СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА И ЦЕРКОВНЫЕ РАСКОЛЫ В ОККУПИРОВАННОЙ УКРАИНЕ. ЧАСТЬ 2

Религиозная сфера оккупированных гитлеровцами земель Украины также стала ареной противоборства между спецслужбами рейха и советскими разведывательными органами. Достаточно сказать, что только для передачи подобных сведений через линию фронта работало 20 агентов-маршрутников НКВД-НКГБ, в окружении сотрудничавших с немцами высокопоставленных священнослужителей действовало 18 квалифицированных агентов…

Андреевская церковь в Киеве во время оккупации. Фото 1941 года

Реанимация расколов

Возвращаясь к конфессиональной ситуации периода войны, отметим, что оккупантами и их сообщниками распускались различные богоборческие слухи. Например, был запущен «информационный вирус» о том, что Иисус Христос на самом деле… был германцем, сыном римского центуриона (германца по происхождению, попавшего в плен к римлянам и перешедшего на службу в легионы), а «жиды подменили имя».

Нельзя исключать, что разыгрывались и многоходовые комбинации по устранению чужими руками нелояльных к оккупантам и их «союзникам» по подрыву религиозной жизни. В документах НКГБ УССР говорится о том, что в руки Службы безопасности (СБ) ОУН (С. Бандеры) попал адресованный гестапо донос епископа Владимир-Волынского Автономной Православной Церкви Мануила (Михаила Тарнавского). В нем владыка якобы перечислял членов ОУН среди священников и церковного актива и заявлял: «Преданность немецкому правительству побуждает меня сообщить о злодеянии. Хотя я и являюсь украинцем, но должен быть преданным и честным по отношению к немецкому народу, который освободил нас от жидо-коммунистического ига»(1). На основании этого письма, утверждали чекисты, Мануил был оуновцами ликвидирован.

Как известно, Мануил 11 мая 1942 г. в Андреевском соборе Киева был хиротонисан во епископа Белоцерковского, викария Киевско-Чигиринской епархии УАПЦ. Вскоре из-за возникших конфликтов с Поликарпом (Сикорским) решил вернуться в юрисдикцию Московского Патриархата, принес покаяние митрополиту Алексию (Громадскому) в грехе раскола и 22 июля 1942 г. в Почаевской Лавре был перерукоположен во епископа Владимир-Волынского. Обладая хорошими организаторскими способностями, владыка Мануил основал при Успенском соборе во Владимире-Волынском курсы для подготовки священников, диаконов и псаломщиков с 6-месячным сроком обучения. В начале августа 1943 года к епископу Мануилу приехал епископ Переяславский УАПЦ Мстислав (Скрыпник), потребовавший вернуться к автокефалистам, в противном случае угрожал расправой.

В конце августа или в начале сентября 1943 года епископ Мануил был похищен неизвестными людьми из своей резиденции при Успенском соборе во Владимире-Волынском и повешен СБ в лесу около Владимира-Волынского. Сообщение о казни архиерея по решению полевого суда и революционного трибунала ОУН за «измену украинскому народу» поместила на первой полосе подпольная газета политического отдела ОУН «До зброї». Ранее, 25 сентября 1943 г., Служба безопасности УПА сообщила, что 11 сентября Революционный трибунал УПА приговорил епископа Мануила к смертной казни через повешение. Сообщалось, что тот признал агентурное сотрудничество с НКВД до 1941 г. под псевдонимом «Гром», участие в разработке националистов, а также последующее сотрудничество с гестапо против «сознательных украинцев»(2).

Однако ряд современников указывал на то, что приписываемые владыке Мануилу письма составлены малограмотно, неуклюже и заметно отличаются от произведений этого эрудированного богослова и прекрасного стилиста. СБ ОУН и УПА широко практиковала пытки и иные «методы воздействия» на подследственных (что приводило к шпиономании и кровавым внутренним чисткам в самих ОУН и УПА, недаром будущий командующий УПА Василий Кук заявил – попади он «на станок» в СБ, то признал бы себя «абиссинским негусом»)(3). Ясно и то, что на тот момент епископ Мануил явно мешал подконтрольным оккупантам псевдорелигиозным структурам, и визит Мстислава мог иметь роковые последствия.

