Он стремился к безмолвию, а умер на стройке. Анастасия Михалос

Преподобный Афанасий был первым крупномасштабным строителем на Афоне. Причем, когда он начинал свой монашеский путь, то меньше всего думал о строительных работах. Лично его вполне устраивала пещерка или маленькая каливка. Но Бог рассудил иначе. И призвал его к Себе Господь во время строительства и прямо на стройке.

Доброе начало

Жизнь святого (в миру его звали Авраамий) началась трагически - умерли оба родителя, и он остался круглым сиротой в младенчестве. Его взяла на воспитание благочестивая родственница, и первые навыки духовной жизни он позаимствовал у нее. А поскольку девушка искренне любила отрока и вела жизнь постническую, то мальчик с детства был поставлен на эту стезю. Но, когда Авраамию было семь лет, его приемная мать-монахиня умерла, и он опять осиротел. Около 945 года с ним познакомился евнух императора Романа Старшего (Лакапина) и увез его из Трапезунда, где он родился (между 925 и 930 годами), в Константинополь, и там он поступил в обучение к известному ритору Афанасию. В Константинополе отрок поселился в доме сына военачальника Зефиназера. Дом был богатый, к Авраамию относились очень хорошо и принимали как родственника, однако он не хотел пользоваться ни роскошной одеждой, ни вкусной изысканной едой с барского стола - все это он отдавал бедным и довольствовался малым.

При императоре Константине Багрянородном успехи и таланты юноши были замечены, и сам император принял участие в его назначении на преподавательскую должность в училище. К нему устремилась часть воспитанников ритора Афанасия, и последний стал завидовать молодому коллеге. Не желая участвовать в наметившемся раздоре, Авраамий оставляет свою работу, но в это время Зефиназер отправился с инспекцией по островам Эгейского моря и взял с собой молодого человека, видимо, в качестве секретаря. В этой поездке святой впервые увидел Афон - издалека, но это отложилось в его душе как некий неясный еще зов.

Около 953-954 года Авраамий познакомился с двумя людьми, сыгравшими огромную роль в его дальнейшей судьбе - игуменом Киминского монастыря в Вифинии преподобным Михаилом Малеином и его племянником - стратигом фемы Анатолик святым Никифором Фокой, будущим императором. Благочестивый и образованный молодой человек понравился обоим. С киминским игуменом Авраамий встречался неоднократно и в конце концов попросился в монастырь. В 954 году его взяли, и вскоре преподобный Михаил постриг его с именем Афанасий. Его послушничество растянулось на 4 года, а послушанием было переписывание рукописей, потом игумен позволил ему уединиться невдалеке от монастыря и вступить на путь безмолвия. В уединении святой, как и прежде, молился и занимался переписыванием рукописей в качестве рукоделия. Он был искусный каллиграф и за неделю мог аккуратно и красиво переписать псалтирь. Это и доставляло ему пропитание. Но скоро его безмолвие стало нарушаться - молодого инока посетил Никифор Фока, беседы их были продолжительными и утешительными - святой Никифор рвался в монахи, однако император не отпускал талантливого полководца. Благодаря святому Никифору и его брату Льву инок Афанасий стал весьма популярен среди константинопольской аристократии, к нему многие приходили за советом, разрушая его безмолвие. Конечно, это ему не нравилось. А когда прошел слух, что преподобный Михаил Малеин своим преемником видит святого Афанасия, тот от греха подальше ушел на Афон (958/59) - не тянуло подвижника на руководящие должности.

