УЧЕНИЕ О ЧЕЛОВЕКЕ В ХРИСТИАНСТВЕ И НЕОЯЗЫЧЕСТВЕ. Максим Кузнецов

Современное секулярное общество сформировало мнение, подхваченное неоязычниками, что идеал христианина – это самоуничижение, пассивность и безынициативность.

В своих книгах и статьях, направленных против Православия, неоязычники очень часто эксплуатируют подобные образы, противопоставляя «смиренному христианину» «свободного язычника». В связи с этим рассмотрим, что же на самом деле говорит Православное вероучение о человеке и его предназначении, а также разберем некоторые понятия, превратно трактуемые безбожниками.

Можно ли стать богом?

Первые строки Библии повествуют нам о творении Богом нашего материального мира. Венцом Его творческого замысла явился человек: «И сказал Бог: сотворим человека по образу Нашему по подобию Нашему, и да владычествуют они над рыбами морскими, и над птицами небесными, и над скотом, и над всею землею, и над всеми гадами, пресмыкающимися по земле. И сотворил Бог человека по образу Своему, по образу Божию сотворил его; мужчину и женщину сотворил их». (Быт. 1: 26– 27).

Современный греческий богослов архимандрит Георгий (Капсанис), комментируя данный текст, писал: «Сотворение по Своему образу было таким дарованием, которым Бог наделил только человека и больше никого из всего видимого творения, так что он стал образом Самого Бога». Этот дар включал в себя разум, совесть, свободную волю, творчество, любовь и вожделение совершенства и Бога, личное самосознание и всё, что поставляет человека над остальным видимым творением, делая его личностью. Другими словами, всё то, что делает человека личностью, даровано ему по образу Божию».

В Новом Завете апостол Петр говорит следующие слова, обращаясь к христианам: «Но вы – род избранный, царственное священство, народ святой…» (1 Пет. 2: 9).

Православная Церковь, в отличие от многих других религиозных течений, рассматривает человека как венец Божиего творения, цель создания которого очень высока. Преподобный Макарий Египетский, живший в IV веке, писал: «Познай же свое благородство, а именно, что призван ты в царское достоинство, что ты – род избран, священен и язык свят».

В наши дни богословы имеют точно такое же суждение по этому вопросу. Миссионер и богослов митрополит Антоний Сурожский писал: «Если вы хотите узнать, что такое человек… воззрите к престолу Божию, и вы увидите там сидящего одесную Бога, одесную Славы человека Иисуса Христа… только так мы можем познать, как велик человек, если только станет свободным…»

Постоянное наблюдение за своими личными грехами, памятование о том, что человек – «раб земным страстям», предохраняет человека от тщеславия и гордости, то есть духовной слепоты. Творец поставил человека господином во Вселенной и подчинил ему всё творение. Ради человека и его спасения Бог, Творец мира видимого и невидимого, воплотился в земное, материальное тело, принял смерть и воскрес, сделав и человека способным к обожению.

Все свои способности человек должен реализовать в творчестве и любви, чтобы через это уподобиться Богу, ибо «предел добродетельной жизни есть уподобление Богу», как говорит святитель Григорий Нисский.

«Человек есть великолепный отпечаток великолепного образа, изваянного по образу идеального Первообраза», – писал Филон Александрийский. Эти слова как нельзя лучше согласуются с мыслью святителя Григория Нисского: «Конец доблестной жизни – уподобление Божеству, а поэтому доблестные со всею тщательностию стараются преуспевать чистотою души, устранением себя от всякого стра­стного расположения, чтобы при улучшенной жизни и в них образовались некоторые черты высшего естества…»

Человек был создан Богом свободным существом, призванным подняться до божественного статуса, дарованного Богом Своей благодатью, поскольку человек призван к осуществлению в себе подобия Божия, буквально создан для того, чтобы стать богом. Святой Григорий Богослов писал, что человек «поставлен отдельно от всего творения, будучи единственной тварью, которая способна сделаться богом».

