ПРАВОСЛАВНЫЕ МОНАСТЫРИ УКРАИНЫ: ИСТОРИЯ ИЗ АРХИВНЫХ НЕДР

Продолжаем публикацию материалов, посвященных малоизвестным страницам прошлого православных монастырей Украины при богоборческом режиме.

В основу статей легли не вошедшие пока в свободный доступ материалы уникальной коллекции архивных дел о православных обителях Украины как объекте государственно-церковных отношений конца 1940-х – конца 1960-х годов. Для современных же исследователей это действительно кладезь сконцентрированных историко-документальных материалов о твердынях Православия на украинских землях.

Загадочная «восьмая опись»

В Центральном государственном архиве высших органов власти и управления Украины (ЦГАВО Украины, крупнейшее архивохранилище страны с 2 млн единиц хранения) автора в ходе научного поиска заинтересовала опись № 8 (группа или коллекция архивных дел) фонда 4648 («Совет по делам религий при Министерстве по делам миграции и национальностей Украины и его предшественники (объединенный фонд)». Удивило то, что эта группа неназванных дел (единственная!) до сих пор «пряталась» под грифом ограничения доступа. Дело в том, что остальные дела этого фундаментального, интереснейшего для историков Православной Церкви и других конфессий фонда давно как были рассекречены и легли в основу многочисленных научных работ и защищенных диссертаций историко-конфессионной тематики. 

Имея соответствующую форму допуска, автор получил возможность в установленном порядке изучить дела упомянутой описи. Конечно же, особая признательность за помощь в работе с документами, представляющими историческую ценность, директору ЦГАВО Украины доктору исторических наук, профессору Ларисе Леонидовне Левченко и заведующей отделом режимно-секретной работы Оксане Борисовне Берковской.

Как оказалось, в опись свели архивные дела по ведущим монастырям Украины (почему-то – без отдельного дела по Киево-Печерской Лавре, хотя отдельные документы о старейшем монастыре Святой Руси встречаются в отдельных делах). Сложно сказать, что побудило архивистов (наверняка – по согласованию с ведомством по государственно-церковным отношениям, а то и с «соседями», как на тогдашнем номенклатурном сленге именовали органы государственной безопасности, традиционно использовавшие само ведомство «для работы под прикрытием») сгруппировать дела монастырей в единую опись, но современным исследователям этим оказали неоценимую услугу – как с точки зрения сохранности многих уникальных документов, так и удобства работы.

Да и по-человечески не забывается особое чувство, охватывающее тебя при виде документов, собственноручно исполненных, или повествующих о житии нынешних преподобных отцов – Кукши Одесского, Амфилохия Почаевского, Иова Угольского, или знаменитых, не убоявшихся гонений «столпов веры» –игумений женских обителей.

Сами исследованные нами в конце 2021 – начале 2022 г. архивные дела имели чистые листы пользования, т. е. не выдавались ранее для ознакомления историкам. Дела имеют стандартизованные бюрократические названия типа «Материалы о деятельности Корецкого женского монастыря за 1948–1967 годы». Большинство документов дел порождено деятельностью ведомства по делам религии и его областных уполномоченных. Известно, что после создания 18 декабря 1943 г. Совета по делам РПЦ при Совете Народных Комиссаров (СНК, с 1946 г. – Совет Министров) СССР в 1944 г. образовали аппарат Уполномоченного Совета по делам РПЦ при СНК (Совете Министров, СМ) СССР в Украинской ССР. В декабре 1965 г. этот орган включили в новосозданный объединенный орган государственно-церковных отношений – аппарат Уполномоченного Совета по делам религии при СМ СССР по Украинской ССР. Аппарат теперь включал отдел по делам РПЦ.

В целом хронологические рамки основной массы документов охватывают период 1947–1968 годов. Конечно, период краткий для истории, но ведь за это двадцатилетие круто менялась государственная политика по отношению к Православию, что отразилось и на судьбе монастырей, и в соответствующем их документальном наследии.

В этот период вместилось относительно мягкое и даже отчасти благосклонное (по сравнению с гонениями и репрессиями 1921–1941 гг.) отношение советской власти к Православию в 1943–1953 гг., что отмечено активным возрождением монашеской жизни. Ведь после тотального закрытия монастырей к ноябрю 1947 г. в Украинской ССР действовало уже 57 обителей (18 из них – в Закарпатской обл.). Улучшилось экономическое положение Церкви, только за 1946 г. правительство приняло 6 постановлений и 33 распоряжения для регулирования социально-экономических условий деятельности Церкви [1]. Далее, особенно с конца 1950-х, монастыри попросту оказались приговорены к полному закрытию, и документы «описи № 8» времен хрущевского лихолетья больше всего напоминают планы и сводки спецопераций властей и чекистов по изничтожению монашества и его самоотверженным усилиям по защите святынь, да и самого конституционно закрепленного права на свободу совести и вероисповедания [2].