В лоне Святой Горы

"В середине X в. афонское монашество много страдало от сарацин, которые, после того как утвердились на острове Крите (827-896), постоянно беспокоили соседние греческие земли, в том числе и святую Гору. Они теснили монахов, грабили и разоряли их жилища и монастыри. Многие из подвижников вынуждались оставлять Афон и в бегстве находили спасение от преждевременной гибели. Святая Гора осталась лишь с немногими обитателями". Все они ютились в таких местах, где их трудно было бы найти разбойникам - либо селились в труднодоступных пещерах, либо сооружали себе хижины из травы и листьев, которые можно было бы быстро разметать в случае необходимости, скрыв свое пребывание от пиратов, и спастись бегством. В житии святого Афанасия так описан образ жизни этих иноков: «Они не пахали и борозды не взрывали; не имели ни вола, ни лошака, ни иной тяглой скотинки, ни пса, ни даже собачонки; но соорудив шатры из жердей и накрыв их собранной травой, так проживали летом и зимой, перенося удары встречного ветра. Если когда и случалась надобность перенести кое-что с места на место, то они тащили все сами на себе. Пища их, после духовного или телесного подвига, была простая. Собирая плоды диких деревьев, они довольствовались этим незатейливым обедом. У некоторых было издавна заведено, что, когда миряне привозили им пшеницу или просо, или какое другое зерно, то обменивали это на овощи; но это делалось не постоянно и не свободно, а редко, осторожно и со страхом, вследствие набегов критян, которые тогда были безбожники».

Около одного из таких подвижников - старца-безмолвника и поселился инок Афанасий, назвавшись Варнавой. Он очень не хотел, чтобы его искали вельможные друзья. «Старец Афанасия по преклонности лет и дряхлости не мог много трудиться: поэтому послушник исполнял всякое дело - высокое и низкое. Спустя немного времени стал он просить своего старца, чтоб тот поучил его грамоте. Старец, искренно желая научить его книжной премудрости, написал ему азбуку и приступил к объяснению букв, но славный византийский учитель делал вид, что он не только не знает грамоты, но даже и не способен научиться. Поэтому простец нередко бранил его и даже выгонял от себя. Мудрый Афанасий все это терпел и радовался порицаниям своего отца».

Но, разумеется, его стали искать и разослали приметы по всем местам, где он бы мог находится. Увы! - хитрость святого Афанасия вскоре была раскрыта, и пришлось ему встретится со старыми друзьями. Первым навестил его Лев Фока, тогда доместик схол Запада - маршал по-нашему. Результатом этой встречи стало строительство нового храма в Карее, на которое Лев Фока пожертвовал приличную сумму.

Но сам святой Афанасий хотел продолжать безмолвническую жизнь. Он удалился в уединенную местность, названную Мелана, и столь сурово там подвизался, что жить ему там, по козням дьявольским, показалось уж совсем невозможным. Он отвел своему терпению срок - год - и после, если ничего не изменится, решил уйти оттуда, но в конце этого крайне мучительного года его осиял небесный свет, и преподобный получил от Господа дар умиления.

В 960 году Ромейская империя готовилась к отвоеванию Крита. Военную кампанию должен был возглавить святой Никифор Фока. Будучи человеком необычайно благочестивым, он просил отцов афонских прислать ему для молитвенной поддержки святого Афанасия и еще двух старцев. Афанасий, конечно, сразу запротестовал, но, под угрозой прещения, вынужден был отправится в путь. Святой Никифор одержал победу, взял богатые трофеи и решил пожертвовать большую сумму денег на строительство монастыря, в котором в будущем сам хотел подвизаться вместе со святым Афанасием. Монах эту идею сначала отклонил, а потом, помолясь, пришел к выводу, что монастырь таки построить нужно.

Святой приступил к делу в марте 961 года. Конечно, дьявол не оставил его своим попечением. «Когда строители начали рыть землю под основание храма, бессильный доброненавистник ослабил руки их так, что они не могли ими коснуться даже уст своих. Святой Афанасий, сотворив о них прилежную молитву, разрешил руки их и таким образом посрамил лукавого. Это было первое его чудо. После того он взял лопату и к большой досаде демона начал сам копать землю, вслед за ним стали беспрепятственно работать и мастера. Видя, что с ними случилось, они почувствовали великое благоговение к чудотворцу и, припав к ногам его, усердно просили, чтоб он удостоил их иноческого образа. Афанасий исполнил их желание и благодарил Господа Бога за то, что Он еще прежде, чем построен монастырь, посылает ему обитателей. Тогда строители стали строить для себя убежище не как наемники, а как хозяева. И потому дело шло скоро и росло успешно". К 963 году была сооружена келья для святого Никифора, храм во имя Иоанна Предтечи, а затем приступили к созданию храма в честь Пресвятой Богородицы. Тогда же святой Афанасий принял великую схиму.