«Человеку предустановлено стать Богом… Божественный Логос не стал Богоангелом, а Богочеловеком»

Церковный историк и богослов архимандрит Киприан Керн в исследовании о святителе Григории Паламе также указывает: «Ангелам дано быть только отражателями Света, а человеку предустановлено стать Богом… Божественный Логос не стал Богоангелом, а Богочеловеком».

По слову святителя Иринея Лионского, «Бог стал человеком, чтобы человек стал богом» — в этих словах заключена вся догматическая суть христианского учения о человеке. Святые отцы особо подчеркивали необходимость осознания этого. Так, святитель Григорий Богослов говорил: «Если будешь низко думать о себе, то напомню тебе: ты – созданный бог, через Христовы страдания идущий в нетленную славу». Исходя из вышесказанного, согласимся с выводами современного богослова отца Андрея Лоргуса, который, размышляя о христианской антропологии, написал: «Путь христианского осмысления себя лежит не через признание своего ничтожества, а через признание своего достоинства, на фоне которого заметен даже маленький грешок».

Аскеза является лишь инструментом для личностного восхождения, но никак не целью жизни.

Православный христианин, как спортсмен на тренировке, ставит себя в заведомо худшие условия, необходимые для достижения личного совершенства.

Кто кого рабом называл

Как мы видим, учение о человеческом достоинстве и предназначении в христианстве запредельно высоко. Однако нередко камнем преткновения становятся такие понятия, как «рабы Божии», «кротость», «смирение», «страх Божий» и т. д.

Спекуляции на эту тему широко распространены в Интернете в виде многочисленных демотиваторов и обсуждений. Давайте рассмотрим, что же на самом деле христиане вкладывают в эти понятия и есть ли в них что-то обидное и унизительное.

Свобода духовная – власть личности над собой, над своим эгоизмом, своими страстями и греховными влечениями

В христианстве почитают Бога, Который является Творцом всей Вселенной, обладающим всеми положительными свойствами. Он абсолютное Добро и Любовь. Бог наделил людей свободной волей. Понятие свободы является фундаментальным в христианстве. Апостол Павел призывает: «Стойте в свободе, которую даровал нам Христос… К свободе призваны вы, братья» (Гал. 5: 1–13). Как пишет религиовед протоиерей Андрей Хвыля-Олинтер, «Православие чтит внутреннюю свободу воли человека, ибо это такой дар Божий, который есть причина самой себя. Свобода духовная – власть личности над собой, над своей природой, над своим эгоизмом, своими страстями и греховными влечениями».

Рабство буквально означает подчиненность и потерю свободы. Например, алкоголик или наркоман становится настолько плененным пагубной страстью, что не может уже самостоятельно от нее отказаться, хотя понимает, что это приведет его к гибели. «Ибо, кто кем побежден, тот тому и раб» (2 Пет. 2: 19). Вот от такого рабства и ограждает христианство.

Пример с алкогольной зависимостью очень показателен, однако страсти бывают разнообразные, но их действие одинаковое – порабощение свободы человека. Быть чьим-то рабом означает полную неподвластность от всех иных. Именно поэтому христиане и называют себя «рабами Божиими», признавая над собой власть Самого Творца Вселенной, но становясь тем самым независимыми от любых иных проявлений, ограничивающих свободу человека. В этом контексте говорит апостол Павел: «…как предавали вы члены ваши в рабы нечистоте и беззаконию на дела беззаконные, так ныне представьте члены ваши в рабы праведности на дела святые. Ибо, когда вы были рабами греха, тогда были свободны от праведности. Но ныне, когда вы освободились от греха и стали рабами Богу, плод ваш есть святость, а конец – жизнь вечная». (Рим. 6: 19–22).

В личностном смысле никакого рабства христианство не подразумевает. Христос передает всем верующим молитву, в которой каждый обращается к Богу как к Отцу – «Отче наш» (см.: Мф. 6: 9–13).

Христиане являются детьми Божиими, что много раз подтверждается на страницах Библии

Христиане являются детьми Божиими, что много раз подтверждается на страницах Библии: «Верующим во имя Его дал власть быть чадами Божиими» (Ин. 1: 12); «Смотрите, какую любовь дал нам Отец, чтобы нам называться и быть детьми Божиими. Мир потому не знает нас, что не познал Его. Возлюбленные! мы теперь дети Божии; но еще не открылось, что будем. Знаем только, что, когда откроется, будем подобны Ему, потому что увидим Его, как Он есть» (1 Ин. 3: 1–2).

