НОВЫЕ ФАКТЫ О ЖИЗНИ ПОДВИЖНИКОВ И МОНАСТЫРЕЙ НА АФОНЕ В XX ВЕКЕ: ИЗ ПЕРЕПИСКИ СО СТАРЦАМИ

В рамках Международной афонской конференции, проходящей в Киево-Печерской Лавре, организованной Киевской духовной академией и Институтом афонского наследия в Украине, общественности была представлена переписка протоиерея Ростислава Гана (1911–1975) с русскими святогорцами.

Фото: © Наталья Горошкова. Православная Жизнь

Письма хранятся в семейном архиве отца Серафима Гана (внука священника), который их и презентовал в Лавре на Круглом столе, посвященном актуальным вопросам афонского наследия.

По окончании Круглого стола на вопросы редакции «Православной Жизни» ответил протоиерей Серафим Ган, управляющий делами канцелярии Архиерейского Синода, секретарь Первоиерарха Русской Зарубежной Церкви, настоятель Серафимовской церкви в Си Клиффе (Нью-Йорк), храма-памятника восстановлению единства внутри Русской Православной Церкви, бакалавр богословия (Свято-Троицкая духовная семинария в Джорданвилле).

Самое ценное в письмах афонских старцев

– Говоря о духовной составляющей писем с Афона, находящихся в архиве семьи Ган, можно отметить следующее. В вышеприведенных письмах чувствуется скорбь о бедственном положении русского монашества на Афоне, об «оскудении преподобного», о безбожных гонениях, постигших Отечество; тоска по былом процветании русских обителей и стремление сохранить и защитить достояния Матери-Церкви.

Мой дед искал общения с монахами-святогорцами, со старцами. Они в его глазах представляли старую Россию, Россию дореволюционную, и Церковь, которая была раньше – Церковь новомучеников, историческая Матерь-Церковь.

И естественно, люди, которые были оторваны от своих корней, от своей Родины, искали общения с ней, стремились найти живую связь. Она, в частности, осуществлялась через общение с монахами-святогорцами.

Протоиерей Ростислав Ган и святитель Иоанн (Шанхайский)

Святитель Иоанн Шанхайский

– Ростислав Адольфович Ган родился 16 июля 1911 г. в Маньчжурии на станции Чжалантунь Китайской Восточной железной дороги (КВЖД) в семье штабс-капитана IV Заамурского железнодорожного батальона Адольфа Александровича Гана и его супруги Серафимы Николаевны, урожденной Курочкиной. Начальное и среднее образование будущий священник получил в Железнодорожном коммерческом училище КВЖД и в гимназии Христианского Союза молодых людей в 1928 г.

В том же году поступил в Харбинский политехнический институт на инженерно-строительный факультет.

Параллельно он учился на Харбинских богословских курсах.

Духовным наставником Ростислава был архимандрит Ювеналий (Килин), настоятель Казанско-Богородицкого мужского монастыря в Харбине. До эмиграции отец Ювеналий подвизался в Белогорской мужской обители Пермской епархии, прозванной народом «Сибирским Афоном». Отец Ювеналий был ближайшим помощником настоятеля архимандрита Варлаама (Коноплева). Он сопровождал будущего преподобномученика Варлаама и игумена Серафима (Кузнецова) в их паломнических поездках по монастырям Российской империи, Афона и Святой земли, неоднократно служил и встречался с праведным Иоанном Кронштадтским.

Впоследствии отец Ювеналий поддерживал большую переписку с русскими святогорцами. Будучи редактором духовно-нравственного журнала «Хлеб Небесный», выпускаемого типографией Казанско-Богородицкого монастыря в Харбине, отец Ювеналий печатал в нем статьи и проповеди афонских подвижников, их письма и воззвания, отрывки из их дневников, сообщения о состоянии святогорских обителей, о торжествах и литургической жизни монастырей.

В 1936 г. на Сретение владыка Ювеналий рукоположил отца Ростислава  во диаконы, а на следующий день – во пресвитеры.

В том же году отец Ростислав прибыл в Шанхай для служения настоятелем храма великомученика Димитрия Солунского при коммерческом училище.

Здесь же он преподавал Закон Божий и математику.

В то время епископом Шанхайским, викарием Русской Духовной Миссии в Пекине, был святитель и чудотворец Иоанн (Максимович), с первой встречи полюбивший молодого иерея. Помимо молитвенного общения за богослужениями в кафедральном соборе, отец Ростислав много времени проводил со святителем и беседовал с ним на святоотеческие и церковно-исторические темы. В 1938 г. отец Ростислав был переведен в Тяньцзин. Провожая отца Ростислава, святитель Иоанн говорил: «С его отъездом я теряю кусочек своего сердца».

