«ВЕСЬ СЕКРЕТ СПАСЕНИЯ – В СМИРЕНИИ, НО МАЛО КТО ЕГО ПОНИМАЕТ»

Иеродиакон Ефрем – один из самых удивительных глинских старцев. В отличие от других подвижников этой замечательной духовной школы, старавшихся быть незаметными и во всем держаться золотой середины, он избрал скорбный и высокий путь юродства. К сожалению, известно об отце Ефреме совсем немного. Приснопоминаемый схиархимандрит Гавриил (Стародуб) видел рукописное жизнеописание старца, но найти его не смог. Предлагаемый вниманию читателей текст является компиляцией, составленной на основании следующих источников: Протоиерей Василий Серебренников. Духовные встречи // Свеча Богу. Московский старец протоиерей Василий Серебренников. – М.: 1999; Сестры. – М.: Новоспасский монастырь, 2001 г.

«Благоугодно было Богу юродством проповеди спасти верующих» (1 Кор. 1: 21)

Мать отца Ефрема умерла, когда он был ребенком. Мачеха относилась к нему сурово, в детстве он часто забирался на чердак и подолгу молился. По окончании сельскохозяйственного техникума двадцать лет юродствовал.

Жил отец Ефрем в Крыму, работал не по специальности и часто ходил в церковь. Однажды ему приснился знаменательный сон, как из храма выносили иконы. Храм вскоре закрыли.

Некоторое время отец Ефрем подвизался в Таганроге. Затем пришел в Глинскую пустынь, где принял монашество и был рукоположен во иеродиакона. Нес послушание ночного сторожа. Изучал святых отцов и достиг преуспеяния в этом делании.

В Глинской отец Ефрем прославился своими дарованиями от Бога. Был он прозорлив и имел благодатную непрестанную молитву, причем молился праведник всегда со слезами и умилением. При этом подвиг юродства старец не оставил.

Чтобы проверить внутреннюю готовность братии к совместному служению Литургии, отец Ефрем придумывал самые непредсказуемые испытания. Если видел со стороны отцов отрицательную реакцию, то отказывался служить с ним Литургию и, наоборот, если не замечал ни малейшего возмущения, богослужение совершалось, да так благодатно и утешительно, что казалось, оно происходит не на земле, а на небе! Весь храм в это время наполнялся благодатью.

Отец Василий Серебренников вспоминал: «Однажды в приоткрытую дверь его кельи я случайно увидел отца Ефрема стоящим на коленях и молящимся: от него исходило духоносное тепло, я почувствовал его единение с Богом. Один из глинских монахов подтвердил силу его молитвы.

Господи, дай мне хотя бы пол слезинки на покаяние!

Мы убедились в этом и во время приезда о. Ефрема в Москву. Матушка моя, Маргарита Васильевна, с подругой побывали у о. Ефрема в московской квартире, где он останавливался, и были свидетельницами его молитвы после беседы с ними. Отец Ефрем молился словами: „Господи, дай мне хотя бы пол слезинки на покаяние!“ Слова эти были произнесены с такой верой и глубиной сокрушения, что женщин охватило умиление и раскаяние в грехах и они заплакали вместе с ним.

В Глинской пустыни о. Ефрема не любили за то, что он юродствовал – даже во время богослужения. Однажды о. Серафим (Романцов) сказал мне:

— Отец Ефрем меня сегодня за живое задел.

Когда я передал его слова о. Ефрему, тот ответил:

— А мне этого и надо было, я его испытывал.

Как-то Ольга Серафимовна Дефендова привезла о. Ефрему сапоги для отца. Он равнодушно вернул их со словами:

— Берите их обратно, они мне не нужны.

Та со смирением взяла сапоги, после чего отец Ефрем сказал:

— Я беру их… Я вас испытывал».

Протоиерей Василий Серебренников, сам пастырь подвижнической жизни и высоких духовных дарований, оставил уникальное свидетельство об отце Ефреме – беседу с глинским юродивым. Здесь маска снята, и отец Ефрем предстает как тонкий знаток святоотеческой письменности и опытный духовник – подвижник. Вот только несколько фрагментов из разговора двух старцев.

