ГОНИМЫЕ ГОНИТЕЛИ. УКРАИНСКАЯ АВТОКЕФАЛЬНАЯ ПРАВОСЛАВНАЯ ЦЕРКОВЬ И СОВЕТСКАЯ СПЕЦСЛУЖБА. Ч. 2

В изобилующей драматическими страницами истории православия на землях Украины особое место занимают расколы и нестроения, вызванные грехом филетеизма, то есть попытками подменить каноническую спасительную миссию Церкви Христовой суетной мирской политической.

Агентурное детище ГПУ

В то время оперативной разработкой религиозной сферы занималась 3-я группа СО ГПУ Украины. Наиболее способным сотрудником-агентуристом по этой линии считался участник эффективных оперативных игр чекистов с польской спецслужбой и Повстанческо-партизанским штабом УНР в эмиграции Сергей Карин-Даниленко (1898–1985). К его приходу в СО ГПУ УССР украинские чекисты уж доложили в ЦК КП(б)У о «полном успехе» проведенной работы по расколу Православной Церкви, что приближало конечную цель – «окончательное разложение духовенства и полный раскол Церкви[1].

Перед 3-й группой СО ГПУ УСРР, куда определили Карина, стояла задача (как говорится в материалах его личного дела) «борьбы с контрреволюционными проявлениями в религиозных группировках». Участок называли весьма сложным, т. к. репрессивные методы к клиру применялись (пока еще) «с соблюдением максимальной осторожности» во исполнение «ответственной партийной директивы». Перед ГПУ ставилась «задача негласного (т. е. агентурного. – Прим. авт.) захвата в свои руки религиозных объединений. Работа этих организаций находится под нашим плотным (но негласным) влиянием».

«Крепким орешком» считалась Украинская Автокефальная Православная Церковь (УАПЦ «липковщина», по имени ее лидера – «митрополита» Василия Липковского). Она характеризовалась чекистами как «весьма разветвленная и сильная шовинистическая группировка, проводящая вреднейшую работу в крестьянских массах». УАПЦ, утверждало ГПУ, «совершенно открыто проводит в религиозной форме национал-шовинистическую кампанию с ярко выраженным антисоветским уклоном».

Главным же оружием безбожной власти и спецслужб стало инспирирование многочисленных церковных расколов, нестроений и простого стравливания иерархов РПЦ, противоспоставления канонической РПЦ Автокефальной Церкви. Поскольку «тихоновцы» ведут антисоветскую агитацию в «монархическом направлении», обвиняют власть в притеснениях Церкви, подчеркивали чекисты, необходимо основные усилия сосредоточить на разложении РПЦ и УАПЦ и «укрепления за их счет обновленчества».

Особой заслугой С. Карина-Даниленко считались достижения контроля и последующего простимулированного чекистами самороспуска УАПЦ. Сводка ГПУ № 37/47 за время с 11 по 18 сентября 1927 г. отмечала:  «...В октябре в г. Киеве должен состояться Всеукраинский Покровский Собор УАПЦ… органами ГПУ поставлена серьезная задача добиться на Покровском съезде переизбрания митрополита, заменив ЛИПКОВСКОГО более приемлемым для нас кандидатом». «В этой группировке удалось – без применения репрессий – добиться от Собора добровольного удаления всех столпов контрреволюции, в том числе самого Липковского», – отмечали впоследствии начальники Карина[2].

Контрразведчик прекрасно разбирался в явных и тайных сторонах натуры епископов-«самосвятов», давая им в отчетах для ЦК лаконичные и уничижительные характеристики. Так, Липковский представал «куркулем по природе», «обыкновенным авантюристом, для которого удовлетворение своих мелких житейских потреб и непомерного честолюбия является альфой и омегой всех его начинаний… завтра может быть и врагом Украины, если это может быть полезным для его кармана». Председатель ВПЦР Василий Потиенко[3] – «работает не как религиозный человек, а как украинский шовинист». «Епископ» Нестор (Шараевский) – «любит Малороссию за хороший борщ, колбасу и чудесные песни». Александр (Ярещенко) – «более атеистичен, чем религиозен», «для него церковь не цель, а средство для объединения ‟самостийных” сил Украины». Юрий (Жевеченко) – «атеист» и т. д.[4].