Как сообщалось в записке об УАПЦ протоиерея М. Семенюка (28 апреля 1944 г.), к тому времени на Волыни были убиты членами ОУН (С. Бандеры) игумен Загаецкого монастыря Магистриан, протоиерей Кременецкого собора отец Феодор (Бркевич) и еще 9 православных священников(4).

 «Достойное место» среди европейцев?

Во время оккупации в Киеве появилась «Всеукраинская церковная рада» во главе с бывшим полковником армии Украинской Народной Республики (УНР)  Николаем Рыбачуком(5), объединившая «националистические элементы». Сам Рыбачук вошел в Украинскую национальную раду (в УН раде состояло свыше 60 известных представителей украинской интеллигенции, среди которых было немало пострадавших от предвоенных репрессий). Сама УН рада в ноябре 1941 г. выпустила ряд показательных программных документов, в которых шла речь и о намерении восстановить церковную жизнь Украины. Однако в тех исторических условиях неизбежным стала подчеркнутая лояльность и верноподданнический тон в обращениях к тому же рейхскомиссару Э. Коху. Через него в Обращении рады выражалась «глубокая благодарность немецкому народу и Адольфу Гитлеру – вождю… великой Германии» за освобождение «героическими немецкими вооруженными силами» Украины, которая теперь займет «достойное место  среди европейских народов». Победы Германии – это и победы Украины, писали лидеры рады. Высказывалось стремление УН рады принять участие в возрождении  «разоренной евреями и русскими» страны. Подобные же тезисы излагались и в обращении к украинскому народу(6).

Прибывшие из Западной Украины в столицу епископ Никанор(7) и епископ Мстиславский (в документе, вероятно, имеется в виду Мстислав (Скрипник)) образовали Киевскую епархию Украинской Автокефальной Православной Церкви  (УАПЦ)(8).

Как показал на допросах осужденный в июне 1952 г. к 25 годам лагерей бывший член «Всеукраинской церковной рады» Захарий Биденко, этот орган обратился к Э. Коху и на личном приеме у гауляйтера получил согласие на учреждение Автокефальной Церкви, регистрацию «старых» кадров УАПЦ и сбор церковной утвари и литературы. По предложению Коха в богослужение ввели обязательное поминовение Гитлера по формуле «Вельмиповажного Фюрера й його лицарське військо». Верхушка УАПЦ неоднократно заявляла о полной лояльности к оккупантам(9).

Возникшая в 1921 г. УАПЦ, констатировали в присущей им стилистике документы госбезопасности, «объединяла в себе украинские националистические элементы, попов и мирян, формально ставила своей целью добиться полной независимости, т. е. автокефалии православной церкви на Украине, оторвав ее от влияния Московской патриархии», воспитывала верующих в антисоветском националистическом духе, среди клира УАПЦ – 95% офицеров, повстанцев, членов бывших украинских некоммунистических партий(10).  Как отмечалось в директиве НКГБ УССР от 24 августа 1944 г. № 1618/с «О церковниках-автокефалистах», в период оккупации «самораспустившаяся» в 1930 г. УАПЦ (что произошло, подчеркивали чекисты, «в результате мероприятий наших органов») активизировала прозелитскую работу. «…Объединив в себе украинские националистические элементы, – говорилось в этом же документе, – попов и мирян, формально ставила себе целью добиться полной независимости, т. е. автокефалии православной церкви на Украине, оторвав ее от влияния Московской патриархии»(11).

