Два популистских мифа о Русской Церкви

За последние полтора года в русском православии наблюдается беспрецедентная активность, когда количество и качество происходящих событий можно сопоставить со всей жизнедеятельностью Русской церкви за всё постсоветское время, так что каждому крупному общественному и политическому деятелю впору заводить себе отдельного консультанта по церковным вопросам, поскольку они становятся всё более актуальными. В значительной степени это свящано с приходом нового предстоятеля - патриарха Кирилла. 

Между тем, в определенных кругах российского общества периодически слышны довольно странные упреки в адрес Святейшего о том, что он якобы ведет Церковь к слиянию с государственной властью и, одновременно, к сближению с западным христианством, прежде всего, с католиками. О том, что оба упрека логически противоречат друг другу, их авторы вряд ли задумываются, но это и не удивительно, поскольку противоречивым остается каждое из этих обвинений в отдельности.

Все успехи Русской православной церкви в России можно объяснить разными причинами, но главная из них — это естественная потребность значительной части российского народа в своей собственной религиозной культуре, в её духовных и нравственных основах, без которых сама Россия физически бы не выжила. И сама власть, которая, вообще-то, является частью своего народа, это тоже очень хорошо понимает. Поэтому в нашей стране, переживающей последние годы заметный религиозный ренессанс, адекватная светская власть всегда будет внимательно относиться к Русской церкви, тем более что многие представители самой власти являются её сознательными прихожанами.

В этой ситуации патриарх Кирилл делает только то, что и должен был бы делать — помогает государству укреплять духовную культуру и отвечает на его концептуальные запросы. Упрекать его в этом — значит упрекать в том, что он выполняет свои обязанности, в том, что он вообще является церковным служителем. Кроме того, не надо забывать уникальный геополитический статус Русской церкви, что каноническая территория Московского патриархата выходит далеко за пределы Российской Федерации, объединяя в себе практически все страны бывшего Советского Союза, а сам Московский патриархат является крупнейшей Православной церковью мира. Таким образом, светская власть осознает и международный потенциал Русской церкви, и её безальтернативное национальное значение внутри самой страны, и поэтому не может воспринимать её лишь как очередную "религиозную организацию" на своей территории. Однако из этого не следует, что Церковь особым образом пользуется этим расположением.

Во-первых, нет никаких фактов "слияния Церкви и государства", если под последними не иметь в виду совместное присутствие Патриарха и президента на тех или иных государственных и церковных праздниках. Но кто может запретить любому политику демонстрировать свою религиозную идентичность, тем более, что она совпадает с религиозной идентичностью большинства граждан?

Во-вторых, существует только один реальный критерий "клерикализации" государства — это введение религиозных запретов и предписаний на уровне официального законодательства с соответствующей селекцией граждан на "верных" и "неверных". Но ничего подобного в нашей стране нет и быть не может: на сегодняшний день любой гражданин России может свободно исповедовать любые религиозные, нерелигиозные и антирелигиозные взгляды, и не чувствовать никакой дискриминации со стороны государства. Целый ряд ведущих политиков, журналистов, деятелей культуры не только открыто декларируют свои атеистические убеждения, но высказывают прямую критику в адрес церковных служителей, опровергая, тем самым, любые мифы о том, что это уже якобы "не принято".

В-третьих, представление о том, что Церковь стремится к "слиянию" с властью может исходить только от людей, которые воспринимают саму Церковь как политическую партию или экономическую корпорацию. В реальности для самой Церкви любое "слияние" с государством автоматически предполагает зависимость от него, что Церкви совершенно не нужно. Не нужно до такой степени, что не кто-нибудь, а сам Патриарх Кирилл ещё десять лет назад, когда был митрополитом, инициировал принятие такого официального церковного документа, как "Основы социальной концепции РПЦ" на Архиерейском Соборе 2000 года, где неоднократно повторяется тезис о том, что Церковь не должна публично поддерживать любых политических кандидатов, а сами клирики не имеют права выдвигать себя на выборах любого уровня (см. пункты V.2, V.4 и др.).

Более того, если какая-либо православная организация участвует в политической борьбе, то Церковь не может дать ей даже простого благословения. Следовательно, мало того, что по церковным канонам священнослужитель не может обладать светской властью (6 и 81 Апостольские правила), так ещё сама Русская церковь закрыла себе последние легитимные возможности непосредственно влиять на политический процесс, чтобы не впадать от него в зависимость, чтобы не связывать себя с теми или иными политиками. Всё, что осталось у Церкви в качестве "политического ресурса" — это её просветительское слово и личная инициатива мирян-политиков следовать этому слову. Именно поэтому, если мы и встречаем патриарха Кирилла и других служителей Церкви в политическом контексте, то только как проповедников, а уж откликаться на их проповедь или нет, это личное дело каждого. Предъявлять же патриарху претензии в том, что он "слишком много выступает", как мы уже заметили, это значит упрекать его в том, что он остается патриархом и, вообще, служителем Господа.

При этом необходимо иметь в виду, что при всей своей иерархичности сегодняшняя Русская церковь — это слишком публичный и, можно сказать, весьма прозрачный институт, тем более, в отношении государства, чтобы заподозрить его в каких-то "тайных" умыслах. Причем, прозрачность эта особенно стала заметной именно при патриархе Кирилле, при котором в Церкви развернулись бурные дискуссии на самые острые и неожиданные темы, не оставляющие сомнения в том, что какие-либо важные общецерковные решения можно будет провести "за спиной" у мирян, пользуясь их невнимательностью.

