ПОТЕРИ ПРАВОСЛАВНОГО ДУХОВЕНСТВА В ПЕРИОД ГРАЖДАНСКОЙ ВОЙНЫ И РЕПРЕССИЙ 1920–1930-Х ГОДОВ. Ч. 2

Статистика жертв незаконных преследований за веру, террора среди православных священнослужителей и «актива» – самостоятельная, сложная и в полной мере уже не разрешимая научными методами проблема.

По приказу № 00447

Особое место в сакраментальной статистике жертвенности Православной церкви занимает период Большого террора 1937–1938 годов. Напомним, что согласно проведенной еще без идеологического нажима Всесоюзной переписи населения 1926 года, в СССР оставалось около 58,6 тыс. православных священнослужителей. Определенное количество иереев и архиереев было рукоположено в советское время, хотя часть из них оказалась в обновленческом, автокефальном, григорианском, лубенском и прочих расколах, во многом инспирированных самой властью и спецслужбой. И все же большинство жертв беззакония были дореволюционными священнослужителями: по данным НКВД УССР, из служивших к концу 1937 г. в Украинской ССР священников канонической РПЦ  («тихоновцев»), 62% были старше 50 лет, а со старшими 40 лет – и вовсе 86%[1]. Сколько из них к 1937 г. оставалось в живых или служило подсчитать вряд ли возможно.

30 июня 1937 г. совсекретный оперативный приказ № 00447 НКВД СССР  «Об операции по репрессированию бывших кулаков, уголовников и других антисоветских элементов»  (тогда же получивший неформальное название «кулацкая операция») стал основой «Большого террора» в СССР (условная датировка – август 1937-ноябрь 1938 гг.). Репрессированию, в частности, подлежали ранее осужденые лица, якобы ведшие «антисоветскую деятельность» в местах заключения.  Развернулась «чистка» (расстрелы) в лагерях и тюрьмах по доносам агентуры лагерных «оперчастей» и новым сфабрикованным делам, жертвами которых стало немало иерерархов и священослужителей, иные из них были лишены свободы еще в конце 1920-х и получали продления неволи под разными предлогами.

Приказ отнес к контингенту преследуемых «осевших на селе» и находившихся в лагерях «церковников» (в т.ч. клир и церковный актив РПЦ) и «сектантов» в категорию враждебных антисоветских элементов, «зачинщиков» политических преступлений и диверсионных актов. Приказ требовал приступить с 5 августа 1937 г. к репрессированию указанных в нем категорий граждан.

Понимая, что само вероисповедание не является основанием для уголовного преследования, но и отнеся «религиозников» (еще с 1920-х годов) в одну из стабильных категорий подучетного элемента и репрессий, органы госбезопаности хоть и фабриковали дела о «церковно-монархических организациях», но все же вынуждены были «пришивать» клиру и мирянам распространенные тогда стандартные обвинения в «шпионаже», «контрреволюционной деятельности», «фашизме», «вредительстве», «антисоветской агитации» и так далее. Поэтому и число репрессированных верующих значительно больше «фигурантов» дел о «церковной контрреволюции».

Представители православного духовенства и церковный актив («церковники») подвергались репрессиям по различным ложным обвинениям, что затрудняет подсчет репрессированных сугубо по «религиозной окраске», если пользоваться тогдашним чекистским сленгом. В документах «троек» и уголовных делах, как правило, фиксировалась принадлежность жертвы к «служителям культа» или же к бывшим священнослужителям. Часто употреблялись определения «священник», «поп», «бывший поп», «монах (монашка)», «проповедник», «сектант», «раввин», «кистер», «диакон», «дьяк», «псаломщик», «органист», «церковный староста», «глава церковной общины», «руководитель церковного хора».  Далеко не всегда указывалась конфессионная принадлежность «церковника». Более того, в рамках сфабрикованного «дела» могли «объединяться» представители, скажем, канонической РПЦ и обновленчества – для чекистов это не имело значения.
  
