Проблемы современного человека в письмах духовников ХХ века. Ч. 3. Иеромонах Иоанн (Лудищев)

Схиигумен Иоанн (Алексеев), говоря о трудностях духовной жизни, приводит слова Иоанна Лествичника, в которых последний удивляется: почему, имея помощниками для добродетели всесильного Бога, и ангелов, и святых людей, а на грех только одного беса лукавого, все же удобнее и скорее преклоняемся к страстям и порокам, нежели к добродетели?

 

Объясняя эти слова, старец говорил, что «наша природа, порченная преслушанием, и мир со своими разными соблазнами ошеломляющи, помогают дьяволу, и Господь не нарушает наше самовластие» [6: 16].

 

Далее схиигумен Иоанн говорит, что мы должны стремиться к добродетели, насколько хватит наших сил. Господь хранит подвизающегося не за его труды, а за смирение: «где случилось падение — там предварила гордость», — приводит слова Иоанна Лествичника. Господь по своему милосердию дает нам, немощным, покаяние, потому что наша падшая природа очень склонна ко греху.

 

Отвечая на недоумение людей, когда они обнаруживают в себе действие страстей, тот же духовник приводит слова преподобного Иоанна Лествичника: «Часто старые привычки мучительным образом обладают нами и теми, которые оплакивают грехи свои; и это не удивительно. Слово о судьбах и падениях темно для нас и никакой ум не постигнет. Еще не ужасайся, если и каждый день падешь и не отступай от пути Божия, но стой мужественно и, без сомнения, ангел, который хранит тебя, почтит твое терпение»; и слова преп. Моисея: «сила для желающего стяжать добродетели заключается в том, чтобы не малодушествовать, когда случится пасть, но снова продолжать свой путь» [6: 188].

 

Одному из своих чад, который боролся с грехом, но все же тяжко согрешил, схиигумен Иоанн говорит: «Не трепещи и не унывай…, когда и пошатнешься в какой добродетели, встань, выпрямись и опять иди вперед; знай, что устоять в добродетели зависит не от нас, а от благодати Божией. Имей смирение и не верь себе, пока не ляжешь в гроб; да других не осуждай» [6: 8].

 

«Если будешь копаться в своем сердце, тогда увидишь там змия стоглавого; однако не пугайся и не робей, с Божией помощью будешь сокрушать им головы; от внимательной к себе жизни, увидишь себя очень худой и немощной, других не будешь осуждать и увидишь всех хорошими и на чужие немощи даже не обратишь никакого внимания и в сердце почувствуешь тишину и мир; по временам будут появляться утешающие слезы» [6: 30].

 

Другому чаду он говорит: «Если будешь строго следить за собой, поистине увидишь себя хуже всех, тогда и хвалящий тебя не повредит, ибо люди смотрят только на внешность человека, а внутренне его не знают, исключая духовную жизнь проводящих» [6: 23].

 

В ином письме [6: 55] он пишет прибегающему к нему за советом, чтобы тот не впадал в отчаяние, даже если и согрешит, например, если скажет своему близкому грубое слово, потому что человеку свойственно и разгневаться. Надо постараться нести чужие немощи и тогда Господь понесет твои. Не должно смущаться, когда нападают плотские помыслы, они будут напоминать о себе даже до гроба. Одна благодать Господня может освободить от них. Св. отцы пишут, что природные недостатки остаются даже и у святых — для их смирения.

 

Смущение и недоумение, возникающие при открывшемся действии страсти, служат доказательством того, что человек не познал самого себя. Причина такого смущения в самомнении, в отсутствии истинного смирения и в отсутствии совершенного расположения на волю Божию. Архимандрит Иоанн (Крестьянкин) пишет, что никто не свободен от человеческой немощи и от набегов врага, и «всю жизнь — падения и восстания, спотыкания и выравнивание. Почему так попустил Господь — не потому ли, что Он пришел спасать не праведников, а грешников» [7: 38].

 

Епископ Афанасий (Сахаров) напоминал, что нельзя впадать в уныние, так как мы не всегда идем по той прямой дорожке, по которой бы хотелось идти, главное все же идти, а не стоять, не возвращаться вспять. Мы иногда перескакиваем с одной дорожки на другую, иногда кривые предпочитаем прямым, но цель у нас одна, «свет одного маяка зовет нас к себе, его мы видим, к нему идем. В этом наше утешение» [3: 263].

 

О себе святитель писал: «Сейчас больше, чем прежде, вижу и сознаю свою греховность, но вместе с тем, с большим, чем прежде, дерзновением читаю слова 16-го псалма: «Услыши, Боже, правду мою», ту единственную правду мою, что при всей моей греховности я с Божией помощью иного бога не знаю кроме Единого, и к Нему всегда обращаюсь: «Твой есмь аз. Я Твой, Твой, — спаси мя»… «Множество содеянных мною лютых помышляя, трепещу… Но надеюся на милость благосердия Твоего» [3: 263].

