Святитель Феофан Затворник и Оптинские старцы

XIX век в истории Русской Церкви явился периодом сложным, противоречивым, но вместе с тем плодотворным. Распространение идей безбожия, рационализма, агностицизма совпало с расцветом монашеской жизни, духовной литературы, церковной науки. Среди наиболее ярких и светлых фигур этой эпохи был святитель Феофан Затворник. Его не менее значимыми современниками и соработниками на ниве духовно-нравственного просвещения народа явились преподобные старцы Оптинские. Собор преподобных старцев оптинских – уникальное в истории Русской Церкви явление – на протяжении ста лет (с 20-х годов XIXв. до 20-х годов XXв.) четырнадцать старцев, преемствуя друг другу, несли свое служение Богу и народу Божию в Оптиной Пустыни. Влияние прославленных Оптинских старцев было велико – за советом и помощью к ним в оптинский скит приезжали тысячи и тысячи православных людей – мирян, монахов, священников. У них получали наставления Н.Гоголь, Ф.Достоевский, К.Леонтьев, братья Киреевские. Неоднократно, в том числе в последние дни своей жизни, был в Оптиной Л.Толстой. В Оптинском скиту полагал начало своей монашеской жизни будущий святитель Игнатий (Брянчанинов). В Оптиной Пустыни велась важнейшая для современников переводческая и издательская деятельность, позволившая познакомить широкого русского читателя с сокровищницей святоотеческой мудрости. Революция прервала жизнь обители, многие монахи претерпели гонения и смерть за веру, и ныне прославлены в лике новомученников и исповедников.

Святитель Феофан, по-видимому, никогда не был в Оптиной Пустыни. Так же нам ничего не известно о личном общении кого-либо из оптинских старцев со святителем. Однако мы можем говорить о серьёзном знакомстве, пристальном внимании и духовном общении между ними. В опубликованных письмах святителя Феофана более 10 раз упоминается Оптина Пустынь, её прославленные старцы («добрые оптинские старцы»[1]), в том числе поименно – преподобные Макарий, Амвросий, Иларион[2]. Особенно святитель Феофан почитал оптинского старца Макария и рекомендовал обращающимся к нему читать изданные письма преподобного Макария. «Благословенны книжки его.Глубокий веет в них дух смирения и навевает его на всякого читающего. Перечитывайте почаще. Не мешает выписки сделать, чтоб, в случае нужды, подогревать дух смирения, из всех духов самонужнейший»[3] - отзывался святитель о письмах оптинского старца. Мнение старца Макария по вопросам молитвы, Вышенский Затворник считал очень авторитетным, и приводил его при разборе наиболее сложных вопросов – например, предостерегая от «художественных» приемов молитвы. «Что до опытных указаний, ожидайте их от оптинских старцев[4],» - в  этих словах святителя проявилось искреннее смирение действительно опытного подвижника. Вообще, святитель Феофан считал, что «монашество цветет» в Оптиной Пустыни, руководимое «опытными старцами». Одному из епископов он рекомендовал при основании нового монастыря пригласить («пересадить») кого-либо из оптинской братии[5].

Известны два письма святителя оптинскому настоятелю. В архивной описи адресатом первого их них назван преподобный Моисей Оптинский[6]. Однако есть основания предполагать, что при определении адресата первого письма произошла ошибка. В начале письма святитель обращается: «Ваше Высокопреподобие достопочтеннейший о. Строитель!». Письмо датируется 1859-1862 гг. Преподобный отец Моисей в эти годы был архимандритом и обращение к нему «строитель», принятое как обращение к настоятелю в сане иеромонаха, было вряд ли возможно. И действительно, в этом же архивном фонде есть копия письма, где адресатом уже указан преподобный Исаакий[7], следующий после Моисея настоятель, первые годы управлявший монастырем как строитель. Здесь мы имеем дело с довольно часто встречающейся ошибкой при составлении описи архивных фондов.

Таким образом, оба известных нам письма святителя Феофана в Оптину Пустынь адресованы ее настоятелю в 1862-1894 гг. преподобному Исаакию. Первое из них, которое можно довольно точно датировать 29 октября 1862г., содержит благодарность за присланные книги оптинского издания[8]. Оптина Пустынь рассылала свои издания аскетического и духовно-нравственного содержания в епархии правящим архиереям и в семинарии. Сохранилось довольно много благодарственных писем, одним из которых является письмо Тамбовского епископа Феофана. Как явствует из письма, святитель так же выслал в Оптину свои издания. 