Однако обвинения часто не имели общего с конфессионной принадлежностью. Попадались причудливые обвинения типа «повстанческой организации баптистов-антивоенников», «священник – бывший белый офицер». Действующим и бывшим священнослужителям вменяли в «вину» контрреволюционную, террористическую, диверсионную деятельность, антисоветскую агитацию, шпионаж, вредительство, или общеуголовные статьи за тунеядство, бродяжничество.

На Днепропетровщине, например, органы НКВД «вскрыли» «антисоветскую фашистскую организацию церковников» во главе с архиепископом Георгием (Делиевым). В сфабрикованном деле утверждалось, что члены организации вербовали в нее священников и мирян, вели вражескую агитацию, распространяли провокационные слухи, вынашивали террористические намерения по отношению к руководителям партии и правительства.

Параллельно с «кулацкой операцией» предпринимались и специальные мероприятия, направленные против Церкви. Показательною является директива наркома внутренних дел УССР Израиля Леплевского начальникам областных УНКВД от 19 августа 1937 г. № 2391 «Об агентурно-оперативной работе по церковникам и сектантам». В ней шла речь о «раскрытии» в Киеве «руководящего центра» «подпольной фашистской организации тихоновцев». Одним  из «источников» сведений о фантомной организации назывались выбитые показания архиепископа Волынского и Житомирского Филарета (Линчевского).

Ее «участников» обвиняли в попытках создания в СССР «государства фашистского типа», подготовке кадров повстанческо-террористической войны на случай конфронтации с Германией, создании позиций в органах власти и подпольных организаций, шпионаже в пользу Германии, а также планах развертывания «массового антисоветского движения за восстановление закрытых церквей».

Маховик беззакония лишь раскручивался, поскольку представителей «церковно-сектантской контрреволюции» подвергали гонениям по сфабрикованным обвинениям и ранее. Если за 1936 – первый квартал 1937 гг. в УССР арестовали 298 и осудили из них 260 представителей «церковно-сектантской контрреволюции»  (включая 24 священнослужителей, 6 монахов и 54 мірян канонической Православной церкви), то в январе – ноябре 1937 г. по ряду областей арестовали  представителей клира и мірян РПЦ: по Киевской области – 602; Харьковской – 690; Донецькой – 299; Одесской – 471. Всего же за этот период в Украинской ССР (в тогдашних границах, включая Молдавскую автономную ССР) подвергли репрессиям по религиозному признаку 5388 граждан[2].

«Только с разрешения Председателя КГБ…»

В фонде оперативно-статистической отчетности органов НВД-КГБ в Государственном архиве СБ Украины хранится уникальное дело, сформированное в 1964 г. (незадолго до свержения Н.Хрущева, активного инициатора репрессий на посту первого секретаря ЦК КП(б)У и московской партийной организации)  по указанию председателя КГБ Украины генерал-лейтенанта Виталия Никитченко в рамках частичной реабилитации жертв репрессий и общей атмосферы «оттепели». В дело с пометкой «Выдавать только с разрешения Председателя КГБ при СМ УССР» вошли обобщенные статистические материалы о развертывании и последствиях «Большого террора» в УССР[3].

Как свидетельствуют упомянутые документы, непосредственно в Украинской ССР в 1937–1938 гг . «тройками» и «особыми совещаниями» (на них слушались, как правило, руководящие кадры и силовики) НКВД было рассмотрено 111526 дел, решениями НКВД и Прокурора СССР – 60229, и только 5130 дел –  обычными судебными органами. Через «особые тройки»  НКВД-УНКВД УССР прошло 75670 осужденных (из них к ВМН – 29268 человек), осуждено решениями главы НКВД СССР и Прокурора СССР – 38266 (32191), Особым совещанием НКВД СССР – 5891 (1826).