«Ольга Серафимовна спросила о. Василия: „Хотите видеть о. Ефрема?“ Едва успел батюшка ответить: „Боюсь!“ – как о. Ефрем выбежал из двери, будто его позвали. Он очень обрадовался приезду Ольги Серафимовны и воскликнул: „О, Ольга Серафимовна!“ Ольга Серафимовна познакомила о. Ефрема с о. Василием...

Я спросил:

— Как же отражать помыслы – противлением и борьбой?

— Нет, – ответил он, – главным образом молитвой к Богу; а отражают их и борются с ними с помощью благодати люди, стоящие на второй ступени духовной жизни (что это за вторая ступень – не знаю).

— Не могу терпеть скорби, весь от них изнемогаю. Можно ли просить об облегчении этого состояния расслабления и страха?

— Да, нужно, нельзя поддаваться этому страху от духа злобы, надо просить помощи Божией для более легкого перенесения скорбей. Так и пророк Давид, когда впал в гордость, пренебрег слово Господа и за то, по попущению Божию, впал в два тяжких греха; и хотя он принес великое покаяние, и Господь простил его, но открыл грехи его всему миру и сказал: до конца твоих дней не отойдет меч от твоего дома (2 Цар. 12:9–10).

— Господь простит, простит Вас, – повторил несколько раз о. Ефрем, воздев руки и как бы покрывая меня ими, – но и от Вас скорби не отойдут до конца дней...

Он говорил, что нужна смиренная молитва, чтение Ефема Сирина, Иоанна Кронштадтского, Антония Великого, Серафима Саровского, Иоанна Лествичника, Варсонофия и Иоанна – о страданиях. Царство Небесное усвояется смиренными.

— Что же нужно для меня?

— Читать преп. Ефрема Сирина, его книгу Псалтирь – она учит зрению грехов и покаянию, и епископа Феофана.

— Почему же я их не люблю?

— Потому что в Вас еще много духа мирского. Св. Ефрем Сирин – величайший святой. Смирение его велико... Епископ Феофан не теоретик, как Вы думаете, он все испытал на практике, так же хорошо, как и Игнатий Брянчанинов. А книги «Лествица» и «Вопросы и ответы» Варсонофия и Иоанна написаны Духом Святым!

Стена между Богом и человеком – грех!

— Большая разница между святостью и бесстрастием: бесстрастные находятся в непоколебимом состоянии добродетели, изменения у них только в степени созерцания (больше или меньше деятельности). У святых же, и тем более у нас грешных, все время уклонения от истины в грех (мыслью, чувством, словом, делом) и за этим тотчас некое отпадение от Бога (стена между Богом и человеком – грех!). В духовной жизни все много тоньше, чем в материальной, земной – уклонение даже на волосок даст себя знать, имеет значение. Так жизнь и идет: то уклонение, то исправление и возвращение.

Я спросил, может ли всякий человек стать преп. Серафимом Саровским, если исполнить все его подвиги?

— У каждого человека своя мера, – ответил о. Ефрем. – Если кто и исполнит все подвиги преподобного Серафима Саровского, то все же им не будет, потому что не может вместить без вреда для себя таких даров Святого Духа – они гибельны, если их получить преждевременно и не по своей мере. Весь секрет спасения – в смирении, но мало кто его понимает – требуется очень много труда, чтобы понять его: понять, что ты грешник, и желать одного покаяния и помилования.

У меня была одна духовная дочь, монахиня (ныне почившая), у которой были непрестанные видения обо мне, в истинности которых я сомневался. Она говорила также, что имеет непрестанную Иисусову молитву в сердце. Я спросил об этом о. Ефрема. Он ответил:

— Но это прелесть. Истинная благодатная сердечная Иисусова молитва – очень редкий дар Божий, и люди, обладающие этим даром, находятся вне мира, под спудом.

— Почему же Господь дает ее немногим?