Заметным называли и вклад Карина в «разложение тихоновской церкви» в 1923–1931 гг.[5]. Сергей Тарасович наряду с Председателем ГПУ УСРР В. Балицким и начальником СО В. Горожаниным входил в состав Всеукраинской антирелигиозной комиссии (ВАК). Сотрудничал с НКВД УССР, где  работало подразделение по отделению церкви от государства, эксперт которого Юрий Любинский отличался большой продуктивностью по части составления доносов в ГПУ, приобщавшихся затем к уголовным делам на активных функционеров УАПЦ[6].

Разумеется, по автокефалам продолжалась агентурная работа, наиболее «антисоветски настроенные» высылались за пределы Украины. Нередко санкции по отношению к верхушке автокефалистов принимались совместными решениями ВАК при ЦК КП(б)У. Как и в случае с непокорным священством РПЦ, СО ГПУ (согласовав с ВАК) подавал Особому совещанию ГПУ (внесудебный карательный орган) представление на высылку тех или иных активистов УАПЦ за пределы УССР с содержанием в лагерях, поскольку их «дальнейшее пребывание может привести к срыву нашей работы по автокефалам». С. Карин принимал непосредственное участие в оперативной разработке автокефалов, включая и пребывание их в местах предварительного заключения (ДОПРах).

1 января 1926 г. В. Горожанин так аттестовал подчиненного: «…Уполномоченный группы по духовенству… Из очень немногих работников-чекистов, специалистов по духовным делам, по-видимому, самый лучший. Провел очень тонкую и сложную работу по укреплению обновленчества (это не опечатка. – Прим. авт.) на Украине. Незаменимые его качества – умение разговаривать с попами и способность к вербовке... Незаменимый специалист в порученной ему области. Горизонт в работе большой и глубокий»[7]. В характеристике за 1929–1930 гг. указывалось, что Карин «имеет большие заслуги по борьбе с церковной контрреволюцией на Украине».

Начальники не жалели эпитетов для похвалы: «В работе тов. Карина много образцов агентурного совершенства. Был случай, когда в Киев съехалось на совещание около 30 епископов, известных своей контрреволюционной деятельностью. В течение нескольких дней епископы были настолько обработаны, что стали беспрекословно выполнять директивы ГПУ». Речь шла о съезде епископов-«самосвятов» Украинской Автокефальной Православной Церкви)[8].

В 1927 г., очевидно за успехи в сеянии расколов и нестроений в православии, свертывании автокефального движения, Коллегия ОГПУ СССР наградила богоборца именным «Маузером», а в 1932 г. – знаком Почетного чекиста. Он возглавил 3-е отделение (антицерковное) в Секретном отделе ГПУ УССР (по должности став «главным религиоведом» ведомства в Украине). В 1937–1938 гг. Карин 26 месяцев провел в тюрьмах Москвы как фигурант очередного сфабрикованного дела, коллеги избивали заслуженного чекиста на допросах до «состояния куска мяса», по собственным же словам Сергея Тарасовича. Никого не оклеветал и с началом войны добровольно вернулся в спецслужбу, участвовал в организации зафронтовой разведывательно-диверсионной работы, заслужил боевые ордена. Более известен как основной организатор агентурно-оперативного механизма «самороспуска» УГКЦ в 1946 г.

Отметим, что агентурная работа по автокефалам велась планомерно и с размахом. Судя по смете на первое полугодие 1926 г., в ГПУ по УАПЦ работало 66  секретных сотрудников («сексотов», т. е. тех, кто негласно принимал участие в активных оперативных мероприятиях и разработках) с месячным окладом 20 рублей  каждому. Симптоматично, что наибольшая мзда полагалась отколовшимся (после проведенной чекистами оперативной комбинации) от УАПЦ деятелям Действенно-Христианской Церкви (ДХЦ) – «единственным их стимулом могут быть деньги», честно отмечало антирелигиозное поразделение ГПУ Украины[9].

Семейный агентурный подряд

Среди бывших автокефалов, пополнивших аппарат конфиденциального сотрудничества советской спецслужбы, встречались и неординарные личности. Участник повстанческого движения антисоветской ориентации Александр Миньковский стал диаконом и священником УАПЦ, регентом хора при «епископе» УАПЦ Георгие Жевченко. Трудно судить о мотивах поступка, но в 1923 г. Александр Захарович «инициативно» (как отмечали чекисты) предложил услуги органам ОГПУ и трудился на тайном фронте под псевдонимом Нагорный (в частности по украинским автокефалам в 1920–1930-х гг.) до 1973 г., покуда позволяло здоровье.