Поликарп (Сикорский),  ставший в феврале 1942 г. «предстоятелем» Украинской Автокефальной Православной Церкви, восстановленной на территории  рейхскомиссариата Украина,  негласно сотрудничал с немецкой спецслужбой(12).  Запрещенный в служении архиерей «высвятил» 16  «епископов»  УАПЦ.  Как отмечалось в документе  НКГБ УССР, члены клира УАПЦ «в период оккупации… являлись наиболее активными профашистскими агитаторами и пособниками», поддерживали отношения с подпольем ОУН. «Таксой» за рукоположение во иерея у «самосвятов» считались 1000-2500 рублей(13).

Полезные унтерменши

Впрочем, сами оккупанты в служебных документах давали УАПЦ «унтерменшей» довольно откровенную и циничную характеристику. Показателен в этом отношении подготовленный неизвестным гитлеровским чиновником в конце 1941 г. «Доклад по истории создания Украинской автокефальной церкви и с рекомендациями немецкому командованию о ее запрещении и поддержке Украинской Автономной Церкви». Автор оценивает УАПЦ как «один из очагов крайнего украинского национализма», «чисто политическую организацию, в которой собираются резкие украинские националисты, стремлением которых является превращение украинской церкви в орудие для их политических целей». Шла речь о курировании УАПЦ («служебной церкви на Украине») созданным оккупантами городским управлением. Прямо сообщалось, что автокефалия «не признана украинским народом», поскольку она «не правомочна» в каноническом отношении («народ называет украинских священников и епископов – самосвяты»), и «находилась под покровительством большевиков», которые ее «поставили против православия, чтобы уничтожить последнее»(14).

Полиция безопасности и СД в Киеве составила довольно нелицеприятные справки (июнь 1943 г.) на предводителей автокефалов. Администратор Киевской автокефалии «безвреден». Епископ Белоцерковский Игорь (Губа), «маскируясь церковью, проводит свою политическую деятельность», «наружный вид больше похож на казака, чем на священника». О Мстиславе (Скрипнике) отмечалось: «единственная положительная сторона его личности состоит в том, что он враждебен к большевизму», «одна из хитрейших личностей украинского национального движения, который… хотел законспирировать свою деятельность через церковь»(15).

В Киеве областное Управление НКГБ (УНКГБ) ликвидировало «Администрацию УАПЦ», распространявшую свое влияние и на Полтавщину и использовавшую для маскировки при поиске неофитов название «Соборно-Апостольская Церковь». Поскольку часть клира УАПЦ активно сотрудничала с подпольем ОУН и УПА, на землях Западной Украины контрразведывательные мероприятия по УАПЦ тесно связывались с антиповстанческими. В Волынской области УНКГБ «вскрыло» созданные УАПЦ совместно с ОУН «администрацию и благочиния УАПЦ».

В дальнейшем директива НКГБ УССР предписывала усилить агентурную разработку УАПЦ с одновременным проникновением в националистическое подполье, выявить актив УАПЦ, агентуру немецких спецслужб среди него. Признавалось, что сеть осведомителей среди автокефалов слаба, и тут еще предстоит основательно «потрудиться»(16).

Спасаясь бегством

После освобождения Украины от гитлеровцев практически весь «епископат» УАПЦ бежал в Германию, оставшиеся в Украине адепты либо покаялись, вернулись в лоно канонической Православной Церкви, либо «заняли выжидательную позицию», либо «стали быстро перекрашиваться». Начались и оперативные мероприятия. По понятным причинам начинается энергичная оперативная разработка «епископата» и клира УАПЦ, их розыск и задержание органами госбезопасности. В директиве НКГБ УССР начальникам УНКГБ областей от 30 октября 1943 г. особо акцентировалось на том, что автокефалов «широко использовала ОУН… для насаждения оуновского подполья, в частности, на селе». Предписывалось взять в агентурную разработку не только клириков УАПЦ, но в целом всех прибывших из Западной Украины священников(17). В условиях разворачивающегося масштабного противоборства с украинским националистическим движением и подконтрольной ОУН (С. Бандеры)-УПА подобные формулировки автоматически переводили автокефалистов в разряд опасных политических противников.