 

«Неполезных привычек много у всех нас, но я твердо верю в безмерное Божие милосердие» [3: 261].

Он приводит сказание о том, как Богоматерь явилась одному игумену и велела: «Пойди, подбери за оградой мою свинью, а то замерзнет». Пошел игумен — а там пьяненький послушник. И только за то, что тот при всех своих грехах и недостатках хотел быть в стаде Божием, — Богоматерь печется о нем, как о своем. Так и мы, по словам святителя, «грязные свиньи, — но из Божьего стада».

 

Епископ Афанасий (Сахаров) постоянно напоминает в письмах, что хотя мы и имеем много грехов, но не должны отступать от Господа. Наше утешение — это бездна Божия милосердия. «Мало спасающихся своими делами, безгранично число спасаемых Божиим милосердием, Божиим человеколюбием» [3: 260].

Игумен Никон (Воробьев) пишет, что если «падениями человек приходит в смирение, то они выходят для него полезнее подвигов» [15: 135]

 

Есть два периода в духовной жизни христианина: первый — осознание своей испорченности, падения, греховности, затем начинается постепенное исцеление душевных недугов. Без первого не может быть и второго. И именно первый порой приводит к искреннему, глубокому смирению, при котором только и возможно без вреда получать исцеления и прочие дары Божии. Без смирения они будут во вред или даже в погибель.

 

Когда, по словам игумена Никона (Воробьева), человек от осознания своего бессилия «приходит в совершенное отчаяние и безнадежие, что приводило древних язычников и нынешних атеистов к самоубийству или хуле на Бога — то выход из этого положения есть вера в Бога». [15: 322] Только воплощение и Крест Сына Божия могут спасать людей, а не какие-либо другие средства. Игумен Никон (Воробьев) в своих письмах объясняет, что правильно идущий духовным путем начинает видеть в себе все больше и больше грехов, пока наконец внутренним зрением не увидит себя всего во грехе и не почувствует всем сердцем, что он — грязь и нечистота, что недостоин даже призывать даже имя Божие, и «только, как мытарь, не смея возвести очи горе, с болью сердечной взывает: "Боже, милостив буди мне, грешному". Находясь долгое время в таком душевном устроении, человек в свое время выходит из него оправданным, как вышел мытарь» [15: 69].

 

 

 

В письмах схиигумена Иоанна (Алексеева) мы находим ответ на вопрос о перемене места жительства, в котором он объясняет, что это желание происходит от невнимания к своей внутренней жизни: «Однако знай, куда бы ты ни поехала, свой внутренний хаос с собой повезешь, и там встретишь людей, а не ангелов, а царствие-то Божие ведь не вне. А внутри нас» [6: 35].

 

Человек должен изменяться внутри, а не бежать от самого себя в поисках более спокойной жизни.

В одном из писем архимандрит Иоанн (Крестьянкин) объяснял человеку, который уже понял и осознал тяжесть греха, что теперь он должен жить верой, в которой будет страх Божий, и не искать изменения внешней жизни: «если там и… нечто более приличное, но приедет туда все тот же Р., всё с теми же болезнями и неумением жить в Боге. А значит мечтательный Ваш "рай" станет адом» [7: 64].

 

Он приводит в пример людей, которые живут в Москве, где соблазны и грехи сильно воздействуют на человека, однако они живут верой деятельной и живой, и никакие соблазны их не трогают. Православные святыни укрепляют их дух. Отец Иоанн многократно напоминает, что период боренья самый трудный, но без него не будет здравия духовного.

 

Таллинский пастырь протоиерей Валерий (Поведский) в письме к отцу Вячеславу (Якобсу) пишет, что мы часто бываем опрометчивы в своих исканиях «более благоприятной обстановки» для духовной жизни. Он приводит рассказ оптинского старца Амвросия об одном епископе, который хотел уйти на покой, но прежде вопросил об этом духовного старца. И когда тот в свою очередь спросил: «А что Вы будете, владыка, делать?» и тот ответил, что будет «молиться, с Господом беседовать…», тогда старец сказал: «Ну сначала побеседуйте с бесами, а там видно будет». И епископ не ушел на покой. Отец Валерий пишет, что, по-человечески рассуждая, и он сам, может, стал бы искать места, дающего больше свободного времени для работы с книгой, но вот «часто в нашей жизни случается нечто вопреки нашему как будто здравому рассуждению, и тут нужно склониться перед непостижимыми судьбами Промысла» [19: 109].

 

Волю Божию можно и нужно выполнять в любом деле и на любом месте. Архимандрит Иоанн (Крестьянкин) напоминает, что суть не в том, чем мы занимаемся, но как относимся к делу. Своему чаду, занимающемуся творчеством, он говорит — «это занятие не хуже любого другого, если человек не забывает, во Имя Кого и во имя чего он творит» [8: 62].

---