Непосредственно в ходе фатальной для священнослужителей «кулацкой операции» в республике репрессировали111 675 граждан, из них – 12 780 уголовников. По национальному составу пострадавшие распределялись так: украинцев – 53%; поляков – 19%; немцев – 10, 2%; русских – 7,7 %; евреев – 2,6%; греков – 2,3% (другие этнические группы – менее 1%)[4].

Социально-профессиональная структура жертв произвола выглядела так: с 1 октября 1936 г. и до 1 июля 1938 г. в Украине подвергли арестам  253 051 гражданина. Среди них: «бывших кулаков» – 93 395; бывших помещиков, дворян, аристократов, предпринимателей («бывших людей») – 109 380; священнослужителей – 6556. Отметим, что это не полные данные, т.к. интенсивные репрессии продолжались до середины ноября 1938 г., хотя приведенные данные охватывают почти год до развертывания «кулацкой операции» как апофеоза «Большого террора».

Разумеется, в число репрессированных священнослужителей отнесены представители всех конфессий, сложно вычленить именно православный канонический клир и церковный актив (как уже говорилось, жертвами становились и автокефалы, обновленцы, прочие раскольники, а также представители антисергиевской нонкоформистской оппозиции, по современным понятиям не являвшиеся раскольниками).

Если условно (по УССР) взять средние 3% от общего числа «религиозного» контингента от общего числа репрессированных (расстрелянных и отправленных в лагеря), то по Украине из примерно 200 тыс. осужденных в период «Большого террора» получим цифру в примерно 6 тыс. человек. Напомним, с 1 октября 1936 г. и до 1 июля 1938 г. в Украине подвергли арестам  253 051 гражданина, из них священнослужителей – 6556 (видимо, осуждены были не все). В целом эти пропорции корелируются между собой. Другое дело, что клирики (особенно бывшие) и неотрекшиеся верующие проходили и по другим категориях дел и социальных групп.

В масштабах СССР

В литературе имеют хождение самые различные, но весьма сомнительные оценки численности репрессированных православных священослужителей и церковнослужителей:
­
данные упомянутого А.Яковлева: 106 тыс. расстрелянных в 1937–1938 гг. По его же данным – 200 тыс. убитых из 500 тыс. репрессированных за годы советской власти священослужителей;

подсчеты комиссии по реабилитации Московской Патриархии – 350 тыс. репрессированных за веру (сложное понятие само по себе), из них 140 тыс. священнослужителей;

статистика Свято-Тихоновского гуманитарного университета: за период соввласти репрессировано 500 тыс. священнослужителей и мирян (по ним вообще сложно вывести критерии преследований за веру), 100 тыс. расстреляно, хотя в базе данных университета сведения о 8950 расстрелянных[5].

Однако по обобщенным данным из сугубо служебных, секретных на то время документов ОГПУ-НКВД-МГБ, за 1929–1952 гг. репрессировано почти 77,5 тыс. «церковников и сектантов». В августе-ноябре 1937 г. всего по СССР (данные Н.Ежова, доложенные И.Сталину) арестовано 31 359 и приговорено к ВМН 13671 человек из этой категории граждан, а за 1938 г. еще арестовано 13 438 человек[6].

Известно, что статистические данные органов госбезопасности, касающиеся репрессированных «церковников и сектантов», по ходу «корректировались» НКВД в сторону завышения числа осужденных представителей «церковной контрреволюции» – это должно было подчеркивать политическую «бдительность» и «непримиримость к идейным врагам» со стороны чекистов, производить должное впечатление о служебном рвении сотрудников на вышестоящее руководство. Поэтому вряд ли нарком Н.Ежов, докладывая И.Сталину, преуменьшал свои «заслуги», сообщая о репрессировании (пик «Большого террора», август-ноябрь 1937 г. – в ходе «кулацкой операции») 166 архиереев (81 приговорен к расстрелу) мы имеем полное право критически воспринимать утверждения сотрудников Свято-Тихоновского университета о казни 247 архиереев в советское время (вспомним и их дореволюционную численность)[7].