Как отмечалось в информационном докладе уполномоченного Совета по делам РПЦ при Совнаркоме УССР П. Ходченко (к 1 июня 1944 г.), на то время автокефалисты не имели своего епископа, их формальным руководителем выступал митрофорный протоиерей Андреевской церкви Киева Редько («администратор УАПЦ», как он именовал себя). Патриарший Экзарх Украины митрополит Иоанн не возражал против совершения богослужения на украинском языке, «где этого пожелают верующие». Учитывая лояльное отношение к себе, корпорация священников УАПЦ Украины во главе с Редько обратилась с рапортом через Экзарха в Москву с прошением о воссоединении с канонической РПЦ(18).

Даже в эмиграции автокефалы продолжали оставаться одним из приоритетов оперативной деятельности советских спецслужб. 5 сентября 1952 г. вышло указание МГБ УССР № 44, предписавшее вести разработку «активных деятелей автокефальной церкви», родственников и близких связей епископата УАПЦ, выявлять их контакты с подпольем ОУН и антисоветской оппозицией в Украине. Архиереи УАПЦ, указывалось в ведомственном документе от 16 февраля 1954 г., «при материальной поддержке американской и английской разведок создали и возглавили на территории Франции, Англии, Германии, США» свои приходы, и по заданию спецслужб США «проводят активную антисоветскую деятельность, используются американской и английской разведками для подрывной работы против Советского Союза»(19). Шло документирование и накопление материалов по сотрудничеству УАПЦ с оккупантами.

«Осторожно применять репрессии»

С началом изгнания оккупантов директивные документы госбезопасности сразу же внесли контрразведывательную работу в конфессиональной среде в число приоритетов оперативной деятельности восстанавливаемой сети органов НКВД-НКГБ. Уже 18 февраля 1942 г. в указаниях № 61 НКВД СССР «О задачах и постановке оперативно-чекистской работы» на освобожденной территории среди первоочередных задач восстановленным территориальным органам ведомства предписывалось:

– выявлять «состав церковных и сектантских организаций, возникших при немцах», выяснять характер их «вражеской работы» и использования оккупантами, а также брать на учет «местных жителей... проводников этих мероприятий»;

– арестовывать и проводить следственные действия по отношению к «руководителям и активистам церковно-сектантских организаций» (правда, проводить аресты священнослужителей и закрытие церквей запрещалось без согласования с 3-м (секретно-политическим) Управлением НКВД, в составе которого на тот момент действовало «антирелигиозное» подразделение);

– вести поиск среди участников религиозных общин «агентуры германских разведывательных и контрразведывательных органов», включая оставленную на оседание при отступлении;

– изучать формы и методы деятельности противника в религиозной сфере; через агентурно-осведомительный аппарат вести исследование настроений верующих, влияние на них немецкой конфессиональной политики в интересах «определения правильной линии» по отношению к открытым с разрешения оккупантов «церквям и сектантским молитвенным домам»;

– фиксировать, какие храмы были открыты с разрешения немцев, «как использовались церковь и сектанты в целях антисоветской пропаганды», а также выявлять, «какие случаи надругательства над церквями, служителями культа и религии имели место при немцах»(20).

Для развития упомянутого распорядительного документа 10 января 1943 г. контрразведка НКГБ УССР составила для областных УНКГБ «Инструкцию по работе в области религиозных группировок на освобожденной территории Украины». В ней давалась оценка последствиям деятельности оккупационной администрации и спецслужб в сфере вероисповеданий, отмечалось, что немцы «в целях политического влияния на население широко развили религиозное движение», открыв большое количество храмов, молитвенных домов и сектантских общин, «создали значительные кадры попов и проповедников» (сами формулировки свидетельствовали о том, что спецслужба по инерции богоборческой политики всякое расширение возможностей для богослужения рассматривала как негативное и инспирированное врагом явление). Давалась резкая оценка автокефальному движению, «во главе которого был поставлен руководящий центр, состоящий из послушной агентуры немецких властей и их разведывательных органов».

