Троица откроется сердцу. Епископ Покровский и Николаевский Пахомий

В преддверии великого и светлого, одного из самых любимых в России православных праздников — Дня Святой Троицы (Пятидесятницы), мы обратились к Епископу Покровскому и Николаевскому Пахомию и попросили его ответить на несколько вопросов о Триединстве Бога, о постижении и почитании Троицы.

— Догмат о троичности, о Триединстве Божества труден для понимания. Вы, наверное, сталкивались с людьми, которые говорят, что не могут этого постичь, принять, что до их сознания это не доходит. Как Вы помогаете таким людям?

— У каждого свой путь к Богу, к постижению Бога, и начинать этот путь лучше не с попыток понять догмат о Святой Троице, а с иных вещей. То, чего не может принять наш разум, проще принять сердцем. Конечно, когда человек встает на путь познания Бога, он должен познакомиться с догматом о Триединстве — одним из основных догматов христианства. Но рационально объяснить его невозможно. Поэтому я предлагаю людям, задающим мне вопросы о Троице, начать с молитвы: «Верую, Господи, помоги моему неверию. Помоги мне узнать Тебя, Господи, откройся мне. Помоги мне познать Тебя и почувствовать». С помощью Божией такие непонятные, такие непостижимые, казалось бы, вещи — потому что не может три быть равно единице! — становятся близки человеческому сердцу.

Когда я сам пришел в Церковь и встретился с этим догматом, он показался мне настолько странным, настолько нелогичным… И знаете, какая у меня возникла тогда мысль? Что это не может быть делом человеческого ума. Что никакой ученый муж, никакой учитель, никакой проповедник не смог бы создать учение, в котором была бы столь нелогичная вещь, как догмат о Святой Троице. Его нелогичность, его сверхъестественность как раз и говорит о том, что это — истина богооткровенная. Credo quia absurdum est, известное выражение Тертуллиана: верю, ибо непостижимо. И если этот догмат невозможно понять человеческим умом, то не надо воспринимать его как препятствие к изучению догматики и богословия. Есть догматы, которые ограничивают нас в наших человеческих исканиях и, возможно, домыслах.

— А что нужно сделать, чтобы полюбить Бога именно как Пресвятую Троицу, чтоб сердце откликалось на возглас «Слава Святей, Единосущной и Животворящей, и Нераздельней Троице»?

— То же самое — начать с малых, элементарных вещей. Помню, как в монастыре настоятель мой говорил мне: хочешь стяжать непрерывную Иисусову молитву, стяжать бесстрастие и доброделание — научись для начала говорить «Доброе утро!» своим собратьям, научись приветливо здороваться и благодарить людей за все доброе, что они делают. Главное богословие, которым мы в своей повседневной жизни должны заниматься,— это богословие сердца. Мы должны богословствовать своей жизнью, добиваясь согласия наших поступков с нашей волей и мыслями. Даже если представить себе такое, что человек умом постиг Троицу,— это ничего ему не даст, если он в своей повседневности не будет подражать Христу, поступками своими уподобляться Богочеловеку. Чтобы принять — не понять, потому что понять невозможно, а именно принять Бога как Троицу,— нужно самоограничение, обуздание собственной воли, смирение. Чтобы полюбить Бога в Его Триединстве, нужно увидеть свои грехи, увидеть страсти в своем сердце. И начать работать над сердцем, попытаться заменить грехи и страсти на добродетели. Блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят (Мф. 5, 8).

— А почему говорят, что тайна Троицы — это тайна любви?

— То, что абсурдно для «нормального» человека, любящий человек поймет и примет. Почему любят друг друга люди столь различные, столь непохожие, не имеющие вроде бы ничего общего?.. Со стороны иногда кажется, что это действительно полный абсурд, тем не менее — они любят друг друга. Бог есть любовь, и все богооткровенные истины пропитаны любовью и невозможны без нее, и Бога понять без любви нельзя. Кто говорит «Я люблю Бога», а брата своего ненавидит, тот лжец,— писал апостол Иоанн Богослов в своем первом Послании (1 Ин. 4, 20). Чтобы понять Бога, надо сначала понять ближнего. Чтоб возлюбить Бога, надо начать с элементарных добрых поступков по отношению к тем людям, которые рядом с нами.