В опись вошли архивные дела на такие православные обители Украины:

Свято-Успенский Одесский Патриарший монастырь;
Свято-Николаевский женский монастырь в Мукачево, Закарпатская область;
Свято-Покровский женский монастырь в Киеве;
Свято-Вознесенский Флоровский женский монастырь в Киеве;
Свято-Троицкий Корецкий женский монастырь;
Свято-Успенская Почаевская Лавра;
Свято-Покровский Красногорский женский монастырь, Черкасская область.

В архивных делах находится немало документов с грифом «секретно», присвоенным им в свое время, исходя из тогдашних норм защиты гостайны. Разумеется, сейчас их содержание не подпадает под положения «Зводу відомостей, що становлять державну таємницю». В дальнейшем упомянутая группа дел ждет формального решения государственного эксперта по их рассекречиванию в соответствии с действующими нормативными документами Украины. Дело времени, как говорится.

С поля боя за Веру

Безусловно, определенные типы документов (прежде всего – переписка с высшими партийными и государственными органами, официальные и информационные материалы представителей органов церковно-государственных отношений центрального, республиканского и областного уровней, отчетно-финансовые документы монастырей и другие материалы) могут находиться в оригиналах или копиях в других делах упомянутого фонда 4648 ЦГАВО Украины, а также в фондах других архивных учреждений.

Однако рассматриваемые архивные дела представляют значительную историко-исследовательскую ценность.  Судя по всему, они целенаправленно формировались органом государственно-церковных отношений с Православной Церковью в Украинской ССР с целью концентрации наиболее важных и оригинальных материалов по проблематике монастырей – серьезного участка государственно-церковных отношений и одного из приоритетных «объектов» атеистического наступления (особенно в период 1954–1964 гг.) на Православную Церковь с открыто задекларированной Первым секретарем ЦК КПСС и председателем Совета Министров (СМ) СССР Н. С. Хрущевым перспективой её полной ликвидации как несовместимого с практикой коммунистического строительства институтом.

Интерес представляют переписка монастырей с органами государственного церковного управления союзного и республиканского уровня, фотоматериалы, планы и схемы территории монастырей, биографические справки на настоятелей и настоятельниц, другие материалы, ценные для составления житийных документов, всестороннего понимания личности и деяний этих неординарных фигур, вынужденных (иногда – без неуместно  щепетильности) бороться за выживание старейших обителей Украины в абсолютно неравных условиях общегосударственного наступления на Православие (и нередко – побеждать). Три толстенных тома дела на Почаевскую Лавру вообще напоминают историю масштабной военной кампании по ликвидации монастыря, отголоски которой выходили и на уровень международных организаций. И бешеные усилия властей и компартийных органов были близки к успеху: к марту 1962 года из 130 монахов «выбыло» 54, двух арестовали, а на Рождество «приехало не больше 20 старух-кликуш», – рапортовал в ЦК Компартии Украины заместитель Уполномоченного по Украинской ССР М. Гладаревский [3].

Дело на Почаевскую Лавру, кстати, содержит немало оригиналов анкет и собственноручных заявлений (прошений) монашествующих, в т. ч. – с просьбами не изгонять из обителей или принять обратно в братию, решить вопрос с пропиской (намеренный отказ в ней стал в хрущевский период традиционным способом разгона монастырской братии).

Научно-информационное значение дел повышает то, что, в зависимости от событийного ряда и тогдашней служебной необходимости, к ним приобщены отдельные документы о других монастырях (или об иных обителях идет речь в общих обзорных, отчетных и других документах), в т. ч. – о Свято-Успенской Киево-Печерской Лавре, закрытой властями в 1961 году, Киевском Свято-Введенском женском монастыре (повторно закрыт в 1960 г.) и других монастырях Украины. Ряд документов содержит характеристику монастырей определенного региона (Закарпатской, Одесской, Полтавской, Черниговской и др. областей). Так, лишь по Закарпатской области приводятся официальные сведения о 4 женских монастырях и 6 их скитах, дело по Успенскому монастырю включает и характеристики всех 4 монастырей тогдашней Одесской области. Дело Красногорского женского монастыря содержит данные о женских обителях Полтавской и Черниговской областей, чьих сестер перевели в Красногорскую обитель после ликвидации в годы хрущевских гонений.