Второе письмо более интересно. Оно было направлено уже из Вышенского затвора тому же преподобному Исаакию, Оптинскому настоятелю, 1 июня 1882 г.[9] В это время святитель работал над составлением русского «Добротолюбия». Занимаясь переводов слов аввы Исаи Отшельника, святитель столкнулся с большими трудностями в переводе некоторых сложных мест «по невидности мысли, да и вообще не могу похвалиться, - пишет святитель Феофан, - что попадаю на мысли святого аввы». Еще ранее в 1860 г. Оптина Пустынь осуществила перевод и издание «Слов аввы Исаи», в подготовке которого участвовали старцы Макарий и Амвросий и монах Платон (Покровский). Святитель Феофан каким-то образом пропустил это издание и познакомился с ним лишь, когда начал работу над своим переводом («виноват, о вашем издании я совсем не знал»). Оптинский переводчик имел под руками рукописный перевод, произведенный старцем Паисием (Величковским). Свой перевод старец Паисий сделал с греческого текста, а святитель Феофан пользовался латинским текстом слов аввы Исаии. Рукопись перевода старца Паисия и просит предоставить ему на время святитель Феофан. «Как старец Паисий явил себя наиточнейшим переводчиком свято-отеческих писаний, то я надеюсь, что его перевод Аввы Исаии поможет мне исправить мои неисправности, - и заполнить невольно допускаемые пропуски». Заканчивается письмо постскиптумом: «Прошу передать мой поклон достопочтен. о. Амвросию. Прошу и его помолиться о моем всеокаянстве»[10]. Оптинские отцы предоставили святителю рукопись преподобного Паисия. Уже через три недели после своего письма с просьбой, святитель Феофан работал с этой рукописью[11].

Здесь упомянуты лишь некоторые места из наследия святителя Феофана, посвященные Оптиной Пустыни и ее старцам. С другой стороны, в опубликованном наследии таких оптинских старцев как преподобные Амвросий, Варсонофий и Никон, много раз упомянуто имя и творчество святителя Феофана. Показателем отношения самого известного из оптинских старцев – преподобного Амвросия к святителю Феофану, является то, что в келии старца находился портрет Вышенского Затворника. Это действительно говорит о глубоком почтении, тем более, что святитель был младшим современником преподобного старца. Амвросий Оптинский в своих письмах ссылается на святителя Феофана. В письмах святителя Феофана и преподобного старца Амвросия прослеживается глубокая духовная связь – одни и те же люди обращались к ним за советом, и Вышенский Затворник и Оптинский старец зачастую знали о советах и рекомендациях друг друга, и с большим уважением и тактом поддерживали у своих корреспондентом доверия к этим духовным наставлениям. Например, святитель Феофан пишет сомневающейся: «О. Амвросий прямой вам дал совет. …О. Амвросий хорошо советует поспешить»[12]. Одна из духовных чад святителя Феофана переслала его письмо старцу Амвросию, и старец впоследствии цитировал из него: «Теория похожа на придворную даму, а практика на медведя в лесу»[13]. Язык святителя Феофана и преподобного Амвросия объединяла образность и афористичность, уместный юмор, любовь к народным выражениям.  

Особенно почитали жизненный подвиг и наследие святителя Феофана поздние оптинские старцы, в первую очередь преподобные Варсонофий и Никон исповедник. Преподобный Варсонофий[14] в своих беседах с духовными чадами говорил о молчании как добродетели: «Не так давно скончавшийся епископ Феофан так высоко ценил молчание, что в последние годы своей жизни оставил все и затворился в своей безмолвной келлии. …Безмолвие доставляло ему высокое утешение, возносило его дух горе′. И все мы твердо верим, что принял Господь его чистую душу в Свое Небесное Царствие»[15].

Наиболее интересным представляется стихотворение преподобного старца Варсонофия Оптинского, написанное им на смерть Вышенского Затворника в 1894 г. Это удивительное, вдохновенное большое поэтическое произведение, состоящее из четырех частей. В первых строках автор говорит о кончине старца Амвросия за два с небольшим года до этого. Далее пишет:

Два года минуло – и новая утрата!

И вновь Россия скорбию объята!

И вновь по ней несется из конец в конец,

Что отошел от нас другой борец;

Еще иной почил духовный великан,

Столп веры, истины глашатай и ревнитель,

Возлюбленный отец, наставник и учитель, -

Покинул нас великий Феофан.

Приводить все стихотворение нет возможности, стоит процитировать еще одно четверостишие:

На Божий мир, на все его явленья

Взирая с внутренней, духовной стороны,

Стремился он постигнуть глубины

Их тайного и чудного значенья.

Преподобный Варсонофий говорит о несовременности и не понятости в рациональный век жизненного подвига и творчества святителя Феофана. Заканчивается стихотворение надеждой, что Господь ниспошлет «новое духовное светило»

И приобщимся мы его святыни – Сыны великой жизненной пустыни.[16]

Наверное, самое большой интерес к наследию святителя Феофана был у ученика старца Варсонофия преподобноисповедника Никона Оптинского[17]. Одной из первых книг в самом начале  сознательной духовной жизни, как об этом пишет преп. Никон в «Дневнике», был «Путь ко спасению»[18]. Беседы, проповеди, письма Никона исповедника содержат большое количество ссылок на святителя Феофана. В своем «Завещании духовным детям» преподобный Никон пишет: «Епископ Феофан, Вышенский Затворник, говорит о руководителе (старце), что он подобен пограничному столбу, на котором написано и указано, куда и как идти, а уже идти-то нужно самому, иначе так и простоишь у столба, ничего не достигнув. Очень верно и точно сказано»[19].