Определялись задачи оперативно-служебной деятельности по религиозной линии на освобожденных землях:
– учесть все действующие храмы, молитвенные дома и монастыри, служащих клириков;

–  «рассматривать как оккупантов» и арестовать всех привезенных немцами из зарубежных стран и из Западной Украины представителей различных религиозных течений и сект;

– выявлять и обезвреживать агентуру спецслужб противника и активных пособников оккупантов из числа священнослужителей;

– восстановить связь с агентурой по церковной линии, изучить ее поведение во время оккупации для решения вопроса о дальнейшем ее оперативном использовании;

– особенно осторожно применять репрессии по отношению к тем священнослужителям, которые сотрудничали с оккупантами в силу вынужденных обстоятельств;

–  в работе органов госбезопасности не оскорблять религиозные чувства верующих, возобновленные действующие храмы оставлять открытыми лишь в тех помещениях, которые были культовыми до их закрытия;

– добиваться, чтобы «попы были проверенными нашими агентами и руководство приходским советом находилось также в руках нашей агентуры»;

– представляющую интерес религиозную литературу и информацию по конфессиональным проблемам передавать в 3-е (секретно-политическое) Управление НКГБ УССР(21).

Соответствующие изменения были внесены в организационную структуру вторых Управлений-отделов (контрразведывательная работа) Союза ССР, союзных республик и областей воссозданного в апреле 1943 г. Наркомата госбезопасности. В указании № 7 главы НКГБ СССР от 27 мая 1943 г. говорилось, что функция «борьбы с антисоветским элементом» в религиозной сфере возлагается на 4-е подразделение контрразведывательных аппаратов с непосредственным подчинением их начальникам вторых Управлений-отделов. При этом определялся «подучетный элемент по линиям работы»: 

– православные (включая обновленцев, автокефалистов, верных Грузинской Православной и Армянско-Григорианской Церкви, старообрядцев), католики, лютеране;

– мусульмане, буддисты, иудеи и язычники;

– протестантские деноминации (евангелисты, баптисты, адвентисты, пятидесятники), секты хлыстов, молокан, толстовцы, «Истинно-Православная Церковь», иоанниты и другие;

– различные теософские и мистические течения, масоны(22).

Для перестройки оперативной деятельности спецслужбы в конфессиональной сфере в соответствии с кардинальным изменением курса церковно-государственных отношений ключевое значение имела директива республиканским и иным территориальным органам НКГБ главы ведомства, комиссара госбезопасности 1-го ранга Всеволода Меркулова от 22 сентября 1943 г. № 84 (с ней предписывалось ознакомить первых секретарей соответствующих комитетов партии). Документ оповещал руководителей-чекистов о состоявшемся  Архиерейском соборе и избрании Патриарха Московского и всея Руси Сергия, а также Синода РПЦ. Информировалось о конкретных решениях правительства и задачах органов НКГБ в «дальнейшей работе по церковникам». Ставились задачи:

– не препятствовать духовенству проводить в жизнь официальные решения по религиозным вопросам, рукополагать и перемещать священников;

– «обеспечить неослабное агентурное наблюдение за деятельностью епископов и остального духовенства православной церкви, пресекая возможные попытки с их стороны превышения предоставленных им прав или использования этих прав в антисоветских целях»;

–  «каждую вновь открывающуюся церковь обеспечивать проверенной агентурой из числа духовенства или церковного актива»;

– «до особых указаний НКГБ СССР не допускать распада обновленческой церкви и перехода обновленческого духовенства в ведение московской патриархии», о чем проинструктировать агентуру «из числа руководящего состава духовенства»;

– «не допускать со стороны обновленцев каких-либо нападок или активных враждебных действий против сергиевской церкви»;

– усилить агентурную работу среди других конфессий, особенно нелегальных церковных организаций и групп(23).

