Оксана Гаман-Голутвина: Сбылись опасения Федора Достоевского: если Бога нет, то все позволено...

"Я не разделяю тезиса о сращивании государства и Церкви, поскольку для подобных констатаций нет оснований"

 О месте Церкви в современном российском обществе, ее отношениях с государством, возможности примирения русского и польского народов и иных моментах, прозвучавших в интервью Патриарха Кирилла телеканалу "Россия 1", портал "Религия и СМИ" побеседовал с профессором МГИМО, президентом Российской Ассоциации политической науки Оксаной Гаман-Голутвиной.

– В чем, на Ваш взгляд, заключаются причины активизации дискуссий по поводу роли и места Русской Православной Церкви в современном обществе? Как это соотносится с опытом других стран?

Полагаю, что в последнем по времени интервью телеканалу ВГТРК Патриарх Кирилл достаточно определенно высказался по этому вопросу. К сожалению, у меня не было технической возможности откликнуться на интервью Патриарха Кирилла сразу после его публикации, однако последовавшие события не только не снизили актуальность данного выступления, но, пожалуй, даже усилили ее. Я имею в виду бушующие в ряде мусульманских стран волнения в связи с выходом скандального фильма о пророке Мухаммеде. Этот контекст позволяет лучше понять особенности положения Русской Православной Церкви в российском обществе, что в последние месяцы стало предметом острых дискуссий. В ходе этих дискуссий целый ряд участников обращали внимание на то, что некоторые – даже наименее резкие – акции в отношении Церкви, имевшие место в последнее время в России, вызвали бы несопоставимо жесткую реакцию, если бы аналогичные действия были предприняты в отношении ислама в странах традиционного распространения данной религии. Последовавшие события подтвердили правоту этих оценок.

– Как Вы оцениваете текущий характер церковно-государственных отношений в России? Насколько правомерны разговоры о сращивании?

Я не разделяю тезиса о сращивании государства и Церкви, поскольку для подобных констатаций нет оснований. В качестве индикаторов мнимого сращивания упоминаются такие обстоятельства, как преподавание истории православной культуры в школе или присутствие Патриарха в воинских частях. Что касается первого, то, на мой взгляд, изучение основ православной культуры – необходимый компонент образования: в регионе традиционного распространения христианства вне христианской культуры в ее сложившейся в соответствии со страновой спецификой – западно – или восточнохристианской – версией невозможно полноценное образование: как минимум вне этого контекста невозможно постижение всемирной истории искусства.

Другой, не менее важный резон преподавания истории религий в школе заключается в том, что в условиях кризиса светской этики – а это, на мой взгляд (впрочем, не только на мой – это оценка разделяется большинством граждан, как свидетельствуют социологические данные) имеет место в нашей стране, религиозная этика – вопреки изначальной собственной воле Церкви – вынужденно принимает на себя функцию сохранения этики и культуры в целом. Известно, что культура есть не что иное, как система запретов; вне такой системы табу сохранение и выживание социума невозможно. Между тем фактическая отмена ряда таких основополагающих табу в нашем обществе, в котором императив обогащения любой ценой, в том числе ценой нарушения заповедей "не убий и не укради" означает кризис культуры и шире – угрозу социальности и даже утрату инстинкта самосохранения. Сбылись опасения Федора Достоевского: если Бога нет, то все позволено... В этих условиях свобода самовыражения рискует мутировать в свободу ненависти. Сегодня следует больше бояться тех, кто не верит ни во что, чем тех, для кого существенны религиозные или культурные запреты. В этих условиях Церковь берет на себя миссию защиты лежащих в основе социальности принципов. Дискуссия вокруг печально известного инцидента в Храме Христа Спасителя в полной мере показала глубину ценностной дезориентации общественного сознания. Этот инцидент символичен: некогда построенный в честь победы в Отечественной войне 1812 года храм был взорван теми, кто считал, что подчинил себе не только землю, но и небо. Наказанием им была Отечественная война 1941 года – несоизмеримо более жестокая, чем та, что произошла столетием раньше... Не исключено, что в дальнейшей судьбе тех, кто в той же логике попрания святынь вновь поднял руку на этот храм, тюремное заключение может оказаться не самой большой бедой... То же можно сказать и о судьбе участников других антицерковных акций.

Что же касается присутствия Патриарха в воинских частях, то это – историческая традиция русского воинства, определенная потребностью человека найти духовную опору в сложной ситуации. Нет сомнений в том, что военная служба представляет собой одну и наиболее опасных профессий, сопряженных с риском для здоровья и жизни, поэтому стремление обрести опору и благословение в Церкви – более, чем естественны.

– Принесут ли результат церковные усилия, направленные на примирение русского и польского народов?

Убеждена, что значение предпринимаемых Церковью усилий по восстановлению взаимопонимания между русским и польским народами, трудно переоценить, поскольку трудно найти пример не только напряженного недоверия между соседями, переполненный взаимными обидами и непониманием, но также и отмеченный многочисленными неудачами примирения. Возможные пути преодоления напряжения предполагали две возможности: детальное прояснение исторических и актуальных обид или попытку отойти от конкретики, поставив во главу угла взаимную и благотворную потребность в сосуществовании, а не посыпании ран солью, а голов – пеплом. Попытки преодоления этого тупика светскими властями до сих пор не удавались, именно поэтому потребовалось включение надгосударственной силы, способной встать над конкретикой обид прошлого, призвав стороны к поиску компромиссов во имя будущего. Такой силой и выступила Церковь, и этот шаг, несомненно, следует отнести к числу наиболее дальновидных и мудрых дипломатических шагов Русской Православной Церкви, значение которых в полной мере еще предстоит оценить.

http://www.religare.ru/2_96764.html