Память о церковном расколе должна уберечь Россию от новой смуты. Александр Чаусов

Расколу русской церкви на «никониан» и «старообрядцев» исполнилось ровно 350 лет. Он уступает расколу на «красных» и «белых» по масштабам, но не по жестокости. В обоих случаях примирение двух частей российского общества не завершилось до сих пор, что лишний раз иллюстрирует очевидное - такие конфликты не приближают к истине, а ведут к ослаблению страны.

В этот день в 1666 году (12 мая по старому стилю) Большой Московский Собор отправил протопопа Аввакума в северную ссылку за отказ принести покаяние. Туда же был отправлен и поп Лазарь, которому впоследствии вырезали язык. Покаявшийся было диакон Федор через некоторое время вернулся к старообрядчеству, за что был сожжен. Сам Аввакум закончил так же, о чем знает каждый школьник. В общем, на тот момент раскол уже состоялся. И линия раздела на старый и новый обряды в буквальном смысле прошла по человеческим жизням.

Многие определяют дату раскола на десяток лет раньше, ведь анафемы старому обряду были официально и торжественно произнесены еще в первую неделю Великого Поста 1656 года. И уже тогда были несогласные. Например, епископ Павел Коломенский, который за свое несогласие тоже был сослан и в том же году, судя по всему, убит. Это лишний раз иллюстрирует то, что претензии двух частей некогда единой церкви друг к другу растут из крови, а посему история воссоединения старообрядцев и никониан оказалось долгой - и не закончилась до сих пор. Но тем поучительнее она выглядит, помогая разобраться с тем. что есть главное, что - второстепенное, и где должна быть любовь.

На старообрядцев долгое время устраивали гонения. Их жгли, часто они жгли себя сами. По некоторым подсчетам аутодафе устроило себе порядка 20 тысяч человек. Начало долгого примирения образовалось только в самом конце XVIII - начале XIX века, когда император Павел инициировал «Единоверие» - принятие старообрядческих общин в лоно Русской Церкви, но с оговорками, без отмены «клятв» (проклятий) Большого Московского Собора  и с сохранением, мягко говоря, недоверия Синода к древлеправославным общинам и их иерархии. Потом были указ «Об укреплении основ веротерпимости»» Николая II от 1905 года, который касался не только старообрядцев, но и христиан других конфессий, и решения Поместного Собора 1917 года, смягчавших отношение к раскольникам. Пресловутые же «клятвы» со старообрядцев в итоге были сняты только в 1929 году - на заседании Временного Патриаршего Священного Синода, когда старый обряд был признан «равноспасительным» с обрядом никонианской Церкви. Это решение было подтверждено на Поместном Соборе 1971 года, а в 2000 году патриарх Алексий II заявил, что «старые чины и обряды составляют общее сокровище Церкви».

Несмотря на то, что «единоверцев» в составе Русской Церкви сейчас много (причем, их количество продолжает увеличиваться), независимые, не вступающие в каноническое общение старообрядческие согласия есть и в России, и далеко за ее пределам, - всего в них состоит несколько миллионов человек. Самые крупные образования - это Русская Православная Старообрядческая Церковь (она же Белокринницкое согласие) и Древлеправославная Поморская Церковь. Группы поменьше многочисленны своим количеством. Наконец, есть совсем уж странные изоляционистские «беспоповские толки», в которых от христианства зачастую почти ничего не осталось. Даже обряды там не никонианские и не старые, а какие-то совсем альтернативные. Часть старообрядцев соединилась также с РПЦЗ, и процесс сильно ускорился после того, как в 2000-м году иерархия Зарубежной Церкви принесла официальное покаяние за гонения на старообрядцев, начавшиеся при патриархе Никоне и царе Алексее Михайловиче. И когда семь лет спустя РПЦЗ большей своей частью воссоединилась с РПЦ, в полку «канонических старообрядцев» прибыло.

