Ирина Гончаренко: «О Шиллере, о славе, о любви…»

Есть люди, говорить с которыми — счастье. Встречи с ними ждёшь как десерта, и даже если приведётся поспорить, никто из собеседников не будет огорчён и обижен. Их чувству такта, умению выбрать тему и способности избегать пустых разговоров и сплетен можно позавидовать. А лучше — поучиться.

Слово «беседа» — уютное слово. Беседа предполагает неспешность, сердечное расположение друг к другу, звяканье чайной ложки о чашку, мгновения тишины, подобные пятнам света сквозь листву. «Тихий ангел пролетел»...

Хорош также горячий спор, возможный, во-первых, потому, что существует истина, она здесь, среди нас, и вот-вот выйдет на свет, зримая для всех; а во-вторых, мы знаем, что не поссоримся. Мы будем горячиться, искать убийственные аргументы, но не убьём при этом доброго отношения друг к другу, потому что спор наш — пир мысли и защита правды. «В споре рождается истина», — ещё одна хорошая поговорка о хороших вещах.

В настоящем споре ничто не действенно, кроме аргумента. Воспользуюсь иронической стилизацией под частушку, которую когда-то слышала:

Мой милёнок Фейербах
Поругался с Гегелем:
Разорвал ему рубаху
И ударил мебелем.

Не только маловероятна драка почтенных философов в камзолах, — главное в том, что, кроме доводов, в споре нет иных методов убеждения.

А как важна в споре или беседе тема! Вы помните, как сбегал в деревне Онегин от соседей, явившихся с визитом.

Сначала все к нему езжали;
Но так как с заднего крыльца
Обыкновенно подавали
Ему донского жеребца,
Лишь только вдоль большой дороги
Заслышит их домашни дроги, —
Поступком оскорбясь таким,
Все дружбу прекратили с ним.

А почему Онегин так избегал гостей?

Бежал он их беседы шумной.
Их разговор благоразумный
О сенокосе, о вине,
О псарне, о своей родне,
Конечно, не блистал ни чувством,
Ни поэтическим огнём,
Ни остротою, ни умом,
Ни общежития искусством;
Но разговор их милых жён
Гораздо меньше был умён.

А почему Онегин выбрал себе в собеседники Ленского?

Меж ними всё рождало споры
И к размышлению влекло:
Племён минувших договоры,
Плоды наук, добро и зло,
И предрассудки вековые,
И гроба тайны роковые,
Судьба и жизнь в свою чреду,
Всё подвергалось их суду.

О чём беседовал сам Пушкин во дни своей молодости, к примеру, с лицейским другом Вильгельмом Кюхельбекером? Ответ на этот вопрос мы с лёгкостью отыщем в стихотворении «19 октября»:

Приди; огнём волшебного рассказа
Сердечные преданья оживи;
Поговорим о бурных днях Кавказа,
О Шиллере, о славе, о любви.

Беседа и спор в дружеском кругу — проявления нашей душевной жизни, в которых нет греха. Это удовольствия, от которых человеку надо время от времени отказываться, как от лакомств и зрелищ, чтобы попытаться более усердно беседовать с Богом. Есть и безоговорочно спасительные для человека беседы, в которых дают добрые советы, утешают, поддерживают, наставляют, миссионерствуют.

А теперь, предостерёгши себя от крайностей, поговорим о без сомнения греховных празднословии, многословии и сплетнях.

Ненужные звуки — разновидность замусоривания мира. Громкая музыка из машины, к примеру, похожа на разбрасывание обёрток от мороженого или сигаретных пачек. Празднословящие же люди как будто кладут вам камни и в сумку, и в карман, и за пазуху. Хочется бросить всё и убежать, а вы из вежливости прижимаете локтями и притискиваете к животу сведения о незнакомых вам людях и ненужные факты. Когда же доходит до пересказывания сериалов, вежливость сохранить уже невозможно. Это одна из самых изощрённых пыток, мне известных.

А уж если при вас начнут пробуравливать сплетней знакомого — внезапно громко вскрикивайте и убегайте, ссылаясь на невыключенный утюг, так как что-либо менее экстремальное невозможно просунуть между словами болтуна.

К сожалению, нам грозит не только роль страдающих слушателей, но и собственное празднословие и облечённое в слово осуждение. Если я пишу сейчас о том, как трудно терпеть болтунов, то делаю это не с высоты собственной непогрешимости, а для наглядности того, как тяжёл этот грех для окружающих.

Сегодня очень легко оказаться барахтающимся в море напечатанных, сфотографированных, растиражированных сплетен. И это даже не только жёлтая пресса или телепередачи о том, какая «звезда» с кем развелась и какой дом построила. О почитаемых солидных новостях можно сказать то же. Сошлюсь на отца Димитрия Смирнова, горячо любимые проповеди которого попутно порекомендую читать и слушать тем, кто с ними ещё не знаком. Вот фрагмент интервью с ним.

«А посмотрите, как сегодня фабрикуются новостные программы: сюжеты СNN переводят на свой язык, и свежий сюжет готов! Смотришь новости европейские, американские, русские — везде одно и то же: родился беленький тигрёнок, умер оранжевый орангутанг, разразился птичий грипп, начал действовать вулкан. Вот и все новости. Это никому не интересно, это типичные сплетни, но мы вынуждены смотреть и слушать».

А море вранья, составляющего непременный атрибут политических технологий! А дикие крики рекламы с бигбордов и экранов!

Весь этот девятый вал разработанного психологами хищного многословия и многословия просто пустого рождает тоску по тишине и той целомудренной осторожности в обращении со словом, которую выразил поэт Мандельштам в стихах, названных им «Silentium»*.

Останься пеной, Афродита,
И, слово, в музыку вернись,
И, сердце, сердца устыдись,
С первоосновой жизни слито!

* Молчание (лат.).

http://otrok-ua.ru/sections/art/show/o_shillere_o_slave_o_ljubvi.html