Осторожно – статистика!

Говоря о физических потерях Православного клира, необходимо учитывать общее количество официально признанных властью репрессированных, что отражалось в секретных, доступных лишь высшему руководстсву СССР документах.  1 февраля 1954 г. Первому секретаря ЦК КПСС Н.Хрущеву поступила совершенно секретная докладная записка от руководителей Генеральной прокуратуры, МВД и Министерства юстиции СССР (в связи с потоком обращений и жалоб граждан и распоряжением Н.Хрущева о начале пересмотра дел репрессированных «контрреволюционеров»).

В ней приводились данные о том, что с 1921 г. в СССР было осуждено 3 777 380 (почти 3,8 млн., из них 30% – уголовники) граждан (из них осуждено внесудебными, чрезвычайными органами типа «троек», особых совещаний, Коллегии ОГПУ) 2,9 млн. человек. К высшей мере наказания приговорено (не все приговоры исполнены)  642 980 человек (почти 643 тыс.)[8]. Уточняем, поскольку в «исследовательских» публикациях с конца 1980-х гг. нередко сознательно убирается запятая между цифрами. Тогда документально подвержденные в рассекреченных документах 2,4 млн. граждан в ИТК-ИТЛ, тюрьмах, ссылках и на спецпоселении (по состоянию на 1941 г.) превращаются в 24 млн. (при общей численности населения СССР в 195 млн.). При этом, кстати, в 1941 г. часть «политических» осужденных составляла 28% от общего числа лишенных свободы. Численность этнических украинцев примерно соответствовала их доле в населении СССР – около 17-18%.

По современным, основанным на изучении рассекреченной и не предназначавшейся для публикации статистике советских правоохранительных органов, подсчетам исследователей, в 1918–1953 гг. по делам, ведшимся органами госбезопасности, к уголовной ответственности привлекли 4 300 000 человек, из них приговорили к ВМН 835 194 человек (сюда входят и сугубо уголовные, особо опасные общеуголовные преступления, приговоры военным преступникам – карателям, колаборантам, шпионам, террористам, а также участникам повстанческих движения, широко практиковавших террор против мирных жителей и администрации, то есть те категории, которые не являются «незаконно репрессированными»)[9].

По тщательным подсчетам д.и.н. Виктора Земскова (1946 – 2015), получившего доступ к тогда еще секретным архивам  в 1989 г. (вошёл в состав комиссии по определению потерь населения Отделения истории АН СССР  на основе статистической отчётности ОГПУ-НКВД-МВД-МГБ), в период «Большого террора» 1937–1938 гг. вынесли  681 692 смертных приговора (включая уголовные преступления)[10]. Обстоятельные историко-статистистические труды историка, с которым мне посчастливилось обстоятельно пообщаться как с соседом по отелю на международной конференции, крайне мешали тем, кто пожинал политические и грантовые дивиденды на «пляске на костях». Напомним, что в среднем по областям Украины часть священослужителей различных конфессий среди репрессированных составляла 0,5–6%, в среднем – около 3%.

Отметим, что эта статистика не исчерпывает всех пострадавших от насильственного сопровождения политики советской власти. В частности, не считались привлеченными к уголовной ответственности выселенные раскулаченные., число выселенных кулаков «накручивают» до 7-8 млн. (выходит, что с семьями – десятки миллионов!), хотя по справкам ОГПУ СССР в 1930–1931 гг. выселили 381 тыс. семей 1,8 млн. человек)[11].
Для сравнения. Чтобы понять масштаб конъюнктурных, сознательных (а значит – политически корыстливых и аморальных) приписок и «гагантомании» в статистике жертв беззакония, до сих пор считающихся хорошим тоном в «трудах» определенной направленности, приведем известные и «лихо накрученные» цифры-фальсификаты:

