Сергей Худиев: «Патриарх» Филарет может стать первым в истории «дважды анафемой»

Сравнение событий в украинской церковной жизни с «Игрой престолов» уже набило оскомину, но от него трудно удержаться, присутствуя при очередном выпуске сериала. На днях бывший глава непризнанного (и формально распущенного в декабре) «Киевского патриархата» Филарет созвал «собор» который восстановил эту структуру и отказался от выданного Константинополем томоса, который, по словам Филарета, ставит созданную в декабре «Православную церковь Украины» в полное подчинение Константинополю. Читателю, который не следил за развитием событий постоянно, стоит напомнить краткое содержание предыдущих серий – и почему значение происходящего выходит далеко за рамки религиозной жизни. 

Мировое Православие состоит из пятнадцати самоуправляемых Церквей, каждая из которых возглавляется своим Патриархом. Восточнославянское Православие исторически восходит к Киеву, где в 988 году князь Владимир Святой крестил наших общих предков, но в 14-м веке Киевский митрополит Петр переехал в Москву, а в XVI веке предстоятель Московской церкви, святитель Иов, был признан всем православным миром в качестве патриарха.

В начале 1990-х годов, после провозглашения независимости Украины, митрополит Филарет, в свое время неудачно пытавшийся стать патриархом Московским, создал собственную структуру, которую назвал «Киевским патриархатом». Она не была признана никем в православном мире, и не признана до сих пор – а сам Филарет (в феврале 1997 года) был отлучен от Церкви.

Единственной Церковью Украины, признаваемой другими православными Церквами, была и остается Украинская православная церковь, обладающая полным самоуправлением и никак не подчиненная Москве ни финансово, ни судебно, ни политически – однако сохраняющая единство с Московским патриархатом. Именно к ней принадлежит и большинство украинских верующих – по статистике, в нее входят две трети всех православных приходов страны.

Отлучение Филарета никто не ставил под вопрос, пока – в 2018 году – тогдашний президент Украины Петр Порошенко не решил использовать Церковь для того, чтобы поднять свой умирающий рейтинг и подготовиться к выборам. Его идея состояла в том, чтобы создать «автокефальную украинскую церковь» – то есть структуру, которая была бы, с одной стороны, независима от Москвы, с другой – признана мировым Православием. С этой целью 19 апреля 2018 года было принято обращение к Константинопольскому патриарху Варфоломею с просьбой признать новую Церковь.

Американские политики восприняли идею с таким энтузиазмом, будто это они ее и выдвинули, а патриарх Варфоломей и его окружение увидели историческую возможность утвердить статус Константинополя как «первого без равных».

Предполагалось, что большинство украинских верующих от перехода в «Киевский патриархат» удерживает именно его непризнанный статус, и как только Константинополь обеспечит признание новой структуры мировым Православием, в нее перебежит большинство духовенства и мирян из УПЦ Московского патриархата. Организаторы рассчитывали на то, что другие православные Церкви признают новую структуру, а Московский патриархат окажется в изоляции и потеряет всякое влияние. И здесь нам стоит немного объяснить, почему такие разные люди, как украинские националисты и, например, вице-президент США Джо Байден, с таким энтузиазмом впряглись в этот проект.

Ядерное оружие, которое делает прямую войну между великими державами невозможной, выдвигает на первый план борьбу за умы и сердца людей. За то, как они переживают свою идентичность и историю. В этом контексте Церковь воспринимается как элемент русского культурного влияния – потому что ее прихожане везде будут склонны воспринимать себя как представителей единого цивилизационного пространства, восходящего к Крещению Руси.

Это не только мешает проектам разборки России на «независимую Сибирь», «свободный Урал» и прочие мелкие кусочки, но и создает переживание культурной и исторической общности у людей православной традиции, живущих в разных странах. Причем это влияние существует независимо от каких-либо целенаправленных действий Церкви – просто потому, что в ней люди, даже являясь гражданами разных государств, молятся на одном и том же языке, по одному и тому же обряду, почитают одних и тех же святых, жития которых составляют их общую историю. Это свойство Церкви – сохранять единство и историческое преемство – неизбежно вызывает враждебность у ряда политических сил.

Украинские националисты, часть из которых является открытыми неоязычниками, принципиально не хотят никакой общей истории и общей цивилизации с русскими. Соединенные Штаты, обеспокоенные ростом могущества и влияния России, хотели бы это влияние по возможности ослабить – идет ли речь о влиянии политическом, экономическом или культурном.

