Пассионарный этногенез и личностная деградация. Протоиерей Игорь Рябко

Разговор Спасителя с богатым юношей, который искал для себя ответ на вопрос, что же сделать, чтобы наследовать вечную жизнь, пришел к выводу о том, что душа, бросившая в землю якорь из золота, как бы не старалась, не сможет стать птицей небесной.

Деньги, конечно же, сами по себе не являются злом, скорее наоборот. Человек вынужден работать ради того, чтобы существовать, и это в нашем нынешнем состоянии скорее хорошо, чем плохо. Если сейчас всем людям без исключения предоставить полный достаток и избавить от необходимости трудиться, то это привело бы ко всеобщей деградации. Но когда средство становится целью жизни, это тоже ни к чему хорошему не приводит.

*   *   *

Ухудшающееся состояние здоровья вынудило меня наконец-то выходить на стадион. Я вспомнил, что много лет тому назад купил палки для скандинавской ходьбы, и стал понуждать свое тело двигаться, чтобы окончательно не развалиться. Среди прочих завсегдатаев занятий спортом мое внимание привлекли два молодых человека, которые всегда ходят по дорожке, держа перед собой на вытянутой руке смартфоны.

Хотя говорят они на том же языке, что и я, но каждый раз, когда они меня обгоняют, я слышу поток непонятных мне слов: биткоин, крипта, майнинг, пулы и прочее. А между этими словами, как связка, звучит матерщина. Собственно эти два парня – икона того, как живет теперь современный мир. Но я задумался, а разве мы жили когда-то иначе? Начал вспоминать…

*   *   *

Пятый класс, Гуляйполе, родная школа. Учителя нас настойчиво учат жертвенности ради Родины и ближнего. Для этого нас заставляют читать соответствующую патриотическую литературу, смотреть такие же фильмы и присутствовать на внеклассных беседах по этому же поводу. Нам давали задания писать сочинения на тему «Моя будущая профессия».

Я помню, как мы мечтали стать летчиками, военными, врачами. У нас был повышенный интерес к профессиям, благодаря которым мы бы могли служить своей стране. Не количество заработанных денег, а риск для жизни, связанный с тем или иным трудом, нас привлекал больше всего. Потому что именно так мы могли послужить людям, проявить свой героизм, верность Родине и ее идеалам.

Я помню, как мечтал быть геологом, ходить по таежным далям, спать в палатках, научиться играть на гитаре, чтобы петь у костра. Мы помогали пенсионерам, ветеранам, были постоянными участниками тимуровских команд. Какое блаженное было тогда время!

*   *   *

Почему-то вспомнилась пассионарная теория этногенеза Льва Гумилева. Я не являюсь ни ее противником, ни сторонником, но этапы практического воплощения этой теории я проверил на опыте собственной жизни.

Среди моих друзей появилась девушка, отец которой привез ей из дальнего плавания микровельветовые джинсы и японский кассетный магнитофон SHARP. Тогда мы увлеченно разглядывали эти предметы роскоши. Нет, любить Родину мы, конечно же, меньше не стали, но «идеал жертвенной любви» ближе к подростковому возрасту стал вытесняться «стремлением к жизненному успеху и признанию». А без джинсов и японского магнитофона ни о каком успехе не могло быть и речи. Авторитетные одноклассники ходили в «батниках», джинсах и ездили на мотоциклах Jawa.

То, о чем я пишу, поймут немногие, только те, кто старше пятидесяти лет. Нам тогда было не понятно, как может быть так, что бомж в Лос-Анджелесе роется в мусорнике, одетый в джинсы, которые у нас стоили 220 рублей, в то время как мой отец инженер-строитель получал 120, а мама библиотекарь 80.

Итак, согласно теории Льва Николаевича Гумилева, мы от идеала жертвенной победы опустились к стремлению к успеху, а после него начали стремиться воплотить в своей жизни «идеал знания и красоты». Но каких?

Знаний, конечно же, запретных, греховных, доселе неведомых, с опытным приобщением к ним в виде алкоголя, наркотиков, к красоте демоноподобного сексуального образа, являющегося объектом вожделения и восторга для окружающих, к «красоте» лидера стаи, обладающим непререкаемым тираническим авторитетом вожака.

Детские мечты о жертвенном служении Родине теперь стали нам казаться какой-то нелепой глупостью. В начале девяностых, когда мы уже давно закончили школу и вернулись из армии, стремление к идеалам успеха и красоты стали воплощаться с риском для жизни. А это уже следующий этап деградации этноса.

Чем это все закончилось, знаю по опыту многих моих юношеских друзей и знакомых. Те, кто не полег «смертью храбрых» в кровавых войнах бесконечных «стрелок» и разборок бандитских группировок в девяностых, потом все равно деградировали окончательно в тюрьме. А те, кто избежал и той, и другой участи, чуть позже сошли в могилу от алкоголя, передоза наркотиков или просто от бессмысленной жизни.

Лишь некоторые из них выпали в осадок жизни «тихого обывателя, адаптированного к биоценозу». Большинство же ушло из жизни от «неспособности удовлетворять и регулировать вожделения».

В чем-то все-таки Лев Николаевич Гумилев был прав.

*   *   *

Когда я имел возможность пойти на кладбище родного города, который сейчас практически сровняла с землей война, то не раз смотрел на могилы тех, кого запомнил светлыми детьми с милой улыбкой, кого потом видел красивыми молодыми, обаятельными юношами и девушками. Я помню, как постепенно менялись эти лица. Конечно, все люди меняются с возрастом. Но успеем ли мы обрести свое настоящее лицо до того, как переступим черту земной жизни? Вот в чем вопрос.

Стремление к обладанию земным богатством во что бы то ни стало всегда приводит если не к полной нравственной деградации, то по крайней мере к экзистенциальному краху всей жизни. Я, похоже, дожил до того времени, когда отношения между государствами на международном уровне стали напоминать отношения между агрессивными, не обремененными интеллектом и культурой поведения, подростками. Назвать это взрослыми отношениями я не могу, потому что в этом всем нет ни капли рассудительности или хотя бы элементарного понимания того, что люди в любой стране, при любом государстве всегда хотят только одного – жить в стабильном мире и покое.

На земле у нас нет ничего своего, все здесь только Божие. Рано или поздно все пройдет, только слезы, горе и страдания людские станут вечной памятью тех, кто их посеял в этом мире.

Если смыслом жизни не является путь к вечной чистоте, правде и истине, то тогда рано или поздно в той или иной степени личная, национальная или этническая деградация неизбежна.

«Ты все время твердишь – "мое", "мое". А что твое? Работа? Малейший недуг – и ты не можешь работать. Деньги? Малейшее падение денежного курса, и они уплывают из рук. Семья? Но близкие уходят прямо на твоих глазах. Тело? Оно может погибнуть даже в ванной или во время обеда. Ум? Он всегда может отказать или обмануть. Мысли? За всю жизнь ни одна из них не осталась с тобой больше секунды. И только твое сознание или дух никогда не покидает тебя. Быстрее ты покинешь его, чем твой дух когда-нибудь сделает это. Именно он и есть вечная основа твоего существования. Глубоко постигни блаженную нищету своего духа и будь блажен и свободен во Христе: "В тот день узнаете вы, что Я в Моем Отце, и вы во Мне, и Я в вас"»(Ин.14:20) (старец Симон Безкровный).

https://spzh.news/ru/chelovek-i-cerkovy/75652-passionarnyj-etnohenez-i-l...