Христос особенно явно указывает на это в словах: «И, указав рукою Своею на учеников Своих, сказал: вот матерь Моя и братья Мои; ибо, кто будет исполнять волю Отца Моего Небесного, тот Мне брат, и сестра, и матерь» (Мф. 12: 49–50). Ничего подобного не существует в иных религиях, тем более у неоязычников, которые, бравируя громкими фразами типа «Мой бог меня рабом не называл», логично получают ответ: «Конечно, пенек ведь не умеет разговаривать».

Аутентичное славянское язычество имело совсем иные представления о богах, которым поклонялись с рабским унижением и почтением. Современный апологет священник Георгий Максимов приводит несколько исторических свидетельств, подтверждающих это: «Арабский путешественник Ибн Фадлан в начале Х века так описывает почитание богов славянами: “Итак, он подходит к большому изображению и поклоняется ему… Он не перестает обращаться с просьбой то к одному изображению, то к другому, просит у них заступничества и униженно кланяется перед ними”.

А вот как германское “Сказание об Оттоне Бамбергском” описывает реакцию западных славян-язычников XII века, когда они неожиданно увидели человека со щитом, посвященным богу войны Яровиту, который никому нельзя было трогать: “При виде священного вооружения жители в деревенской простоте своей вообразили, что это явился сам Яровит: одни в ужасе ударились в бегство, другие пали ниц на землю”».

Страх, унижение и полную зависимость испытывали славяне при виде своих идолов. Неудивительно, что христианство столь легко и свободно было воспринято нашими предками.

Также следует сказать несколько слов о рабстве как о социальном явлении. С самых древних времен было вполне обыденным то, что человек может находиться в положении бесправной собственности у другого человека. В античности рабство было распространено повсеместно. Рабовладение была в дохристианские времена и у славян, вопреки мнениям атеистических советских историков, которые ошибочно связывали появление рабовладельческого строя у славянских народов с началом христианизации.

Христианство никогда открыто не выступало против этого фундаментального явления древнего мира. Однако именно христианство уничтожило его идеологическую основу словами апостола Павла: «Все вы сыны Божии по вере во Христа Иисуса; все вы, во Христа крестившиеся, во Христа облеклись. Нет уже Иудея, ни язычника; нет раба, ни свободного; нет мужеского пола, ни женского: ибо все вы одно во Христе Иисусе» (Гал. 3: 26–28). Буквально это означает, что раб и господин одинаковы и являются братьями во Христе. Поэтому неудивительно, что рабство с постепенной христианизацией народного сознания сходило на нет во всех странах. И вспыхивало вновь с отходом от христианской морали, как, например, произошло на Руси во времена правления Петра I и Екатерины II, когда крепостное право приняло чудовищные формы.

Воинство без страха и упрека

Теперь рассмотрим, что христианство говорит о страхе и мужестве. Такое понятие, как «страх Господень», также, как правило, вызывает недоумения. Преподобный Ефрем Сирин писал: «Кто боится Господа, тот выше всякого страха, тот устранил и оставил далеко за собой все страхи века сего. Далек он от всякой боязни, и никакой трепет не приблизится к нему». Верующий человек, любящий Бога, не боится Его Самого, но не хочет отдалиться от него, потерять богообщение. Священное Писание говорит следующее: «Боящийся несовершен в любви» (1 Ин. 4: 18).

«Боязливость души бесы считают за признак соучастия ее в их зле»

А вот по поводу трусости и боязливости святые отцы высказывались весьма нелицеприятно: «Боязливость есть младенчественный нрав в старой тщеславной душе. Боязливость есть уклонение от веры, в ожидании нечаянных бед… В ком нет страха Господня, тот часто и тени своей боится», – писал святой Иоанн Лествичник. Блаженный Диадох Фотикийский говорил: «Нам, любящим Господа, надлежит желать и молиться, чтобы… оказаться непричастными никакому страху… потому что… боязливость души бесы считают за признак соучастия ее в их зле».