Этот скучный и однообразный Афон

Свято-Пантелеимонов монастырь на Афоне. Фото: AgionOros.ru

– Несмотря на все радости, испытываемые о. Ростиславом в семейной жизни и пастырском служении в одном из самых больших приходов Русской Зарубежной Церкви, мой дед активно искал монашеского безмолвия, о чем свидетельствует письмо священноархимандрита Иустина, игумена Пантелеимонового монастыря, написанное 21 марта 1956 г.:

«…Что касается Вашей личной просьбы и желания поступить в число братии нашего монастыря, то Ваша просьба была доложена на собрании старцев монастыря и было выражено согласие на прием Вас в число братии, при этом было выражено желание ориентировать Вас здесь, чтобы это не было неожиданностью, если Господь приведет Вас к нам на Афон.
Нужно иметь в виду, что жизнь монахов на Афонском полуострове очень скучная и однообразная. Вы почти никого не видите, кроме монахов и рабочих, и несете свое послушание. Год тому назад трое мирских священников из Сербии по их просьбе были приняты в сербский Хиландарский монастырь, а теперь они тяготятся своей скучной жизнью здесь и хотят уехать, привыкши к мирской жизни.

Поэтому приходится каждому сильно подумать – сможет ли его удовлетворить однообразная монастырская жизнь среди простых старцев-монахов, имея, конечно, в виду свое душевное спасение.

Правда, у нас в монастыре богатая библиотека, где есть творения всех Святых Отцов Церкви – перечитать их, пожалуй, не хватит и жизни. Кроме того, в нашем монастыре собрано очень много больших святынь: Животворящего Древа Господня, чудотворных икон и около 250 частиц мощей различных святых. Всех монахов у нас сейчас 79 человек, большинство из них старики от 56 до 85 лет, самые молодые от 52 до 56 лет, т. к. вот уже 28 лет, как здесь не разрешали поступать новым в наши обители. В прошлом году впервые удалось одному 58-летнему, приехавшему из Парижа, задержаться у нас и попасть в число братии. Это нас ободрило. Мы сообщили митрополиту Анастасию с просьбой объявить это повсюду вместе с новыми правилами властей о допущении в Грецию лиц, которые афонские обители согласны принять.

Но до сих пор еще никто по этим новым правилам к нам не принят, поэтому прежде чем предпринимать что-либо окончательное, по нашему мнению (нам здесь виднее), необходимо выяснить у греческого консула, представив ему все необходимые документы, – даст ли он беспрепятственно Вам визу сюда, на постоянное жительство на Афоне, а не временную туристическую. Мы думаем, что консул не сможет сам дать ответ и захочет запросить свое правительство. И после положительного ответа последнего Вы можете действовать окончательно».

Из сохранившихся в семейном архиве писем, полученных отцом Ростиславом с Афона, это одно из самых ранних и говорит об уже установившейся его переписке с афонцами.

Переписка с афонским старцем Никодимом

Схимонах Никодим Карульский в 1970-х гг. Фото: cliuchinskaya.blogspot.com

– Схимник Никодим, известный подвижник Карульский, присылал отцу Ростиславу как книги, так и утварь. Так, в 1959 г. отец Никодим писал:

«Посланы Вам 8 книг Жития Святых, запечатаны и служебные минеи. Служебник просимый есть, но не запечатан – надо подать прошение на разрешение. Ждите. Теперь посылаю Вам месяцеслов Косолапова, хотя Вы и не просили его, а, думаю, нужен будет для Вас. Запечатаны 4 книги служб в посту первой седмицы и Страстной каждой по две книги. Если Вам нужны, то известите и я пошлю. Каждая по 10 долларов. Запечатаны Октоихи большого и малого формата, Триоди постные и цветные».

В другом письме от 1968 г. он пишет: 

«Посылаю теперь Вам посылку морем: камилавку, кресты и параманы. Белый параман от моего иеросхимонаха Серафима, а старенький с бисерами от меня, моего старца-иеросхимонаха Феодосия, пропитан его потом. Надеюсь, будет мил, кому он достанется...»

Судя по письмам старца Никодима, отца Ростислава интересовали и вопросы, связанные с жизнью святогорцев, наставлениями старца Феодосия и других монахов. «По Вашей просьбе, – пишет отец Никодим 28 апреля 1954 г., – о старце батюшке Феодосии я, как верный и любимый ученик его, пишу Вам истинно; и к Вашим услугам с усердием готов, насколько будет возможно, и что Вам угодно будет, с удовольствием вышлю. Батюшка писательством не занимался, его стремление было только к безмолвию и молитве, и что Вы получили такое известие о нем, это приснопамятный отец протоиерей Петр Беловидов из особого своего благоволения и почитания к нему, от незнания излишне распространил, он четыре раза приезжал к старцу и видел кое-что из рукописей, почитал старца за просвещенного Свыше – так сам и говорил, и написал в газете, что от старца Феодосия осталось много богословских рукописей…» И Никодим перечислял в письме оставшиеся рукописи. Среди прочих был молитвенный дневник старца Феодосия, который он начал вести за полтора месяца до смерти. «…Это он начал заниматься художественной молитвой по “Добротолюбиюˮ и записывал свои опыты ежедневно», – уточнял о. Никодим.

