ПОМОЧЬ ПОМОГАЮЩИМ

Когда журналист беседует со священником, никогда не ясно, кто кого исповедует, а кто у кого берет интервью. «Я вот раньше очень себя не любил за хамелеонство, — говорю, — в командировку едешь, встречаешь массу незнакомых тебе людей, и под каждого приходится подстраиваться». — «А зачем же хамелеонствовать, разве нельзя просто людей любить, интересуясь их жизнью?» — спрашивая, отвечает владыка Пантелеимон, председатель Синодального отдела по церковной благотворительности и социальному служению, епископ Орехово-Зуевский, руководитель и духовник православной службы помощи «Милосердие».

— Вы не представляете, с какими типами иногда сталкиваешься.

— Любить можно всякого человека. И мерзавца, и святого. Одного жалеешь с любовью, другим восхищаешься — тоже с любовью. Главное, не замечать стороны злые, а концентрироваться на добрых. И стараться найти что-то хорошее в человеке: плохое-то искать не надо — само вылезет.

В общем, на этом можно уже и заканчивать интервью. Потому что двумя фразами, такое чувство, сказано все о жизни вообще и человеческой — в частности. Но нам все-таки помимо дел духовных, возвышенных нужно поговорить еще и о приземленных — как увеличить поток пожертвований в адрес службы «Милосердие».

* * *

— Владыка, чтобы проекты службы «Милосердие» продолжали исправно действовать, ежегодно требуется полмиллиарда рублей. Как вы доросли до таких размеров?

— Пусть вас не смущает количество нолей в этой сумме. В масштабе всей социальной деятельности государства это капля. Для нас же это всегда головная боль — регулярно собирать такие деньги. А доросли мы очень просто и как бы само собой.

— То есть?

— Ну, мы не планировали наши проекты специально, не вырабатывали скрупулезных концепций… Просто появлялись люди, которые хотели делать что-то доброе. Одновременно находились другие люди, которые в этом добром нуждались. Когда те и другие соединялись — получался очередной проект. Все.

— А проект надо обслуживать?

— Некоторые проекты в самом начале работали вообще без денег, но потом они разрастались, и тогда становилось понятно, что их нужно финансировать. Допустим, наши добровольцы в свободное от работы время ходили по домам и помогали тем, кто нуждался в уходе. Но со временем добровольцев стало так много, что возникла необходимость брать на зарплату координаторов. Так и сформировался штат службы добровольцев. Еще мы ходили по детским домам, но затем поняли, что это мало помогает. Поэтому решили открыть собственный детский дом. Вот за четверть века у нас и накопилось около 30 проектов, которые не могут обходиться без денег.

— С чем связаны возникшие у службы «Милосердие» финансовые проблемы?

— Уходят крупные благотворители, которые нам помогали. Кто уехал в Англию, кто просто исчез. В наше такое изменчивое и неустойчивое время найти крупных благотворителей, которые бы жертвовали регулярно, довольно сложно.

— Разве нельзя помогать из Англии?

— Люди разоряются. Потом сообщают: мы больше не в состоянии.

— А гранты, государственные субсидии?

— Есть. Но они не покрывают всех наших нужд. И это тоже разовая помощь.

— Есть выход?

— Не выход — способ. Нами опробованный и проверенный. Называется так: общество Друзей милосердия. Идея пришла к нам в предыдущий кризис — в 2008 году. И она нас спасла, по сути. В то время наше финансирование сократилось на треть из-за ухода крупных жертвователей. Мы стали экономить, ужали некоторые свои проекты. Но все равно денег не хватало. Как выкрутиться? И мы подумали: а почему бы не обратиться адресно к людям не богатым, но среднего достатка? И предложили регулярно жертвовать сотую часть своих доходов.

— Сотая часть, копейка от рубля…

— Да, и это подействовало. Сейчас у нас собралось более 10 тысяч Друзей милосердия, и они обеспечивают пятую часть финансирования всех наших проектов.

— Как это работает?

— Любой может оформить подписку. Раз в месяц с телефона или банковской карты снимается какая-то сумма.

— И люди откликаются?

— Мы все минувшее лето звали людей. В результате объем пожертвований увеличился вдвое. И если бы у нас таких Друзей милосердия было в три раза больше, то решились бы все наши финансовые проблемы.

А если немного отстраниться от разговора о деньгах, то мне кажется, что это все важно и для них самих, жертвователей. Конечно, они и самостоятельно могут оказывать помощь нуждающимся — бездомным купить еды, дать денег многодетной семье. Но когда мы вместе собираем эти деньги, то гораздо больше можем сделать. Понемногу от многих — наш девиз. И это на самом деле работает — спасает жизни.

— Я правильно понимаю, что вы хотите, чтобы люди, которых вы называете Друзьями милосердия, образовали некое сообщество единомышленников?

— Мне бы очень хотелось, чтобы эти люди стали действительно друзьями. А не просто перечисляли деньги с зарплаты. Чтобы понимали и интересовались, что у нас происходит. Помогали нам своими идеями, участием, молитвами, если это люди верующие. Чтобы они стали друзьями для тех, кому помогают — кстати, мы оказываем регулярную помощь примерно двум тысячам человек. Чтобы они знали их, любили, сострадали им, сочувствовали. И я тоже готов с ними встречаться, дружить — и в соцсетях. Я хочу, например, размещать там понятные для современного человека заметки о церкви, духовной жизни, заповедях.

— Получается, что в кризис меньше жертвуют богатые, а средний слой — больше?

— Получается так. Мы говорим: вот сейчас кризис, помоги тому, кому хуже, чем тебе! В испытаниях проявляется подлинная сущность человека.

— То есть вы переключились на некрупных жертвователей?