писатель Игорь Бунич: «100 миллионов человек были безжалостно истреблены» (население СССР в 1937 г. не превышало 170 млн.), а польские историки Алиция Дыбковская, М. и Я.Жарын вообще «довели» численность «зэка» в 1940 г. до 22 млн.;

Борис Немцов 7 ноября 2003 г. в программе «Свобода слова» на телеканале НТВ заявил о 150 миллионов человек, якобы потерянных после 1917 г. (по сравнению с этим «40 млн. узников ГУЛАГа» или «43 млн. расстреляных» из «Архипелага» Александра Солженицина, никакими документами при написании книги не пользовавшийся) выглядят верхом «корректности»;

фабрикация  сакраментальной статистики служила одним из приемов психологической войны 1945–1991 гг., и профессор-эмигрант (США) И.Курганов «исчислял» жертвы в 110 млн.[12].

Реабилитации подлежат не все

В целом завышение статистики ведет к научной профанации и дискредитирует благое дело восстановления исторической справедливости и памяти о предках, «за Христа пострадавших». Статистические данные органов госбезопасности, касающиеся репрессированных «церковников и сектантов», по ходу «корректировались» НКВД в сторону завышения числа осужденных представителей «церковной контрреволюции» – это должно было подчеркивать политическую «бдительность» и «непримиримость к идейным врагам» со стороны чекистов, производить должное впечатление о служебном рвении сотрудников на вышестоящее руководство.

Поэтому вряд нарком Н.Ежов, докладывая И.Сталину, преуменьшал свои «заслуги», сообщая о репрессировании (пик «Большого террора», август-ноябрь 1937 г. в ходе «кулацкой операции») 166 архиереев (81 приговорен к расстрелу) мы имеем полное право критически воспринимать утверждения сотрудников Свято-Тихоновского университета о казни 247 архиереев в советское время (вспомним и их дореволюционную численность)[13].

27 ноября 1938 года от поста наркома внутренних дел СССР освободили (и в 1940 г. расстреляли) Николая Ежова. Ведомство возглавил (до декабря 1945 г.) Лаврентий Берия. Репрессивный каток резко сворачивается. Если в 1937–1938 гг. в СССР приговорили к смерти свыше 600 тыс. человек (в том числе в Украине – около 212000), то в 1939–1940 гг. – 4201 «врага народа».

Начался пересмотр дел, лишь за 1939 год освободили свыше 327 тыс. граждан. Разумеется, на свободу вышло и определенное количество «церковников и сектантов». Правда, с 1999 г. «гуляет» давно аргументированно опровергнутая специалистами фальшивка о несуществующем «решении» Политбюро ЦК ВКП (б) от 11 ноября 1939 г. об освобождении 12860 осужденных священнослужителей и иных «церковников», и отмене также выдуманного «Указания Ленина от 1 мая 1919 г. за № 13666/2» о «борьбе с попами и религией».

Началась чистка самих органов госбезопасности.  Только за 1939 г. уволили 7372 сотрудника (из них 66,5 % – за должностные преступления) системы Главного управления госбезопасности НКВД (в т.ч. – 3830 руководящих работников, 62%), 937 арестовали. Для сравнения – при Н.Ежове в октябре 1936– августе 1938 гг. арестовали 2273 сотрудника, из них 1862 – за «контрреволюционные преступления»[14]. Отметим, что значительная часть незаконно репрессированных (в процессуальном понимании) сотрудников НКВД в 1950–1990-х годах так и не была реабилитирована – за личную причастность к беззаконию, преступления, участие в репрессиях, на очередном этапе скосивших и их самих.

В Украинской ССР в 1956–1959 гг. реабилитировано около 250 тыс. граждан, но за следующие 28 лет –  60 тыс. С 16 января 1989 г. по Указу Президиума Верховного Совета СССР за два года реабилитировали 180 тыс. 17 апреля 1991 г. принят базовый Закон Украины «О реабилитации жертв политических репрессий на Украине».