Сторонники западноцентричного взгляда на мир, которые видят только одну цивилизацию – западную, и рассматривают все остальные общества как принципиально неполноценные, отсталые и подлежащие, для их же блага, культурному и политическому поглощению Западом, предпочли бы, чтобы восточные славяне видели себя недоразвитой периферией Запада, которая надеется когда-то стать его частью. Примерно так, как и видят себя сторонники проигравшего экс-президента Порошенко.

Православная церковь, которая, оставаясь частью христианской вселенной, вводит людей в свой собственный, богатый, цветущий и укорененный глубоко в истории культурный мир, делает их благодарными наследниками своей собственной цивилизации – и, таким образом, неизбежно мешает западноцентричному проекту.

Конфликт возникает и на другом уровне. На самом Западе развивается острое противостояние между либералами, которые сосредоточены на всемерном продвижении (если не сказать, жестком навязывании) все более причудливых извращений, и консерваторами, которые хотели бы сохранить более традиционные и здравомысленные представления о человеческой жизни, семье и браке.

Для либералов Русская православная церковь оказывается врагом по тем же причинам, по которым им враждебна любая традиционная христианская община – православная, католическая или протестантская. Церкви являются носителями традиционной этики, которая ценит семью и человеческую жизнь от зачатия до естественной смерти – этики, которую либералы пришли разрушить, как «гомофобную», «трансфобную» и вообще невыносимо угнетательскую. Эти очень разные и часто несогласные силы оказываются едины в одном – им всем мешает Православная церковь, и они оказались в странном и противоестественном союзе в ходе процесса создания так называемой Православной церкви Украины (ПЦУ). Константинополь «снял» с Филарета анафему и организовал – совместно с Порошенко – так называемый объединительный собор на котором была в декабре 2018 года создана новая церковная структура.

Конечно, Порошенко (и его американские кураторы) торжествовали, когда им удалось вовлечь Константинопольского патриарха Варфоломея в свои схемы. Но проект оказался не слишком результативным. Организаторы рассчитывали, что к ним присоединится часть епископов УПЦ МП, но, за исключением двух перебежчиков, они, несмотря на грубое давление властей, бойкотировали мероприятие и сохранили верность предстоятелю канонической Церкви, митрополиту Онуфрию. В итоге новая структура была составлена из епископов так называемого Киевского патриархата из другого раскола – так называемой Украинской автокефальной православной церкви, во главе ее был поставлен Епифаний – человек, считавшийся ставленником  Филарета, который будет послушно исполнять его волю.

Расчеты на скорое признание ПЦУ со стороны других православных Церквей не оправдались – в частности, потому что глава ПЦУ Епифаний, как и значительная часть ее епископов, были «рукоположены» Филаретом в то время, когда он находился под признанной всеми анафемой и не имел права совершать никаких священнодействий. Все эти «рукоположения» с точки зрения канонов просто недействительны. Поэтому никто – кроме представителей самого Константинопольского патриархата – до сих пор не совершал богослужений вместе с представителями ПЦУ. 

А эта неудача вынесла на поверхность противоречия между Филаретом и патриархом Варфоломеем. Томос, документ о признании, выданный Константинополем, вовсе не признавал новую украинскую церковь ни патриархатом, ни вообще независимой – а просто предоставлял ей статус митрополии в составе Константинопольского патриархата. Все зарубежные приходы, ранее принадлежащие Филарету, переходили под власть Константинополя. В довершение всех огорчений, Епифаний, который был ставленником Филарета, подвел своего покровителя и не стал ему повиноваться – однозначно ориентируясь на греков.

Филарет, известный своим неукротимым властолюбием, не смирился с этим и, как мы видим, восстал и против Константинополя, породив массу мрачных шуток про то, что он может сделаться первым в истории «дважды анафемой», иерархом, который анафематствован двумя патриархатами. Происходящее делает и без того призрачные шансы на признание ПЦУ православным миром и вовсе исчезающими – и напоминает православным людям известную строчку из псалма: «Если Господь не созиждет дома, напрасно трудятся строящие его». Те, кто хранили верность канонической Церкви, оказались правы. Те, кто, по обе стороны океана, пытались выстроить Церковь под себя, проиграли.

Впрочем, им удалось унизить древний Константинопольский патриархат, втянув его в свои махинации, и испортить его отношения с главами других православных Церквей. Тоже некоторое утешение для националистических и либеральных сердец – впрочем, довольно слабое. Пройдет время, и Церковь исцелит эту рану.

Взгляд