Святитель Феофан Затворник предостерегает: «Страхи ваши – вражия уловка. Плюйте на них. И мужественно стойте».

К мужеству призывает Евагрий Понтийский: «Дело мужества – стоять в истине и, хотя бы встретилось противоборство, не уклоняться к не сущему». А авва Пимен писал: «Бог милосерд к тем, которые носят меч в руках своих. Если мы будем мужественны, Он явит милость Свою».

Из жития святителя Василия Великого мы знаем его разговор с префектом Модестом. После многих убеждений отказаться от Православия Модест, видя непреклонность святителя, стал угрожать ему лишением имущества, изгнанием, мучением, смертью. «Все это, – отвечал святитель Василий, – для меня ничего не значит: тот не теряет имения, кто ничего не имеет, кроме этих ветхих и изношенных одежд и немногих книг, в которых заключается все мое богатство. Ссылки нет для меня, потому что я не связан местом, и то место, на котором живу сейчас, не мое, и всякое, куда меня ни сошлют, будет мое. А мучения что могут сделать мне? Я так слаб, что разве только первый удар будет чувствителен. Смерть для меня – благодеяние: она скорее приведет меня к Богу, для Которого живу и тружусь и к Которому давно я стремлюсь».

Старец схиигумен Савва (Остапенко) на вопрос: «Какие страсти являются самыми губительными для современного человека?» – ответил: «Трусость и боязливость. Такой человек живет всегда двойственной, ложной жизнью. Он не может довести доброго дела до конца, всегда как бы лавирует между людьми. У боязливого кривая душа; если он не поборет в себе эту страсть, то неожиданно под действием страха может стать отступником и предателем».

Христиане призваны к тому, чтобы без страха жертвовать собой ради ближних: «Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих» (Ин. 15: 13). Следуя ей, христианские воины отличались особой храбростью, стойкостью, нередко ценою своей жизни спасали соратников.

Среди святых Православной Церкви насчитывается огромное количество воинов, которые своими делами и подвигами показали как христиане выполняют заповедь о защите ближних. Все знают святых Димитрия Донского, Александра Невского, Илию Муромца. Но великих воинов, стяжавших святость, было великое множество.

К примеру, живший во времена монгольского нашествия святой Меркурий Смоленский по повелению Богородицы, явившейся ему, в одиночку пошел во вражеский лагерь, где истребил множество врагов, включая татарского военачальника-исполина, наводившего на всех страх своей силою. В одиночку святой Меркурий обратил в бегство весь татарский стан, но и сам был убит в неравной битве.

Святой Феодор Ушаков, лично командуя русским флотом, одержал немало побед над турками, которые на тот момент обладали на несколько порядков более сильным и многочисленным флотом. Его победоносного флота страшилась вся Европа, однако сам он оставался чужд гордыне и тщеславию, понимая, как мало может человек без помощи Бога.

Святой Михаил-воин родился в Болгарии, он нес службу в византийской армии. Во время войны с турками святой Михаил в боях воодушевлял своим мужеством всю дружину. Когда греческое войско бежало с поля сражения, он пал на землю и молился о спасении христиан. Потом он повел своих воинов на врага. Ворвавшись в середину вражеских рядов, он разметал их, жестоко поражая врагов без вреда для себя и для своего отряда. В то же время в помощь христианским воинам внезапно поднялась гроза: молнии и громы поражали и устрашали врагов, так что они все обратились в бегство.

Образы кротости

Неоязычники любят размещать на своих интернет-ресурсах фотографии православных людей, стоящих на коленях в храмах, – по их мнению, это апофеоз самоуничижения, обычно в комментариях начинаются разговоры о рабской психологии и т.п. Непонятно, почему неоязычники утверждают, что подобное почитание Бога переносится и на другие взаимоотношения.