Сразу же стоит подчеркнуть, что немало документов содержат ценные сведения о жизненном пути и монашеском служении прославленных Церковью иноков, новомучеников и исповедников – преподобных Кукши Одесского, Амфилохия Почаевского, Иова Угольского. Сообщается, в частности, о высоком духовном авторитете среди населения игумена Иосифа (Головатюка, в схиме Амфилохия), его активном участии в отстаивании существования Почаевской Лавры.

Существенное место в архивном деле по Закарпатью отводится деяниям игумена Иова (Кундри), на которого в 1950 г. архиепископ Львовский, Тернопольский и Мукачево-Ужгородский возложил послушание духовника не только Городиловского скита Святой Троицы, но и Мукачевского женского монастыря, который незадолго перед этим вернули православным [4]. Документы чиновников госоргана по делам РПЦ (немало из них в прошлом – офицеры НКВД-МГБ-КГБ) неоднократно обращались к деятельности будущего святого.

«Крокодил» послушанию не помеха

Интересные сведения можно узнать и об исповеднике, схиигумене Кукше (Величко), гонимом властями из монастыря в монастырь. Оценивая ситуацию в Успенском монастыре Одессы (1961 г.), областной Уполномоченный Совета по делам РПЦ отмечал, что в обители имелись радио, библиотека, выписывались все основные республиканские и московские газеты, журналы «Огонек», «Крокодил», «Перец», «Вокруг света», «Наука и религия», что «даже знаменитый схиигумен Кукша, 87-летний старец-мракобес», лично выписывает газеты «Известия», «Правда Украины» и «Знамя коммунизма». Однако при этом Уполномоченный по Одесской области Е. Франчук подчеркивал, что существование монастыря наносит «огромный вред делу атеистического воспитания», требовал «поднять вопрос о целесообразности существования» и обители, и дачи Патриарха на его территории [5].

Разумеется, жизнь подвижников веры подавалась через кривое зеркало казённых документов и враждебную монахам терминологию. Тот же почаевский игумен Иосиф (Яков Головатюк, прославленный как Амфилохий Почаевский) в справке о беседе уполномоченного с наместником, архимандритом Севастианом (ноябрь 1961 г.) именовался не иначе как «шарлатаном», при этом же косвенно признавалась его репутация известного целителя и костоправа. «Реакционно настроенным монахом» представал почаевский насельник архимандрит Полихроний (Дубровский, монах Киево-Печерской Лавры в 1908–1933 гг., с 1945 года отбывший срок в период незаконных репрессий), к которому ехали за духовной помощью со всего Советского Союза [6].

Большой интерес для историков Православия и монашества представляют материалы о деятельности таких известных фигур, как стойкий борец за веру закарпатская игуменья Параскева (Прокоп, в схиме – Нина, 1896–1967), создатель госпиталя для раненых красноармейцев в киевском Покровском монастыре Архелая (Савельева, 1880–1957), настоятельница этой же обители в июне 1957 – марте 1974 г. Рафаила (Певицкая), игуменья Корецкого монастыря (в 1946–1954 гг.) Магдалена (Крисько) и др. В делах сохранились автобиографии и биографические справки на настоятельниц ведущих женских обителей, свидетельствующие о том, что власти усматривали в их решительной деятельности и твердых личных качествах серьезную преграду для официального антицерковного курса.

В архивных делах встречаются отдельные документы, представляющие самостоятельную источниковую ценность для изучения истории Православия и конфессионного поля Украины в целом. В деле Корецкого женского монастыря, в частности, сохранился оригинал «Краткого исторического очерка» этой обители, составленный в 1952 г. преподавателем Волынской духовной семинарии, протоиереем Алексеем Соколовским, подробно описавшим прошлое «оплота Православия на Волыни», «цитадели Православия в мрачные дни унии, в жестокие времена владычества польских королей и напора папистов с Запада» [7].

Немало документов составлено известными функционерами в области государственно-церковных отношений. Среди них назовем Уполномоченного Совета по делам РПЦ при Совете Министров СССР по Киевской области Виктора Сухонина (занимал эту должность с 1961-го и по крайней мере до 1968 г., судя по датам документов). До того полковник госбезопасности В. П. Сухонин в 1944–1960 гг. возглавлял (в 1950–1960 гг. – как начальник) отдел центрального аппарата НКГБ-МГБ КГБ УССР по борьбе с «церковно-сектантской контрреволюцией» [8]. Осевшие в архивных делах подготовленные им в бытность киевским Уполномоченным документы отличаются агрессивным подходом к монастырям, тщательным планированием комплексных антицерковных мероприятий и разработкой различных комбинаций для подготовки и «обоснования» закрытия обителей. В частности, это хорошо просматривается в документах по давлению на Флоровский монастырь, который предполагалось слить с Покровским, со значительным уменьшением числа сестер и «подрывом экономической базы монастыря» [9].

