Пасхальная песнь

Страница для печатиОтправить по почтеPDF версия

Центральным песнопением пасхальной заутрени бесспорно является канон Святой Пасхи, сочиненный известнейшим богословом и гимнографом Православной Церкви преподобным Иоанном Дамаскиным (VIII век). Об основных идеях Пасхального канона, облеченных в восторженные поэтические одежды, рассказывает преподаватель ПСТГУ священник Михаил АСМУС.
 

Христос – новая Пасха


Хотя гимнографический жанр канона, к становлению которого преподобный Иоанн весомо приложил свою чудесно исцеленную руку, тесно связан с библейскими песнями, в случае с Пасхальным каноном мы имеем пример более свободного соотношения с этими песнями. Тем паче, что по Уставу в виде исключения канон пасхальной заутрени исполняется без них: вместо ветхозаветных стихов перед тропарями канона звучит древнейший тропарь Пасхи «Христос воскресе из мертвых…» (у греков) или его первая фраза (у нас).

К такому отношению к ветхозаветному тексту подталкивает и сама тема: в Воскресении Христа из мертвых начал действовать Новый Завет, т. е. «Договор», предвозвещенный Господом на Тайной вечери и заключающийся в том, что Он приносит Себя в жертву за грехи мира, а люди получают спасение, следуя проповеданному Им Благовестию любви. Поэтому все ветхозаветное, даже самое важное, как, например, Пасха, отходит на задний план, становясь только тенью наступившей спасительной реальности.

В первом же ирмосе преподобный Иоанн начинает объяснять новое содержание праздника Пасхи, исходя из устойчивого толкования слова «Пасха» как преведение, т. е. «переведение» (Синаксарь Пасхи): Воскресения день, просветимся людие! Пасха Господня! Пасха: от смерти бо к жизни и от земли к небеси Христос Бог нас преведе, победную поющия. — «Пасха, потому что Христос Бог нас, поющих (ныне песнь) победы, перевел от смерти к жизни и от земли (низменной жизни по плоти) к Небу (возвышенной духовной жизни)».

А в 1-м тропаре третьей песни говорится о том, что все необходимые атрибуты ветхозаветного пасхального агнца: совершенный, мужеского пола, непорочный (Исх. 12: 5) — полностью проявились во Христе: Мужеский убо пол — яко разверзый девственную утробу явися Христос; яко человек (греч. смертный) же — агнец наречеся; непорочен же — яко невкусен скверны, наша Пасха; и яко Бог истинный — совершен речеся. — «Как отверзший (в Своем рождении) утробу Девы — Христос предстал существом мужеского пола; а как существо смертное — был назван (Иоанном Крестителем) агнцем; Он же, наша Пасхальная (трапеза), как непричастный скверне именуется непорочным, а как истинный Бог — совершенным».

Для истолкования в следующем тропаре последнего непременного атрибута Пасхального агнца — единолетний (Исх. 12: 5) — песнописец использует понятие благословенного венца благости Божией, как на церковном языке именуется годовой цикл, и рождественский образ Солнца правды применительно ко Христу воскресшему: Яко единолетный агнец, благословенный нам венец Христос (в греч. благий), волею за всех заклан бысть, Пасха чистительная; и паки из гроба красное правды нам возсия Солнце. — «Как единолетний ягненок, (Христос, ставший) для нас (словно единым) благословенным венцом благости (Божией) добровольно отдал Себя на заколение за всех (став не только) Пасхой, (но и) очистительной жертвой; но снова воссияло для нас из гроба Солнце праведности». В пересказе это надо понимать так: «единый год» земной жизни Спасителя закончился со смертью Его на Кресте, но в Воскресении начинается для нас новый «год» Его бытия — в нашем следовании путем Его праведности.

Наибольшего напряжения противопоставление ветхого и нового достигает в последнем тропаре третьей песни: Богоотец убо Давид пред сенным ковчегом скакаше играя; людие же Божии святии, образов сбытие зряще, веселимся божественне: яко воскресе Христос яко всесилен. — «(Некогда) предок Бога по плоти царь Давид скакал в пляске перед ковчегом (Ветхого Завета, бывшего лишь) тенью (Нового); мы же, святой народ Божий, видя (перед собой) воплощение (ветхозаветных) прообразов, давайте выражать свою радость богодостойно: ибо воскрес (Сам наш) всесильный Царь — Христос».