Новый монастырь удостоила Своим посещением Пресвятая Богородица. Открылось это иноку Матфею - «подвижнику, безукоризненно проходившему путь иноческой жизни и потому имевшему чистые и просвещенные сердечные очи. Стоя в церковном собрании, он увидел Пресветлейшую Деву, вошедшую в церковь с двумя ангелами. Один из них шел впереди Ее со свечой, - а другой позади; Сама же Она, обходя братию, раздавала подарки. Братиям, поющим на клиросах, Она давала по одной золотой монете, а тем, которые стояли внутри церкви, давала по двенадцати монет серебра, стоявшим же на паперти - по шести. Матфей и сам сподобился из Пречистых рук Ее принять шесть монет. После этого явления Матфей пришел к преподобному отцу и попросился на клирос, причем он рассказал святому, что он видел. Осознав, что это было посещение Пречистой Девы Богородицы, преподобный отец исполнился великой духовной радости. Относительно же раздаяния братии золотых монет, он заключил, что это были даруемые Ею каждому по достоинству различные благословения: стоявшим во время пения с пламенной молитвой и сугубым вниманием давалось большее воздаяние, а которые менее внимали - те меньше и получили».

В 963 году Никифор Фока был провозглашен императором ромеев. Стало ясно, что ни о каких совместных монашеских подвигах не может быть и речи. А от стройки и руководства иноками Афанасий порядочно устал - он ведь не к этому стремился. Чувство ответственности не позволяло ему просто удрать, но он ощущал себя обманутым. Со святым Никифором он объяснился письменно, отправив ему гонца в Константинополь, предложил вместо себя достойного брата в игумены, и скрылся в монастыре Агиа Мони на Кипре возле Пафоса. Святой «упросил игумена позволить ему с послушником поселиться в ближайшей к тому монастырю пустыне. Получив просимое, он стал жить в безмолвии для Бога, приобретая себе пищу трудами рук своих, то есть переписывая, как и раньше, книги».

Конечно, названный святым преемник был достойным человеком, однако одних человеческих талантов для руководства монахами недостаточно, поэтому братия стала потихоньку разбегаться. И Господь повелел святому вернуться и достроить монастырь.

В начале 964 года подвижник по делам посетил Константинополь. Император Никифор принял его очень тепло, пообещал, не взирая ни на что, закончить свои дни на Афоне, просил продолжать строительство монастыря и «издал ряд хрисовулов, касавшихся лавры, из которых сохранился только один от 964 года. Император передал Афанасию для лавры частицу Честного Древа, главу святого Василия Великого и мощи других святых. В следующем хрисовуле Никифор назначил преподобного игуменом лавры с 80 монахами и постановил, что лавра должна навсегда оставаться независимым монастырем, не подчиняясь ни светским, ни церковным лицам».

Вернувшись, «святой Афанасий выстроил трапезу и больницу, странноприимный дом, затем для больных и странников баню, мудро устроив и прочие необходимые для обители здания. Так как вблизи строящейся лавры не было достаточного количества воды, то святой искал ее в различных местах Горы и, наконец, в одном высоком непроходимом месте, на расстоянии 12 километров от обители, нашел он несколько родников с превосходной водой. Несмотря на неодолимые и неисчислимые трудности, он или разрыл, или сокрушил гигантские утесы, положил между ними водосточные трубы, собрал и соединил в них несколько водных ключей и привел в монастырь столько воды, что там смог разделить ее на несколько водоемов, устроенных отдельно для всех подсобных помещений, - хлебопекарни, бани, кухни и т.д. «Сколько труда и лишений, - восклицает св. Афанасий, - мы перенесли при постройке храма Богоматери и всей лавры, каким подвергались испытаниям и скорбям, сколько издержек употребили на добывание и переноску камней и глины, на вырубку растений, кустарников и деревьев и на совершенную очистку места, - это знает один только Господь». После этого к преподобному собралось множество братий, и он дал им в руководство строго общежительный устав, составленный по образу древнейших палестинских обителей». Так была создана знаменитая Великая Лавра. «Для упрочения будущего благосостояния лавры святой приобрел в ее собственность весьма большой участок земли в окрестности - Милопотамское урочище в 10 милях от лавры с монастырьком святого великомученика Евстафия и виноградниками, где он устроил пристань для мирских посетителей Афона и складские пункты, а также монастыри - Платийский святого Евфимия на Афоне и Перистерийский святого Андрея близ Фессалоники; кроме того, он получил от императора Никифора хрисовул, жалующий лавре ежегодно 244 золотые монеты с доходов острова Лемноса».

