свидетели таинства, невидимого шествия Небесных сил к совершению Жертвы, напоминающего о пророческих видениях. Эта Песнь приношения говорит не о моменте победы и триумфа: Принесение Жертвы здесь еще предстоит: Царь царствующих идет, чтобы принести ее, отдать Себя на заклание и – переводя буквально – на съедение верным. Ангельские силы, которые в других песнопениях «сопровождают Его», здесь идут перед Ним. Замыкает шествие Сам Господь.

«Царь всех» из «Херувимской», «Царь славы» из «Сил небесных» здесь именуется еще торжественнее: «Царь царствующих, Господь господствующих». Этот оборот, характерный библейский гебраизм (типа «небо небес»), как бы превосходная степень существительного («самое небесное небо», «самый царствующий царь»), здесь звучит еще и как напоминание о том, что над всякой земной (человеческой, смертной, плотской) властью есть Власть небесная.

Ангельские силы перечислены по именам: из девяти ангельских чинов названы пять, и последними – ближайшие к Богу «многоочитые
Херувимы» и «шестикрылые Серафимы» из видения пророка Исаии (Ис.6, 2 – 3). Вся эта песнь – как видение в словах.

Примечания:
¹ Этот стих μετὰ πάσης ἀρχῆς καὶ ἐξουσίας допускает двойное чтение: можно понять его как именования двух ангельскихчинов небесной иерархии (наш вариант) – или, «с прописной буквы», как описание ангельских сонмов «со всяким их начальством и властью», как переводит иером. Амвросий (Тимрот).

http://www.nsad.ru/articles/da-molchit-vsyaka-plot-chelovecha-tajna-velikoj-subboty