По словам контрразведчиков, имел обширные информационные возможности, поскольку «по общественному и служебному положению располагал обширными связями среди творческой интеллигенции республики, был известен украинской эмиграции и деятелям искусства за рубежом»[10]. В 1922 г. женился на выпускнице украинской гимназии Кате Гончаренко – подруге Клеопатры Тимошенко, племянницы упомянутого Г. Жевченко. Под их влиянием она вступила в Фастове вместе с подругой в постанческое антисоветское формирование атамана Юлиана Мордалевича[11].

Сам атаман, печально прославившийся кровавыми расправами и погромами, женился на Клеопатре. Правда, писала впоследстием Е. Миньковская-Гончаренко, у того «почти в каждом селе имелась жена, где и прятался». Видимо, жуткие реалии гражданского противостояния и поведение вчерашних кумиров произвели на романтичную натуру Екатерины потрясающее впечатление: «Всякие любовные дела и интриги этих ‟горе-политических деятелей”, провал организации ‟Повстанком”, ссоры и трусость людей этих вселили в меня разочарование, потом критическое отношение… Это помогло мне возненавидеть всю эту группу торгующих своим национализмом людей».

Молодая супруга энергично помогала Александру-«Нагорному», посвятившему ее в свои отношения с органами ГПУ, собирала «материалы» по украинским национал-патриотам. В 1927 г. и ее отношения со спецслужбой были оформлены – сотрудник Секретно-политического отдела (СПО) ГПУ УСРР Гольдман первоначально присвоил ей псевдоним Ольга. Затем секретная сотрудница перешла на связь к известному борцу с «украинским шовинизмом» Соломону Бруку, одному из основных инспираторов масштабных репрессивных дел конца 1920-х – начала 1930-х гг.  – «Союза освобождения Украины», «Украинского национального центра», «Украинской войсковой организации», «Польской войсковой организации» и других.

К концу 1930-х гг. встречи с Миньковской (переименованой в Евгению) проводил лично начальник СПО  НВКД УССР Александр Яралянц (самого его расстреляли в 1940 г.). Агентессу, подчеркивал оперработник, отличали высокий культурный уровень, обширные связи среди интеллигенции «старой генерации», полное доверие и пиетет со стороны «националистичекой молодежи», видившей в ней «деятеля повстанкома». «Как агент очень хорошо воспитана, каждый свой шаг взвешивает с точки зрения конспирации, инициирует разработку комбинаций» совместно с мужем.

В личном деле Евгении перечислены основные оперативные разработки, в которых она сыграла активнейшую ролью. Как отмечал в январе 1932 г. начальник отделения СПО Гольдман, она представляла собой «дельного, энергичного, преданного нам агента». «Особо ценной является работа ‟Евгении” по делу СВУ. Разрабатывая агентурные дела ‟Нашли” и ‟Инарак” – этот агент фактически дал дело СВУ». Все же, вряд ли Евгения породила дело СВУ – видимо, кураторы нацелили способную и опытую уже агентессу на «выявление» заданной крамолы, тем более что национал-демократическая интеллигенция и недавние участники Украинской революции 1917–1920 гг. в беседах с ней, «бывшей подпольщицей»,  не скрывали своих резко антисоветских взглядов и наверняка – рассуждений о способах борьбы с ней.

На счету агентурного семейства десятки арестованных по разработкам и фабрикации дел «Союза украинской молодежи» (1928–1930 гг.), «Украинского Красного креста» (1930–1937 гг.), «националистической группы Подгайного», «Группы украинских эсеров», «Группы галичан», «Группы эсперантистов», «русских монархистов». Супруги Миньковские по-прежнему трудились на тайной ниве совместно, что не мешало постоянно проверять их через других агентов по делу «Капелла», осуществлять контроль почты и прослушивание телефона (источники НКВД были шокированы «махрово антисоветскими» высказываниями супругов, видимо, таким образом вызывавших жертвы на ответную откровенность).