На всех этапах строительства Лавры святой был не только главным прорабом и архитектором, но и самым обычным рядовым тружеником. Он и землю копал, и бревна таскал, и вникал во все тонкости строительства. Кроме того, к нему постоянно кто-то приходил за советом или утешением. И он не отмахивался от посетителей ввиду невероятной занятости, но ласково и с любовью принимал всякого приходящего, не только спонсоров, которых тоже было немало. И, следует сказать, что, не взирая на стройку, молитвенная жизнь шла в монастыре своим чередом и, судя по житию, никому скидку на трудовую занятость не делалось: «к церковным службам святой прилагал все свое старание и заботился, чтоб они совершались Богоприлично и со всей точностью. Посему во время служб никто у него не дерзал разглагольствовать или выходить из церкви без крайней нужды. Вне церкви постоянно держал он двух братьев, которые испытывали выходящих из нее, и кто из них не имел достойной причины к выходу, тому выходить не позволяли. Кроме того, один брат дежурил по церкви, когда происходило чтение, во время которого, по обычаю, сидят, и будил тех, которые спали, или останавливал разговаривающих; другому брату повелевалось замечать, когда кто приходит в церковь и доносить о том подробно и точно, а после преподобный уже сам испытывал всех, и с тех, которые приходили к службе поздно - именно по причине беспечности и нерадения, - взыскивал строго».

Мы уже упоминали об уставе, который святой Афанасий написал для регулирования внутренней жизни обители. Этот устав, «потом был подтвержден и Никифором Фокой. Устав устанавливал для иноков лавры киновиальный образ подвижничества. Все монахи должны были обитать в монастыре, за исключением лишь пяти иноков, наиболее добродетельных, которые могли жить анахоретами в особых келлиях, но на монастырском содержании. Все они должны находиться в безусловной зависимости от одного игумена и свято чтить его волю. Игумен для всех иноков - отец и глава. Между собой же иноки - братья и друзья. У них должна быть общая одежда и трапеза, общие часы для молитвы и труда. Таким образом, преподобный сильно изменил жизнь афонского монашества. Когда он прибыл на святую Гору, афониты вели преимущественно отшельнический образ жизни. Они, как уже писалось, скрывались в пещерах и лесах, жили в шалашах и жалких келлиях. На Афоне тогда не существовало ни одного замечательного монастыря. Обители, построенные в прежнее время, находились или в запустении, или в развалинах вследствие нередких набегов пиратов. Некоторым средоточием для афонских исихастов служили их собрания в Протате в Карее, происходившие трижды в год: в праздники Рождества Христова, Пасхи и Успения Пресвятой Богородицы. Тем не менее монашеское поселение на святой Горе не было ни постоянным, ни плотным: монахи при появлении морских разбойников разбегались. Они не обрабатывали земли и легко подвергались опасности умереть от голода в случае суровой зимы. Другая пора в жизни афонитов наступила с приходом к ним святого Афанасия».