И несмотря на то, что преп. Иоанн проходил свое монашеское поприще неподалеку от Иерусалима, в лавре преп. Саввы Освященного, для него как для христианина священная столица Иудеи, ставшая ареной важнейших евангельских событий, является в ирмосе 9-й песни не более чем прообразом нового Иерусалима — Святой Церкви Христовой: Светися, светися, новый Иерусалиме: слава бо Господня на тебе возсия. Ликуй ныне и веселися, Сионе. Ты же, Чистая, красуйся, Богородице, о восстании Рождества Твоего. — «Проникайся светом, новый Иерусалим: ибо в тебе воссияла слава Господня. Ликуй и веселись нынче и ты, (святая гора) Сион (старый Иерусалим). Радуйся и Ты, Чистая Богородица, о воскресении Твоего Сына».

 

Светозарная ночь


О том, как Святая Церковь проникается светом Воскресения, мы узнаем из других мест Пасхального канона, в которых содержится описание самой пасхальной утрени, единственной в своем роде в богослужебном году. Хотя по древнему церковному уставу празднование Пасхи начиналось с вечерни, совмещенной с Литургией свт. Василия Великого, но благодаря влиянию монастырей именно эта ранняя пасхальная утреня стала со временем ассоциироваться со встречей самого момента Светлого Христова Воскресения:

Очистим чувствия и узрим неприступным светом воскресения Христа блистающася, и «радуйтеся» рекуща ясно да услышим, победную поюще. — «Давайте очистим наши чувства, чтобы увидеть Христа, блистающего неприступным светом воскресения, и ясно услышать Его говорящего: “Радуйтесь!”, воспевая (Ему) победные песнопения» (1-й тропарь первой песни).

Ныне вся исполнишася света: небо же и земля и преисподняя: да празднует убо вся тварь востание Христово, в немже утверждается. — «Нынче все наполнилось (благодатным) светом: Небо, земля и подземный (загробный) мир; пусть все творение празднует воскресение Христово, в котором оно получило крепкую поддержку» (1-й тропарь третьей песни).

Древний обычай обильной иллюминации храмов и города в пасхальную ночь, горящие в руках людей свечи вызывают у песнопевца ассоциацию с притчей о Десяти девах, тем более что не все люди готовы были ждать пасхальных разговин до утра, как это делали монахи: Приступим, свещеноснии, исходящу Христу из гроба, яко жениху, и спразднуим любопразднственными чинми (правильнее — любопразднственным чинóм) Пасху Божию спасительную. — «Давайте подойдем, держа в руках светильники, ко Христу, исходящему из могилы, словно жених (из чертога. — Мф. 25: 6), и будем праздновать вместе с сонмами любителей праздников (монахами) спасительную Пасху Божию» (2-й тропарь пятой песни).

Но этот же обычай символизирует и наполненность всего мироздания светом Христовым: Яко воистинну священная и всепразднственная сия спасительная нощь и светозарная, светоноснаго дне востания сущи провозвестница, в нейже безлетный свет из гроба плотски всем возсия. — «О, сколь действительно священна и всепразднична эта спасительная и светозарная ночь, будучи провозвестницей светоносного дня Воскресения, в который не связанный временными рамками Свет (Христос) ощутимым образом воссиял для всех из могилы!» (3-й тропарь седьмой песни).

 

Плоды Воскресения


В каноне Воскресению, конечно, есть место как для описания, так и для богословской оценки сопутствовавших событий. Однако автор останавливает особое внимание на тех из них, которые не вошли в канонические Евангелия, в частности на сошествии во ад: Безмерное Твое благоутробие адовыми узами содержимии зряще, к свету идяху, Христе, веселыми ногами, Пасху хваляще вечную. — «Видя Твое, Христе, безмерное благоутробие, узники ада бодрым шагом поспешили к свету, рукоплеская по поводу вечного избавления» (1-й тропарь пятой песни). Снизшел еси в преисподняя земли и сокрушил еси вереи вечныя, содержащия связанныя, Христе, и тридневен, яко от кита Иона, воскресл еси от гроба. — «Ты, Христе, сошел в самые низкие части земли (мифологическое место загробного мира) и сокрушил там вечные запоры, удерживавшие узников, и как Иона из кита, воскрес на третий день из могилы» (ирмос шестой песни).

Чудо исхождения Христа из гроба при приваленном камне, неизвестное нам из канонических Евангелий, связывается песнописцем из Дамаска с другим не менее загадочным чудом — рождением от Девы: Сохранив цела знамения, Христе, воскресл еси от гроба, ключи Девы не вредивый в рождестве Твоем, и отверзл еси нам райския двери. — «Ты, Христе, восстал из могилы, сохранив ненарушенной (приложенную первосвященниками) печать, как не повредил при рождении засовов девства (Богородицы), и (пользуясь свойством проходить сквозь закрытые двери) открыл для нас двери рая» (1-й тропарь шестой песни).