Есть еще одно интересное упоминание из оптинского предания. Отвечая на вопрос, что лучше читать – славянское или русское Добротолюбие, преподобный Никон ссылается на авторитетное мнение оптинского старца: «Это книги совершенно различные  …Отец Анатолий (Зерцалов)[20], очень любя творения святителя Феофана, что касалось дело «Добротолюбия», был за славянское в переводе Паисия (Величковского)»[21].    

Близость по духу и близость по времени – это то, что объединяло таких великих светильников как Феофан Затворник и Оптинские старцы. Основные черты этого сходства:

- Святитель Феофан и Оптинские старцы являлись возродителями традиции умного делания, восходящей к преподобному Паисию (Величковскому). Они сами опытно проходили и других научали этому деланию. К этой же традиции относится и старческое окормление, которое Оптинские отцы и святитель Феофан осуществляли в том числе посредством переписки.

- И Оптинские старцы и святитель Феофан потрудились не только в деле духовного назидания обращающимся к ним, но вышли далеко за пределы своего келейного уединения в своей переводческой и издательской деятельности. В Оптиной Пустыни был подготовлен перевод и издание около 20 святоотеческих трудов. Оптинские отцы руководствовались паисиевской традицией дословного перевода и пользовались его рукописями. Святитель Феофан чаще производил переложение текстов, с целью их адаптации для широкого читателя.

Прославление в лике святых «вершины» Оптинского старчества преподобного Амвросия и святителя Феофана Затворника произошло одновременно на Юбилейном Поместном Соборе Русской Православной Церкви в 1988 г. 

В НИОР РГБ в ф. 213 («архив Оптиной Пустыни») обнаружено ранее не опубликованное письмо свт. Феофана Затворника в Оптину Пустынь. Письмо сохранилось в двух экземплярах – автограф и копия.

Автограф – НИОР РГБ, ф. 213, к. 95, ед. хр. 27. Письмо написано рукой святителя, характерным для него неразборчивым почерком. Указана дата – 29 октября, год не указан. Адресат в тексте письма не указан. В архивной описи этого документа в качестве адресата назван преп. Моисей (Путилов), датировка определена – 1859-1862 гг. Уже из самого текста автографа ясно, что при составлении архивной описи, при определении датировки и адресата произошла ошибка. Преподобный Моисей (Путилов) был настоятелем Оптиной Пустыни в 1826-1862 гг. С 1837 г. он управлял обителью в сане игумена, с 1853 г. в сане архимандрита. Строителем в синодальную эпоху называли настоятеля монастыря в сане иеромонаха. В 1859-1862 гг. (именно так, почему-то, в описи датировано письмо) обращение к архимандриту Моисею «отец строитель» было вряд ли возможно, тем более со стороны архиерея, отлично знавшего существующий порядок. На этих основаниях было сделано предположение, что адресатом письма был не преп. Моисей (Путилов), а следующий настоятель – преп. Исаакий (Антимонов), который первые годы (с 1862 г.) управлял монастырем, как строитель.

Это предположение подтвердила обнаруженная в архиве копия письма – НИОР РГБ, ф. 213, к. 72, ед. хр. 42. Копия выполнена хорошим, легко читаемым почерком, по-видимому в канцелярии или библиотеке монастыря. Одной из причин, вызвавших появление копии, мог быть трудно читаемый почерк автографа. В этом документе уже точно указана дата – 29 октября 1862 г., – что не оставляет сомнений, в том, что письмо действительно было направлено преп. Исаакию (Антимонову).

Основное содержание письма – благодарность за полученные книги. Оптина Пустынь занималась активной переводческой и издательской деятельностью. Книги оптинского издания рассылались архиереям, в духовные учебные заведения, некоторые монастыри. Одним из этих получателей был епископ Феофан, в то время правящий архиерей Тамбовской епархии. Из текста письма ясно, что святитель так же выслал в Оптину Пустынь издания собственных сочинений. Это одно из многих писем, поступавших в Оптину Пустынь от различных духовных особ, с благодарностью за полученные оптинские издания.  

НИОР РГБ. Ф. 213. К. 72. Ед. хр. 42.
29 октября 1862 г.

Ваше Высокопреподобие,
Достопочтенейший О. Строитель!

Искреннюю приношу благодарность Вам за присылку книжек… Святой подарок. Дал бы Господь внять писанному! О чем прошу Святых Ваших молитв.

Покорно прошу принять и моего карпанья книжки.

Усердно кланяюсь всем знаемым… Благословение Господне буди на Вас и на обители Вашей.

Вашего Высокопреподобия
усердный богомолец
Многогр. Феофан Епископ Тамбовский.