Кавалера ордена Красной звезды (за разоблачение подполья ОУН в Киеве) Екатерину Миньковску вовлекли в разработанную Кариным операцию по внедрению в руководство подполья ОУН на Западной Украине. Ее выдала на неминуемую расправу напарница, молодая агентесса Апрельская (Людмила Фоя), ставшая любовницей руководителя Службы безпеки ОУН Волыни Богдана Козака-«Смока». Судьба Александра Миньковского (1900–1979) сложилась куда благоприятнее – руководил хоровой капеллой Украинского радио, в 1946–1974 гг. – художественый руководитель и главный режиссер Капеллы бандуристов УССР. С 1965 г. трудился профессором Киевской консерватории, стал лауреатом Государственной премии УССР имени Т. Г. Шевченко (1969 г.).

Как отработанный материал

После отстранения (по указания ГПУ и через ее агентуру в УАПЦ) Липковского и его сторонников от руководства УАПЦ на ІІ Всеукраинском Церковном Соборе в октябре 1927 г. верхушка автокефалов стала полностью подконтрольна чекистам, УАПЦ объединилась с собственными же раскольниками из ДХЦ. 29-30 января 1930 г. 40 «епископов» на Чрезвычайном съезде объявили о роспуске  УАПЦ за «контрреволюционную деятельность», объявив заодно Липковского «иудохристопродавцем». Новым «предстоятелем» УАПЦ избрали «митрополита» Ивана (Павловского, расстрелянного в ноябре 1937 г.), его кафедру заставили перевести в Харьков.

В 1930-х обновленцы так же стали жертвой репрессивной «зачистки» органами НКВД… Печально сложилась судьба УАПЦ и ее лидеров[12]. На рубеже 1920–1930-х гг. активизируются и ужесточаются репрессии против ставших политически и оперативно ненужных «самосвятов». По некоторым данным, всего жертвами репрессии стали 34 епископа (28 из них расстреляли) и до 2000 служителей УАПЦ[13].

«Митрополит» Липковский доживал оставшиеся до расстрела годы в пригороде Киева в бедности, под постоянным надзором ГПУ-НКВД, писал «Історію Української церкви» и проповеди, переписывался с украинскими церковными деятелями за границей, делал украинские переводы богослужебной литературы, совершенствовал церковный Устав. Тогда же оставалось 7 епархий (управлявшихся епархиальными советами под контролем ГПУ-НКВД) и не более 300 автокефальных приходов, а в 1937 г. УАПЦ окончательно прекратила существование на территории УССР. 27 ноября 1937 г. после недолгого следствия, на основании «показаний» других лиц, первый «митрополит» УАПЦ Василий Липковский был расстрелян. Место его погребения неизвестно.

Идеологом автокефалии Украинской Православной Церкви выступал Владимир  Чеховский (премьер-министр и министр иностранных дел Украинской Народной Республики в декабре 1918 – апреле 1919 г.), который с октября 1921 г. возглавлял Идеологическую комиссию (!) УАПЦ (вряд ли случайно, что незадолго до этого Следственная комиссия при Совете Народных Комиссаров УССР «полностью реабилитировала» его от обвинений в «петлюровщине»).

Однако и это оказалось фарсом: в 1922–1924 гг. отстранили от преподавания в Киевском мединституте, политехникуме, работы в Сельскохозяйственном научном комитете. Бывший премьер перебивался переводами, жена переписывала бумаги, в 1923 г. после тяжелой болезни умерла единственная дочь Люба…  К тому же Карин обложил «украинского шовиниста» агентурою, отмечавшей: «Держался уверенно, спокойно, импозантно и не считал себя погибшим, приобрел большой авторитет и любовь, за него станут горой».

Именно Чеховский потрудился председателем подконтрольного ГПУ 2-го Всеукраинского Православного Церковного Собора УАПЦ в 1927 г. Дождавшись исполнения этой роли, в сентябре 1928 г. чекисты запретили ему заниматься любой церковной деятельностью. Вновь арестовали идеолога автокефального раскола 17 июля 1929 г. Допросы вел В. Горожанин и начальник отделения СО ГПУ УССР Борис Козельский (Бернард Голованевский, «специалист» по украинскому повстанчеству и «контрреволюционным партиям», застрелившийся 2 января 1936 г. в служебном кабинете в предчувствии неминуемого ареста –  руководителям подразделений глава НКВД УССР Всеволод Балицкий объявил, что коллега ушел из жизни по причине «нервного истощения на почве беспощадной борьбы с контрреволюцией»,  а также страдая от сифилиса)[14].