К 2001 г. процессуальные действия СБУ и органов прокураторы по реабилитации в целом были завершены. Пересмотрено 307 тыс. 450 архивно-уголовных дел, реабилитировано 248 тыс. 710 человек, отказано в реабилитации, 117 243 лицам[15].

Дмитрий Веденеев, доктор исторических наук

Примечания:

1. ОГА СБУ. Ф. 16. Оп. 30. Ф. Д. 68. Л. 184–185.
2. ОГА СБУ, ф.16, оп.30 (1951 р.), д. 68, л. 14-15, 118.
3. ОГА СБУ, ф.42, д.312.
4. Нікольський В. Статистика політичних репресій 1937 р. в Українській РСР // З архівів ВУЧК-ГПУ-НКВД-КГБ.2000. № 2-4. С. 105.
5. Священномученик Володимир (Богоявленський) і початок гонінь на Православну Церкву в ХХ столітті. Матеріали Міжнародної наукової конференції (7-8 лютого 2018 р., Свято-Успенська Києво-Печерська Лавра). К.: Фенікс, 2019.С. 446–447.
6. Мозохин О.Б. Право на репрессии. М., 2011. С. 461–465.
7. Там же. С. 445–446.
8. Масштабы сталинских репрессий в цифрах http://michael-ky.livejournal.com/49508.html
9. Мозохин О.Б. ВЧК-ОГПУ. Карающий меч диктатуры пролетариата. М., 2004. С. 167.
10. Земсков В.Н. Политические репрессии в СССР (1917–1990 гг.) // Россия ХХІ. 1994. № 1-2. С. 107–125.
11. Пыхалов И.В.  1937. Как врут о «сталинских репрессиях». М.: Яуза-пресс, 2013. С.72
12. См. подробнее: Пыхалов И.В.  1937. Как врут о «сталинских репрессиях». М.: Яуза-пресс, 2013. С.7–22.
13. Священномученик Володимир (Богоявленський) і початок гонінь на Православну Церкву в ХХ столітті. Матеріали Міжнародної наукової конференції (7-8 лютого 2018 р., Свято-Успенська Києво-Печерська Лавра). К.: Фенікс, 2019.С. 445–446.
14. Прудникова Е. Берия. Последний рыцарь Сталина. СПб: Нева, 2006. С.114–116.
15. Закон України «Про реабілітацію жертв політичних репресій на Україні» від 17 квітня 1991 р.; Постанова Верховної Ради України «Про тлумачення Закону України «Про реабілітацію жертв політичних репресій на Україні» від 24 грудня 1993 р.; Реабілітація репресованих: законодавство та судова практика: Офіційне видання. К.,  1997; Процеси реабілітації жертв політичних репресій (Реабілітація; Увічнення пам’яті жертв тоталітаризму //  Політичні репресії радянської доби в Україні: Науково-допоміжний бібліографічний покажчик.К., 2008; Бажан О. Реабілітаційні процеси в Україні в 50-х – на початку 60-х років ХХ ст. // Історія України Маловідомі імена, події, факти. К., 2004. Вип.25; Безлепкин Б.Т. Реабилитация необоснованно репрессированных граждан по делам прошлых лет // Советское государство и право.1990. № 3; Вернидубов І. В ім’я справедливості. Про роботу органів прокуратури України по виконанню Закону України від 17 квітня 1991 р. «Про реабілітацію жертв політичних репресій на Україні» // З архівів ВУЧК-ГПУ-НКВД-КГБ. 1997. № 1-2; Вєдєнєєв Д., Шевченко С. Українські Соловки. К., 2001; Вєдєнєєв Д. В. Органи позасудового переслідування як інструмент незаконних політичних репресій в Україні // Державна безпека України. 2007. № 9-10; Реабилитация: Политические процессы 30-50-х годов.  М., 1991;  Шумило М. Є. Реабілітація у кримінальному процесі. Харків, 1997.

https://pravlife.org/ru/content/fizicheskie-poteri-pravoslavnogo-duhoven...