— Потому что иначе кто бы творил благие дела в мире? Все молились бы, забившись по углам... Обычно то, что принимают за благодатную сердечную молитву – просто произнесение слов со вниманием (умом) в сердце, и это есть тонкая лесть бесовская, – и показал, как меняется даже голос человека в зависимости от места приложения внимания: приложил палец ко лбу, затем к кадыку (горлу), затем к сердцу – везде особый звук голоса при произнесении «о. Василий». – Вот и Ваше имя как будто у меня в сердце. Так что Ваши молитвенники находятся в тонкой прелести.

Я сказал затем об убеждении большинства людей в том, что помилование дается Богом за добрые дела – но чем далее, тем сам я все более прихожу к убеждению, что человек спасается не делами, а верой.

От своих добрых дел бывает тонкое тщеславие

— Хотя бы кто имел и много добрых дел, – ответил о. Ефрем, – то, если временами таковой и приемлет благодать, затем она от него уклоняется в сторону – за одни добрые дела благодать не дается. Нет, этот человек не гибнет окончательно, но он в прелести – от своих добрых дел бывает тонкое тщеславие. Темная сила действует с чрезвычайной тонкостью».

Возможно, именно отец Ефрем оказал значительное влияние на другого глинского юродивого – отца Виталия (Сидоренко). Батюшка Виталий, который вместе с отцом Ефремом нес в Глинской послушание ночного сторожа, почитал его как старца высокой духовной жизни и рассказывал о нем своим духовным чадам.

За шесть лет до закрытия Глинской отец Ефрем усилил юродство и ушел из пустыни. Власти поместили его в психбольницу, размещенную на территории Успенской Вышенской пустыни. Здесь в свое время подвизался один из любимых богословов отца Ефрема – святитель Феофан Затворник. Условия содержания больных из-за недостаточного финансирования и непригодности помещений были крайне плохими. Большинство пациентов не могли ухаживать за собой сами и, помимо болезни, страдали от холода и голода.

В этой больнице тайно и явно подвизалось множество праведников, заключенных туда властями за исповедание веры. Подвиг таких людей был чрезвычайно труден. Находясь среди больных, многие из подвижников принимали на себя юродство и несли его до конца жизни в безвестности и вдали от мира. Известные подвижницы сестры Петрины часто говорили:

— Раньше на Выше был монастырь, а теперь Выша – выше монастыря.

В1967 году отец Ефрем был заключен в буйное отделение, хотя не имел по внешнему поведению ничего общего с подобными больными. Напротив, его кроткий и смиренный нрав всех поражал. Те продукты, которые присылали ему знакомые из Таганрога, он раздавал больным. Однажды присланный ему круг сыра отец Ефрем разрезал на несколько частей, одна из которых была явно больше остальных. На вопрос одной девицы из обслуживающего персонала, кому он определил этот большой кусок, отец Ефрем, назвав фамилию больного, ответил:

— А это Суханову, он меня вчера стукнул.

Бывало, что врачи наедине по полдня беседовали с ним, поражаясь глубине суждений и прозорливости праведника. Слова отца Ефрема производили такое неизгладимое впечатление, что многие и из начальства удивлялись, беседуя с ним: «Нам бы иметь такой ум!» Все ночи подвижник проводил в молитве. Зная Святое Евангелие наизусть, он читал его, оставаясь один, так, что при этом слезы лились из его глаз целыми потоками.

Как в монастыре, так и в больнице отец Ефрем предсказывал многим будущее. Однажды, гуляя по территории лечебницы, он подозвал одну верующую и сказал, что сейчас Закон Божий презирают, а придет время, когда его будут преподавать в школах.

Очень многим старец напомнил о Боге, о забытой вере в Него, и многие из больных и медперсонала надели кресты. Отца Ефрема вывезли из Вышенской больницы. Причиной тому было и благотворное влияние отца Ефрема на врачей и больных, а также поведение духовных чад подвижника, приезжавших к нему из разных мест. Они стояли часами под окнами палаты, в которой он жил, пели и молились, невзирая ни на мороз, ни на запреты властей. Увезли праведника в семидесятые годы куда-то под Рязань, где он и окончил свой жизненный путь. По одной из версий – в село Чучково или Голенищево. Там его посещали близкие люди, священники причащали Христовых Тайн. Рассказывают, что перед причастием во время исповеди он всегда сильно плакал.