Во время строительства лавры произошел один примечательный эпизод. Наступил неурожайный год, есть было нечего, и монахи лавры разбежались. Сам же Старец долгое время оставался на месте, но, в конце концов, и он пошел куда глаза глядят. На дороге отчаявшийся подвижник «вдруг увидел женщину под покрывалом и удивился, говоря себе: откуда здесь взяться женщине, когда вход для женщин сюда невозможен? Однако незнакомка сама спросила его: «Куда ты идешь, старец?». В свою очередь святой Афанасий cпpoсил у неё: «Ты кто, и как сюда зашла?», а также прибавил: «К чему тебе знать, куда я иду? Ты видишь, что я здешний инок». «Если ты инок, - продолжала незнакомка, - ты должен быть простодушным, доверчивым и скромным, Я знаю твоё горе и помогу тебе. Но расскажи мне прежде, куда ты идёшь». Когда святой Афанасий рассказал всё, женщина изумилась: «И этого-то ты не вынес? Ради куска хлеба ты бросаешь обитель? В духе ли это иночества?» «Кто же ты?» - спросил Афанасий. «Я Та, имени Которой ты посвящаешь свою обитель. Я Матерь Господа Твоего», - отвечала женщина. «Боюсь поверить, - ответил старец, - и бесы принимают светлые образы. Чем докажешь мне?!» «Видишь этот камень, - отвечала Богородица, - ударь в него жезлом и тогда узнаешь, Кто говорит с тобою. Знай, что с сего времени Я навсегда остаюсь Домостроительницею (Экономиссою) твоей лавры». Афанасий ударил камень, и из него с шумом потекла вода».

Чудо потрясло подвижника, и он оглянулся, чтобы припасть к стопам Святой Девы, однако ее уже не было. Когда Афанасий вернулся в монастырь и заглянул в кладовые, он нашел, что они полны припасов. Вскоре братия потянулась обратно...

С тех пор в Лавре нет эконома, а только подъэконом или помощник Домостроительницы. В память об этом чуде был написан образ пресвятой Богородицы и построена небольшая церковь Живоносного Источника на месте Ее явления.

«Но порядок монашеской жизни, введенный на Афоне святым Афанасием, вызвал сопротивление со стороны анахоретов. Дело в том, что анахореты увидели в нововведениях подвижника-строителя нарушение основного принципа монашества - удаления от мира. В их глазах монастырское общежитие с неизбежным материальным обеспечением монастыря и заботами иноков об этом обеспечении казалось недостойным монашеских идеалов, представлялось делом мирским, свойственным суетному мирскому обществу, но не инокам. Поэтому они считали киновиатство препятствием ко спасению, отступлением от подлинной святости. Между анахоретами сначала возникли недовольство новым строем жизни и ропот на его виновника, а потом, по смерти императора Никифора Фоки, вспыхнуло целое восстание. Около 970 года они отправили к императору Иоанну Цимисхию депутацию с жалобой на Афанасия за то, что он нарушил древние обычаи святой Горы и поселил среди обитателей ее раздор и несогласия. Они требовали изгнания с Горы святого, уничтожения его лавры, истребления садов и виноградников, пристани, складских пунктов и вообще всех построек и сооружений Афанасия. В этом они видели залог водворения среди них прежнего спасительного, согласного, тихого жития. Государь послал игумена Студийского монастыря Евфимия разведать дело. Последнему удалось примирить разные партии и разрешить все недоумения враждовавших. Чтобы обеспечить на будущее время порядок и мир на Афоне, Евфимий с согласия всех игуменов определил 28 правил, которые составляют древнейший афонский устав (τυπικόν), известный теперь под названием Трагос.

Этим уставом утверждено было равноправие на Афоне как киновитства, так и анахоретства, причем одиночное отшельничество дозволено только тем монахам, которые сперва подвизались в монастырях при игуменах и признаны последними способными к анахоретству; кроме того, в руках анахоретов осталась власть, а киновитам запрещено было держать рабочих животных и приобретать крупные собственности. В 971 г. устав был утвержден императором Иоанном Цимисхием».

Незадолго до своей кончины святой игумен написал завещание (Διατύπωσις), которое посвящено выборам его преемников, а также там приводятся Богослужебные указания на основе студийского «Ипотипосиса». Завещание дополняет лаврский устав.

В Лавру святого Афанасия приходили подвижники со всех концов православного мира. Это были и простецы, и вельможи, рядовые священнослужители и епископы - все склонялись под его твердую и добрую десницу.