— Не то чтобы переключились — пытаемся достучаться до людей разных социальных групп. А так мы по-прежнему ходим с рукой, протянутой к предпринимателям. Я рассылаю письма куда только можно. Был у меня день рождения. И я всем объявил: подарков не надо, а лучше пожертвуйте на нашу службу.

— Вас не смущает, что в таком виде милосердие становится, как бы это сказать, автоматическим, что ли — все эти ежемесячные электронные переводы?

— Совсем наоборот. Такая помощь сложнее, чем разовая. Люди, бывает, жертвуют, повинуясь мгновенному движению сердца. Вот, увидел несчастного человека, пожалел его, на себя его жизненную ситуацию перенес — и помог. А тут каждый месяц у тебя снимают тысячу рублей. Понимаете? Это тяжелее. Тут надо быть верным выбранному решению. Это особенно важно, потому что сейчас мы живем в мире, в котором очень мало верности… Один выпускник нашего детского дома пошел учиться в светский вуз. И рассказывает, как его сокурсники обсуждали, сколько может быть настоящих любовей в жизни. Мое мнение, что настоящая бывает только одна. А у них, оказывается, и две, и три может быть, если первая надоест, а вторая состарится.

— Иначе говоря, вы за то, чтобы каждый день вставать с постели и делать зарядку, а не броситься разок на амбразуру под влиянием эмоций?

— Точно так! Отсутствие верности, постоянства — бич нашего времени. А здесь человек верен — всегда. Для русского это особенно важно. Немцу, может, и проще.

— Пожалуй, это еще и духовный труд.

— Работа. Обыкновенная работа над собой, со своей душой. Мало кто сейчас хочет это делать. Люди стремятся жить впечатлениями, переживаниями, экстримом. Всполохами какими-то. Это хорошо в меру, наверное, дает вкус жизни. Но надо ведь и работать, прилагать усилия. Господь говорит: «Царство Небесное силой берется».

— Может, время такое. Или все-таки это: «Времена не выбирают, в них живут и умирают»?

— Я думаю, надо жить по старому девизу: «Делай что должно, и будь что будет». Будь верен делу, к которому тебя призвал Господь. Не суди других. И будь осторожен, потому что справа красные, слева — белые. А на Страшном суде ведь не спросят, в какое время ты жил! Спросят, как ты жил. Какая вокруг тебя складывалась атмосфера, жизнь людей вокруг тебя, делился ли ты с ними своими любовью, сочувствием, добротой. Там нам все о нас расскажут, не сомневайтесь.

— Сейчас развелось столько разных фондов, которые на словах помогают, а начнешь выяснять — только зарплаты себе начисляют, а помощи — с гулькин нос. Как понять, что служба «Милосердие» — именно то, чем себя называет?

— Мы открыты и прозрачны. Наши сотрудники из отдела фандрайзинга не получают проценты от привлеченных денег. У них фиксированная зарплата. Они не для этого работают. Отчеты мы публикуем регулярно. Человек жертвует деньги и может увидеть, на что они израсходованы. Может прийти в любой наш проект, договорившись о дне посещения. И я уверен: люди увидят своими глазами, что дают деньги не на «Мерседес» толстому попу.

К слову, расскажу вам одну историю. Дело было, когда мы собирали пожертвования для погорельцев — помните пожары в 2010 году? У нас тут рядом с храмом замечательный такой штаб был. Добровольцев уйма. Кто мотопомпы закупает, кто одежду сортирует, кто еду возит спасателям, которых забыли накормить… И вот приходит корреспондентка одной крупной московской газеты и спрашивает, кому мы помощь отсылаем. Ну, мы и говорим: вот отчет на сайте, выбирайте кого хотите. Она выбрала десять пунктов отчета, связалась со всеми, кто получил помощь. Проверила их — все получили помощь. Мы спрашивали, будет ли она об этом писать. Она говорит: попозже напишу. С тех пор уже семь лет прошло, а материала все нет.

— Обидно было?

— Приятно. Значит, мы все правильно делаем, подумал я тогда.

— Владыка, а как вы сами оказались на этом поприще благотворительности?

— Думаю, это был призыв Божий. Я вернулся из армии. Был некрещеным атеистом. И переживал личностный кризис. Во всем разочаровался, разуверился. В искусстве, в политике. Мне хотелось какой-то отдушины. Но что делать, не знал. Как жить, чем заниматься? И вот я помню это мгновение в мельчайших подробностях. Я иду по Бакунинской улице, рядом со зданием телеграфа, — там еще трамвайные пути. И вдруг мне приходит мысль: а ведь есть же на свете больные дети, что если им помогать, это же, наверное, хорошо в любом случае и имеет какой-то смысл? И все! Пошел я работать в больницу санитаром. В детскую устроиться не смог, но взяли в туберкулезную. Там я и пришел к вере. Это был решающий такой шаг к Богу, выраженный в ясной, короткой мысли.

— И откуда взялась она — непонятно.

— Ну, я думаю, Бог-то есть все-таки, — добродушно усмехается владыка Пантелеимон. И мне нравится, как лишь одним словом он снижает жанр без ущерба сказанному.

* * *

Православная служба помощи «Милосердие» входит в топ-5 благотворительных организаций России, согласно рейтингу Русфонда. «Милосердие» — это 27 социальных проектов, в том числе детская выездная паллиативная служба, Свято-Спиридоньевская богадельня, кризисный центр «Дом для мамы», «Ангар спасения» для бездомных, служба помощи ВИЧ-инфицированным, патронажная служба, одна из крупнейших в России служб добровольцев (более 1200 человек), детский сад для детей-инвалидов. Стать Другом милосердия можно, оформив регулярное пожертвование на сайте службы «Милосердие» miloserdie.help.

Статья в журнале «Русский Репортер» №18 (435)