На этом фоне объединить Русскую церковь с какой-либо другой религиозной организацией или установить в ней еретический, с точки зрения православия, догмат или канон, физически невозможно. А ведь что такое объединение с католиками, если называть вещи своими именами? Это признание католической догматики и открытое подчинение Папе Римскому. Произойти это может только в случае тотального равнодушия абсолютного большинства членов Православной церкви и к тому, и к другому, а этого не может быть, как говорил Вини Пух, потому что не может быть никогда. Поэтому реально бояться того, что Русская церковь вдруг станет католической могут только те, кто видит себя единственным оплотом истинного православия, а всех остальных простыми недоумками, готовыми исповедовать любую религию. Как же нужно презирать российский народ и всех членов Русской церкви, и какое иметь самомнение, чтобы допускать эту мысль!

Если обвинение Церкви в "слиянии с властью" основаны на том, что Патриарха часто показывают по телевизору вместе с президентом, то обвинение в "прокатоличестве" основано на участившихся встречах с представителями Римско-Католической Церкви, включая перспективу встречи самого Патриарха Московского с Папой Римским. Если эти встречи считать подготовкой "объединения с Ватиканом", то тогда встречи президента России и президента Америки нужно считать подготовкой в превращение РФ в 51-ый штат США. В православии нет никаких канонов и законов, запрещающих священнослужителям общаться с представителями других религий и конфессий, и такие запреты были бы невозможны, потому что тогда бы Церковь не смогла бы выполнять свою главную внешнюю задачу — миссионерство.

Между Русской православной церковью и Римско-Католической церковью существует много серьезных проблем и противоречий и, вместе с этим, очень много общего, и прежде всего, много общего в отношении нехристианского мира, с одной стороны, и либерально-секулярной идеологии Запада с другой стороны, которая на сегодняшний день правит Евросоюзом. Поэтому, сколько бы противоречий между Русской церковью и Ватиканом не было, во всем мире они воспринимаются как оплот христианской религии, причем, именно "старого" традиционного христианства, в отличие от протестантских церквей. Из этого следует, что и в Европе, и во всем мире православие и католичество могут объединять свои усилия в отстаивании традиционных христианских ценностей, не нарушая собственные догматы и каноны.

Вместе с этим, если выяснение отношений между православием и католицизмом вообще возможно, то только так, как это должно быть у христиан, — путем уважительного диалога и увещевания, что и происходит на различных богословских встречах между представителями обеих церквей. Необходимость такого цивилизованного диалога назрела давно, и Русской церкви есть что сказать в этом диалоге. Бояться же этого диалога можно только в том случае, если мы сами не уверены в собственных позициях, если любой аргумент оппонента сможет поколебать нашу уверенность в истинности наших религиозных взглядах. Но ведь тогда это проблема не в оппоненте, а в нас самих, если мы готовы отстаивать нашу правоту, но сами в ней не уверены?

В то же время нужно совершенно не знать патриарха Кирилла и судить о нем лишь по обрывочным сведениям, чтобы хоть как-то заподозрить его в прокатолических настроениях. Начнем с того, что вся деятельность Святейшего по укреплению единства в Русской церкви, связанная с его постоянными поездками по всему постсоветскому пространству, была бы абсолютно бессмысленной, если всё это пространство "завтра" нужно было бы "отдать Ватикану". Католическая экспансия на Украине до сих пор остается главной причиной, по которой Патриархия отказывается от встречи с римским папой, и то же самое касается католической миссии по всей территории православного мира, — она принципиально осуждается Московским патриархатом и иначе быть не может. Такая категорическая позиция подтверждается очень многими шагами патриарха Кирилла, причем, на всем протяжении его церковного служения.

Вспомним, что когда он ещё был митрополитом, во второй половине 2008 года, на всероссийском конкурсе "Имя России" он выступал имя святого благоверного князя Александра Невского, и, заметим, победил вместе с ним, когда имя князя Александра заняло первое (!) место. Спрашивается, если бы митрополит Кирилл хоть как-то готовил бы "унию с католиками", то зачем ему поднимать на первое место имя средневекового русского политика, прославившегося именно тем, что он остановил католический крестовый поход на Россию? Неужели никого другого нельзя было найти? А ведь это был не разовый случай — патриарх Кирилл очень почитает святого Александра Невского, и даже предлагает 12 июня отмечать именно как день рождения этого великого князя.

Вспомним также, что интронизация патриарха Кирилла в Храме Христа Спасителя проходила 1 марта 2009 года, в день памяти святого Марка Эфесского, знаменитого ревнителя православия, больше всех выступавшего против унии с католиками в середине XV века, и новым патриархом был отмечен этот знаменательный факт. Наконец, нельзя не вспомнить о том, что когда по инициативе патриарха Кирилла год назад была создана такая важная организация, как Межсоборное Присутствие, то по решению Синода её членными стали многие миряне, известные своими патриотическими и консервативными позициями, достаточно упомянуть такого замечательного ученого, как Наталия Нарочницкая. Все эти факты свидетельствуют о том, что подозрения в "прокатолических" симпатиях Святейшего патриарха абсолютно безосновательны и поэтому далеко не все готовы на них серьезно реагировать. Но иногда необходимо это делать, потому что их авторы как раз рассчитывают на эту безответность, преследуя чисто политические цели ослабить моральный авторитет Русской церкви, подменив её другой силой. Только вот какой?

   http://arkadiy-maler.livejournal.com/383636.html