Сама суть этого кровавого и многовекового раскола сейчас кажется чрезвычайно странной: все вопросы были именно в обряде, тогда как в догматы никто не лез. Вопрос о том, как креститься - тремя перстами (символическое обозначение Троицы) иди двумя (обозначение человеческой и божественной природ Христа), для стороннего наблюдателя малозначим. А взгляды на то, cсколько раз возглашать «алилуйа» на литургии (как и прочие богослужебные каноны), вообще меняются с течением времени в любой поместной церкви, и если не задевают саму суть вероучения, принимаются более или менее спокойно.

Но не в случае с реформами Никона. Понятно, что Никон мыслил и как предстоятель огромной церкви, и как государственник. Он хотел унификации, единообразия и стандарта богослужения в целях объединения людей, действуя подчас ультимативно и жестко. Правда, есть версия (она описана, в частности, в «Подлинной истории дома Романовых» Николая Коняева, возглавляющего Православное общество писателей Санкт-Петербурга), что к концу жизни, сам будучи в ссылке, Никон осознал ошибочность такого подхода и постоянно каялся за то, как именно вел свою реформу.

Что же касается Аввакума, он был, согласно источникам, человеком взрывным, принципиальным и крайне несговорчивым, при этом весьма - харизматичным. Вполне естественно, что столь грубого принуждения со стороны Никона он не стерпел и легко обзавелся последователями. Налицо конфликт двух сильных личностей, в том числе благодаря которому изменения в ставе богослужения были восприняты сторонами конфликта, как решение Первого Вселенского Собора, когда Святые Отцы Церкви «сражались за букву» с арианами, определяя единосущен или подобносущен Сын Отцу. Разница всего в одну букву (греческую), но пропасть в богословии и определении свойств Бога. То, что это гораздо важнее количества пальцев, понятно даже атеистам.

Сама дальнейшая история демонстрирует неадекватность такой оценки - анафемы со старых обрядов сняты. Однако раскол до сих пор не «уврачеван» окончательно.

С неприсоединившимися старообрядцами по-прежнему ведутся переговоры, кое-какие подвижки были в 2005-м году с Поморской Церковью, но потом всё опять заглохло. В России раскол, дробление - это дело быстрое и радикальное. А вот примирение потом может занять несколько веков.

Подобная тяга к отстаиванию истины любой ценой признак не только русского православия, это характерная черта и российского общества в целом. Показательный пример - «белые» и «красные» патриоты. И те, и другие любят Родину. По крайней мере, на словах - и на словах же готовы все силы отдать на благо отечества. Но это не мешает им подчас яростно презирать и ненавидеть друг друга. Когда прокурор Республики Крым Наталья Полонская вышла на акцию «Бессмертный полк» с иконой канонизированного царя-мученика Николая II (и тут стоит заметить, что с иконами люди выходили и в других городах), хрупкое патриотическое единство снова начало трещать по швам. По крайней мере, в СМИ и интернете, где «красные рубят белых, белые рубят красных что только виртуально» по счастью только виртуально. Сколько же будет продолжаться такая «рубка» по малейшему поводу? Если посмотреть на отечественные традиции применительно к старообрядцам - несколько десятков, а то и сотен лет. Дробление по идеологическим вопросам, как и дробление по стилистическим формам ведет лишь к перманентной смуте и беспричинному росту списка обид и взаимных претензий, под грузом которых понять, что «единство в главном, различие во второстепенном и любовь во всем», уже не получается. На непримиримость и категоричность подчас не влияет даже понимание того, что и СССР, и Российская Империя - это «артефакты ушедших эпох». А поскольку на вопросы идеологии религиозный трепет переносится легко и естественно, споры «красных» и «белых» особенно похожи на сугубо религиозные.

В таком конфликте, часто возникающем из похвального желания отстоять свою истину (ведь истина не должна быть поругана), в конечном итоге торжествуют только те, кому, в сущности, одинаково отвратительны и СССР, и Российская Империя, и Российская Федерация. Те, кого в равной степени корежит и от старообрядцев, и от никониан. А вот проигрывают все остальные, включая саму Россию. 

Источник