Однако, к примеру, слово «ислам» буквально переводится как «покорность», а мусульмане во время своих молитв даже не на коленях стоят – они лежат ниц, но среди неоязычников не находится смельчаков сказать в лицо мусульманам об их «рабской психологии». И хотя мусульмане являются весьма воинственными, православная Россия побеждала мусульманские государства множество раз. Православные христиане призваны выполнять заповедь: «Господу Богу твоему поклоняйся и Ему одному служи» (Мф. 4: 10). Православные почитают Всевышнего Творца, признавая Его безграничное Величие, но ни на кого иного, кроме Бога, эта заповедь не распространяется.

Современная приходская притча повествует: «В храм заходит хамоватого вида молодой человек, подходит к священнику, бьет его по щеке и, ехидно улыбаясь, говорит: “А что, отче?! Сказано ведь: ударили в правую щеку – подставь и левую”. Батюшка, бывший мастер спорта по боксу, хуком слева отправляет наглеца в угол храма и кротко произносит: “Сказано также: какой мерою меряете, такой и вам будет отмерено!” Испуганные прихожане: “Что там происходит?” Диакон важно: “Евангелие толкуют”».

Данный рассказ служит хорошей иллюстрацией того, что, не зная сути христианского учения, не стоит делать смелые обобщения. Эти слова Христа просто отменили древний закон кровной мести и напомнили, что не всегда за зло необходимо отвечать злом. Хотелось бы также особо отметить, что, хотя атеисты и неоязычники очень любят кидать православным обрывки цитат из Библии, требуя их буквального понимания, христианское учение о Священном Писании говорит совсем об ином. Понимать Священное Писание следует только в контексте толкований святых отцов. Святитель Григорий Нисский писал на этот счет: «Представляющееся с первого взгляда толкование написанного, если не будет понято в надлежащем смысле, часто производит противоположное жизни, являемой Духом». Поэтому надо «благоговеть перед достоверностью тех, кто свидетельствованы Святым Духом, пребывать в границах их учения и знания», а Пято-Шестой Трулльский Собор 691–692 годов своим 19-м правилом постановил: «Аще будет исследуемо слово Писания, то не иначе да изъясняют оное, разве как изложили светила и учители Церкви в своих писаниях». Поэтому неверующие толкователи Библии для православных христиан совсем не указ.

Теперь рассмотрим такие христианские добродетели, как кротость и смирение. В современном обществе эти слова вызывают пренебрежительную усмешку, хотя на самом деле ничего постыдного в этих понятиях нет, как раз наоборот. Кротость – это добродетель, противоположная безудержному гневу и ярости. Кроткий человек никогда не теряет внутреннего мира, не дает эмоциям захлестнуть свой разум, отличается самообладанием и хладнокровием. Неудивительно, что этой добродетели были причастны многие святые воины. Например, царь Давид, прославленный ветхозаветный полководец, был весьма кроткого нрава. Кротостью обладал и святой император Константин, основатель Константинополя, победивший в немалом количестве битв. А «образом кротости» Православная Церковь называет святителя Николая, который побил еретика, хулившего Бога.

Смирение – добродетель, противоположная эгоизму и гордыне: оно побеждает зацикленность на собственном “я”

Немало непониманий вызывает и понятие «смирение». На наш взгляд, весьма точное определение дал православный апологет Сергей Худиев: «Смирение – это не забитость человека, которому не остается ничего лучшего; это добровольное предпочтение воли Божией, готовность служить, жертвовать и отдавать вместо того, чтобы требовать себе служения, превозноситься и забирать. Это добродетель, противоположная эгоизму и гордыне. Смирение побеждает зацикленность на собственном “я”».

Современный патролог и апологет священник Валерий Духанин отмечает: «Подлинные смирение, кротость, беззлобие не есть слабохарактерность; напротив, это умение владеть собой, своими страстями и чувствами, что предполагает внутреннюю крепость и силу воли. С одной стороны, это умение совладать с собственным гневом, чтобы не выплескивать его без причин. А с другой – умение дать неприятелю достойный отпор, когда требуется защитить своих ближних».

Итак, мы рассмотрели христианское учение о предназначении человека, разобрали понятия христианской аскетической мысли и некоторые места Священного Писания, сознательно или неосознанно искажаемые неоязычниками. Христианство требует от человека очень многого, оно требует постоянного личностного совершенствования, но и результат этого пути несоизмеримо высок.