Чеховскому отвели одну из главных ролей сфабрикованного ОГПУ судебного процесса над несуществующей «Спилкой освобождения Украины» (СВУ), чекисты-сценаристы избрали его на роль «заместителя председателя Президиума» СВУ,  «ответственным за работу среди «автокефальных кругов». Сломав подследственного психологически (оперработники тогда еще старались действовать «тонко»), направили его показания в нужное русло. Показания «обработанного» Чеховского помогли «религиоведам» из ГПУ провести одну из серьезных акций – созыв «чрезвычайного собора» УАПЦ 28-29 января 1930 г., который принял резолюцию о «связях УАПЦ с СВУ», «контрреволюционности» автокефалии и провозгласил самоликвидацию УАПЦ.

Чеховскому по делу СВУ высшую меру наказания заменили 10 годами строгой изоляции, и Владимир Моисеевич оказался в Савватиевском политзоляторе близ страшной Секирной горы на Большом Соловецком острове. Во время «чистки» лагерей в 1937 г. тройка Ленинградского УНКВД приговорила Чеховского к расстрелу. В ноябре того же года приговор привели в исполнение в карельском урочище Сандармох, где за неделю заместитель начальник Админхозуправления Ленинградского УНКВД капитан Михаил Матвеев и его подручный Ю. Алафер собственноручно расстреляли 1111 соловецких узников.  В 1956 г. сестре Настасии Чеховской в ответ на обращение в МВД СССР сообщили  «легендированную» версию: «…Чеховской В. М., отбывая наказание, умер в местах заключения 13 января 1940 г. от кровоизлияния в мозг».

История же УАПЦ получила продолжение в годы Второй мировой войны, что заслуживает отдельного рассмотрения.

Дмитрий Веденеев, доктор исторических наук

Примечания:

1. ЦГАООУ. Ф. 1. Оп. 16. Д. 1450. Л. 1.
2. ГПУ против УАПЦ. Методология уничтожения [Электрон. ресурс]. – Режим доступа:   http://www.religion.in.ua/zmi/ukrainian_zmi/3493-gpu-protiv-uapc-metodol...
3. Агент ГПУ-НКВД Сорбонин.
4. ЦГАООУ.  Ф. 1. Оп. 20. Д. 2318. Л. 42–44.
5. ОГА СБУ.  Ф. 12. Д. 5037. Т. 3. Л. 78 об.
6. См.: З архівів ВУЧК-ГПУ-НКВД-КГБ. 2007. № 1. С. 16–17.
7. ОГА СБУ.  Ф. 12.  Д. 5037. Т. 1. Л. 23–24.
8. ОГА СБУ.  Ф. 12.  Д. 5037. Т. 3. Л. 78 об.
9. ЦГАООУ Ф. 1. Оп. 20. Д. 2318. Л. 40–41.
10. См.: ОГА СБУ. Ф. 13. Д. 495. Л. 53.
11. Мордалевич Юлиан Арсентьевич (1896–?). Один из организаторов повстанческого движения против советской власти в центральной Украине. Возглавлял Радомышльский повстанческий комитет, в 1921 г. назначен Главным атаманом войск УНР С. Петлюрой командующим Северным фронтом повстанцев Правобережной Украины, командиром Второй повстанческой группы. Один из лидеров Повстанкома, или ЦУПКОМа. В июне 1921 г. вышел с повинной и сдался, обратился с публичным призывом к повстанцам о сдаче властям, что возымело значительное деморализующее влияние на остатки повстанческого движения. Эмигрировал, проживал в Польше, Чехословакии. Е. Миньковская передает свидетельство К. Тимошенко о том, что перед отъездом из СССР Мордалевич признался ей, что от него требуют сотрудничества за рубежом с советской разведкой.
12. См. также работы одного из ведущих исследователей истории УАПЦ: Преловська І. Переслідування та ліквідація УАПЦ (УПЦ) (1921–1938): огляд архівно-кримінальних справ ГДА СБУ та ЦДАГО України // З архівів ВУЧК-ГПУ-НКВД-КГБ. 2009. № 1. С. 26–48.
13. Розтальний В. Митрополит-мученик // Голос України. 1992. 19 червня.
14. Шаповал Ю. І., Пристайко В. І., Золотарьов В. А. ЧК-ГПУ-НКВД в Україні: особи, факти, документи. К.: Абрис, 1997. С. 63, 490–491.

http://pravlife.org/ru/content/gonimye-goniteli-ukrainskaya-avtokefalnay...