— От некоторых сектантов и атеистов можно услышать, что понятия Троицы нет ни в Евангелиях, ни в апостольских Посланиях — это, дескать, догмат поздний, надуманный, наслоившийся. Как мы должны им отвечать?

— Этим людям трудно принять Троицу — так же, как и Христа. «Учитель праведности», «просветленный», «человек, у которого была особая связь с космосом» — все что угодно, только не Богочеловек, не Сын Божий, единосущный Отцу. Потому что это абсурдно — для Иудеев соблазн, а для Еллинов безумие (1 Кор, 1, 23). Людям этим нужно указать на те страницы Нового, и даже Ветхого Завета, где говорится о Троице, хотя нет самого этого слова; где именно Пресвятая Троица открывается человеку. …Идите, научите все народы, крестя их во имя Отца, и Сына и Святаго Духа — самое раннее из Евангелий, Евангелие от Матфея (28, 19). Другой важнейший пример — Крещение Господне в Иордане, Богоявление. Момент, когда миру является Троица Единосущная и Нераздельная: Отец, Сын и Дух Святой. Отсюда и такое почитание этого праздника в Церкви. И апостол Павел неоднократно говорит о Троице. Мы слышим эти слова за каждой Литургией: Благодать Господа нашего Иисуса Христа, и любовь Бога Отца, и общение Святаго Духа со всеми вами (2 Кор. 13, 13) Жаль, не каждый прихожанин знает, что это слова апостола Павла.

— А ветхозаветная Троица, три дивных гостя за столом у Авраама и Сарры (Быт. 18) — это тоже прообраз? Именно поэтому рублевский образ ветхозаветной Троицы помещают на середину храма в праздничный день?

— Конечно, это прообраз Троицы. И всем известная «Троица» Андрея Рублева — это очень глубокий образ единства, нераздельности: Ангелов Рублева невозможно рассматривать по отдельности, это действительно Триединство. И сотворим ему (человеку) помощника, соответственного ему (Быт. 2,18) — именно сотворим, а не «сотворю» — это тоже прикровенное свидетельство о Пресвятой Троице.

— От Ваших прихожан, от людей, которым известна Ваша биография, мне приходилось слышать, что Вас «Троица любит» — так они выражаются. Ваша монашеская жизнь начиналась на Подворье Троице­Сергиевой Лавры, затем вы были настоятелем Свято-Троицкого собора в Саратове, и теперь в Покровске — тоже Свято-Троицкий кафедральный собор. Это обстоятельство имеет для Вас личное, особое значение?

— Я считаю, что это милость Божия ко мне, Промысл Его в моей судьбе, я благодарю Господа за это. Но сейчас мне хотелось бы о другом сказать. В истории нашего Отечества были периоды затухания духовной жизни и периоды ее подъема. Конец XIV — начало XV века, эпоха преподобного Сергия и его учеников, Куликовская битва, труд преподобного Андрея Рублева, рождение его «Троицы», расцвет духовной жизни, становление русского общества, его самосознания — и сколько храмов строится, именно Троице посвященных. Ученики преподобного Сергия расходятся по всей русской земле и строят Троицкие храмы, основывают Троицкие монастыри. Ранее этого не было, ранее храмы освящались в честь Успения Богоматери, в честь Преображения Господня,— эти события были все же более понятны людям. Обращение к Троице в эпоху Сергия Радонежского не случайно. Для того чтобы подойти к осознанию этого трудного догмата, не только отдельный человек, но и народ должен пройти определенный путь развития, вырасти, получить понятие о внутренней духовной чистоте и возвышенности. И столь же неслучайно рублевская «Троица» вновь явилась миру в страшную пору революции и гражданской войны, в начале 70-летнего периода принудительного атеизма. Исходя из этого и нам, сегодняшним, нужно задуматься и молиться Живоначальной Троице со смирением, терпением и сокрушением о грехах и трудиться ради Ее почитания.

Записала Марина Бирюкова

Источник: Православие и современность