Воскресению Христову символически приобщается Адам как родоначальник всего человечества: Спасе мой, живое же и нежертвенное заколение, яко Бог, сам себе волею привед Отцу, совоскресил еси всероднаго Адама, воскрес от гроба. — «Спаситель мой, Ты, по Божеству будучи живым и не приносимым в жертву жертвенным животным, но Сам Себя добровольно принеся в жертву Отцу, (как следствие) совоскресил с Собою всеобщего предка Адама, воскреснув из могилы» (2-й тропарь шестой песни).

Способ, каким воскресение передается всему человечеству, преп. Иоанн описывает в ирмосе седьмой песни: Отроки от пещи Избавивый, быв человек, страждет яко смертен, и страстию смертное в нетления облачит благолепие… — «Тот, Кто избавил трех отроков от сожжения в печи, став человеком, претерпевает страдания как смертный и в (самом этом) страдании одевает смертное (человеческое естество) в красоту нетления…»

Содержание праздника христианской Пасхи кратко суммируется во 2-м тропаре седьмой песни: Смерти празднуем умерщвление, адово разрушение, иного жития вечнаго начало, и играюще поем Виновнаго… — «(Сегодня) мы празднуем омертвение самой смерти (ее неспособность отныне губительно действовать на человека), упразднение ада (как места принудительного пребывания душ всех усопших), начало иной, нескончаемой жизни, и с ликованием (букв. с пляской) воспеваем Виновника (всего этого — Христа)…».

 

Приобщение Царству


Последней важной темой, проходящей через весь канон Пасхи, является каждый человек, переживающий эти святые дни во храме и жаждущий приобщиться благодати Воскресения: Вчера спогребохся Тебе, Христе, совостаю днесь воскресшу Тебе; сраспинахся Тебе вчера, Сам мя спрослави, Спасе, во царствии Твоем. — «Вчера (на утрене Великой субботы) я погребался вместе с Тобою, а сегодня совоскресаю с Тобою воскресшим; вчера (в Великий пяток) я распинался вместе с Тобою, а (сегодня) Ты Сам, Спаситель, прослави меня (вместе с Собою) во Царствии Твоем».

Как и Златоустый составитель Слова огласительного, оглашающего вот уже 15 веков каждый православный храм в пасхальную ночь, преп. Иоанн в 1-м тропаре восьмой песни приглашает всех без исключения приобщиться Христову Царству через принятие закона Евангельской любви: Приидите новаго винограда рождения, божественнаго веселия, в нарочитом дни воскресения, Царствия (в греч. же) Христова приобщимся… — «В благознаменательный день Воскресения давайте вкусим винограда нового урожая — божественной благорасположенности (друг ко другу) — и станем общниками Царства Христова…»

Обетование Христа не покидать Своих учеников до скончания века, данное на горе Вознесения (Мф. 28: 20), становится опорным пунктом жизни христианина во Христе воскресшем: О божественнаго, о любезнаго, о сладчайшего Твоего гласа: с нами бо неложно обещался еси быти до скончания века, Христе, егоже вернии утверждение (правильнее — якорь) надежди имуще радуемся. — «О божественный, о любезный, о сладчайший Твой возглас! Ибо в самом деле Ты пообещал быть с нами до скончания века, Христе, каковое (обещание) имея, словно якорь надежды, мы пребываем в радости» (1-й тропарь девятой песни).

В заключительном тропаре Пасхального канона прославленный богослов, охваченный божественным восторгом, дерзает заглянуть даже в нашу будущую жизнь с Богом: О Пасха велия и священнейшая, Христе, о Мудросте и Слове Божий и Сило: подавай нам истее Тебе причащатися в невечернем дни Царствия Твоего. — «О Христе, великая и священнейшая (наша) Пасха, Мудрость (Божия), Слово Божие и Сила (Божия): даруй нам в невечереющем дне Твоего (будущего) Царства более явственно участвовать в Твоем бытии». В самом деле, праздник Святой Пасхи, стоящий вне ряда прочих великих праздников, имеет особенную эсхатологическую перспективу, напоминая нам о цели нашего земного бытия и щедро приоткрывая нам завесу будущего блаженства во Христе.


Источник: Нескучный сад