Святой же до конца дней своих старался изо всех сил служить братии. «Когда случались тяжко больные, покрытые ранами и струпами, - монахи ли то были, или странники - и когда ухаживавшие за больными, не вынося смрада и зловония от ран, не радели о них, игумен сам, своими руками, очищал сгнившие раны. Кроме того, он делал и другую черную работу и всегда старался совершать ее по возможности тайно. Поэтому Господь, видя великое его смирение и труд, часто чудом исцелял многих больных. Но преподобный не объявлял об этом, утверждая, что они выздоровели от трав. Если же узнавал он духом, что какому-нибудь больному исцелиться не было воли Божией, то со всеми братиями совершал всенощное бдение и просил Бога, чтобы Он упокоил его, избавляя таким образом и больного от мучения, и братий от напрасной тягости. И к утру, когда они кончали свои молитвы, кончал, бывало, свою жизнь и больной. По великому своему смиренномудрию преподобный всегда говорил, что причиною этого чуда была молитва всех братий. Нерадения, лености, праздности в пастве его не существовало. Самые немощные и старые имели соразмерное со своими силами дело. Притом всякое дело непременно сопровождалось у них молитвой и псалмопением, а не празднословием, чтобы таким образом и самое дело благословлялось, и душа освящалась. Сподобившись за необыкновенные свои добродетели дара чудес, святой совершал их в неисчислимом множестве".

Преподобный Афанасий был извещен Господом о времени своей кончины, потому что просил братию не соблазняться о том, что может произойти. В последний день своей земной жизни он, радостный, в парадном облачении, отправился на купол храма, который он сам проектировал. Неожиданно купол обвалился, игумен и шесть братьев рухнули вниз и скончались под обломками.

«Преподобный Афанасий, введший на Афоне общежительное подвижничество, не остался без последователей: еще при его жизни на Афоне было воздвигнуто несколько других замечательных общежительных монастырей - и прежде всего Иверский, или Грузинский. Происхождение этого монастыря связано с именами грузинского куропалата Иоанна и знаменитого полководца Торникия. Они вместе с другими грузинами пришли на Афон около 965 году и сперва жили в лавре Афанасия. Но потом им стало здесь тесно вследствие умножения братии, и они задумали построить свою лавру.

Спустя некоторое время после основания Иверского монастыря на Афон прибыло много латинских монахов и мирян из Рима и Амальфи, привлеченных славой Афона как монашеского рая. Они сначала подвизались в греческих обителях, а потом воздвигли свои собственные монастыри. Один из них именовался Римским, или Каракальским, по имени своего ктитора римского монаха Антония Каракалла. Он был построен близ Иверского монастыря и посвящен апостолам Петру и Павлу. В нем мирно и благочестиво жило много подвижников по уставу святого Бенедикта. Другой, построенный выходцами из Амальфи, назывался Амальфинским и был посвящен Пресвятой Деве Марии. Он находился недалеко от лавры святого Афанасия".

Житие святого в начале XI века было составлено монахом Афанасием. Существует еще одна, более поздняя редакция конца XI - первой половины XII века, принадлежащая перу неизвестного инока. Сохранился крест преподобного Афанасия, который он никогда не снимал. Весит он около трех килограммов. Мощи великого строителя пребывают под спудом в приделе Севастийских мучеников кафоликона Великой лавры. Рядом стоит его металлический жезл.

Использованная литература:

1.Афонский Патерик «Житие преподобного и богоносного отца нашего Афанасия"

http://www.biblioteka3.ru/biblioteka/paterik/afon_pater/txt09.html#s198

2. Празднование иконы Божией Матери «Экономисса»http://zachatevmon.ru/?p=13831

3. П. И. Жаворонков «Афанасий Афонский» Православная энциклопедия.

http://www.pravenc.ru/text/76982.html

4. И. И. Соколов Состояние монашества в Византийской Церкви с середины XI до начала XIII века. https://azbyka.ru/otechnik/Ivan_Sokolov/sostojanie-monashestva-v-vizanti...

Русская народная линия