Практически во всех делах «монастырской описи» фонда 4648 солидное место занимают документы советских органов церковно-государственных отношений и других органов власти и управления союзного, республиканского и областного уровня, Коммунистической партии, органов церковного управления Патриархии РПЦ, Экзархата в Украине, епархий РПЦ в УССР и самих монастырей, порожденных проблемой комплексного (с одновременным, скоординированным применением мер нормативно-правового, организационно-административного, идеологического и информационно-пропагандистского, агентурно-оперативного характера) наступления на Православие. В историю Церкви они вошли как «хрущевские гонения».

Они выстояли

Одним из основных объектов гонений с использованием возможностей спецслужб стали православные монастыри – «рассадники религиозного фанатизма», по определению документов КГБ УССР. В них же отмечалось, что в обителях видят «концентрацию церковно-кликушеского элемента и приверженцев ИПЦ», «распространение фанатизма через схимников, затворников и «сестер духовных», открытие нелегальных курсов для подготовки ко вступлению в семинарии. Спецслужбы цинично насаждали нестроения в монастырской жизни, готовя ликвидацию обителей.

Чекистов, как свидетельствуют их служебные записки в ЦК КПУ и КГБ СССР, тревожило, что  лишь за 1955–1956 гг. в УССР появилось свыше 200 новых монашествующих (из них 42 постриглось в Киевском Флоровском монастыре), количество учащихся духовных семинарий возросло на 140 человек, конкурс в Киевскую семинарию составлял 4 абитуриента на место. Подчеркивалось, что на праздник Успения Пресвятой Богородицы в 1958 г. в Киево-Печерской Лавре собралось до 10 тыс. прихожан и паломников, не меньше – в Почаевской Лавре, Мукачевском женском монастыре [10].

4 октября 1958 г. появилось секретное постановление ЦК КПСС «О записке отдела пропаганды и агитации ЦК КПСС по союзным республикам “О недостатках научно-атеистической пропагандыˮ». Отталкиваясь от него, 16 октября 1958 г. Совет Министров (СМ) СССР принял постановления «О монастырях в СССР» и «О налоговом обложении доходов предприятий епархиальных управлений, а также доходов монастырей» [11]. Во исполнение этого постановления Совет по делам Русской Православной Церкви при СМ СССР намечал в 1959–1960 гг. сократить «путем укрупнения» 29 монастырей и скитов из 63 имевшихся в  СССР. Монастырям запрещалось использовать вольнонаемный труд, предусматривалось уменьшение земельных наделов (уже к 1 ноября в распоряжении украинских обителей осталось 60 га земли из 357). 1 ноября 1958 г. вышло и Постановление СМ ВУСССР № 1549 «О монастырях в Украинской ССР».

В записке (18 ноября 1958 г.) заместителя председателя Совета по делам РПЦ П. Г. Чередняка в ЦК КПСС отмечалось, что для выполнения постановления Совета министров СССР от 16 октября 1958 г. «О монастырях в СССР» Совет в ближайшие полгода совместно с правительствами союзных республик подаст в СМ СССР предложения по сокращению монастырей, разработает ряд мероприятий для Московской патриархии по ограничению деятельности монастырей.

Патриарх был вынужден 4 апреля 1959 г. письменно согласиться с навязанными мерами: сокращением числа монастырей в течение двух лет «путем слияния» 22 монастырей и 7 скитов, прекращением дотаций по линии Патриархии без санкции государства, отказом в приеме в монастыри граждан до 30 лет.

Согласно ряду постановлений ЦК КПСС, принятых в 1958–1962 гг. подвергли административному закрытию значительное число храмов, религиозных общин, приходов, монастырей, духовных школ. В 1959 г. в Украине было закрыто 12 обителей с 436 насельниками, в 1960 г. – 8 (425), в 1961 г. – 7 (688), в мир ушло 242 бывших монашествующих. К 1963 г. число православных приходов по сравнению с 1953 г. сократилось более чем вдвое. Закрыли 5 семинарий, из 47 монастырей (1959 г.) к середине 60-х гг. действовало 16. Число монашествующих сократилось с 3 тыс. до 1,5 тыс. [12].