Открывалась новая страница государственно-церковных отношений, и советские спецслужбы вписали в нее немало строк специфическим профессиональным почерком…

Дмитрий Веденеев,
доктор исторических наук, профессор

Примечания:

1. ОГА СБУ. Ф. 9. Д. 74. Л. 99.
2. Літопис УПА. Нова серія. К.; Торонто, 1995. Т. 1. С. 106–107.
3. О методах работы СБ ОУН см. подробнее: Вєдєнєєв Д. В. Внутрішній терор в УПА та Організації українських націоналістів в 1944–1950 рр. // Проблеми історії України: Факти, судження, пошуки: Міжвідомчий збірник наукових праць. К.: Ін-т історії України НАН України. 2003. Вип. 7. С. 421–429.
4. ЦГАООУ. Ф. 1. Оп. 23. Д. 887. Л. 48.
5. Рыбачук (Ребачук)  Николай Михайлович, офицер армии УНР и майор Войска Польского, участник германо-польской  войны 1939 года. В годы войны – сотрудник и резидент разведоргана абверкоманда-205. В 1950 г. эмигрировал в США, стал священником.
6. ОГА СБУ. Ф. 2. Оп. 3. Д. 5 Л. 251–254.
7. О взглядах Никанора содержатся интересные упоминания в доносе, направленном профессором К. Штепой немецким властям (18 мая 1942 г.). Во время богослужения в Андреевской церкви епископ Никанор, сообщал Штепа, заявлял, что «украинцы существовали уже 20 тысяч лет до н. э. и т. п. Такого рода содержание церковных проповедей вообще характерно для этого течения» (Русская Православная Церковь в годы Великой Отечественной войны 1941–1945 г.: Сборник документов. С. 625).
8. ОГА СБУ. Ф. 13. Д. 462. Л.7.
9. ОГА СБУ. Ф. 2. Оп. 20. Д. 11. Л. 7–9.
10. По словам главы УАПЦ, «митрополита» Василия Липковского, эта конфессия «строилась на национальной почве, поднимала национальную сознательность своего народа». В 1924 г. в УССР насчитывалось 30 «епископов», до 1500 священников и диаконов и 1200 парафий УАПЦ. Поддержав внутренние расколы среди автокефалов, ГПУ устранило в октябре 1927 г. от управления В. Липковского и установило полный контроль над верхушкой автокефального движения. Последний храм УАПЦ в Киеве закрыли в 1935 г., ее «духовенство» подвергли массовым репрессиям.
11. ОГА СБУ. Ф. 9. Д. 75. Л. 71.
12. ОГА СБУ. Ф. 9. Д. 75. Л. 72.
13. ОГА СБУ. Ф. 9. Д. 75.  Л. 94.
14. Русская Православная Церковь в годы Великой Отечественной войны 1941–1945 г.: Сборник документов... С. 535–536.
15. ОГА СБУ. Ф. 60. Д. 83508. Т. 1. С. 632–634.
16. ОГА СБУ. Ф. 9. Д. 75. Л. 72–74.
17. ОГА СБУ. Ф.13. Д. 485. Т. 2. Л. 249.
18. Русская Православная Церковь в годы Великой Отечественной войны 1941–1945 г.: Сборник документов... С. 305.
19. ОГА СБУ. Ф. 2. Оп. 20. Д. 11. Т. 1. Л. 18, 159.
20. Советские органы государственной безопасности в Великой Отечественной войне… Т. ІІІ. С. 116–117, 121.
21. ОГА МВД Украины. Ф. 1. Оп. 5. Д. 12. Л. 2–5.
22. ОГА СБУ. Ф. 9. Д. 5. Л. 244; Д. 18. Л. 3; Советские органы государственной безопасности в Великой Отечественной войне… Т. ІV. С. 399.
23. ОГА СБУ. Ф. 9. Д. 5. Л. 101–101 об.

http://pravlife.org/content/sovetskaya-razvedka-i-cerkovnye-raskoly-v-ok...