Далее в том же письме отец Никодим пишет: «Житие его написать нет у нас человека, а сам я неграмотный, только и смогу послать Вам, как сумею составить все, что знаю о старце и что слышал от него, на это надо время, если угодно, пришлю после. Любимой его книгой была о молитве, сплетенная в одну несколько. Епитрахили в церкви все его, а одна старенькая и загрязненная, в которой он исповедовал, держал один его почитатель много времени, а теперь, собираясь умирать, вернул мне. Какую угодно пришлю».

Имябожническая смута на Афоне

– Получив «Молитвенный дневник старца Феодосия», отец Ростислав набрал текст на пишущей машинке и отправил его схимонаху Никодиму, от которого был следующий ответ:

«Благодарю еще раз за присланные 2 экземпляра «Дневника». Жду предисловия и послесловия… Пошлю Вам  еще рукопись старцеву «Беседа об имени Божием». Эта рукопись очень будет нужна для ученых в вопросах, возникающих об Имени Божием. Старец говорил, что имябожничество в брожении, теперь среди ученых смута эта еще не закончена (война помешала), она вновь возгорится в ученых, тогда моя беседа и пригодится. Ведь благодаря трудам старцевым, притихла имябожническая смута на Афоне. Когда приехали архиепископ Никон с профессором Троицким, то не знали, с чего начинать говорить с имябожниками против набранных ими в свою пользу текстов.

Профессор Троицкий три дня сидел у старца, взял его выписки, и ими поражали в спорах имяславцев.
По затушении смуты старцу из Святейшего Синода прислали похвальное свидетельство с иконой Спасителя (византийского стиля) и крест наперсный серебряный позолоченный с такой же цепочкой в футляре».

Келии пустуют, в монастырях полное оскудение братии

Свято-Пантелеимонов монастырь в 1960-е гг. Фото: athosweblog.com

- В последнем сохранившемся письме, датированным 7 февраля 1973 г., старец Никодим пишет:

«А известно ли Вам, что русских на Афоне монахов сталось лишь 23 человека, в том числе и московских 5 человек, и общающихся с новостильниками, кроме семи зилотов. Вот до чего дошло».

В своих письмах игумен Модест (Шут), прибывший на Афон в 1960 г., тоже описывает реалии жизни русских святогорцев:

«Русские насельники Святой Горы тают как воск, многие келии пустуют и в монастырях полное оскудение братий. Например, в Ильинском скиту, который я посетил, 12 человек стариков, которым всем за 70 лет, монастырь обслуживают миряне, величественный собор стоит пустой, в нем уже 10-15 лет не служат, кроме Святой Пасхи и храмового праздника, тоже и в Андреевском скиту всего 60 человек старцев. В соборе не служат более 10 лет. В Андреевском скиту пожар уничтожил богатейшую библиотеку и многие строения на миллионы долларов… Раньше в Пантелеимоновом монастыре было не меньше 15 ранних литургий, а теперь бывает одна ранняя и одна поздняя литургия; службы хоть и бывают полностью, но певчих почти нет, на клиросах стоит 1-2 глубоких старца – что же можно от них требовать?

Келии теперь почти пустуют…»

Игумен Модест пишет, что храмы и вся обстановка Пантелеимонова монастыря напоминают Царскую Россию. И я думаю, что люди, которые приезжали на Афон, искали именно ту Россию, ту Церковь. Находясь в рассеянии, как на реках Вавилонских, они переживали, и я помню, как мой отец рассказывал, что они сидели на чемоданах, ожидая освобождения Родины и благословенного возвращения.

Подвиг монахов-святогорцев

- Читая эти письма, поражаешься героизму и исповедническому подвигу как монашествующих святогорцев, так и духовенства и мирян Зарубежной Руси, с любовью и благоговением охранявших и оберегавших святыни, душеполезные книги и отеческие предания для будущих поколений, с упованием молившихся о возрождении веры и Церкви.

И теперь каждый священнослужитель, монах или мирянин, поставленный Богом в сложные условия служения Церкви Христовой или подвизающийся в тяжком одиночестве, может и должен утешаться и воодушевляться добрым примером крестоношения русских святогорцев XX века, помня, что его труды, болезни и терпение не напрасны. Наоборот, они свидетельствуют о Промысле Божием и со временем принесут свои плоды как в его личной, внутреннесокровенной жизни, так и в жизни и деятельности будущих поколений.
Сегодня я служу в церкви Нью-Йорка и могу сказать, что современных людей притягивает Православие: святорусское благочестие, наши традиции, святость, такие преподобные, как Серафим Саровский, Сергий Радонежский, Печерские старцы, афонские подвижники.

Их пример трогает сердца, и благодаря подвигу святых люди становятся православными.

(В статье использованы выдержки из доклада о.Серафима Гана)

Записала Наталья Горошкова

http://pravlife.org/content/novye-fakty-o-zhizni-podvizhnikov-i-monastyr...