В делах аккумулированы планы, предложения, переписка органов власти и КПУ по вопросам ликвидации монастырей. Особый интерес представляют документы о самоотверженной защите обителей их настоятелями и игуменьями, насельниками, простыми верующими, о международной реакции на притеснения Почаевской Лавры. Как писала 26 марта 1963 г. Уполномоченному Совета по делам РПЦ по УССР (в 1958–1964 гг.) Г. Пинчуку настоятельница Красногорского монастыря (1962–1968 гг.) игуменья Лидия, монастырь  (куда ранее уже перевели монахинь закрытых Полтавского и Лебединского монастырей) состоит из «92 старух возрастом от 60 до 90 лет, не имеющих родных и близких», которых некому взять на иждивение, а в дома инвалидов они идти не желают, так как там «не разрешают выполнять религиозные обряды». Матушка Лидия просила «оставить наших старух дожить в обители до смерти, нам уже немного осталось до могилы, оставьте нам наши бедные келии» [13].

Изученные документы свидетельствуют, что органы власти и правопорядка в интересах обоснования закрытия монастырей и дискредитации института монашества тщательно собирали компрометирующие материалы (в т. ч. для информационных кампаний в прессе). Фиксировались нарушения законодательства в экономической области (на которые иногда приходилось идти ради физического выживания насельников), отдельные факты личного противоправного обогащения, другие нарушавшие монашеские обеты поступки, подпадавшие под действовавший тогда Уголовный кодекс.

Обширный блок документов отражает социально-экономическую сторону монастырской жизни. Дела позволяют изучить динамику пополнения/убыли насельников, их возраст, образовательный уровень, состояние здоровья и трудоспособность, бытовые условия жизни. Какую бы неоднозначную роль ни играл институт «уполномоченных», систематически готовившиеся ими документы об организации монастырской жизни и Уставе, почитаемых святынях, паломничестве, демографическом составе насельников, хозяйственной жизни, пожертвованиях (учитывали всё, вплоть до посылок верующих) и других срезах жизни обителей, при их комплексном исследовании, способны дать пытливым современникам своеобразную «социологию монашеского служения».

Дмитрий Веденеев

Примечания:

1. Чумаченко Т. А. Правовая база государственно-церковных отношений в 1940-е – первой половине 1960-х годов: содержание, практика применения, эволюция. Вестник Челябинского государственного университета. 2008. № 15. С. 138–149.
2. См. подробнее: Веденеев Д. В. Органы государственной безопасности как инструмент оперативной разработки и преследований монастырей (монашества) Украины в период «хрущевских гонений» на Православную Церковь (1954 – начало 1960-х гг.). Труди КДА. № 26. К., 2017. С.320–336.
3. ЦГАВО Украины. Ф. 4648. Оп. 8. Д. 9. Л. 309.
4. Документы дела о закарпатских обителях свидетельствуют, что Патриарх Алексий из личных средств помогал обителям «Серебряной Руси». В 1953 г. передал: Николаевскому монастырю 68 тыс. руб., в 1954 г. – 280 тыс., 150 тыс. Успенскому монастырю, а Мукачевско-Ужгородской епархии РПЦ в эти же годы –100 и 130 тыс. руб.
5. ЦГАВО Украины. Ф. 4648. Оп. 8. Д. 2. Л. 43–46.
6. ЦГАВО Украины. Ф. 4648. Оп. 8. Д. 9. Л. 43–46.
7. ЦГАВО Украины. Ф. 4648. Оп. 8. Д. 8. Л. 517.
8. См. подробнее: Веденеев Д. В. Руководитель антирелигиозного подразделения госбезопасности в Украине: к биографии полковника Виктора Сухонина. Церква –наука – суспільство. Матеріали Дванадцятої Міжнародної наукової конференції (28-30 травня 2014 р.). К., 2014. С. 172–175.
9. ЦГАВО Украины. Ф. 4648. Оп. 8. Д. 5. Л. 1-2.
10. Отраслевой государственный архив (ОГА) СБУ. Ф. 1. Оп. 12. Д. 2 Л. 14, 111, 114, 130.
11. Законодательство о религиозных культах. М., 1971. С. 108–109.
12. ОГА СБУ. Ф. 1. Оп. 21. Д. 2. Л. 31–32, 41.
13. ЦГАВО Украины. Ф. 4648. Оп. 8. Д. 12. Л. 55.

https://pravlife.org/ru/content/pravoslavnye-monastyri-ukrainy-istoriya-...